Глава 2: Первый сигнал
«В глубине никто не кричит. В глубине — слушают».
— Из отчёта №19 проекта «Глубина»
Первый сигнал
В течение нескольких часов после прибытия команда обустраивалась в заброшенном ангаре, примыкающем к главному входу в бункер. Здание — серый прямоугольник из ржавого металла и утеплённых панелей — когда-то, вероятно, использовалось как склад или вспомогательная лаборатория. Теперь оно стало временным лагерем группы «Альфа».
Внутри всё напоминало о времени, которое здесь не просто прошло — оно застыло. Пол был покрыт слоем пыли и инейной крошки, будто здание вдыхало холод, но не выдыхало. Кое-где с потолка свисали замёрзшие сталактиты из старых проводов. Воздух был спертый, с привкусом металла и чего-то ещё — химического, возможно, старой изоляции или давно испарившихся реагентов.
Но даже при всём этом внутри было легче, чем снаружи. Не так пронизывающе, не так агрессивно. Холод здесь не нападал, а только наблюдал.
Доктор Морган Блейк сидела за складным алюминиевым столом, расставляя и приводя в порядок научное оборудование. На столе уже лежали ноутбук, портативный спектрометр в защитном корпусе, несколько флэш-накопителей и коробка с пробирками. Все движения Морган были чёткими, выверенными, почти ритуальными — как хирург перед операцией.
Её пальцы мелькали по клавишам, запуская программы для первичного анализа. На экране пробежали строки кодов, затем — таблицы. Она вполголоса повторяла себе список задач. Серьёзное, сосредоточенное лицо. Только глаза выдавали лёгкую усталость и... ожидание.
— Кэсси, — обратилась она, не поднимая взгляда, — загрузи последние архивы с внешних носителей на свои планшеты. Всё, что касалось экспериментов, проб, сообщений — любые цифровые следы.
Кэсси Воун, сидевшая у другого конца ангара, кивнула и щёлкнула стилусом по экрану. Её рюкзак был распакован: из него торчали провода, записывающие устройства, карты памяти, фонарик с забавной наклейкой в виде инопланетянина. Она хмыкнула, просматривая содержимое жёсткого диска.
— А Эдвард займётся бумажной археологией, — добавила Морган. — Ему поручено исследовать физические архивы: отчёты, дневники, любые записи. Даже если они выглядят как личные.
У дальнего ящика, склонившись над металлическим стеллажом, копался Эдвард Хаксли. Он аккуратно доставал пыльные папки, покрытые тонкой ледяной коркой, стряхивал с них десятилетия запустения и раскладывал в порядке дат. Его лицо было сосредоточено, но в глазах — дрожало волнение, почти благоговейное. Для него всё это было как находка святого Грааля: настоящие документы исчезнувшего проекта, к которым никто не прикасался со времён Холодной войны.
Тем временем Шив — Логан Рамирес, техник и неформальный комик команды — балансировал на краю стола, покачивая ногой в тяжёлом ботинке и попивая холодный кофе из термоса.
— Вот это — сканер спектра, — проговорила Морган, показывая на прибор с зелёным дисплеем, — он поможет определить состав любых образцов, которые мы найдём внутри бункера. Особенное внимание — на органику и нестандартные элементы. Если хоть что-то не впишется в таблицу Менделеева, мы узнаем об этом первыми.
— А если мы найдём, скажем... инопланетные кристаллы? — усмехнулся Шив, наклоняясь ближе, — Я уже вижу заголовки: «Ученые обнаружили секреты космоса под советским льдом!» Или «Лёд говорит! Сенсация века!»
Он театрально взмахнул рукой, как будто разрезал пространство для телеэфира.
— Заголовки — это хорошо, — спокойно ответила Морган, не отвлекаясь от сканера, — но я напомню: история учит. За сенсациями часто приходят проблемы. Иногда... в скафандре. Иногда — внутри тебя.
Шив театрально поёжился.
— Окей, профессор Леденец, урок принят. Буду осторожен. Даже не стану лизать инопланетные кристаллы, обещаю.
Кэсси фыркнула, не поднимая головы от планшета.
В ангаре стало чуть теплее — не из-за температуры, а потому что работа началась. Каждый знал, чем занят. Но за всей суетой, щелчками клавиш, шорохом бумаг и гудением оборудования всё ещё пряталась тишина, слишком плотная, чтобы быть обычной. Она лежала в углах, под стеллажами, в каждом металлическом шве.
