Глава 14
Он пришел.
Тэхён прибыл в поместье первым, за день до того. Летел своим ходом, а под щиты пробирался незаметной мышкой (когда я представляла в роли незаметной мышки многотонную черную драконью тушу, меня пробивало на нервное хихиканье), не потревожив расставленные отступником сигналки.
Я же вломилась торжественно, с размахом, как к себе домой (и снова — хи-хи). Переместилась на этот раз не духом по миру безвременья, а во плоти, воспользовавшись любезно предоставленной драконьей помощью в построении портала — темным такие расстояния не под силу. Несправедлива жизнь! У ящеров мало того, что крылья — так еще и скакать могут туда-сюда с минимальными, по сравнению с людьми, затратами...
Дом встретил меня распростертыми объятиями и колокольным перезвоном навешанных отступником маяков. Я только хмыкнула, и пошла в дом — выяснять, не сожрали ли стражи Тэхёна (или Тэхён — стражей...), знакомить дракона с родовыми землями и ждать.
А на следующий день он пришел. На контурную защиту пришелся удар такой силы, что я подскочила в своей постели от внутреннего оглушительного звона, челюсти свело, а зубы заныли. В этот раз удар был еще сильнее. В этот раз он, возможно, даже смог бы преодолеть первый охранный рубеж. И можно было бы посидеть, подождать, пока он выгрызает защиту, теряет силы, и попробовать взять его измотанным, но слишком велик был риск того, что удерет. На идиота он похож не был. И прямо сейчас он уверен в себе и легко ввяжется в бой, позволив заманить себя в ловушку.
Я шла по дорожке к границам поместья, гравий шуршал под ногами, шею щекотали редкие волосинки, выбившиеся из тугого пучка, а пальцы леденели от прикосновения к силам, слишком далеким от мира живых. А по обе стороны от меня, двигались два верных помощника — две твари, которым невозможно было даже дать название, и хитиновые бока тускло поблескивали в предрассветных сумерках.
Фигура в темном балахоне стояла в нескольких метрах, за воротами. Отступник любезно ломился в главный вход, не утруждая себя возможными перелезаниями через стены или крушением оных. Наверное, решил бережно отнестись к присмотренному в пользование имуществу.
Черная злоба шевельнулась в душе вместе с жаждой разорвать наглеца на куски собственноручно, но я пригасила их, замерла у самой решетки, не выходя за границы защитного контура, как и было условлено, и спустила тварей с поводка.
Окрестности огласил вой.
Отступник был силен. Он не только успевал держать защиту, но и вполне успешно отбивался от атакующих с двух сторон потусторонних монстров, один из которых шутя приструнил драконов (правда, только потому, что драконы и не думали сопротивляться).
Чесались руки. Сделать шаг вперед, распахнуть кованые створки — и я тоже смогу ударить, вспороть обманчиво тонкую пленку защиты, сплести смертельное заклятие, ударить им, и пока маг на него отвлечется — разорвать в клочки всеми многочисленными пастями, дать твари, когда-то бывшей моим предком, кровавую жертву, он заслужил. Но нельзя. Я обещала оставаться под защитой заклинаний и не лезть. А потом обещала изо всех сил постараться сдержать это обещание.
Тэхён ударил в тот самый момент, когда обе моих твари врезались в щит, отвлекая на себя все внимание отступника. Ударил подло, со спины, но сражаться по правилам честного боя с тем, кто презрел любые устои — так можно и себе смертный приговор подписать. И я подалась вперед в предвкушении, видя, как зарождается заклинание, как оно устремляется к отступнику, как еще мгновение — и он падет либо сраженный страшным проклятием, либо разорванный потусторонними чудищами.
Ослепительная вспышка — и заклинание рассыпалось безвредными искрами, а из теней выступили еще две фигуры в балахонах. Отступник был не один.
Двое ударили слаженно, Тэхён едва успел выставить щиты. И в то же мгновение одна из моих тварей с отчаянным визгом была вышвырнута обратно за Грань.
А, Тьма с этими обещаниями! Трое против одного — мы так не договаривались!
И я распахнула ворота, ныряя в круговерть магической схватки как в бездонный колодец.
Я практически не думала, у меня не было времени думать, перед глазами все слилось, тело, разум действовали отдельно от меня, подчиняясь какому-то глубокому внутреннему зову и наработанным долгими годами обучения рефлексам.
Лишь в какой-то момент я с глубоким удовлетворением пронаблюдала, как изломанной куклой рухнула на землю одна из темных фигур, пытавшаяся заслонить отступника, и он занял ее место передо мной, готовясь тоже принять смерть.
