Исповедь

8 лет спустя

Почему есть люди, встретив которых однажды на своем пути ты не можешь забыть о них? Совсем. Они будто оставляют невидимый отпечаток на твоей душе. Запечатлевают себя в твоем сознании, чтобы даже спустя десятки лет, закрывая глаза, думала, помнила о них. В моей жизни был один такой человек, и он сделал именно это, запечатлел себя в моей душе, а потом и в голове, чтобы я никогда не забывала. Оставил этот незримый, но очень яркий след, который никогда не угасал. Я пыталась. Мысленно пыталась забыться, погрузилась в учебу, больше не нарушала правила, стала послушной кроткой девочкой, которая хорошо играет свою роль. Не задает ненужных вопросов. Не ищет. И они приняли это. До одури хотели именно такого ребенка, который не станет спорить, выполняя все приказы просьбы и поручения.

Я ходила в церковь. Исповедовалась. Слушала, как умна красива образованна, но не чувствовала страсти. Жажды развиваться, чего-то достигать, идти вперед. Это поначалу пугало, но потом я просто смирилась поняв, что тот отпечаток, который он оставил, навсегда изменил меня. Со временем стала больше замечать и меняться, продолжая играть все ту же роль послушной дочери.

В тот день на воскресной службе поняла, я пуста внутри. Мне не хватало чувств, чтобы жить так, как хотела. В то воскресное утро решила сбросить маску слишком долго играла по их правилам. Я давно уже не девочка, которая не может постоять за себя или ответить за свои поступки. И впервые почувствовала, как на моем лице появилась улыбка. Не вымученная. Не лживая. Настоящая. И вкус ее был горько-сладок, но он так понравился мне.

Ужин встретила с волнением, которое приятным бальзамом полыхало под кожей. Сердце трепетало быстрее обычного, но мне нравилось то чувство ожидания. Я знала какой будет их реакция. И так же знала, что сделаю так, как задумала.

— Завтра я переезжаю.

Мое заявление громкой бомбой взорвалось между нами. Бабуля, которая сегодня приехала к нам на ужин, подавила улыбку, как будто давно ждала от меня этого смелого решения. Она поддерживала и это придало сил, чтобы бороться с отказом родителей.

— Смешно, Марита. Очень.

Мама попыталась улыбнуться, когда я остановила ее своим взглядом. Потом медленно посмотрела на отца и тихо, но твердо, заявила:

— Это не шутка. Я переезжаю. Завтра.

Он прищурился отложил столовые приборы, готовится к словесной войне.

— Ты не можешь.

— Я уезжаю. Переезжаю. Хочу жить одна. Хочу строить свою жизнь, — твердо заявила, перебив его. — Я не спрашиваю, я ставлю вас перед фактом.

— Не спрашиваешь? — как будто отец серьезно был удивлен подобной наглостью с моей стороны. Как я могла не спросить их разрешения в двадцать три года?

— Нет. Не спрашиваю. Время, когда я это делала, прошло.

Он встал, стул с глухим стуком упал на ковер позади, а его руки сжались в кулаки.

— Этому не бывать.

— Я. Не. Спрашиваю, — снова четко, выделяя каждое слово, возразила.

Отец покраснел, а после ударил с размаху по столу. Хотел напугать? Ничего не вышло.

— Прекрати.

Вскочив на ноги указала на него пальцем и закричала:

— Нет, это ты прекрати. Не веди себя, как тиран. Я не твоя собственность, чтобы ты управлял мною, как пожелаешь. Я уезжаю и ничего не изменит моего решения.

Развернувшись вылетела из столовой, но в комнату не пошла. Схватив сумку, которую приготовила еще в обед после того, как вернулась со службы, вышла за дверь и порадовалась, что продумала все. Больно было осознавать я ожидала такого исхода и непринятия со стороны отца, но не прогнулась.

Адриана ждала на противоположной стороне улицы в своей машине. Бросив сумку на заднее сиденье скользнула на пассажирское, когда она тронулась с места.

— Не спросишь как все прошло? — вскинув брови спросила.

— Не буду, все и так написано у тебя на лице. Хреново.

Для той, что всю жизнь провела под опекой отца, который орлиным глазом наблюдал за каждым действием, это тяжело. Уйти. Но еще тяжелее от его реакции. Он и правда думал, что я всю жизнь буду следовать его правилам и никогда не взбунтуюсь? Стоило сделать это давно, когда мне восемнадцать исполнилось, но я боялась. Не хотела разочаровать его и маму, а теперь просто устала. Постоянно играть, быть той, кем не являюсь.

