Два поцелуя
Испытание пройдено.Помощь людям оказана.Оценки выставлены.Пока возвращался в Москву.
Самолет, накренившись на левое крыло, плавно начал снижение. За окном, вместо бескрайних равнин Воронежской области, расстилалась серая, промозглая Москва. Дождь, тонкой, почти невидимой пеленой, окутывал город, превращая огни многоэтажек в рассеянные мерцающие звезды. В салоне, после объявления о начале снижения, воцарилась тишина, прерываемая лишь шепотом и едва слышными вздохами пассажиров. Съемочная группа,сидела сгрупировавшись, уставшие, но довольные. Лица освещались бледным светом мониторов, отражающих последние кадры, снятые накануне.
Лина, молодая, энергичная девушка, обняла Диму на прощание. Её объятия были не просто формальностью, а искренним выражением благодарности и уважения. Она видела, какую работу он проделал в Воронеже, какой вклад внес в проект. – Молодец, Дима, – шепнула она, её голос едва был слышен над гулом двигателей, – Ты был незаменим. Дима, обычно сдержанный, улыбнулся, немного смутившись от такой искренности.
– Спасибо, – ответил он, обнимая Лину в ответ.
Астрид стояла рядом, наблюдая за прощанием. Она не вмешивалась, ей было достаточно присутствия рядом с Димой. Её взгляд, полный какой-то невыразимой теплоты и понимания, скользил по его лицу, отмечая каждую эмоцию. Она видела, как он устал, как напряжен он был последние недели, но и как удовлетворен результатами их совместной работы. В её глазах читалась гордость за него, за его профессионализм, за то, что он выбрал этот путь, этот сложный, но такой необходимый путь помощи людям.
Дождь усилился, барабаня по крыше аэропорта ритмичным, монотонным стуком. Дима и Астрид вышли на улицу, встретившись с прохладным, влажным воздухом. Молча, плечом к плечу, шли они к стоянке такси, оставляя позади шум и суету аэропорта, оставляя позади Воронеж с его тревогами и надеждами, с его незабываемыми лицами и историями. Москва встречала их серой, дождливой погодой, отражая, казалось, их собственное внутреннее состояние – спокойное, немного уставшее, но наполненное глубоким удовлетворением от выполненной работы. Впереди их ждала дорога домой, и тишина, необходимая для переваривания всего пережитого.
– Дима, – начала она тихо, голос её был немного хриплым, словно от волнения. Она не тянула слова, не украшала речь излишними эмоциями, говорила коротко, четко, словно выстреливала пули из пистолета. – За это время... я много думала... все эти события... это напомнило мне... наше прошлое... То, что мы потеряли...
Дима молчал. Он не знал, что сказать. Слова застревали в горле, словно комок земли. Он видел её, чувствовал как она хочет быть ближе, но мысли его были заняты никак не ей. Он не ожидал этого разговора, этой внезапной эмоциональной вспышки.
Астрид продолжала, не обращая внимания на его молчание.
– Ностальгия... странная вещь... Она заставила меня всё переосмыслить. Наши ссоры... наши ошибки... Все это кажется сейчас таким мелким... Она замолчала на мгновение, словно выбирая слова, а потом добавила, ещё тише: – Мы... мы могли бы...
Она резко наклонилась, лёгким касанием коснулась его губ, поцеловав их уголок . Поцелуй был короткий, нежный, но наполненный такой силой, что Дима почувствовал, как его сердце подскочило в груди. Она прошептала ему на ухо, голос её был еле слышен, почти неразличим на фоне шума дождя: – у любой пары есть второй шанс... подумай об этом.
И прежде чем Дима успел что-либо ответить, она отстранилась, повернулась и исчезла в ночном потоке дождя, оставив его стоять наедине с неожиданностью и потрясением. Он сел в такси, на мгновение оцепенев от её слов, от её поцелуя. Таксист спросил куда ехать, и Дима, едва себя чувствуя, продиктовал адрес своего дома, а в голове прокручивались её слова и вопрос: а есть ли смысл думать об этом шансе? Дождь за окном усилился, словно отражая бурю чувств, бушующих внутри него.
