Коньяк и кофе
Выходные, насыщенные смехом, свежим воздухом и, казалось бы, беззаботным отдыхом, стремительно подошли к концу. Возвращение в город было похоже на пробуждение от приятного сна, но для Есении этот переход сопровождался нарастающим внутренним напряжением. Слова Марка, сказанные как бы невзначай, но с такой настойчивостью, не давали ей покоя. Она старалась всеми силами не показывать своё состояние, улыбалась, поддерживала разговор, но внутри всё клокотало. Хотелось остаться одной, чтобы всё обдумать, всё разложить по полочкам, попытаться понять, что же на самом деле происходит.
Прощание было быстрым, немного скомканным. Общие фразы, рукопожатия, обещания встретиться снова – всё как обычно. Но Есения чувствовала, как она находятся в каком-то странном вакууме, отделённом от всех остальных. Они сели в такси, и мир за окном снова поплыл перед глазами, теперь уже в привычном городском пейзаже.
– Будет два адреса. – сказала Еся водителю, стараясь, чтобы её голос звучал ровно и спокойно.
Дима удивлённо повернулся к ней. – Как два адреса? Я думал, мы поедем ко мне. Хотел ещё с тобой провести вечер вместе.
Есения отвела взгляд, устремив его на мелькающие за окном огни. – Извини,но завтра утром у меня очень важный урок. Мне нужно как следует подготовиться, иначе я просто не смогу ничего объяснить. Так что лучше я сначала поеду домой, чтобы всё успеть. – Она старалась говорить так, чтобы в её словах не было ни тени сомнения, чтобы это звучало как простое, логичное объяснение. Она хотела, чтобы он поверил, что всё в порядке, что их расставание – это всего лишь следствие её профессиональной ответственности.
Всю дорогу до её дома они почти не разговаривали. Есения чувствовала на себе взгляд Димы, но не решалась встретиться с ним глазами. Она боялась, что он увидит всё, что творилось у неё внутри: сомнения, страхи, недоумение.
Когда машина остановилась у подъезда её дома, Есения почувствовала облегчение, смешанное с каким-то странным сожалением. Она обернулась к Диме, и, набравшись решимости, улыбнулась.
– Я пошла. – сказала она, протягивая руку и слегка касаясь его щеки. – Ты только набери мне вечером, хорошо?
В её глазах, несмотря на все старания, мелькнула капля грусти, которую Дима, казалось, заметил. Он кивнул. Еся быстро вышла из машины, оставив его в задумчивости, и направилась к подъезду, чувствуя, как внутри нее начинает разгораться огонь – огонь размышлений, сомнений и, возможно, грядущих перемен.
Ключ провернулся в замке с тихим щелчком, и Еся, словно сбросив невидимые оковы, шагнула в тишину квартиры. Обувь, стянутая с ног с нескрываемым облегчением, полетела в угол, а сама она, не чувствуя сил даже на то, чтобы дойти до кресла, рухнула на кровать. Тяжёлый, изматывающий вздох вырвался из груди, разгоняя остатки воздуха в комнате. Вся её энергия, казалось, испарилась в течение дня, оставшись лишь в виде клубящихся мыслей.
Остаток дня прошёл в туманной дымке. Еся почти не двигалась, зарывшись лицом в подушку. Никаких звонков, никаких сообщений, никаких попыток связаться с внешним миром. Ей хотелось полной изоляции, чтобы никто не нарушил её внутренний монолог.
В голове снова и снова прокручивались слова Марка. Его двусмысленные фразы, брошенные с такой нарочитой небрежностью, теперь обретали новую, пугающую значимость. Что он имел в виду? Зачем он так говорил? Было ли в его словах хоть что-то правдивое, или это лишь его извращённая фантазия, попытка посеять раздор?Но зачем?
Мысли перескакивали на Диму. Их отношения, казавшиеся такими простыми и ясными, теперь предстали перед ней в каком-то ином, тревожном свете. Были ли они действительно теми, кем казались? Не скрывалось ли за его улыбкой что-то, чего она не видела? Или, может быть, это она сама, под влиянием слов Марка, начала видеть то, чего на самом деле нет?
