Хроники падших.

Мне казалось, что моё безумие достигло предела. Я слышала знакомый и пугающий голос, который был невыносим для моего сознания. Этот самоуверенный тембр я бы узнала из миллиона других голосов.

Огонь продолжал бушевать в моих венах, заставляя сознание проясняться. Я почувствовала, как шевелятся мои пальцы, и смогла взять под контроль все свои конечности. Сквозь туман и сильный тремор я открыла глаза и увидела источник голоса.

Высокая мужская фигура стояла надо мной, словно коршун над своей добычей. Зелёные глаза были полны напряжения, а густые брови сходились на переносице. Образ, который преследовал меня в кошмарах все эти недели бесконечных пыток, заставил меня взять себя в руки и начать двигаться. Я попыталась поднять туловище и ударить ненавистного человека ногами. Но моё обессиленное тело было ещё слишком слабым для таких действий, и моя попытка не увенчалась успехом. Антон сделал пару шагов в сторону, пресекая мои попытки повторной атаки.

— Ты... Ты... — из моего горла вырвался слабый хрип. — Ненавижу тебя.

— Советую оставить момент выяснения отношений на более подходящее время. Сейчас у нас нет для этого лишнего времени.

— Как ты... Как ты посмел прийти ко мне? — наконец-то моё тело смогло принять сидячее положение. В глазах тут же потемнело, а грудь запекло. — Я убью тебя.

— Обязательно. Но давай ты сделаешь это после того, как мы унесём отсюда свои ноги, — Антон подошёл ближе ко мне, готовый в любой момент отскочить в сторону. — Желательно сделать это живыми.

— Ты думаешь, я снова поведусь на эту игру? — я собрала остатки влаги в горле и высвободила смачный плевок в лицо парня. — Будь ты проклят!

— Заслуженно, — Антон вытер рукавом рубашки слюни с лица, никак не реагируя на мои выпады. — Но продолжишь свой напор позже. Сейчас соберись с силами и следуй за мной.

— Никуда я с тобой не пойду! Мне прошлого раза хватило с головой. Ты... Ты обманул меня и отдал в руки этого безумного маньяка!

— Катя, я признаю, что совершил ошибку. Но я работаю над тем, чтобы исправить содеянное, — Антон сделал несколько шагов в мою сторону и сел прямиком на корточки, чтобы оказаться со мной на одном уровне глаз. — Знаю, что мне нет прощения, и ты никогда не сможешь доверять мне как прежде. Но сейчас попробуй рискнуть и позволь исправить допущенную мною ошибку.

— Я не собираюсь больше вестись на эту игру. Проваливай! В свою Америку, цивилизацию и в свою идеальную жизнь! Оставь меня в покое!

— Дикарка, у тебя есть последний шанс выбраться отсюда и прекратить свои мучения, — в зелёных глазах парня сверкнули яркие искры. — Сейчас или никогда. Решение за тобой.

Всё моё нутро требовало послать Антона куда подальше и пресечь его попытки выразить «заботу». Я не хотела верить проходимцу и не собиралась верить его глупым россказням о раскаянии. Но моё сердце категорически отказывалось принимать подобные мысли. Оно требовало от меня действий и риска. Душа свербила невыносимым зудом, который подвергал разум невыносимой пытке. Внутренняя борьба сердца и разума разрывала меня на куски.

Вдалеке раздались звуки приближающихся голосов. Я вздрогнула и вжала голову в плечи. Разум уже знал, что последует дальше и как закончится вся эта авантюра. С каждой секундой мой шанс на спасение таял на глазах. В конечном счёте я приняла самое глупое решение, что можно было вообразить.

— Хорошо. Я позволю себе идиотский поступок и поверю тебе. Вновь. Но в случае любой опасности я оставлю тебя и сбегу при первой возможности как можно дальше от тебя.

— Твое право, — Антон поднялся на ноги и протянул свою массивную ладонь в мою сторону. — И раз ты временно находишься без способности к телепортации, старайся держаться за моей спиной

— Зачем это?

