«Последний» разговор
Утро нанизывалось на нить рабочего дня, принося с собой привычную тяжесть и иллюзию стабильности. Работа, предсказуемая и размеренная, должна была стать якорем в бушующем море чувств Есении. Документы, звонки, отчеты — все это было частью обыденности, той самой тверди, на которую она пыталась опереться.
Но эта тщательно выстроенная стабильность каждый день давала трещину. Почти ежедневно на протяжении последних дней, недель даже, перед ее глазами разворачивалась одна и та же картина: к Диме приходили женщины. Разные. Молодые, яркие, таинственные, смеющиеся. Вереница сменяющихся лиц, ароматов, нарядов, мелькающих в коридоре по пути к его кабинету. И было ясно — приходили они не за татуировками.
Каждый такой визит был словно маленький укол под кожу для Есении. Эти мелькающие силуэты, эти едва уловимые улыбки или взгляды в ее сторону – все это питало черные, острые мысли, которые начинали грызть ее изнутри. Она пыталась гнать их, сосредоточиться на работе, уткнуться в бумаги, но они возвращались, множились, нашептывали колкости и сомнения. Что происходит за той дверью? Почему эти женщины приходят так часто? И самое страшное, самое необъяснимое: почему это ее так беспокоит? Почему вид каждой новой девушки, идущей к нему, вызывал такую жгучую, горькую смесь гнева и... чего-то еще, чему она боялась дать имя.
Рабочее место, которое должно было быть убежищем, превратилось в арену наблюдений и мучительных догадок. Этот Дима... этот чертов чернокнижник... он продолжал держать ее в своей власти даже на расстоянии, одним лишь фактом своего существования и этой вереницей женщин.
Из этой темной пучины ее вырвал яркий, звонкий голос Миры.
— Еся! Ты тут? Зависла что ли? – Мира, вечно энергичная и беззаботная, буквально ворвалась в ее личное пространство, сев на край стола и чуть наклонившись к ней. В ее глазах светилось предвкушение.
Есения медленно подняла голову, моргая, словно просыпаясь от плохого сна. Перед ней стояла Мира, излучающая позитив, совершенно не замечающая ту бурю, что бушевала внутри.
— А? Что? – Есения почувствовала себя неловко, застигнутой врасплох в своих мрачных размышлениях.
Мира рассмеялась, легко и заливисто.
— Что,что, Корпоратив завтра! Забыла? Вечером! Наконец-то сможем расслабиться, выпить чего-нибудь, потанцевать... Ну и посмотреть, кто кого под столом перепьет, – Мира подмигнула, её энтузиазм был заразителен, но до Есении он доходил словно через толщу воды.
Есения нахмурилась, пытаясь собрать воедино услышанное. Корпоратив. Завтра. Вечером. В голове мелькнула мысль о том, что идти не хочется совсем, что куда приятнее запереться дома и не видеть никого, особенно...
— Ой, да ладно тебе, Есь! – Мира прочла колебание на её лице. – Не сиди дома! Это же отличный повод развеяться! Поболтаем, посмеемся. И потом, все будут, это же важно для команды! Ну же, пошли!
Мира соскочила со стола и взяла Есению за руку, чуть сжав её пальцы. Этот простой жест вернул Есению из мира мыслей в реальность. Она посмотрела на Миру, на ее искреннее желание видеть ее рядом, и что-то внутри дрогнуло. Может, Мира права? Может, именно сейчас ей нужен этот шум, эта суета, эта возможность вырваться из порочного круга собственных навязчивых идей.
Она подумала. Подумала о Диме. Наверняка он будет там. Увидит ли она его с очередной? Или он будет один? Или... Да какая разница? В любом случае, это будет новое испытание.
Есения глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Сталь на лице чуть дрогнула, сменяясь задумчивостью, а затем... легким, едва заметным кивком.
— Ладно, – тихо произнесла она. – Хорошо. Я пойду.
На лице Миры расцвела широкая улыбка.
— Вот и отлично! – воскликнула она, хлопая в ладоши. – Придумаем, что надеть! Будет весело, вот увидишь!