Что делать дальше? Этот вопрос висел в воздухе, тяжёлый и неотвязный. Стоит ли поговорить с Димой, высказать свои сомнения? Или лучше забыть всё, как страшный сон, и жить дальше, не омрачая их отношения? Каждый вариант казался одинаково сложным и болезненным. Еся чувствовала себя маленькой лодкой, затерянной в океане неопределённости, без компаса и без берега. Единственное, что она знала наверняка – выходные закончились, и ей придётся принять какое-то решение. Но какое? Ответ ускользал, как песок сквозь пальцы.
Телефон завибрировал, выдернув Есю из плена мыслей. На экране высветилось знакомое имя – Дима. В животе предательски ёкнуло, смешивая тревогу с робкой надеждой. Она сглотнула и ответила.
– Как ты там, снежинка? Всё сделала? – голос Димы звучал тепло и немного обеспокоенно, словно он чувствовал её настроение.
Есе пришлось соврать. – Да, всё сделала. – выдохнула она, стараясь придать голосу прежнюю лёгкость. Но, видимо, получилось не очень хорошо.
– Почему такой грустный голос? – тут же заметил он. – Ты чего, плохо себя чувствуешь?
– Устала очень, – призналась Еся, – голова болит, наверное, от всего этого.
– Ты, наверное, голодная, – предположил Дима. – Давай я тебе сейчас закажу твоей любимой еды? Чтобы тебе не пришлось ни о чём думать.
Наконец-то, искренняя, тёплая улыбка коснулась губ Еси. Впервые за весь этот день она почувствовала, как её сердце немного оттаивает. – Было бы здорово, спасибо. – прошептала она.
– А у тебя как дела? Чем занимался? – спросила она, желая, чтобы он отвлёкся от её состояния.
– Да вот, эскизы рисовал, – ответил Дима. – И скучаю по тебе ужасно. Завтра у меня съёмки в гот зале, так что весь день там буду. А ты как, чем завтра будешь заниматься?
– О, я как раз рядом буду завтра,– оживилась Еся. – У меня там маникюр записан.
– Тогда, может, пообедаем вместе? – предложил Дима, и в его голосе послышалась предвкушение.
–Конечно. – согласилась Еся, чувствуя, как напряжение постепенно спадает.
В этот момент, пока Дима рассказывал о своих планах, Еся задумалась. А что, если Марк и эта, как её там... Яся... просто хотели разрушить их счастье? Что, если всё, что происходило, было частью какой-то злобной игры? Может, им просто завидовали? Эта мысль, хоть и пугающая, принесла с собой какое-то странное успокоение.
– Эй, ты чего молчишь? – спросил Дима, уловив её внезапную тишину.
– Ой, просто задумалась. – ответила Еся, возвращаясь в реальность.
Они проговорили ещё долго, строя планы на завтра, делясь мелкими радостями и заботами. Голос Димы, спокойный и уверенный, словно успокаивал её, развеивая последние тени сомнений. Может быть, всё будет хорошо.
Утро началось привычно: ранний подъем, который так не любила Еся,ароматный кофе и несколько онлайн-уроков.
Собравшись, она почувствовала, как внутри поднимается небольшая волна предвкушения. Маникюр – это её маленькая отдушина, возможность посвятить время себе, забыв обо всех проблемах.
Выйдя из салона, Еся с довольной улыбкой рассматривала свои обновлённые ногти. Нежный, аккуратный маникюр, словно яркое пятнышко в её непростом дне. До кафе, где её ждал Дима, было всего пять минут ходьбы. Город уже гудел, наполненный спешащими людьми, но Еся шла, чувствуя себя счастливой, предвкушая встречу.
И тут, когда она уже почти дошла до цели, ей в спину кто-то крикнул. – Еся!
Она обернулась. Навстречу ей шёл Олег, знакомый по общим компаниям, друг Димы.
– Привет! – улыбнулась она.
– Привет, – ответил Олег, подходя ближе. – Ты к Диме?
– Да, договорились пообедать. – подтвердила Еся, ещё не зная, как всё обернётся.
В этот самый момент её телефон завибрировал. Несколько уведомлений, одно за другим. Незнакомый номер. Еся скривилась. Незваные гости в её цифровом пространстве – всегда неприятно. Она открыла первое сообщение, потом второе, третье...