Как будто что-то слушало.
📚 Советские записи: первый взгляд 📚
Тем временем Эдвард Хаксли устроился на складном стуле у массивного металлического шкафа, закопанного в угол ангара. Шкаф напоминал гробницу — высокий, тяжёлый, покрытый слоями пыли, инея и десятилетнего забвения. Петли заржавели, и дверь открылась со скрипом, больше похожим на тихий стон. Внутри — аккуратные стопки папок, жёсткие картонные корешки, пожелтевшие бумаги, перевязанные тонкими верёвками, старые чёрно-белые фотографии, обрезанные ленты, стеклянные негативы.
Каждая папка пахла — не бумагой, а временем.
Эдвард провёл пальцем по одной из них и вздрогнул от холода: страницы были почти промёрзшими, но не ломкими. Он аккуратно открыл одну из верхних — чернила не выцвели. Почерк был разборчивым, уверенным, немного угловатым. Русский язык — его страсть, его оружие.
На обложке значилось:
«Журнал наблюдений. П/п Волков А.Ф. — Проект "Глубина", 1963 год»
Он сдержал дрожь — от волнения, не от холода — и начал читать вслух, переводя на ходу:
«День 12.
Команда продолжает работу на глубине 200 метров. Сегодня обнаружен странный металл, светящийся в темноте. Я не могу объяснить природу этого явления. Объект не поддаётся известным приборам. Словно... живой.»
Эдвард оторвался от страницы, моргнул, потом перечитал про себя, словно пытаясь убедиться, что не ошибся в переводе.
— «Словно живой...» — повторил он вслух, тихо. Его голос чуть дрогнул. — Что это могло быть?.. Он не пишет ни названия, ни формы. Просто — «объект». И живой.
Он провёл пальцем по следующей строчке, но бумага была смята, а чернила размыты, как будто кто-то пытался её стереть или пролил жидкость. Информация — фрагментарна. Словно даже спустя десятилетия — что-то не хотело, чтобы её читали.
Из-за его плеча раздался голос:
— Это для вас, профессор.
Кэсси Воун появилась рядом неожиданно, как призрак, держа в руках пыльную коробку, обмотанную плёнкой и синей изолентой. На боку — выцветшие метки на кириллице и выцвевший номер: "ГЛ-7-23-В".
— Нашла в ящике с каким-то оборудованием. Старый добрый аналог, — добавила она с ухмылкой. — Возможно, видеоотчёты. Или запись дискотек шестидесятых. Тут снаружи вообще непонятно, что к чему.
Эдвард поднял брови, бережно взял коробку из её рук, словно она могла рассыпаться. Он вскрыл крышку — внутри оказалась старая кино́плёнка, намотанная на металлическую катушку. Её поверхность была мутной, но, к его удивлению, практически неповреждённой.
— Чудо, что она вообще сохранилась, — пробормотал он.
— Ну, если уж что-то и могло пережить Арктику, так это советский пластик, — хмыкнула Кэсси.
— Или... — тихо добавил Эдвард, уже вставляя плёнку в портативный проектор, который заранее подготовил. — Или оно хотело сохраниться.
Кассету он запускал осторожно, словно открывал окно в чужое прошлое.
— Посмотрим, что они действительно нашли.
🎞 Показ киноплёнки 🎞
Свет в ангаре приглушили до минимума — только тусклая аварийная лампа в углу продолжала мерцать, как испуганный глаз. Проектор загудел, выпуская тонкую полоску света, которая прорезала пыльный воздух, наполняя его мелкими серебристыми частицами. Они медленно оседали, словно пепел из другого времени.
На самодельном экране — натянутом белом покрывале — ожили первые кадры.
Размытая, подрагивающая картинка. Чёрно-белое изображение, местами рябью искажаемое возрастом плёнки. Снег. Много снега. Ледяная равнина, где небо сливается с землёй. В центре — фигуры в тяжёлых меховых куртках и ушанках, маскирующие очки, лица почти не видно. Камера дрожит. Кто-то машет рукой, потом — крупный план: коробка с советским гербом, затем — приборы, экскаватор, сверлящие установки.
— Настоящие кадры экспедиции, — пробормотал Эдвард Хаксли, не отрываясь от экрана. Его глаза горели. — Это может быть... уникальное свидетельство.