В этот раз у тебя не получится обыграть меня.
Мне показалось, что тонкую линию губ, видневшуюся из-под капюшона, тронула безумная улыбка, а потом...
Земля вздыбилась, надломилась, как хлебная корка, и расступилась, позволяя выбраться на свет существу, которого доселе не видел этот мир — желтоватый скелет, скрепленный полупрозрачными жгутами мышц, хищный оскал черепа и ярко- голубые огоньки в провалах глазниц. Если драконьи шкуры некромант пустил на куртки, то костям явно нашел иное применение...
Я даже не успела испугаться. Даже подумать, что предпринять, не успела. Удар хвоста — и меня впечатало в стену. В родовую стену родового поместья. Сознание померкло мгновенно...
Благо не навсегда — и я рванулась из этой темноты вверх, покидая бестолковое тело, выпадая в безвременье, чтобы увидеть, как сквозь рубашку на моей груди, полыхнул желтым Драконий глаз. А спустя мгновение с яркой вспышкой открылся портал, и драконьего полку на поле битвы прибыло.
Я взвыла от досады и если бы не была сейчас бесплотным духом, то вцепилась бы в волосы. Ну куда-а?!
Куда он лезет, он же беззащитен, его же сейчас...
Я уже почти рванула к собственному телу, беспомощно распластавшемуся на земле, чтобы привести его в чувство, чтобы сделать хоть что-то, но тут в плечо до боли знакомым жестом впилась костлявая старушечья ладонь.
— Ну куда ты лезешь, дурында? — ласково проскрипела старая Альба. — Дай мальчикам самим разобраться.
— Но... — дернулась я.
— Тихо сиди! — рявкнула старуха и, не будь я опять же, бесплотным духом, я бы точно шлепнулась на попу и примерно сложила руки, как в старые-добрые времена.
Наверное, чтобы понять, что же на самом деле из себя представляют драконы, стоило один раз увидеть драконов в действии. Не в мирном, не в созидательном, а именно в буйстве схватки, когда от столкновения сил дрожит земля. Я едва поспевала выхватывать взглядом происходящее.
Тэхён, оказывается, успел разделаться со вторым учеником отступника, и теперь тот остался один. Он — и костяной дракон, порождение извращенной некромантской мысли. Черный быстро приспособился к перемене состава в его боевом лагере.
Теперь он держал щиты, ограждая Чонгука от разрушительной магии отступника, а Чонгук...
У меня сердце замирало от ужаса и восторга. И я даже не могла толком сказать, чего больше боялась — за него или его. Потому что дракон был страшен, и в своей истинной ипостаси и в человеческой.
Казалось, в буйстве стихий невозможно было ничего разглядеть. Но все же тот момент, когда Чонгук ухватил бывшего сородича за шею, с диким ревом перекинул через себя и грохнул о землю, а потом, пока умертвие не опомнилось, мгновенно превратился, и заклинание с огненным росчерком пробило щит некроманта и врезалось ему в грудь — этот момент я разглядела так четко, будто кто-то замедлил его специально для меня.
Фигура в балахоне пошатнулась, нелепо взмахнула руками и упала — сначала на колени, а потом ничком на истоптанную траву. Костяное порождение некромантской магии, не успев толком подняться, рухнуло обратно, мгновенно истлев и осыпавшись белым пеплом.
Чонгук застыл, сжимая кулаки и тяжело дыша. Тэхён медленно опустил вскинутые руки. А в следующее мгновение оба, будто сговорившись, рванули в мою сторону.
— Ну и чего расселась?! — проскрипело над ухом. — Брысь отседова!
Удар клюкой меж лопаток — и я с хрипом вдохнула, распахивая глаза, успев увидеть два склонившихся надо мной лица, а потом сознание снова померкло и на этот раз удерживать его я не стала.
— Все же, ректор Чонгук, — строго произнесла я, глядя на вошедшего дракона снизу-вверх, подтянула одеяло повыше, чтобы наверняка скрывало грудь, и расправила складки на нем, — у нас с вами очень нездоровые отношения!
Дракон, слегка выбитый из колеи таким приемом, даже на мгновение остолбенел на подходе, и я со вздохом добавила:
— В том плане, что здоровьем тут и не пахнет! Что ни свидание — то в лазарете!
Чонгук хохотнул, запрокинув голову, и я разулыбалась, довольная, что подготовленная шутка имела такой успех. Лежать мне уже порядком надело, вот и развлекала себя, как могла. В отличие от некоторых ректоров, я пациенткой была примерной, не буянила, не рвалась из постели и исправно и не морщась (почти!) глотала все, что предлагала мне Джису.