Мира отправилась дальше, разнося весть о корпоративе, а Есения осталась сидеть у стола. Внешне спокойная, с лицом, вернувшимся к прежней невозмутимости. Но внутри... Внутри, среди еще не утихшей бури, появилась маленькая, почти невидимая искорка предвкушения. Она согласилась пойти. На корпоратив. Туда, где будет он. И это, почему-то, придавало завтрашнему дню совершенно иной смысл.
Вечер следующего дня опустился на город мягким покровом. Завершив рабочий день, чья обыденность была теперь насквозь пропитана предвкушением и легкой тревогой, Есения наконец оказалась дома. Дверь захлопнулась за спиной, отрезая суету внешнего мира и оставляя ее наедине с предстоящим вечером.
Первым делом — душ. Теплые струи воды смывали не только усталость дня, но и остатки мрачных мыслей, очищая и обновляя. Она стояла под ними, позволяя теплу проникать в каждый уголок, ощущая, как напряжение покидает мышцы.
Выйдя из ванной, Есения подошла к зеркалу. В отражении было знакомое лицо, но сегодня ему предстояло преобразиться. Укладка заняла чуть больше времени, чем обычно – каждую прядь она укладывала с особой тщательностью, стремясь к идеальной гладкости и изяществу. Затем наступил черед макияжа. Контур, тени, тушь – каждый штрих наносился продуманно, подчеркивая выразительность глаз и линию губ, добавляя уверенности и легкой загадочности. В итоге, в зеркале появилось новое лицо – такое же, но с едва уловимым блеском, готовое встретить вечер и его неожиданности.
И, наконец, платье. Оно висело, дожидаясь своего часа, обещанием элегантности и силы. Прекрасное черное платье, струящееся по фигуре, сдержанное, но при этом невероятно притягательное. Когда Есения надела его, она почувствовала, как что-то меняется внутри. Это не просто ткань – это вторая кожа, дарующая уверенность, обволакивающая тайной. Черный цвет был выбором интуитивным – в нем была и сила, и нежность, и вызов.
Взглянув в зеркало в последний раз, Есения увидела женщину, готовую к выходу. Внешне спокойную, собранную, безупречную. Ничто в ее облике не выдавало той бури, что еще совсем недавно бушевала внутри. Лишь легкий блеск в глазах, возможно, говорил о предвкушении.
Сумка в руке, ключи наготове. Она вышла из квартиры, оставляя за собой тишину и спокойствие дома. Направляясь к выходу, она чувствовала, как меняется ритм сердца. Впереди был вечер. Корпоратив. Встреча. С Ди... с коллегами. И кто знает, что принесет эта ночь в прекрасном черном платье.
Есения шагнула внутрь здания, и шум корпоратива, смех и музыка мгновенно обрушились на нее. Свет приглушен, по залу скользят лучи прожекторов, создавая атмосферу праздника и легкого хаоса. Она остановилась на мгновение, оглядываясь, пытаясь сориентироваться в толпе знакомых лиц, разряженных по случаю.
И тут ее взгляд, словно ведомый невидимой силой, упал на него. Дима. Он стоял у противоположной стены, выглядя, как всегда, немного отстраненно и чертовски притягательно. И, конечно же, не один. Очередная дама, на этот раз в мерцающем серебряном платье, в этот самый момент была в его объятиях, что-то шептала ему на ухо, при этом едва касаясь его губ.
Внутри Есении что-то екнуло, привычная, острая боль пронзила грудь, но внешне она никак этого не показала. Лишь легким, почти незаметным движением, она закатила глаза – жест, который мог бы быть адресован лишь ей самой. Ну конечно. Удивления не было. Было лишь горькое подтверждение ее мыслей.
Она резко выдохнула, собираясь. Хватит смотреть. Ее ждали. С твердой решимостью, словно отбрасывая неприятное зрелище, Есения оправилась и направилась сквозь толпу к бару, где уже виднелись знакомые силуэты Миры и Леры. Они стояли там, смеялись, держа в руках бокалы.
— Еся! Наконец-то! – Мира заметила ее первой и приветственно махнула рукой. Лера обернулась, и на их лицах расцвели улыбки.
Есения подошла к ним, стараясь, чтобы ее походка была легкой и уверенной, не выдавая смятения, которое еще минуту назад охватило ее.
— Ого! – выдохнула Лера, оглядывая Есению с ног до головы. — Ты просто сногсшибательна! Это платье... и укладка... вау!