Следующий фрагмент был куда интереснее.
Группа учёных стоит полукругом. Один из них — возможно, сам подполковник Волков — указывает рукой вниз. Камера смещается, наводится, замирает.
На снегу — чёрный цилиндр.
Не металлический, нет — поверхность у него, скорее, матовая, почти мягкая на вид, но светящаяся. Он словно втягивал свет внутрь себя, а не отражал. Поверхность покрыта странными символами: спирали, геометрические линии, пересекающиеся дуги, что-то, похожее на письменность — но нечеловеческую. Символы мерцали, как голограмма, изменяясь при малейшем движении камеры.
Внутри ангара стало тихо.
— Что это за символы?.. — прошептала Кэсси Воун, наклоняясь ближе к экрану. Её голос звучал почти благоговейно. — Они... движутся?
— Я не знаю, — ответил Эдвард, нахмурившись. — Они не похожи ни на один алфавит, который я когда-либо изучал. Даже не на зашифрованный текст... Скорее, как... как послание, но не для человеческих глаз. Или не от человеческого разума.
— А может, это просто оптический эффект? — предположила Морган, но её голос был неуверен. — Лёд, свет, низкое качество плёнки...
— Нет, — отозвалась Кэсси. — Это что-то другое. Я... чувствую это.
На экране раздался резкий треск — камера сместилась в сторону. Началась паника.
Один из исследователей кричит, но слова неразборчивы — пленка искажает звук. Люди отступают назад, один падает, другой роняет прибор. Камера дёргается, заваливается набок. На секунду кадр захватывает лицо человека — глаза расширены, как у того, кто увидел нечто, что не должен был видеть. Затем — белый шум. Плёнка идёт вхолостую. Пустые кадры.
Экран померк.
Проектор замолк. Тишина нависла над ангаром, как одеяло.
Никто не пошевелился.
— Думаешь, они... активировали что-то? — нарушил молчание Шив, голос его был на удивление тихим. — Может, этим цилиндром... включили процесс?
Морган стиснула губы, не отвечая. Она явно пыталась сохранить научную дистанцию, но в её взгляде было тревожное напряжение.
Эдвард задумчиво покрутил плёнку в руках, как будто надеялся, что она сама даст ответы. Но она молчала.
— Это... — начал он, но не успел закончить.
Скрип.
Резкий. Пронзительный.
Откуда-то из-за металлической двери в ангар.
Команда резко обернулась.
Звук был кратким, словно кто-то царапнул когтем по железу, а потом исчез, растворившись в тишине, как будто его и не было. Но каждый почувствовал — что-то было рядом. Или кто-то.
Кэсси первой нарушила тишину:
— Мы не одни, да?
Морган уже тянулась к рации.
— Возможно, и никогда не были.
🚪 Неожиданный гость 🚪
Скрип раздвижной двери эхом прокатился по ангару — короткий, металлический, но в этой тишине он прозвучал, как выстрел. Все мгновенно обернулись.
На пороге стояла полковник Сара Митчелл — высокая, прямая, как штык, фигура в тёмно-синем армейском термокостюме. Её лицо, как обычно, не выдавало ни капли эмоций, но в напряжённой челюсти и чуть прищуренных глазах чувствовалось: она взволнована, даже если не покажет этого перед подчинёнными.
За её спиной тянулся пустой, слабо освещённый коридор, по которому гулял сквозняк, поднимая в воздух пыль и мелкий иней.
— У нас проблемы, — сказала она без предисловий, голос ровный, но жёсткий. — Сегодня ночью аппаратура зафиксировала неопознанный радиосигнал. Источник — внутри бункера.
В ангаре повисла тишина. Даже проектор, только что гудевший в углу, теперь замолчал, словно техника тоже прислушивалась.
Морган Блейк медленно выпрямилась из-за стола и посмотрела на Митчелл, склонив голову чуть набок:
— Что значит — сигнал? Какой именно? Координаты? Частота?
Полковник на секунду помолчала, словно решая, что можно говорить, а что лучше пока утаить. Затем, всё-таки, заговорила:
— Это непрерывные радиопомехи, зафиксированные около трёх часов ночи. В спектре — неизвестная модуляция, структура нестабильная. И... — она слегка замялась, что для неё было нехарактерно, — что-то похожее на речь. Сильные искажения, будто голос проходит сквозь воду. Или сквозь... помехи во времени.
