Исповедь

Видеть, как она беззаботно танцует на подоконнике далёкая от правды, которую хранили всё вокруг казалось моментом тишины. Марита попросила тогда притвориться, что мы просто парень и девушка без фамилии и прошлого, но я чувствовал ту тяжесть на своих плечах. Она врезалась в меня шипами. Давила. Въедалась под кожу.

Я надеялся, что правду Марита примет от своего отца, так легче будет. Трудно смотреть в её доверчивые глаза и говорить то, о чём узнал восемь лет назад в той палате. Но родители не хотели обременять дочь грузом ответственности. Болью. Страхом.

Её улыбка сбила меня с ног. Дыхание прервалось. Сердце сжалось. Так много тайн и лжи, что мне горько было внутри. В спину ей светило утреннее солнце. Мне дико нравилось, как плавно двигалось её тело. Плечи. Руки. Бёдра. Ноги. Красивая. Моя.

В тот момент я уже знал, как сто́ит поступить. Плохая идея и я не должен был вообще раздумывать над возможностью поговорить с Сальваторе Гровано, но я хотел. Устал ото лжи и обмана. Не мог больше прятать нас как нечто грязное и постыдное. Марита моя и я хотел, чтобы всё закончилось. Договор о её браке был порван и сожжён, а пепел развеян по ветру. Мне не требовалось одобрение её отца или благословение, но я хотел, чтобы они знали о нас. О том, что Марита моя. И никогда не будет принадлежать никому другому. Всегда только мне. Её первый поцелуй. Её первый секс. Её первое «да» когда священник спросит, согласна ли она стать моей женой. И я не стану спрашивать Мариту об этом надену кольцо на палец, потому что всё решил.

Знал, встретиться с Сальваторе придя к нему домой, нереально. Он увидит меня по камерам наружного наблюдения и скорее пристрелит, чем позволит войти. Содом даже не догадывался на что я готов пойти ради неё. Уже пошёл. И не остановлюсь. Моя реакция в тот раз его удивила. Брат всё ещё сомневался, что Марита стоит той войны, которую мы развяжем, как только признаём, что вместе. Содом знал, насколько упрямым я могу быть и понимал вмешиваться опасно. Он не победит. Не в этой игре.

Когда я смотрел на неё, хотел только одного. Своего дома. Нас вдвоём. Рояль. И снова только нас вдвоём. Катастрофа? Возможно. Но таково моё желание.

— Ты так смотришь... — тихо прошептала Марита, заметив мой взгляд.

Она спустилась с подоконника склонила голову и мягко улыбнулась.

— Как? — хрипло, глухо прозвучал мой вопрос.

— Как хищник, который выслеживает добычу. Как голодный до безумия зверь. Будто хочешь поймать приручить и...

— И навсегда привязать к себе, — закончил.

Она сглотнула. На щеках появился мягкий румянец, что мне дико нравилось. Я знал, о чём она думала в тот момент и не сдержал улыбки. В венах словно полыхал огонь. Марита одним прикосновением воспламенила меня изнутри.

Мы оставались в казино, потому что здесь риск встретить её семью или моего отца минимален. Её отец не подойдёт к подобному заведению ни за какие деньги. Мой чётко следовал своему расписанию, и я мог контролировать наши встречи.

Мне нравилось смотреть, как она восхищается атмосферой, царящей в казино. Смех, гул, музыка, азарт. Как наркотик действовал на людей, а Марита казалась среди этого хаоса слишком невинной. Непорочной. Такой и была. И я понимал, как только пойду на тот шаг встречу с Сальваторе Гровано наш пузырь тишины он просто вдребезги разлетится. Не уверен, как далеко разлетятся осколки, но радиус поражения будет глобальным.

***

Сальваторе сидел за столом, потягивая виски, что удивляло, ведь я знал, какой он чопорный и строгий отец. Но, похоже, Марита смогла выбить почву у него из-под ног. Опрокинула на задницу и теперь он не знал, как управлять своей дочерью. Не понимал, что не сможет. Она переросла своё послушание и теперь могла бороться за то, чего хотела. А я пойду с ней рука об руку и не сойду с пути.