Мира одобрительно кивнула, прищурившись.
— Я же говорила, будет весело! Ты выглядишь просто шикарно, Есь! Взгляды притягиваешь – я уже вижу!
Легкая улыбка тронула губы Есении. Искренность подруг всегда была бальзамом.
— Спасибо, девочки, – ответила она, чувствуя, как тепло разливается внутри, вытесняя холод от увиденного. – Вы тоже отлично выглядите.
— Ну что, берем что-нибудь? – Мира жестом указала на бармена. – За наш прекрасный вечер!
Есения кивнула. Сейчас ей это было нужно как никогда. Забыть на время о нем и его спутницах, погрузиться в дружеский смех и легкость.
— Мне... – она на секунду задумалась. – Мне, пожалуй, что-нибудь крепкое. Сегодня особенный вечер.
Подруги понимающе переглянулись. Бармен принял заказ, и вскоре в руке Есении оказался бокал с янтарной жидкостью.
— За нас! – провозгласила Мира, поднимая свой бокал.
— За нас! – вторили Лера и Есения.
Бокалы чокнулись с легким звоном, и девушки сделали первый глоток. Вечер только начинался, и Есения надеялась, что алкоголь и компания подруг помогут ей наконец отпустить мысли о чернокнижнике, который, казалось, умел испортить ей настроение, просто существуя в одном пространстве с ней.
День уже перевалил за полночь. В воздухе, пахнущем дорогим парфюмом, табачным дымом и алкоголем, тяжело висела усталость праздника. Внутри ресторана музыка пульсировала, голоса сливались в гул, и Есения была в самом центре этого вихря, позволяя алкоголю размыть острые углы реальности. Она танцевала, смеялась, чувствовала легкое головокружение – идеальное состояние, чтобы не думать о том, что не хотелось. Но легкое опьянение не могло заглушить всё. Потребность в свежем воздухе стала невыносимой.
Она вышла наружу, отстраняясь от шума и духоты. Ночная прохлада мгновенно прояснила мысли, принося недолгое облегчение. Прислонившись к стене здания, она достала сигарету – тонкую, белую палочку, способную на мгновение отвлечь от всего. Прикурила, вдыхая резкий, горьковатый дым, и уставилась на пустую дорогу, на редкие огни фонарей.
— Не думал, что ты куришь.
Низкий, знакомый голос. Он подошел бесшумно, словно материализовался из темноты. Есения не вздрогнула. Лишь медленно выдохнула дым, не оборачиваясь.
— Многое, чего ты не знаешь, Дима, – ответила она ровно, стараясь, чтобы голос звучал безжизненно, словно он был просто частью ночной тишины.
Он остановился в паре шагов. Она чувствовала его присутствие – спокойное, уверенное, как всегда.
— Возможно, – в его голосе прозвучала легкая, едва уловимая насмешка, которая заставила быздрогнуть любую другую женщину, но не ее. – Например, что у нашей "снежной королевы" тоже, оказывается, есть чувства. А я-то думал, только лед. Увидел сегодня твой взгляд, когда вошла.
Есения наконец повернулась к нему. Взгляд ее был холодным, как сталь. Она не собиралась оправдываться или объяснять свой взгляд.
— Чувства? – переспросила она, поднимая бровь. – И ты увидел их именно сейчас? Как наивно.
Она сделала еще одну затяжку, стараясь придать своему лицу выражение полного безразличия.
— Знаешь, Дима, – продолжила она, и в ее голосе не было ни грамма тепла, только жесткая констатация факта. – Всё это... – она сделала небрежный жест рукой, – вся эта ситуация между нами... Изначально это была просто игра. И мы оба это знали. Игра, чтобы получить то, что нам нужно.
Ее тон был ровным, лишенным эмоций, словно она говорила о погоде. Она смотрела на него, стараясь, чтобы в ее глазах не отразилось ничего, кроме этого холодного знания.
— И мы оба это получили, не так ли? – тихо, но отчетливо произнесла она. – Мы получили... секс,причем согласись,не плохой,а очень даже горячий.
Она усмехнулась, и усмешка вышла тонкой, почти невидимой в полумраке.