И замерла. На экране мелькали фотографии. Дима. И Яся. Полуголые, целующиеся, жаркие, неприкрытые. А затем – другая серия снимков. Дима, склонившись над Ясей, набивает ей татуировку, потом показывает на своё плечо, где красовался точно такой же узор. На лице Еси не было ни тени выражения, словно её душу в одно мгновение выжгло дотла.
– Есь, ты чего? – встревоженно спросил Олег, заметив её реакцию.
Еся молчала, не в силах произнести ни слова. Олег, обеспокоенный её состоянием, осторожно взял у неё из рук телефон. Его взгляд упал на экран, и он замер. Челюсть его сцепилась от злости. Он не мог поверить своим глазам. Не мог поверить, что его друг, Дима, способен на такое. На такую подлость, на такое предательство. Он видел, как её мир рушится прямо на его глазах, и чувствовал, как гнев захлёстывает его самого.
Дима, как всегда, появился вовремя, с той самой широкой улыбкой, которая обычно вызывала у Еси прилив тепла. Но сейчас она ощущала лишь ледяное спокойствие. Он подошёл к ним, заметив какое-то странное напряжение, витавшее в воздухе.
– Что такое? Вы чего такие мрачные? – спросил он, оглядывая их с лёгким недоумением.
Олег уже стоял готовый смотреть на истерику Есении, но она, собрав последние силы, гордо подняла голову и направилась прямо к Диме. В её глазах не было слёз, только холодная решимость.
– Дима, – её голос был удивительно спокойным, почти безэмоциональным. – Я знаю, что я не единственная. Знаю, что ты делаешь парные татуировки и говоришь всем, что они особенные. Она сделала короткую паузу, давая словам осесть. – Я больше не хочу тебя видеть. Никогда.
С этими словами она молча развернулась и ушла, оставляя Диму в полном недоумении. Он растерянно посмотрел на Олега, ища объяснения.
Олег, сдерживая ярость, которая готова была вырваться наружу, только вздохнул. – Это пиздец, Дима. Я такого не ожидал. – произнёс он, после чего, не говоря больше ни слова, развернулся и пошёл следом за Есей, чувствуя, что ему нужно быть рядом, поддержать её, когда её мир так жестоко рухнул.
Еся шла, не разбирая дороги, лишь бы поскорее уйти оттуда, от этого человека, который так безжалостно растоптал её чувства. Городской шум, гул машин, смех прохожих – всё это казалось далёким и нереальным. В ушах звенело, а перед глазами всё ещё стояли те фотографии.
Олег, видя, как она стремительно удаляется, побежал за ней. – Еся! Подожди! – крикнул он, пытаясь догнать. Он видел, как она старается держаться, но её плечи уже дрожали, а движения становились всё более отрывистыми.
Ему удалось обогнать её и встать прямо перед ней, преграждая путь. Он заглянул ей в глаза и увидел, что они уже на мокром месте, готовые пролиться водопадом слёз. Еся ненавидела плакать перед кем-либо, особенно перед мужчиной. Она всегда старалась держать свои эмоции под контролем, быть сильной. Но сейчас, когда весь её мир рухнул, когда предательство оказалось настолько очевидным и болезненным, она не смогла больше сдерживаться.
Тихий всхлип вырвался из её груди, и слёзы хлынули потоком, смывая последние остатки самообладания. Олег, видя её горе, не говоря ни слова, просто обнял её. Его руки крепко сомкнулись вокруг неё, давая ту молчаливую поддержку, которая была сейчас так необходима. Он чувствовал, как дрожит её тело, как она пытается сдержать рыдания, и просто стоял рядом, обнимая её, разделяя её боль, как мог.
Еся, чувствуя, как слёзы всё ещё не полностью высохли на щеках, подняла взгляд на Олега. В её глазах смешались усталость, горечь и робкая попытка быть сильной. – Всё нормально, – прошептала она, – можешь идти. Я знаю, у тебя съёмка, не стоит из-за меня...
Но Олег, не дослушав, достал телефон. Его пальцы быстро забегали по экрану. – Слушай, – произнёс он в трубку, – у меня тут... форс-мажор. Я никак не смогу сегодня присутствовать. Он выслушал ответ, коротко кивнул и отключил вызов.