Когда я присел за столик, Сальваторе не просто напрягся, он окаменел. Застыл, как будто превратился в статую: неподвижный пустой яростный. Да точно его лицо перекосило от гнева на то, что я посмел прийти сюда и сесть с ним за один стол. Болван.

— Она должна узнать правду.

Его лицо побагровело. Правый глаз задёргался. Но Сальваторе всё ещё держал себя в руках. Я ожидал от него более бурной реакции, как приятно ошибаться. Значит, он мог выслушать меня и принять своё решение. Решение, которое определит мой следующий шаг. В любом случае как бы он ни поступил конечная цель будет достигнута.

— Беги отсюда мальчик так далеко, как сможешь, потому что, когда я встану ты будешь мёртв.

Демонстративно скрестив руки на груди, не отвёл взгляда, позволив увидеть, что Сальваторе связался не с тем противником. Я не пасую. Не блефую. Я побеждаю.

— Я сказал... — зарычал он, когда я нагло проигнорировал его предыдущее заявление.

— Я слышал, но мне плевать. — поставив локти на стол, склонился ближе. — Она должна узнать правду. Всю. Правду.

Следующим его шагом должно́ было стать опрокидывание стола, но Сальваторе снова сдержал свой гнев. Мне было интересно, где заканчивается точка его терпения. И я узнаю это сегодня.

— Ты никогда не подойдёшь к ней, мальчишка, — уже подошёл. — Никогда не коснёшься, — коснулся и настолько глубоко, что теперь она заклеймена мной. — Никогда не заговоришь, — О, я говорил. Так много, как никогда прежде. Только с ней. — Даю тебе последний шанс. Уходи.

— Иначе? — явно насмехаясь над ним, поддел.

Вот тут всё и началось. Сальваторе вскочил, привлекая к нам внимание других постояльцев. Опрокинул стол и пока совершал этот манёвр хотел напасть на меня. Я знал ему и оружие не нужно, чтобы убить человека голыми руками, потому был готов к каждому следующему действию. Я знал его. Мог просчитать все ходы наперёд. И когда Сальваторе промазал, я криво ухмыльнулся.

— Она узнает правду. Или от вас или...

Он снова взревел, поняв мои намерения. Но мне было уже плевать. Я начну и, если она захочет раскрою все карты.

Одного удара хватило, чтобы сбить его с ног. Мне показалось, Сальваторе потерял сознание, но по громким крикам, которые доносились мне вслед, понял он просто был дезориентирован.

Если Сальваторе не позвонит ей и не предложит, то чего я хотел, сам начну эту игру. Сальваторе был весьма крепким мужчиной. Убийцей когда-то. Смертоносным. Безжалостным. Не знающим пощады. Таким он и остался, сколько бы ни пытался прикрыться богом и церковью, к которой сейчас относился весьма серьёзно, прошлые грехи не так-то легко замолить. Я бы сказал невозможно.

— Стой, — он поднялся окружённый своими людьми, а в спину мне направил дуло пистолета. Вот оно истинное лицо убийцы. — Повернись.

Проигнорировав остальных зевак, которые весьма напряжённо наблюдали за нашим диалогом, обернулся, увидев кровь на лице Сальваторе. Мне понравилось это. Смотреть в его глаза и видеть зло, которое тот пытался спрятать. Интересно как много знала его жена? Понимала за кого вышла замуж? Или находилась в неведение? Ложь. Его жизнь — сплошная ложь. И ради чего?

— Слушай меня внимательно, — ткнув в мою сторону пистолетом, зарычал Сальваторе. — Ты больше никогда не будешь искать встречи со мной. Никогда не заговоришь с моей дочерью. Не раскроешь своего грёбаного рта перед ней. И будь уверен я узнаю, если ты оступишься. Я всё вижу. И слежу за ней.