— Так какая теперь разница, что у тебя происходит? Какие у тебя там... "девушки"? – Ее голос стал чуть громче, в нем появилась резкость. – Меня это не волнует, Дима. Совсем. Я не твоя малолетняя фанатка, которая течет по тебе при одном твоем взгляде.
Она стояла прямо, держа сигарету между пальцами, ее осанка была гордой, неприступной. Ей хотелось, чтобы он понял – он не сломил ее. Не унизил. Он был просто игрой. И эта игра закончилась.
Дима посмотрел на нее, и на его губах появилась тонкая, циничная усмешка.
— Ну, ты ведь знаешь, что эти "фанатки" у меня есть, Есения, – спокойно произнес он, не отрицая ее слов, лишь подтверждая свою репутацию.
Есения услышала его слова, эту спокойную, знающую усмешку в голосе. На мгновение внутри что-то кольнуло, но она тут же подавила это чувство. Вместо ответа, вместо гнева или обиды, на ее собственных губах тоже появилась усмешка – тонкая, понимающая, полная собственного цинизма и превосходства.
Она докурила сигарету, бросила окурок на асфальт и небрежно притоптала его каблуком. Выпрямилась.
— Приятного вечера, Дима, – тихо произнесла она, и в ее голосе не было ни тени сожаления или злости.
Не оглядываясь, не давая ему возможности что-либо добавить, Есения развернулась и медленным, уверенным шагом пошла прочь от ресторана, в ночную прохладу. Оставляя его стоять там, с его усмешкой и знанием, что "снежная королева", возможно, и почувствовала что-то, но оказалась сильнее, чем он думал.
Следующий день начался с непривычной тишины, лишь изредка прерываемой привычными звуками открывающихся дверей и шагов по коридору. Утро в салоне обычно было наполнено предвкушением рабочего дня, но сегодня в воздухе витало что-то иное – неуловимое напряжение.
Дима зашел в салон, чуть позже остальных, с той же небрежной уверенностью, что и всегда, если бы не легкая тяжесть в висках и едва заметная напряженность вокруг глаз – отголоски бурного вечера. Он привычно огляделся, ища... Ища привычный силуэт, сидящий за столом, погруженный в бумаги.
Вместо этого его взгляд упал на удаляющуюся спину. Женщина в пальто, шла к выходу. В ее осанке не было спешки, но была какая-то решительная финальность. Знакомые, чуть вздернутые плечи, изгиб шеи... Есения.
Он замер на секунду, словно не веря увиденному. Она уходила. В разгар рабочего дня. Без обычных прощаний, без привычной суеты сборов. Просто шла к двери, оставляя за собой пустоту.
— Мира, – голос Димы прозвучал глуше, чем он ожидал. – Куда это она?
Мира, стоявшая неподалеку у кулера, обернулась. На ее лице читалось легкое смятение и грусть.
— Уволилась, Дим, – тихо ответила она, опустив взгляд.
У Димы перехватило дыхание. Уволилась? После... после вчерашнего? Слова Миры повисли в воздухе, тяжелые и неоспоримые.
— Уволилась? – переспросил он, чувствуя, как холод распространяется по груди.
Мира кивнула.
— Сказала... сказала только одно, когда отдавала заявление.
Дима смотрел на удаляющуюся фигуру Есении, которая уже подошла к самой двери. Каждый ее шаг отмерял расстояние, которое росло между ними.
— Что сказала?
Мира подняла глаза, в которых отражалось понимание, граничащее с жалостью.
— Сказала: "Игра окончена".
Эти слова, тихие, сказанные Мирой, пронзили его насквозь острее, чем любой крик. "Игра окончена". Фраза, полная окончательности, приговор, вынесенный не только ему, но и той невидимой связи, что была между ними. Ее слова вчера на улице, а теперь вот это... Она не просто ушла. Она завершила. На своих условиях. С той же гордостью, с какой вчера подняла на него руку.
Он стоял, оглушенный этой простотой и финальностью. За стеклянной дверью мелькнул последний раз ее силуэт, и она исчезла из виду. Будничная суета салона вдруг показалась чужой и далекой. Остался только холод слов Миры и давящая пустота там, где минуту назад была Есения. Игра, видимо, действительно была окончена. И он, чернокнижник, остался на поле один.