— Чтоб в процессе нашего побега тебе не прострелили голову, — Антон достал два внушительных пистолета. — В этой операции я возьму на себя ответственность расчистить нам путь на волю.

Антон без промедления снял оружие с предохранителя и потянул меня в сторону коридора. Мы не успели отойти и пары метров, как столкнулись с небольшим конвоем. Военные тут же привели оружие в боевую готовность и направили его в нашу сторону.

Антон резким движением руки исполнил свой коронный трюк, подчинив орудия своей силе телекинеза. Стволы разного калибра поднялись вверх и совершили череду громких выстрелов в сторону конвоя. На полу образовалась череда трупов, из которых текла ярко-красная кровь.

Антон выхватил несколько заряженных стволов из рук мертвецов и передал их мне. Я всё ещё не до конца понимала, что происходит, но покорно приняла оружие из рук парня.

Мы двинулись по длинному коридору, минуя все препятствия на пути. Мне было трудно передвигать ногами в таком быстром ритме. Мои мышцы, ослабленные психотропными веществами, успели атрофироваться за многие недели бессознательного состояния. Антон изо всех сил тянул меня за собой, не позволяя хоть на миг замедлить стремительное движение.

За нашими спинами послышалась череда выстрелов. Я вскрикнула, стараясь увернуться от пуль, летящих мимо нас. Реакция Антона была феноменальной. Он заскочил за ближайший угол, увлекая меня за собой, и тут же начал стрелять из двух пистолетов одновременно.

— Катя, ты не хочешь как-то помочь мне? — громкий возглас Антона вывел меня из оцепенения. — Твоя помощь была бы сейчас не лишней.

— Я всё ещё слаба, — остатки тумана в голове создавали преграду на пути к выполнению необходимых для спасения наших жизней действий. — Мне кажется, я сейчас не смогу попасть даже в корову, находящуюся на расстоянии вытянутой руки, не говоря уже о целом конвое натренированных военных.

— В корову тебе и не надо попадать, — ответил Антон. — От тебя требуется попасть в пару вояк.

Антон высунулся из нашего укрытия и одарил конвой чередой громких выстрелов.

— Катя, я буду крайне признателен, если ты вспомнишь учения своего истинного отца и вспомнишь, чья ты дочь на самом деле, — сказал Антон.

Слова Антона вызвали у меня сильный эмоциональный отклик. Перед глазами сразу же возникли воспоминания об отце и нашей совместной жизни.

Я вспомнила, как в пять лет впервые стреляла из пистолета. Это был степной заяц, который по трагической случайности забрёл к нашему дому. Мой точный выстрел поразил зверька, не оставив ему шансов выжить. Отец довольно улыбнулся и похвалил меня. В тот день у нас был ужин из свежей дичи, которую я поймала и убила своими руками.

Воспоминания об отце и нашей жизни помогли мне прояснить разум. Я достала спрятанный за пазухой пистолет и крепко сжала его. Выглянув из-за укрытия, я сняла оружие с предохранителя и сделала несколько точных выстрелов. Трое военных упали на пол, испуская последний дух. Мой выстрел оказался фатальным для некоторых участников отряда.

Боковым зрением я заметила ухмылку на лице коренастого парня.

— Сейчас на счёт три мы выскакиваем из укрытия и нападаем на остатки конвоя. Я лишаю их оружия, а ты пытаешься прострелить как можно больше голов этих ублюдков. Всё поняла?

Я изобразила короткий кивок. Мои прежние ориентиры были стёрты под действием пыток и лабораторных истязаний. Моё понимание ценности человеческой жизни было навеки изменено. Не все выжившие заслуживали жизни. Многие из оставшихся представителей человечества заслуживали смерти. Мир нуждался в очищении от всех «паразитов», стремящихся подчинить себе остатки цивилизации.

— Готовься, — услышала я тихий шёпот сквозь череду выстрелов. — Раз, — пауза, — Два, — я заметила неуверенность в глазах парня. Но затем раздался громкий и полный решимости возглас: — Три!