Эдвард Хаксли, до этого внимательно слушавший, нахмурился и встал с места:
— Речь? На русском?
— Не на каком-либо известном языке, — ответила Митчелл. — Лингвисты в штабе пока не смогли ничего разобрать. Звук... не человеческий. И не машинный. Как будто... что-то пытается подражать голосу.
Край губ у Кэсси Воун дёрнулся. Она медленно выдохнула, зрачки расширены:
— Значит... что-то здесь. И оно знает, что мы пришли. Может, даже ждёт нас.
— Или наблюдает, — добавил Шив, понизив голос. — Привет, Большой брат подо льдом.
Морган шагнула к полковнику, глаза её сузились:
— Почему вы не сообщили об этом сразу по прибытии?
— Потому что мы не были уверены, — коротко ответила Митчелл. — И, откровенно говоря, мы не знаем, с чем имеем дело. Первичная теория — остаточное излучение старой советской техники. Но спектральный анализ показывает иное: в сигнале есть структура. Повторяющийся фрагмент. Почти как... обращение.
— Оно хочет с нами поговорить, — повторила Кэсси, как будто утвердительно, глядя в темноту за плечом полковника. — Или хочет, чтобы мы услышали.
— А может — пришли ближе, — пробормотал Эдвард, сжимая в руках старый советский дневник, как будто тот мог его защитить.
Полковник оглядел всех, на мгновение задержав взгляд на каждом.
— Мы подключаем приёмник к усилителям. Вы все будете присутствовать при расшифровке. Если это — контакт, мы должны знать, с чем мы столкнулись. И как глубоко всё зашло ещё тогда... в шестьдесят третьем.
И с этими словами она развернулась и исчезла в коридоре, как будто специально давая время группе переварить услышанное.
Шив первым нарушил молчание, выдохнув с нервным смешком:
— Ну всё, чёрт возьми. Теперь у нас и радио из ада. Что дальше — голос мамы, зовущий домой?
Морган не ответила. Она уже смотрела на приборы — спокойно, сосредоточенно, как всегда. Но внутри у неё, как и у всех остальных, зазвенела тревога. Что бы это ни было — оно знало, что они пришли. И, возможно, начало говорить первым.
📡 Исследование сигнала 📡
Команда собралась вокруг радиоприёмника — массивного устройства с множеством кнопок, рычажков и лампочек, которое казалось совершенно чуждым в окружении современных гаджетов. Эдвард сосредоточенно настраивал фильтры, поворачивая колёсики и регулируя частотные диапазоны. Его пальцы дрожали от напряжения — каждый шаг мог приблизить их к разгадке или завести в тупик.
Воздух в ангаре был густым от ожидания и слабого запаха электричества. Вдалеке слышался гул работающей техники, но в этом помещении царила почти гробовая тишина, нарушаемая лишь скрежетом переключаемых Эдвардом рычажков.
— Может, нам просто старый советский радиопередатчик моргает? — с усмешкой предположил Шив, расшатываясь на ногах, пытаясь снять напряжение. — Или призрак какого-нибудь заблудшего техника, который до сих пор не знает, что уже давно на пенсии.
Его шутка была попыткой разрядить обстановку, но Морган посмотрела на него с такой серьёзностью, что смех сразу исчез из комнаты.
— Если это призрак, — холодно ответила она, — он явно не дружелюбный.
В этот момент из динамика вышел слабый, но отчётливо усиливающийся сигнал — монотонный тональный гул, который постепенно перетекал в странные, неразборчивые звуки, будто кто-то пробовал говорить сквозь густой туман шума.
Все слушали молча, погружённые в этот загадочный звук, который казался почти живым. Внезапно, как будто сквозь шум, начал слышаться тихий шёпот — едва различимый, но не перестававший удивлять своей отчетливостью.
Кэсси, обычно сдержанная и собранная, побледнела прямо на глазах. Она приложила руку к груди, будто пытаясь унять внезапный приступ волнения.
— Мне кажется... — её голос дрогнул, — там... голоса. Но это точно не наши.
Эдвард нахмурился и наклонился к динамику, напрягая слух.
— Голоса? — переспросил он, едва веря своим ушам.
