1
12 июня. Шум. Небольшой переулок. Откуда-то доносится горький запах курящих. Неприятно. Но одновременно расслабляющий, заставляет обратить внимание на лёгкие и прочувствовать небольшую сухость в горле. Достоевский несколько раз покашлял. На улице было тепло, и редкие облака иногда перекрывали лучи солнца.
Пятеро парней играли в одном из дворов двухэтажного дома, на котором спадала краска и было несколько трещин. По-моему этот дом построили ещё лет 30 назад...
Гончаров провел веткой по земле, отмечая на какое расстояние прыгнул Пушкин. Соревнования, кто прыгнет дальше. Интересненько.
—Неплохо. Попробую прыгнуть дальше.—подметил Иван и ухмыльнувшись, пошел к линии начала.
—Давай, давай!—подхватил Александр и засмеялся, как бы сомневаясь в лучшем результате Гончарова, и уверенный в своей победе.
Ваня немного присел, и готовился сделать прыжок. Две секунды никто не говорил ни слова, находясь в ожидании дальнейших действий. И наконец, он прыгнул.
—Что!?—воскликнул Пушкин.—Да как?
Он явно не ожидал такого поворота событий, и увидев как ноги парня пересекали черту его прыжка, начал возмущаться и побежал прямо на друга.
—Хехе.—усмехнулся Ваня. На его лице было небольшое ехидство. Он, уверено стоя на ногах, приготовился к атаке соперника и поднял руки.
Они начали друг друга толкать. Но это так, детские игры... Немного подурачиться в юном возрасте позволительно, особенно лучшим друзьям.
На Ване была жёлтая, слегка пыльная рубаха, которую он носит на протяжении всего года. И сейчас она была пригодна только для таких развлекательных прогулок, ее не обидно было испачкать или порвать, ведь она и так была сильна поношенная.
—Неплохо. Молодец, Вань.—похвалил Достоевский, все это время сидевший на скамье рядом. Деревянная и полуразваленная, но пригодная для посиделок. Он не собирался участвовать в небольших соревнованиях, а просто наблюдал, иногда засматривался на здания и думал о своем. Его мало интересовали физические игры. Сидеть и смотреть было интереснее и проще, что-ли.
Сигма тоже с радостью бы сел рядом, и понаблюдал за друзьями, с которыми знаком меньше месяца. Они познакомились в конце весны. Случайно столкнувшись на улице, и не сумев отказаться от компании, Сигма решил иногда встречаться с ребятами его возраста и гулять по городу. В этой компании его тоже считали немного странным, не только из-за имени, но и поведения. Он был чем-то схож с Федором, такой же тихий и спокойный.
—Сигма, давай ты тоже попробуешь.—отозвался Пушкин, закончив небольшую потасовку с Гончаровым.—вдруг ты опередишь Ваню.
—Да, попробуй!—поддержал Иван.
Они были веселые. Казалось, их как детей, должны волновать даже такие малые результаты. Но они относились к этому спокойно, словно зная, что настоящие испытания ещё впереди, лет через 10. А сейчас, просто детство, просто игра. Но какие же останутся классные воспоминания. Этот смех и радость. Может когда они вырастут встретятся вновь. После окончательного взросления. Хотя зачем думать о потом, когда можно наслаждаться настоящими моментами, которые здесь и сейчас.
—Ну...—Сигма выглядел растерянно.—может лучше не надо?—он медленно начал подходить к месту прыжков и умоляющим взглядом смотрел то на Ваню, то на Пушкина.
—Да не бойся ты, тебе просто надо как можно дальше прыгнуть.—объяснил Саша. Ещё несколько минут назад он готов был разорвать Гончарова за вырванную победу. Но сейчас он с улыбкой поддерживал друга.
—Давай, это же весело!—начал подбадривать Ваня.
Сигма вздохнул, морально и физически готовившись к прыжку. Он боялся больше не упасть и не испачкать и без того рваную одежду. А того, что над ним будут смеяться, он выглядел явно слабее других мальчиков. Худое и слабое тело. Его семья год назад была в страшном голоде, после которого Сигма не успел ещё оправиться. Но взяв всю волю в кулак, он прыгнул.
—О! Немного до Саши не хватило.—воскликнул Иван.
—Молодец!—сказал Пушкин, где-то в голове подмечая. "Главный соперник, только Ваня." Но опять же, шутливо, без особой злобы.
—Эй, Коль, ты что там стоишь?—обратил внимание на парня, Иван.—Будешь с нами?