Мы одновременно выскочили из укрытия и открыли огонь по людям, стоявшим неподалёку. В нашу сторону полетели пули. Антон вытянул обе руки в сторону военных, чтобы пули не попали в нас. Снаряды разных калибров зависли в воздухе, словно застряв в невидимом барьере.

Я увидела, что из носа Антона выступила тонкая струйка крови, а его глаза покраснели из-за лопнувших капилляров. Он выглядел очень бледным, что вызвало у меня настоящий испуг.

— Остановись, — сказала я. — Твои способности отнимают у тебя слишком много сил.

— Плевать, — ответил Антон, и из его второй ноздри выступила ещё одна алая струйка. — В моей жизни всё равно нет особой ценности.

— Не могу сказать, что это не так, — собственные слова вызвали необъяснимую тяжесть в груди. Мой голос звучал хрипло и неуверенно. — Но несмотря на это, тебе придётся исполнить своё обещание и вывести нас отсюда живыми!

Военные снова попытались пробить созданный Антоном барьер, но пули по-прежнему врезались в невидимую стену перед нами. Нескончаемая череда громких выстрелов резала слух. Я видела, что силы Антона начинают иссякать, и его способность удерживать пули в стороне от нас слабеет.

Я попыталась совершить скачок, но в который раз мои силы не проявились. В какой-то момент руки Антона затряслись, его смуглая кожа приобрела зелёный оттенок, что говорило о сильном истощении. Когда барьер стал ослабевать, Антон дрожащими руками сделал резкий жест рукой в сторону, и все пули устремились в сторону конвоя, пронзая их тела насквозь. Весь отряд упал замертво на светлый пол, залитый кровью.

Антон пошатнулся и упал на колени. Его бледный и изнемождённый вид напугал меня. Я тут же бросилась к нему. В этот момент мне стало плевать на все свои обиды, ненависть и злость. Мною овладело лишь одно желание — не допустить смерти Антона и спасти наши жизни.

— Они... Они придут за тобой, — услышала я шёпот. — Тебе надо уходить, пока твой безумный папаша не пришёл за тобой.

— Я не оставлю тебя, — ответила я. — Если ты и умрёшь, то только от моих рук. Ты должен испытывать страшные и невыносимые мучения, и ты сделаешь это от моих рук.

— Я буду не против, — бледные губы Антона искривились в знакомой мне ухмылке. — Если мы выберемся отсюда живыми, то я лично отдам тебе весь свой арсенал оружия. Ты сможешь выбрать самое беспощадное орудие для моей кончины.

В коридоре раздалось громкое эхо от топота множества ног. В следующую секунду из коридора к нам подошли бесчисленные колонны солдат. Все их оружие было направлено в нашу сторону, готовое в любой момент выстрелить. Путь к отступлению был отрезан. Мы были окружены слишком большим количеством солдат для того, чтобы попытаться сбежать.

«Глупо было надеяться на успех этой авантюры. Ты была обречена с того момента, как проникла в штаб своего отца и проскользнула в переговорную на глазах у военных. Тебе следовало понять, что твоя жизнь была обречена с самого начала», — говорил мне голос здравого смысла, убеждая сдаться патрулю и не сопротивляться. В какой-то степени я была согласна с ним. У нас не было шансов покинуть стены лаборатории живыми. Из таких мест есть только два выхода: либо в наручниках и кандалах, либо вперёд ногами. Третьего не дано.

Я вздрогнула, что заставило военных среагировать. В коридоре послышались щелчки предохранителей. Все стволы тут же перешли в боевую готовность, желая найти долгожданную мягкую и податливую плоть.

— Не стрелять! Она нужна мне живой! — прозвучал громкий и властный голос, который с недавних пор ассоциировался у меня с болью и отчаянием. Маньяк из лаборатории, что мнил себя моим биологическим отцом, вышел вперёд военного патруля. Все солдаты тут же расступились, стараясь держать оружие наготове. Тем временем тёмные глаза мужчины осматривали меня и Антона с лёгким удивлением во взгляде.