Впрочем, природное терпение и смирение были не причем. Исключительно здравый смысл — если уж она дракона стреножила, то куда рыпаться бедной человечке...
— А я говорил, что надо было идти в целители, — хмыкнул Чонгук, присаживаясь рядом на постель.
Шершавые пальцы коснулись щеки, обвели контур лица, скользнули дальше, зарываясь в распущенные волосы, плотно обхватывая затылок, чтобы не дать увернуться от поцелуя. Можно подумать, я бы стала!
— Ах вот зачем ты это предлагал, ящерица расчетливая! — выдохнула я ему в губы прежде, чем была лишена дара речи.
— Джису говорит, ты хорошо себя ведешь и быстро идешь на поправку.
— Ну, мне теперь торопиться некуда, — философски заметила я и поерзала спиной по подушке устраиваясь удобнее.
Чонгук улыбнулся, как мне показалось, несколько задумчиво, и вдруг произнес:
— Мы закончили расследование.
Всю игривость и налет скуки с меня мгновенно смыло.
Ну? Ну?! Где мои подробности?!
Ректор хмыкнул, погладил меня по голове и начал рассказ.
Отступника звали Ким Сокджин и когда-то он учился в академии.
Он был случайным сыном дракона и магички одного из темных родов, вот только родился неудачненьким. Отцовских крыльев ему, ясное дело, не досталось, а мать от рода отказалась, потому и ребенка ее никто не принял. Вот только несмотря на это самолюбия Сокджину было не занимать. Нос задирал, верил, что ему должна достаться какая-то огромная сила, у него же вон какие предки.
Впрочем, он действительно был умен и довольно силен, и в академию поступил без особых трудностей. А вот там начались проблемы. Тех, кто послабее, он унижал, равных пытался подмять, тех, кто сильнее, люто ненавидел. К драконам относился странно — с одной стороны, в глаза заискивал, лебезил, норовил услужить, а с другой— чувствовалась от него какая-то враждебность, нехорошая, злая. Но наставники списывали на застарелую обиду на отца, который не то, что не принимал участия в жизни своего ребенка, но и, вполне возможно, не знал о его существовании. Драконы в эту историю не лезли, какое их дело?
Он прилежно доучился до седьмого витка, а там, когда до выпуска оставалось всего ничего, случилась драка. Когда в очередной раз Сокджин принялся бахвалится, да как он силен, да кто его родители, парень из тех, кого он все пытался задеть, его высмеял — да опомнись, наконец, придурок. Матери ты был не нужен, а отцу и подавно, задрал ей подол разок и был таков, а ты тут нам заливаешь про драконье наследие!
Сокджин вышел из себя и ударил. Ударил магией да так, что чуть не до смерти — наставник еле успел оттащить. А на разбирательстве, вместо того чтобы признать свою вину, он заявил, что увидит парня еще раз и прибьет, чтобы наверняка. Потому и был исключен из академии.
Это все Чонгук знал и помнил, и вспомнил бывшего ученика, едва смог заглянуть под капюшон. А вот чтобы выяснить его дальнейшую судьбу пришлось покопаться в прошлом.
После исключения Сокджин не опустил руки и почти сразу нашел себе учителя, что не удивительно, он все же был талантлив, хоть и не исключителен, как ему хотелось бы. Выучившись, много ездил по Империи, предположительно — приглядывался к темным родам. А еще — проводил свои опыты. Идея обрести положенное, как он считал, по праву рождения могущество прочно засела у него в голове. Жажда стать равным, стать сильнее, доказать всем, как они ошибались. Стать сильнее драконов и войти в темный род на правах равного. И сколько тех, в ком текла драконья кровь, полегли на алтарь его честолюбия, невозможно теперь и сказать.
Так он добрался до Эстана, где и осел. Чем-то Манобаны его особенно привлекли.
Он набрался терпения и ждал. Продолжал свои изыскания, учеников даже набирал. И следил, ждал подходящего момента. Может быть, хотел напроситься в вассалы или предложить себя в качестве достойного мужа, теперь уже неизвестно.
Но Манобаны — сильны, они абы кого не возьмут, здесь нужно было действовать осторожно. Здесь нужен был подходящий момент.
И от его пристального, бдительного ока не укрыли фонарики старой Альбы то, что происходило в поместье. Благоприятный момент для отступника настал, и он рассудил, а зачем вымаливать то, что он может взять силой и в полной мере.