***

Адриана позволила остаться у нее. Я рада была побыть в одиночестве, когда подруга ушла. Она обожала придумывать новые формы и с радостью ухватилась за возможность работать на выставке современных художников. Это единственное, что вдохновляло ее.

Весь день я провела в квартире. Долго сидела на балконе смотрела как внизу люди суетятся, бегут куда-то, не замечая одинокой потерянной девушки, которая наблюдает за ними. Они словно муравьи спешили каждый по своим делам и меня огорчало это. Грустно становилось от того, что мне никуда не нужно. Меня никто не ждет. Никто во мне не нуждается. Я хотела идти вперед, но теперь не знала, что делать дальше? Найти работу? Квартиру? Мужчину?

Последняя мысль не принесла ничего кроме боли. Даже такой простой вопрос вызывал только один образ, который я могла видеть рядом с собой. От одной мысли, что другой мужчина коснется меня я покрывалась гусиной кожей. Отвращение. Да, это то слово. Иногда, точнее часто, я ненавидела его за это. Ненавидела за то, что он одним лишь поцелуем оставил отпечаток в моей душе лишив возможности искать того, кто примет меня и не сбежит.

Я удивилась, когда отец не позвонил. Не послал по моему следу ищейку и не приказал вернуться. Если бы знала, что у него есть свой коварный жестокий план давно бы сбежала так далеко, как только могла.

В субботу, когда мы с Адрианой направились в ресторан, чтобы поужинать, подруга устала смотреть, как я хандрю, мы сидели вдвоём за столиком, когда она завела разговор.

— Какой у тебя план?

По моему потерянному взгляду, поняла, что никакого плана нет. Дура я не знала ничего кроме родительского дома и опеки. Мягко улыбнувшись Адриана погладила меня по руке.

— Тебя так легко читать, Мари. Но не нужно думать, что я пытаюсь выгнать. На самом деле хотела предложить кое-что интересное.

Открыв рот, я моргнула, почувствовав слезы на глазах. Черт, я просто сентиментальная развалюха, но ее поддержка так дорога мне. Когда я согласно кивнула она снова улыбнулась.

— У меня есть план и я знаю, как это устроить, — Адриана склонилась поближе, будто тот секрет не должен услышать никто кроме меня. — Игра на фортепьяно.

Сказать, что я удивилась преуменьшение. Адриана знала, я люблю играть и достигла в этом не малых высот, но уже давно не могла сесть за рояль без чувства боли. После всего случившегося дала обещание, что буду учиться, только онлайн, не подвергая свою жизнь риску. Отец продумал все наперед, кем мне быть, кем работать, кого любить. Родители считали мои чувства и мечты ничем не обоснованными. Как будто я не могла испытывать эмоции отличные от их. Но мы не один организм, как я думала всю жизнь и теперь, когда отрезала себя, стало легче дышать. Вот почему мучилась те несколько дней — это ломка. Я ушла от того, что знала всегда и была потеряна, но теперь начала понимать, могу осуществить то, о чем мечтала. Выпустить свои настоящие чувства. Думала, что ушла из дома и сняла свою маску, но только теперь осознала ее нужно было сорвать и больше не пытаться угодить кому-то или понравиться. Можно делать то, чего хочу и не оглядываться назад.

— Знала ты оценишь.

— Спасибо, Адриана.

Уже лёжа в постели смотрела на темное небо, которое сейчас было укрыто облаками и улыбалась. Завтра воскресенье. Служба, на которую впервые я не пойду, но не сомневаюсь отец будет ждать. Но я недооценила его намерения удержать меня. Управлять моей жизнью похоже его долг. Миссия.

Ближе к обеду отец позвонил. Я несколько секунд смотрела на экран и не хотела отвечать. Чувство обиды грусти и тревоги только нарастало, но я решила не прятаться. Не сомневалась он знал, где я живу, поэтому все еще не отправил на поиски своих людей.

— Здравствуй...

— Сегодня жду тебя на ужин, — строго отчеканил. Все еще злится.

Обреченно выдохнув посмотрела в потолок только сейчас осознав, что этот разговор мало чем будет отличаться от нашего последнего ужина.

— Прости, но у меня планы на этот вечер. Если волнуешься о лекарствах я все взяла и не смогу приехать домой.