— Энтони, я удивлён видеть тебя здесь, — надменный и властный тембр вызвал сильную дрожь в моём теле. — Разве ты не должен сидеть на каком-нибудь ранчо, употребляя... — мужчина намеренно сделал паузу, изображая мнимую задумчивость на лице. — Что там любят западные крысы? Хот-доги или гамбургеры с жирным картофелем?

— Виктор Альфредович, вы, как всегда, не вовремя, — даже в слабом состоянии я смогла уловить нотки сарказма в словах Антона. — И, как вы заметили, за шестнадцать лет жизни на этой земле я стал русским. На будущее, я не люблю фастфуд. Предпочитаю борщ и самогон с солёными огурцами.

— А ведь у тебя был шанс вырваться из плена и жить спокойно среди этих западных недоумков, — мужчина стал приближаться к нам медленными шагами. — Но ты решил посягнуть на святое. На мою дочь.

— Не подходите! — я тут же вскочила на ноги и направила дуло пистолета в сторону мужчины. — Я не дрогну и прострелю вашу больную голову.

— Екатерина, разве можно поднимать руку на старших? — насмешливо спросил мужчина. — Чему тебя учил этот деревенщина? Этот жалкий человек сделал из тебя неотесанную и недалёкую дикарку.

— Не смей говорить об отце! — воскликнула я, и в комнате раздался звук щелчка предохранителя. — Он был великим и правильным человеком, который пытался сохранить остатки человечества. Он навечно останется для меня самым главным человеком в моей жизни.

— Отец? — со стороны мужчины раздался ироничный смех. — Тот факт, что он вырастил тебя, не играет никакой роли. Ты всегда была, есть и будешь набором моих генов.

— Ты ошибаешься, — сказала я, сжимая оружие. — Для меня твои гены не стоят ровным счётом ничего. Я всегда была, есть и буду дочерью Петра Ивановича Вознесенского!

Мною овладела настоящая и всепоглощающая одержимость. Тело было подвержено влиянию какой-то неведомой силы, которую в народе называют местью. Эта сила была сильнее любого другого чувства. Разум полностью отдался охватившему меня наваждению, заставляя совершить самый жестокий поступок из всех возможных.

В следующую секунду коридор наполнился звуком двух точных выстрелов. Раздался громкий и пронзительный крик. Мужчина пошатнулся и упал на пол. Его коленные чашечки были раздроблены крупнокалиберными пулями, превратив суставы в кровавое месиво.

В тот момент, когда конвой с обеих сторон направил оружие в нашу сторону и произвёл нескончаемую череду выстрелов, время замерло. Перед глазами встала яркая и тяжёлая для восприятия картина: я стою посреди карцера, где на полу лежит потрёпанный и израненный узник. Около меня стоит высокий и коренастый мужчина в преклонном возрасте. Глубина его глаз пронизывает до глубины души. Но в то же время в этом суровом взгляде я вижу нечто тёплое и родное. Этот человек — любовь. Настоящая, неподдельная и искренняя родительская любовь отца к дочери. Разум тут же транслирует болезненную для рассудка картину:

— Ты не можешь остаться здесь, и ты не должен жертвовать собой ради меня. Я же даже не твоя родная дочь! Я тебе никто и не имею никакого права забирать твою жизнь...

— Ты её не забираешь. Ты дала моей жизни самое ценное — смысл. Пусть ты не моя кровная дочь, но ты мой истинный и духовный ребёнок. Катя, будь сильной и никогда не позволяй себе эмоции. Борись за жизнь и за себя. Никогда не доверяй людям и всегда будь готова к тому, что самые близкие могут предать.

— О чём ты?

— Ты всё изменила в моей жизни. Ребёнок, который каждую минуту перемещался на мои руки. Ты подарила старику счастье и позволила вновь почувствовать любовь.... Никогда не забывай, кто ты и кто твой настоящий отец. Генерал в отставке Пётр Иванович Вознесенский...

Перед тем, как в нас устремилась нескончаемая очередь разнокалиберных снарядов, я успела схватить тело Антона и совершить прыжок в неизвестность.