Дима вошёл в свою квартиру, сбросив ключи в металлическую чашу на столике у входа. Свет приглушён, рассеянный, создающий интимную атмосферу. Квартира, хотя и не старая, оформлена в стиле лофт с преобладанием тёмных тонов – серый бетон, чёрное дерево, металл. На первом этаже, открытая планировка объединяет кухню и небольшую обеденную зону. Кухня – лаконичный минимализм: тёмно-серые матовые фасады, столешница из чёрного гранита, встроенная техника из нержавеющей стали. В углу, рядом с высокими барными стульями, стоит гитарный усилитель, элегантный и мощный, скрытый за стеклянной дверцей встроенного шкафа. Ванная комната – современный стиль с чёрной плиткой и хромированными элементами сантехники. Массивная, металлическая лестница с деревянными ступеньками ведёт на второй этаж.
Второй этаж – это спальня и мастерская Димы, объединённые в одном пространстве. Здесь темные тона дополнены акцентами красного цвета – яркая светодиодная лента, идущая по периметру потолка и подчеркивающая контуры различных зон. Эта лента пульсирует мягким светом, создавая таинственную и вдохновляющую атмосферу. Кровать с кожаным изголовьем глубокого серого цвета, у стены – рабочее место татуировщика: мощная, профессиональная машинка, стерилизатор, множество флаконов с красками, эскизы, разложенные на столе из темного дерева. На стене висят художественные работы – несколько завершённых татуировок на холстах, выполненных в реалистичном стиле, а также абстрактные граффити. Рядом с рабочим местом, на деревянной подставке, стоит гитара, покрытая тонким слоем лака. В воздухе витает тонкий запах туши, краски и полированного дерева, создавая ощущение креативного беспорядка и творческой свободы.
Дима, откинувшись на спинку стула, медленно выдохнул. Сердце всё ещё колотилось, как бешеное, от неожиданного поцелуя Астрид и её странных слов. Он набрал Есе короткое сообщение: «Я дома,приезжай,жду». Отправил. Телефон упал на стол, а сам он опустился на диван, впершись взглядом в тёмные стены своей квартиры.
Голова гудела. Есе предстояло рассказать о проекте, о работе, но мысли упорно крутились вокруг Астрид. Её внезапное появление, её слова о ностальгии, этот чёртов поцелуй... Он чувствовал какое-то неприятное смешение раздражения и смущения. Никаких отношений, только работа – эту линию он держал твёрдо. Он не хотел никаких эмоциональных качелей, никаких игр. В голове всё сильнее крутилось: «На хуй она вообще вернулась? Что ей надо?».
Он встал, прошёлся по комнате, наконец закричав в пустоту, так, чтобы эхо разошлось по квартире: «Да пошла она на хуй!». Громкий мат вылетел, как пробка из бутылки, выплеснув накопленное раздражение. Он чувствовал себя идиотом, но этот крик немного помог сбросить напряжение. Он сел обратно, уже чуть спокойнее,мысли все еще кружили в его голове,но он четко решил,что эта мозгоебка с Астрид ему не нужна.
Стук в дверь. Дима, ещё немного ошеломлённый остатками эмоциональной бури, вызванной визитом Астрид, открыл. На пороге стояла Еся, вся сияющая, с лёгким румянцем на щеках и блеском в глазах. Дима, не раздумывая, крепко обнял её, прижимая к себе так сильно, что Еся едва не задохнулась. Он засыпал её лицо поцелуями – в лоб, в нос, в щеки, шепча что-то невнятное, смешанное с неловким смехом и облегчением. Еся отвечала ему тем же, смеясь и прижимаясь к нему ещё сильнее. Наконец, отстранившись, они оба задыхались от смеха и радости этой встречи.
–Боже, как я рада тебя видеть! – выдохнула Еся, всё ещё немного задыхаясь от объятий.
–И я тебя – ответил Дима, проводя рукой по её волосам. «Проходи, расскажешь всё потом, а сейчас покажу тебе своё логово.
Еся переступила порог, оглядываясь с любопытством. Это был её первый визит в квартиру Димы. Он повел её по дому, показывая всё – от уютной, хоть и небольшой кухни с блестящей раковиной, до своей мастерской на втором этаже, где висели странные эскизы татуировок, а в углу стояла гитара.
– У тебя тут... атмосферно, – сказала Еся, оглядываясь вокруг.
– Ну, я же музыкант и татуировщик, что тут ещё добавить, – усмехнулся Дима. Он указал на эскизы. – Это ещё не всё, правда. Тут ещё кое-что есть.