Грубое фырканье с его стороны убило во мне чувство раскаяния. Я буду ощущать себя обязанной ему, но теперь училась дышать отдельно от отца, который всегда оберегал.

— Отлично, Марита. Занимайся своими делами, только ты должна знать очень важные новости. Анджелло Скарфо и я заключили союз. Я позволю тебе еще немного поупрямиться, но как только велю возвращаться ты вернешься домой. Это не обсуждается.

Я была так шокирована, что не успела даже ничего ответить, отец положил трубку. Гудки еще долго отдавались гулом в ушах, а я сидела на полу и смотрела в пустоту. Единственный союз, который они могли заключить — это брак. Свадьба. Проклятие. Тот отчаянный шаг отца заставил меня испытать боль. Он хотел так удержать меня рядом? Выдав замуж за мужчину, с которым я даже не была знакома?

Не знала я, что этот бесконечный воскресный день принесет так много боли. Похоже это кара за то, что пренебрегла утренней службой. Теперь расплачивалась за свое упрямство.

Когда Адриана вернулась и предложила пойти на прием я не стала ничего рассказывать. Просто выкинула из головы слова отца и позволила себе поверить, что тот разговор всего лишь мой вымысел. Я ведь знала отец попытается удержать меня просто не предполагала, что масштабы окажутся настолько разрушительны.

Оглядывая гостей думала о том, как изменилась моя жизнь всего за несколько дней. Вплоть до того, что у меня теперь есть план на ближайшие пару месяцев и жених. То воспоминание утонуло внутри, когда мой взгляд наткнулся на глаза цвета электрик. Глаза, которые всегда смотрели на меня вот так открыто. Пожирающе. Глубоко.

Толчок. Время, оно утекло, как вода. Так давно, но даже теперь увидев его я помнила каждый момент, который он позволил мне разделить. Минуты ласки. Тишины. Отчаяния. Глубины. Все это тугим свинцом сплелось внутри.

Тот его взгляд обжигающий, дикий, неукротимый. На дне темных глаз тьма царила. Пугающая. Жестокая. Устрашающая. А я не могла взгляд отвести, застыла в нём. Чувствовала, как ледяные щупальца страха и чего-то первобытного, ужаса, да, именно он вызывал во мне желание сбежать укрыться в самом безопасном месте на земле, но и тогда уверена он найдет, даже спрячься я на другой стороне земли. Я отвела взгляд только потому, что он позволил и сделала прерывистый вздох. Воздуха не хватало критически. Хотела успокоиться, но не смогла.

Крепче сжала рукой бокал в руке. Глаза зажмурила, а внутри, как мантру повторяла: «Это не он. Все нереально. Это лишь моя фантазия, ведь голод прошедших лет, он грыз меня изнутри. Я чувствовала дыры, пустоты, которыми была испещрена душа».

Почувствовав, как тело гудит, а сердце возвращается в норму, не стучит, словно увидев Садио получило разряд в сто двадцать вольт, выдохнула горечь, скопившуюся на кончике языка. Открыла глаза и тут же наткнулась на его образ. Садио выглядел невероятно. Скульптурно. Слишком красивый. Идеально отглаженный чёрный костюм в тон рубашка и грубые ботинки. А лицо, тот его непреклонный опасный взгляд, который ни на секунду не отрывался от меня, он с ног сбивал.

Я ощутила словно между нами натянулся канат. Тот самый стальной канат, который не позволял мне забыть. Садио был не просто красив. Сногсшибателен. И я чувствовала, как дыхание замирает в горле и вырывается судорожными толчками, потому что кроме меня он не видел никого.

— Мари, в чем... — начала Адриана заметив мое оцепенение и тут же замолчала, когда проследила за моим взглядом.

— Хочу уйти. Прости.

Казалось, я задыхаюсь, так отчаянно колотилось сердце. Она не стала задавать вопросы, проводила меня через весь зал на парковку и усадила в машину. Я сжимала руки в кулаки. Нервы натянуты, словно струны на гитаре и в любой момент могут порваться.

Адреналин выстрелил в самое сердце, когда выезжая с парковки я увидела Садио на верхней ступеньке. Он спокойно стоял наверху, засунув руки в карманы и смотрел на меня. Там, на дне его глаз, притаилось нечто такое отчего я испытала страх. Страх снова увидеть его. Хоть и мечтала об этом с того момента, когда он ушел, сейчас все казалось слишком. Мои эмоции. Его обещание, которое я четко видела. Это только начало, и я боялась, когда он снова наиграется, я сломаюсь.