Еся удивлённо посмотрела на него, не совсем понимая, что происходит. Но Олег не дал ей времени на вопросы. Он просто взял её за руку – крепко, уверенно, но без напора – и сказал – Пошли. Его взгляд был полон решимости, и в нём читалось: «Я позабочусь о тебе» Он подвёл её к своей машине и бережно посадил на переднее сиденье.
Дорога пролегала в тишине. Еся, всё ещё оглушённая произошедшим, не произнесла ни слова. Мир вокруг словно потерял краски, а её собственные мысли казались далёкими и чужими. Олег, чувствуя её состояние, не пытался её разговорить. Он просто вёл машину, внимательно следя за дорогой.
Спустя некоторое время он свернул на заправку. Вышел, чтобы принести кофе. Когда он вернулся, в руках у него было два стаканчика с горячим напитком. Он протянул один Есе. Она отрицательно покачала головой. – Не хочу. – тихо ответила она.
Тогда Олег, немного подумав, открыл бардачок. Там, среди всякой мелочи, лежала небольшая подарочная коробка. Он достал из неё бутылочку коньяка, налил немного напитка в кофе Еси, аккуратно перемешал.
– А так? – спросил он, улыбнувшись уголком губ, протягивая ей теперь уже «особый» кофе.
На лице Еси появилась слабая, но искренняя улыбка. – Так буду. – прошептала она, принимая стаканчик. Этот простой, но такой продуманный жест тронул её до глубины души.
– Куда мы приехали? – спросила Еся, когда машина остановилась у живописного места.
– Когда мне плохо, я всегда сюда приезжаю. – ответил Олег, выключая двигатель.
Они вышли из машины. Перед ними открывался потрясающий вид на берег реки. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багровые и золотистые тона, и эти краски отражались в спокойной воде. Ветер тихонько шелестел листвой деревьев, создавая умиротворяющую атмосферу. Они сели на деревянную лавочку, обдуваемую лёгким речным бризом. Олег, ни слова не говоря, снова достал коньяк и налил себе в кофе.
– Ты же за рулем. – напомнила Еся, обеспокоенная тем, что он снова будет пить.
– Ничего, – отмахнулся он, – вызову такси, когда понадобится. У меня тоже настроение – хуйня, – добавил он, и в его голосе послышалась та же усталость и разочарование, что чувствовала и Еся. Этот момент, казалось, объединил их в их общей боли и непонимании.
Тот кофе, приправленный коньяком, уже давно перестал быть просто кофе. Он стал символом их общего смятения, горько-сладким эликсиром, который помогал снять броню. Еся, только что поделившись своей болью, почувствовала, как Олег погружается в себя. Наступила короткая, но ощутимая пауза. Казалось, сама река затихла, прислушиваясь. Затем Олег, сделав глоток своего импровизированного напитка, тихо сказал – Знаешь... у меня тоже недавно сердце разбилось.
Эти слова, сказанные так просто, без пафоса, словно тяжёлый камень упали в тишину между ними. Еся посмотрела на него, и в его взгляде, на этот раз, она увидела не просто сочувствие, а глубокое, схожее понимание. Его обычно уверенное лицо казалось смягчённым, немного уставшим.
И они начали говорить. Уже не только о её боли, но и о его. Олег рассказывал о том, как рухнули его надежды, как оказались напрасными его усилия и вера. Он говорил о внезапности удара, о чувстве опустошения, которое осталось после, и о том, как сложно было подняться после падения. Его слова были неторова, иногда прерывались глубокими вздохами, словно он снова и снова переживал эти моменты.
Еся слушала, и странное чувство – смесь грусти и какого-то неожиданного облегчения – охватило её. Ей больше не казалось, что она одна в этом мире, несущая свою ношу. Рядом был человек, который, как оказалось, проходил через нечто очень похожее. Их слова переплетались, как ветви деревьев, склонившихся над рекой. Они говорили о причинах, о разочарованиях, о том, как порой легко довериться, и как болезненно бывает потерять это доверие.
Время перестало иметь значение. Вместе с ним исчезли заботы о предстоящей съёмке, о завтрашнем дне, о том, что будет, когда этот странный вечер закончится. Остался только этот момент, этот берег реки, эти два разбитых сердца, которые, разговаривая друг с другом, находили в этой беседе некое хрупкое исцеление. Они просто говорили, позволяя словам течь свободно, как и вода внизу, смывая остатки боли и, возможно, закладывая фундамент чего-то нового.