Конечно, следит только плохо, раз его люди не сообщили о том, что Марита находится в казино принадлежащем семье Костелло. Хреновые у него охотники.

Сальваторе медленно подошёл ко мне, и когда занёс рукоять я ожидал удара. Сильный чёткий он пришёлся по моему виску потом по губе. Я проигнорировал пульсирующую боль в голове кровь во рту, когда выпрямился и посмотрел на него.

— Истинное лицо Сальваторе. Ты скучал по своей тёмной стороне? Она ведь никуда не ушла даже после того, как ты стал верующим. Искупление грехов для таких, как мы не поможет. Даже если бог существует, ты попадёшь в ад. И ты знаешь это.

Его улыбка, оскал.

— Ты слишком много на себя берёшь. Уверен, что тебя нелегко сломать, но... — он склонился ближе ко мне. — Но я умею ломать самых сильных.

Я проигнорировал его слова и снова повторил.

— Она узнает правду. Решать тебе, как и когда.

— Мой ответ тебе не понравится, — брызжа слюной гавкнул он и со всей силы ударил меня по виску.

Я потерял сознание, но ненадолго. Позволил им подумать, что я лёгкая добыча. Его люди схватили меня закинули в машину и отвезли на окраину города. Выкинули на обочине в каком-то поле и уехали. А я смотрел на чёрное небо. Звёзды сверкали, облаков не было. Боль усилилась и каждый раз, когда делал вдох, разносилась по мне оглушая. Услышав шум колёс, не сдержал улыбку. В следующее мгновение лицо Содома склонилось надо мной. Губы плотно сжаты на лице написано всё, что он думает, найдя меня на окраине города избитого и в крови.

Брат помог подняться, протянув руку. Крепко сжав его ладонь встал и направился к машине. Содом молчал всю дорогу, знал я не заговорю первым, это сделает он.

Поднявшись в свою комнату, не сдержал ухмылки, когда Содом последовал за мной. Он достал аптечку и кивнул на кресло. Обработал раны все ещё, закипая от гнева. Злился на меня. На ситуацию. На то, что я не захотел оставить Мариту в покое и взял. Если Сальваторе Гровано узнает, что я лишил его дочь девственности, коснулся её тела, не станет предупреждать. Больше нет. Убьёт. И ни разу не пожалеет о своём грешном поступке. Вся его вера исповеди и клятвы полетят к чёрту, но Сальваторе свершит свою месть.

— Всё начинается с грёбаного начала.

От моего вопросительного взгляда Содом проскрипел.

— Снова ты ранен и это чертовски сильно не нравится мне. Снова я тебя латаю, чтобы Марита не узнала насколько жестоким может быть её родной отец.

— Рано или поздно мы столкнёмся...

Почувствовав на себе взгляд закрыл рот и встретился с отцом. Он слышал слова Содома и понял многое, если не всё. Её имя. Он знал её имя. Оно словно клеймо было выжжено в его памяти.

Отец вошёл в комнату, не отпуская моего взгляда. Он требовал правды. Всей. До последней капли. До последнего слова. Я молчал, не совсем понимая какую реакцию получу в ответ.

Услышав вздох Содома усталый, но смиренный бросил на него суровый взгляд. Это не его история. Брат не должен говорить то, о чём я предпочёл бы промолчать.

— Тебе нужна поддержка. Один, ты не выстоишь против её семьи. Мы всегда вместе брат и ты знаешь это.

Отец ещё не знал о моей одержимости. Не понимал насколько глубоко я погрузился в неё. В тот океан, который бушевал вокруг нас. Ложь. Правда, которую я не уверен она выдержит, но готов был рискнуть. Марита должна понять насколько мы связаны. Такими нитями, нет, то не просто нити, стальной трос, который тянулся от неё ко мне. И каждый раз, когда мы находились вместе, он натягивался всё сильнее, не позволяя нам идти в разных направлениях. Чёрт я и правда одержим. Только не дьяволом, а девушкой.