Тот тут же оживился, и отойдя от стены выдавил злобное и слегка обиженное:
—Буду! Сейчас я вас всех перепрыгну и выиграю.—он сжал левую руку в кулак, а правой демонстративно указал на компанию из трёх человек. Едкое чувство зависти и боязнь оказаться хуже, сгрызла его ещё больше, чем Сигму. Он воспринимал любое соревнование абсолютно серьезно. Это были не игры, а борьба за статус лучшего.
Стоящие в стороне парни почувствовали холод и уловили плохое настроение парня. Хотя, почему плохое. Гоголь всегда был до ужаса эмоциональным. Спокойствие и он были не совместимы. Если смеётся, то громче всех, если злится, то жди удары по всему телу.
Николай мельком посмотрел на Федора, сидящего дальше на скамейке и с интересом смотрящий на него. Его можно было назвать главным судьей. Следивший, чтобы линии чертили честно, и прыгали все с одной и той же точки. Хотя никто и не собирался мухлевать, может только на один миллиметр, но все же.
Он всеми силами оттолкнулся от земли и... Упал. Линии других участников слегка стёрлись.
—Хаха.—не громко засмеялся Иван. Нет, он не насмехался над другом, просто была смешная ситуация. Наоборот, к парню он относился с долей тепла, как и ко всем присутствующим.
—Осторожнее.—воскликнул Пушкин.
Тряпье, в которое был одет парень, испачкалось. А штаны сзади стали ужасно пыльными, что пришлось их отряхивать. Гоголь мало обратил на это внимание и быстро смахнул грязь.
—Я попробую ещё раз.—агрессивно и звонка произнес он. Злость на самого себя возрастала. И с каких пор он так стремится к победе? С каких пор ненавидит себя за свои же слабости? У кого их нет. Образ идеального человека часто стал появляться в голове, и Коля всеми силами старался его достичь. Небольшая зависть к Ване тоже присутствовала. Но парень старался ее скрыть.
На этот раз он учел, что из-за скользкой поверхности может упасть, и прыгнул немного под другим углом. Гончаров с Пушкиным успели нарисовать отметки заново. А Сигма уселся рядом с Федором, один прыжок успел утомить парня, а от напряжения слегка кружилась голова.
Гоголь, тихо рыча на себя, оттолкнулся ногами и приземлился дальше черты Вани. Он снова чуть не упал, но смог устоять на ногах. Юноша с небольшим удивлением посмотрел на черту сзади себя. И его злость тут же исчезла. Не зря говорят, если стараться, то обязательно получится. Гоголь улыбнулся самому себе и отошёл.
—Эээ...—Гончаров был в небольшом ступоре. Нет, конечно он знал, что Коля превосходит его в некоторых физических способностях, но небольшая надежда на победу оставалась при себе.
—Молодец!—крикнул со скамьи Сигма. В отличие от соперничества, агрессии и стремления, он испытывал и думал никак все. Он любил больше поддерживать других в достижении результатов, а не участвовать сам. Хотя в настольных играх он с огромной инициативой принимал участие.
—Ага.—подтвердил Пушкин.—действительно доказал, что прыгнешь лучше.
—Что ж.—вставая со скамьи, спокойным и привычным для всех голосом начал Достоевский.—Побеждает Коля.
Он улыбнулся, прикрывая глаза. И расставляя руки в стороны, как бы указывая на победителя.
—Да он опять выиграл, нечестно.—слегка обиженно произнес Ваня, но тут же принялся поздравлять и хвалить Николая.—Молодец.
Коля усмехнулся словам Гончаров и смотрел на Федора, ему в начале показалось, что тот раскрыл руки для объятья, но потом опомнился. Такое часто происходит в последнее время, когда Гоголь забывает о некоторых вещах, а потом понимает, что все далеко иначе. Он знал о нетактильности Федора. Да и к чему такие эмоции? Можно же дружить и без этого. Лёгкая улыбка заменилась небольшой грустью, которую Гоголь тут же начал подавлять.
—Поздно, надо ещё до дома дойти.—произнес Пушкин, смотря на небо.
—Ага. Как-нибудь ещё вместе соберёмся.—обобщил Гончаров и направился к воротам.
—Может снова в карты сыграем в следующий раз?—тут же придумал Сигма.—Последний раз было весело. А?—по-детски улыбнулся парень, даже те искринки в глазах были как у ребенка. Он с надеждой смотрел на парней впереди, то есть на Ваню и Сашу.