— Голоса, которые говорят на непонятном языке, — ответила Кэсси, её взгляд стал напряжённым, — или же говорят на нашем, но искажённом, словно слова проходят через множество помех. Иногда слышится отдельное слово, похожее на "помощь", но в другой раз — что-то совсем неузнаваемое.
Морган молча кивнула и сразу же включила ноутбук, чтобы записывать все фрагменты звуков и сразу же запускать анализ. В её глазах загорелся профессиональный интерес, но даже она не могла скрыть тревоги, которая начинала заполнять комнату.
— Мы должны сохранить все записи, — сказала она. — И попытаться выяснить источник. Если это действительно нечто живое или разумное — у нас мало времени.
Шив, скрестил руки на груди и тихо пробормотал:
— Чёрт побери, это уже не шутки. Что, если это сигнал — предупреждение?
В этот момент из динамика снова донёсся слабый шёпот, но теперь с четко выделяющимися ритмическими паузами, будто кто-то пытался передать код.
Команда замерла — каждый пытался понять, что стоит за этим непонятным посланием.
⚠️ Тревожное открытие ️⚠️
В самый разгар напряжённой работы вдруг на одном из мониторов, подключённых к системе безопасности бункера, мелькнула необычная картина. Камера, установленная в дальнем коридоре, зафиксировала движение — длинные тени, которые скользили по стенам, словно призраки прошлого.
Эдвард и Кэсси сразу подняли головы, не веря своим глазам. Свет от монитора отбрасывал мимолётные отблески на их лица — тени мелькали в странном искажённом танце, хотя никого физически в коридоре не было видно.
Комната, наполненная электронным гулом приборов и тихим шелестом бумаги, на мгновение погрузилась в глубокую тишину. Все чувствовали, что что-то не так — словно невидимый страх охватил пространство.
В этот момент полковник Сара Митчелл резко поднялась со стула, её лицо было серьёзным, а глаза блестели решимостью.
— Мы должны проверить это, — сказала она твёрдо, — но очень осторожно. Никто не знает, что за тени движутся по коридору, и какого они характера.
Морган медленно кивнула, ощущая тяжесть момента. Она посмотрела на команду и чётко произнесла:
— Подготовимся. Каждый берёт защитное оборудование и фонари. Мы не знаем, с чем столкнёмся, но промедление может быть опасным.
Из-за угла появились люди, доставая из рюкзаков бронежилеты, каски с фонарями, перчатки и дополнительные батареи. В воздухе запахло смесью металла, старой пыли и холодной стали — атмосфера словно сжалась в напряжённом ожидании.
Шаги стали громче, словно каждый шаг отдавался эхом в пустом коридоре, а свет фонарей прорезал густую тьму, выискивая источники движения.
Команда готовилась к неизведанному, где каждый мог стать свидетелем или жертвой чего-то по-настоящему страшного.
😶🌫️Спуск в глубину😶🌫️
Команда собралась, тщательно проверяя своё снаряжение — защитные костюмы, каски с крепкими фонарями, противогазы и прочие средства безопасности. В каждом взгляде читалась решимость, но и лёгкое напряжение — все понимали, что спуск вглубь заброшенного бункера может стать испытанием не только для тела, но и для духа.
Они двинулись в коридоры, и их шаги эхом отозвались в металлических стенах, словно мрачный ритм, задающий тон всему происходящему. Холодный воздух с запахом старой ржавчины и влажной плесени вплетался в тонкую нить тревоги, витавшую в каждом вздохе. Казалось, сама тьма вокруг пропитана чем-то неизвестным — неуловимым и одновременно зловещим.
Фонари излучали узкие лучи, которые колебались и мерцали на стенах, высвечивая устаревшие знаки и надписи, стертые временем и безразличием. Где-то далеко в глубине коридоров мерцали слабые огни, приглашая или предупреждая — было трудно понять.
Когда команда подошла к массивной двери с цифрой «4», Кэсси остановилась и прикоснулась к холодной поверхности металлической двери.
— Здесь — отсек №4, — тихо сказала она, голос её был напряжён, но собран. — Похоже, именно отсюда идёт этот загадочный сигнал.
Морган глубоко вдохнула, собираясь с мыслями, ощутив, как её лёгкие наполняются холодным, но всё ещё насыщенным воздухом бункера. Она взглянула на коллег.
— Открываем? — спросила она, не скрывая осторожности.