— К тому времени он уже окончательно повредился в уме, Лалиса, — Чонгук говорил негромко, сухо, без сожаления. — Все же делать то, что проделывал он, и сохранить при этом рассудок, просто невозможно. Он не был сумасшедшим убийцей, когда он покинул стены Академии. Наверное, он не был им даже тогда, когда только начал свои эксперименты. Его записи, — дракон скривился. — Были тщательно изучены. Он не думал о мести, он думал о силе, о могуществе, о власти. Месть стала навязчивой идеей уже извращенного разума.
Я потянулась, обвила руками драконью шею и медленно, стараясь не потревожить поломанных ребер, переползла к Чонгуку на колени.
— Мы все уничтожили, — проговорил он, пристроив подбородок мне на макушку.
— Я лично все уничтожил. А Юнги нашелся. Юнги , шестой пропавший дракон. Он удумал впасть в спячку, поэтому не услышал всеобщего зова.
— Драконы впадают в спячку? — удивилась я.
— Иногда. Когда становится скучно. Уснул на пару веков, проснулся — а вокруг что-то новенькое, — Чонгук произнес это так иронично, что я не смогла определить, шутит он или говорит всерьез. Впрочем, разве это важно?
— У меня только один вопрос! — я уткнулась носом в бронзовую шею и с наслаждением вдохнула запах, отличный от лазаретного.
— М? — почти мурлыкнул дракон, поглаживая меня по спине.
— Как Джису тебя пропустила? Она грозилась — никого, пока не поправлюсь!
— Ну... — дракон ухмыльнулся мне в волосы. — У меня же теперь есть перо и бумага...
Джису выпустила меня из лазарета через три дня, и весть об этом не иначе, как разлетелась по всей академии. Ну, либо кое-кому нечем было больше заняться, чем меня караулить. Потому что, когда я свернула на родной этаж, то увидела, что дверь моей комнаты подпирает наставник Тэхён собственной персоной.
Я набрала в грудь побольше воздуха и пожалела, что повязку с ребер сняли. Она мне, может, еще пригодится.
— С выздоровлением, — при моем приближении дракон выпрямился и, не особенно утруждая себя дальнейшими реверансами, выдал: — Все, отпускай меня.
— Нет, — сказала я и нырнула в комнату.
Не то, чтобы я надеялась захлопнуть дверь перед драконьим носом и уйти от разговора, нет. Просто скандалить в коридоре было бы неблагоразумно. А что скандал будет — в этом уж я не сомневалась!
— Что ты сказала? — то ли Тэхён и правда не расслышал, то ли сделал вид, но, войдя за мной следом, дверь он тщательно прикрыл.
— Нет.
— Лалиса . Угроза миновала, — дракон был опытен, мудр и терпелив. — Ты можешь меня отпустить.
— Нет.
На третьем отрицательном ответе опыт, мудрость и — особенно — терпение Тэхёна закончились. Он так бабахнул кулаком по столу, что я против воли втянула голову в плечи.
— Что значит, нет?!
— Нет, значит, что я тебя не отпущу.
— У нас был уговор...
— Был. Но ты не уточнил, какая именно угроза. А у представителей темных родов жизнь, знаешь ли, не всегда безоблачна и безопасна...
В черных глазах сверкнула желтизна и, кажется, понимание всей глубины совершенной ошибки. На скулах заиграли желваки, кулаки сжались, вдоль висков змеиным узором проступили мелкие черные чешуйки.
— Я прибью тебя, — прошипел он, может, и не имея в виду это конкретно, но меня такое заявление вполне устраивало.
— Валяй, — я на всякий случай все же отступила за спинку кровати, чтобы не прибил раньше, чем договорю. — И станешь главой рода. Оно тебе надо, подумай-ка?
Дракон сверлил меня взглядом, и я продолжила уже увереннее:
— У темных родов есть обязательства перед Тьмой, ты знаешь? — Техён молчал, я вцепилась в спинку кровати так, что костяшки побелели. — Тьма служит нам, а мы служим Тьме. И одна из граней служения — это обязательство передать силу по крови в достойные руки. Если же линия крови оборвется, и дар угаснет...
Я вздохнула и призналась, глядя в непроницаемо черные глаза:
— Я — последняя из Манобан. Мой род пресекся, и этим виновен перед темными богами. За вину рода отвечает последний из оставшихся в живых. И когда я умру, за моими останками придут теневые гончие, и доставят их в родовой склеп Манобан. И там я перерожусь в неподкупного стража, который будет вечно хранить бесценные знания и могущественные артефакты до тех пор, пока не найдется кто-то достойный ими завладеть — и способный это доказать. И тогда, когда сокровища моего рода возьмет в руки чужак, я, вернее, то, что от меня останется, станет его верной тенью. Обреченно вечно служить достойному за то, что мой род не уберег. Так что... я не знаю, как сработает проклятие, если последним в роду останется дракон, с учетом того, что в полной мере ты все равно не способен перенять родовую силу... Но ты уверен, что хочешь это проверить?