Они шли по лестнице, Дима рассказывал о поездке. Еся внимательно слушала, задавала вопросы, и её улыбка не сходила с лица.
Оказавшись снова на первом этаже, Дима посмотрел на Есю, её усталость, скрывавшаяся за улыбкой, стала заметна. – Голодная? – спросил он.
– Ужасно – призналась Еся.
– Тогда закажем суши? Хороший выбор, думаю.
– Идеальный, – согласилась Еся, прижимаясь к нему и вновь улыбаясь.
Вечер окутал квартиру Димы мягким, приглушенным светом. Красная светодиодная лента, идущая по периметру потолка, пульсировала, отбрасывая на стены и потолок мерцающие блики. В спальне, на большой кровати, разбросанной мягким, немного мятым бельем, лежали Дима и Еся. Пустые коробочки из-под суши стояли на тумбочке рядом, словно свидетели недавно завершившегося пиршества. Они лежали, переплетаясь руками и ногами, и смеялись – тихо, прерывисто, отрывисто, словно уставшие, но счастливые дети. Смех то стихал, уступая место тишине, наполненной довольством и нежностью, то снова вспыхивал, вызванный какими-то общими воспоминаниями или шутками. Воздух был наполнен ароматами суши, легким запахом парфюма Еси и каким-то едва уловимым, уютным запахом дома.
Дима, нежно поглаживая Есе волосы, листая предложенные фильмы, пока наконец не остановился на каком-то старом фильме. Он выбрал его скорее из желания создать фон, чем для того, чтобы его смотреть. Спустя некоторое время, неясный шум фильма стал лишь фоном для шепота и редких, нежных поцелуев. Еся, прижавшись к Диме, постепенно засыпала, её дыхание становилось ровным и спокойным. Дима смотрел на неё, на её расслабленное лицо, на длинные ресницы, слегка колышущиеся при каждом вдохе. Тишина заполнила комнату, прерванная лишь мягким светом красной ленты и тихим шепотом фильма. И он, уставший, но наполненный каким-то глубоким спокойствием и чувством умиротворенности, тоже медленно погрузился в сон, прижимая к себе Есю всё сильнее.
Солнечный луч, пробившись сквозь щель в занавесках, коснулся лица Еси. Она тихонько застонала, поворачиваясь к теплу одеяла. Рядом мирно посапывал Дима. С лёгкой улыбкой, он внезапно подскочил и, схватив ближайшую подушку, швырнул её в Есю.
–Эй! – протестующе пискнула Еся, в ответ запустив в него другой подушкой. Смех, лёгкий и игривый, наполнил комнату. Дима, уклонившись от ответного удара, уже скатывался с кровати, хихикая: – Ну всё, я в душ, буду первым!
Еся, улыбаясь, потянулась за телефоном. Проверить телеграмм, но ТикТок, как всегда, оказался сильнее. Поток коротких видео затянул её, минуты сменялись четвертями часа. И вот, остановившись на одном видео, Еся застыла.
На экране, снятое, по всей видимости,одной из фанаток Димы, было видео с парковки аэропорта. Астрид... Астрид, целующая Диму.
– Твою мать! – прозвучал крик, резкий и полный боли. Телефон выпал из рук Еси, ударившись о пол с глухим стуком. Лицо девушки побелело, губы сжались в тонкую, жестокую линию. Глаза сузились, в них вспыхнул холодный, ледяной огонь.
Спокойная, ласковая Еся, которую Дима узнал за последний месяц, исчезла. На её месте возникла та самая Есения, которую он помнил с самого начала их знакомства – острая, резкая, с железной волей и с непредсказуемыми вспышками гнева. Та, что не терпела лжи. Та, что всегда держала свои чувства под строгим контролем, но чьи эмоции были глубоки и сильны, как застывший вулкан.
В этот момент в голове Еси не было места для сомнений или колебаний. Была только ярость, глубокая и холодная, готовая обрушиться на Диму с непреодолимой силой. Воздух вокруг нее сгустился, наполнившись невидимой, но ощутимой энергией, предвещающей бурю. Она медленно поднялась, взяла телефон, ещё раз просмотрела видео, утверждаясь в своей правоте. И тихо, спокойно, но с мерцающим в глазах холодным светом, пошла в ванную комнату.