Кэсси взглянула на неё, её глаза блестели от смешанных чувств — любопытства, страха и ответственности.
— Да, — ответила она, — понимая, что за этим может последовать. Мы должны знать правду.
В этот момент тишина стала ощутимее, словно сама реальность задерживала дыхание перед открытием двери, за которой скрывалась тайна, способная изменить всё.
🤔Тайна отсека №4🤔
Дверь медленно и скрипя открылась, выпуская внутрь резкий, холодный воздух, насыщенный запахом старой химии и чего-то неуловимо чуждого. Команда задержала дыхание, ступая в узкий отсек, освещённый лишь тусклыми лампами, которые едва пробивались сквозь пыль и годами накопившуюся грязь.
Внутри было холодно, стены были облуплены, а пол покрыт ржавчиной и каплями засохшей жидкости. Среди заброшенного лабораторного оборудования — старые пробирки, разбросанные инструменты и сломанные панели — в центре комнаты стояла массивная капсула из прозрачного материала. Её поверхность была мутной от времени, но сквозь неё угадывалась странная, полупрозрачная жидкость, внутри которой медленно плавали останки. Форма этих останков была причудлива — они выглядели одновременно и знакомо, и неестественно: не совсем человеческие, с искажёнными пропорциями и неясными очертаниями, словно созданные чужой рукой или природой с иной планеты.
Рядом, частично покрытый льдом и инеем, лежал потрёпанный журнал на русском языке — его страницы были пожелтевшими и хрупкими от времени. Эдвард осторожно взял журнал, сбросил лёд с обложки и открыл его. Его глаза быстро пробежали строки, а затем он начал читать вслух:
— «Объект найден 21 октября 1963 года. Эксперимент начат. Состояние нестабильное. Контакт произошёл, но цена слишком высока.»
В комнате воцарилась мертвая тишина. Все присутствующие ощущали, как воздух словно сжался вокруг них. Эти слова несли в себе нечто большее, чем просто отчёт — это было предупреждение. Что-то, что советские учёные пытались понять и контролировать, теперь выглядело скорее как древняя рана, которую нельзя было просто залечить.
Команда замерла, каждый из них ощутил тяжесть ответственности за то, что они только что нашли. Это был не просто архив, не просто след прошлого — это было нечто живое, или по крайней мере то, что когда-то было живым, запечатанным здесь, в глубинах этого заброшенного бункера. Что-то, что советские пытались скрыть, изучить и, возможно, даже запечатать, опасаясь его силы и тайны.
Внезапно пространство комнаты словно задышало — тишина была прервана тихим звуком, едва уловимым, словно далёкий шёпот или лёгкое бульканье жидкости внутри капсулы. Все посмотрели друг на друга, понимая, что история, которая только начиналась, обещает быть куда более сложной и опасной, чем они могли предположить.
‼️Надвигающаяся угроза‼️
В самый напряжённый момент, когда казалось, что время замерло, свет в отсеке внезапно мигнул и на секунду погас, погрузив комнату в кромешную тьму. Затем лампы вновь вспыхнули, но теперь освещение стало неустойчивым — мерцало, словно подрагивало, отражая тревогу, витавшую в воздухе.
В этот же миг сигнал, который всю дорогу ускользал от понимания, резко усилился. Теперь он звучал громче, как будто кто-то приближался — шаги, эхом отдававшиеся в коридорах, но слишком странные, чтобы быть человеческими. Из динамиков раздался пронзительный тональный гул, переходящий в хаотичные, беспорядочные шумы и неразборчивый шёпот, который пробирал до костей.
Тени, ранее неподвижные и безжизненные, вдруг начали медленно шевелиться на стенах и полу. Они словно оживали, скользя и переплетаясь, вырисовывая из себя странные, почти призрачные формы, которые невозможно было однозначно понять или описать.
Шив, пытаясь сохранить хладнокровие, сделал глубокий вдох и, чуть улыбнувшись, выдохнул:
— Похоже, наш хоррор начинается.
Эти слова повисли в воздухе, словно признание неизбежности того, что впереди — нечто гораздо более страшное и непредсказуемое, чем просто забытый бункер или старые записи. Команда почувствовала, как напряжение сгущается, и каждый из них осознал — это только начало. С того самого момента, как они пересекли порог, скрытая в глубинах тайна проснулась, и теперь с ней придется иметь дело лицом к лицу.