Не дождавшись какой-либо реакции от застывшего изваянием черного, я позволила себе чуть улыбнуться и попытаться подсластить настойку заранее заготовленными прекрасными перспективами:
— Да ладно, быть Манобаном совсем неплохо! У нас есть библиотека...
И еле успела увернуться от пущенного в меня проклятия, оставившего дымящуюся проплешину в каменном полу моей комнаты.
— Дрянь!!! — бушевал дракон, наконец, придя в себя от моей неслыханной наглости. — Стерва!!!
Каждый эпитет сопровождался заклинанием, и я не могла не признать, что как наставник темной магии дракон определенно не зря ест свой хлеб!
— Что ты хочешь? — неожиданно выпалил Техён, опершись на край стола, когда я робко высунулась с другого его конца.
— Мальчиков. Двух. Нет! Трех. Всех получившихся в процессе попыток девочек я признаю Манобаном, возьму на себя связанные с ними заботы, и когда придет время — выдам замуж с достойным приданным. Их матерей принять в род не обещаю, для этого нужен законный брак, а я что, изверг какой — заставлять тебя жениться?.. — очередное заклинание просвистело над головой, шевельнув волосы на макушке, и я продолжила уже не высовываясь из укрытия: — Но, если ты пожелаешь, дам им кров и право носить нашу фамилию вместе со своей.
Ответом мне была тишина. Я снова осторожно выглянула.
Техён открывал и закрывал рот, руки его судорожно сжимались...
Смерть моя была близка как никогда. И, кажется, даже угроза проклятия сейчас черного дракона не так уж и пугала.
На границе реального и потустороннего сначала азартно гомонили, а теперь молчали, затаив дыхание.
Возможно, даже делали ставки.
Вдох. Выдох. Вдо-ох. Вы-ыдох.
Я наблюдала за движением драконьей грудной клетки — за тем, как усмиряется лютое бешенство. Вот это самообладание все же! Нам такие нужны! Ай, Лалиса! Ай, молодец!
Техён дернулся, я спрятала голову, но дракон всего лишь пересек комнату и без сил опустился на кровать. Жестко потер руками лицо. Согласия он еще не дал, но уже было очевидно, что теперь это лишь вопрос торга.
А не жизни и смерти.
Может, получится его чуток обнадежить?
— Скажи, а у тебя случайно нет уже готовых детей?
— Нет.
— А если поискать? — подозрительно уточнила я.
— Нет!
— О, Тьма, ты чем вообще триста лет занимался? — не удержалась я и с появляющейся сноровкой увернулась от полетевшего в меня заклинания.
— Говорила мне мама... — пробормотал дракон себе под нос. — Так нет же. В тот же род, на те же вилы...
— Маму надо было слушать, да, — попыталась проявить сочувствие я. — Мама плохого не посоветует!
Это пущенное в меня проклятие я ради разнообразия, пустила по щиту верхом. Кажется, мое сочувствие нуждается в тренировке...
— Да ладно тебе, прадед...
Я предприняла еще одну попытку, и черный взгляд прожег меня насквозь
— Э... дедуль? — вопросительно поправилась я.
Между драконьих пальцев началась скапливаться клубящаяся тьма.
— Дядюшка?..
Заклинание рассыпалась, и Техён уронил голову на подставленные ладони.
— Тьма, за что?!..
Я неуверенно пересекла комнату на слегка подрагивающих ногах, села рядом и уж совсем робко положила ладонь на обтянутое черной тканью плечо...
А потом мы торговались — яростно, до хрипоты. Техён оговаривал обеспечение для всех своих детей (да что мне, жалко, что ли?) и пытался уменьшить количество отпрысков мужского пола хотя бы до двух. Тут я встала насмерть, но взамен предложила ему право поделиться кое-какими из родовых знаний, не самыми секретными, с учащимися академии.
— Знаешь, где я твои подачки видал? — вызверился дядюшка.
...но уступку милостиво принял.
На границе реального и потустороннего радостно, возбужденно галдели.
А когда, уже ближе к вечеру, ко мне заглянул Чонгук, разминувшись с черным драконом буквально на полчаса, то он замер на пороге, окидывая комнату изумленным взглядом — подпалины, дыра в шкафу, разодранная в хлам штора...
— Что здесь произошло?!
— Да так... — Я с улыбкой развела руками. — Дела семейные!