—Кстати, давайте.—оживлённо подхватил Федор, обожающий эту игру. Засунув руки в карманы темных штанов, он шагнул к выходу со двора.
Коля, постояв несколько секунд сзади, пошел за ними.
—Ну да, ты же опять выиграешь, Федь.—с ноткой грусти произнёс Иван.—Гений непризнанный.
Федор усмехнулся. Действительно обыграть его было сложной задачей, но пару раз это удавалось либо Гоголю, либо Сигме. И то, только потому, что Феде никак не хотели падать козыри, и отбивать большие карты было просто-напросто нечем.
—Ой да ладно.—воскликнул Пушкин.—зато классно. Сигма, не забудь в следующий раз колоду. А хотя, мы за тобой зайдём.
—Хорошо.—улыбнулся парень и направился в сторону дому, помахав рукой.—До следующей встречи.
В разрез шли три улицы, и парни жили в разных сторонах. Сигма отправился вдоль реки Невы. Пушкин с Гончаровым на Невский проспект. А Коля с Федей в противоположную от них. Хоть они жили в разных частях города, часто встречаться и играть в различные игры, ничего не мешало.
К слову, играть в карты они начали сразу после знакомства с Сигмой. Он и научил всю компанию игре. В Петербурге люди часто играли на деньги в дурака в каких-нибудь трактирах. Параллельно попивая пиво. Русский народ любил развлекаться именно так. Хоть дети и играли не на деньги, но все равно было весело. Пока Гончаров с Пушкиным допускали ошибки, Гоголь запомнил правила и составил для себя небольшую стратегию. Достоевский без проблем привык и почти всегда выигрывал. Несколько раз его побеждал Сигма, у которого опыт был намного больше в игре.
Так и началось их лето, и все пятеро собирались провести его очень насыщенно, палящее солнце и маленький ветерок позволяли проводить на улице множество часов. Если уж было очень жарко, можно было сходить к реке и посидеть внизу Нивы, где ветерок дул чуть сильнее. А прохладная водичка охлаждала лицо.
Парни шли молча, Достоевский лишь изредка бросал на друга обеспокоенные взгляды. Но Гоголь этого не видел, он не подымал голову, и как показалось его другу, даже не собирался рассказывать шутки, или просто начать разговор.
—Ты какой-то странный, что-то случилось?—поинтересовался Федор. Что не скажешь, а он действительно переживал. Коля без улыбки—предвестие чего-то плохого. Если этот самый активный и позитивный парень, которого знают во многих магазинчиках в хороших и плохих воспоминаниях, во всем городе будет грустить, что могло такого произойти? "Может завтра снег пойдет" шутя сам над собой думал Достоевский. Ему такой дух товарища не нравился совсем. Он конечно знал, что Коля иногда может так начать расстраиваться, и что это рано или поздно закончится, но хотелось видеть больше улыбок и радости на его детском ярком личике.
—Нет, все хорошо.—голос звучал тихо, никак обычно, с явной обидой.
Федор некоторые мгновения смотрел на Колю и прекрасно понимал, что тот хочет что-то рассказать, но упорно молчит. Он замечает это не в первый раз. Но не спрашивает. Не хочет насильно вытаскивать слова.
Ещё 7 минут они шли молча. На улице было людно: кто-то торопился на свидание, а кто-то прогуливался с друзьями и знакомыми. В основном это были взрослые люди, либо подростки лет 16. Гоголь на протяжении всего времени смотрел на землю, погруженный в свои мысли. А Федор пытался понять причину такого настроения...
Дойдя до дома друга, оба парня остановились. Подойдя ближе к лестнице, чтобы не стоять на проходе, Федор снова посмотрел на парня. Тот будто бы избегал контакт глазами и дальше осматривал землю подле ног.
—До завтра?—спросил Федя.
В груди что-то ёкнуло. "Завтра? Мы пойдем гулять снова?" Один вопрос, а заставил радоваться.
—Ага.—улыбнулся Коля и прошел вверх по лестнице в свою каморку.
Ещё одна вещь, которая объединяла всех пятерых мальчишек: у всех были не богатые семьи. Поэтому квартиру приходилось у кого-нибудь снимать. Еду делили поровну на всех, и лишь иногда, когда отец возвращался с зарплатой, мама давала разрешение купить парочку конфет и сладких яблок. Новые вещи покупали только к школе, и их приходилось носить по несколько лет, чтобы больше денег оставалось на еду. Многие люди жили так в 19 веке.
Достоевский в одиночку отправился дальше. Жил он недалеко. Пару кварталов выше и поворот на соседнюю улицу.