МадаНару(Завершена)

Некоторое время Наруто провел в одиночестве, посвятив все свое время созданию новых техник, бытовым хлопотам и прочей рутине, вроде молитв хвостатым. Он иногда сбегал в горы, чтобы вдоволь выпустить пар, поскольку предполагал, что старейшины и глава клана сейчас пытаются вдолбить в голову Мадары нужные идеалы. Отсутствие маленького урагана под ногами вызывало жуткую тоску. Тишина и спокойствие, конечно, приятно, но вместе с шумным потоком вопросов и возмущений исчез прямо-таки откровенный флирт, трогательная забота и ворчание с тумаками за разбросанную одежду и краденую еду. Чертово одиночество снова вернулось к нему. Конечно, Узумаки не нравилось, что из Мадары сделают очередного представителя вида «Учиха надменный», но во внутренние дела клана никому не позволено вмешиваться, как бы ни хотелось. Вот и приходилось ему рычать, скрипеть зубами, дробить скалы кулаками, дышать огнем, но терпеть. Терпеть, а по ночам просыпаться от постыдных снов с Учиховским «Хотите пощупать?». Через несколько недель этих мучений Узумаки уже был готов признать, что следовало пощупать проказника, а не осаживать его огненной техникой. А через месяц Мадара прокрался к нему с предложением видеться тайно. Разумеется, мальчишка даже не понял, что за ним следят, но от Наруто это не скрылось. И пришлось ему отказать глупому влюбленному ребенку, как бы не хотелось обратного. Тот попытался шантажировать его обидой, наглец, но Узумаки объяснил, что не может пойти на столь вопиющее нарушение запрета главы клана по многим причинам. Хотя бы потому, что Таджима отправит убийц за его головой, а жить хочется. Поэтому он убьет всех наемников, как бы ему не претило подобное действо. Кажется, Мадара внял его словам. Уж больно расстроенным тот уходил, что Наруто даже слегка совестно стало.

***

Разумеется, этот гаденыш его не послушал. Точнее, он его послушал, принял к сведению, но поступил все равно по-своему. Мадара не попадался ему на глаза, ни разу не подошел к дому, но следил с определенного расстояния. Какое-то время Наруто терпел и даже пытался понять, чего тот добивается. Но постоянное внимание стало раздражать, а при медитации не давало сосредоточиться, а потому юноша стал избегать паршивца. В этом ему сильно помогала способность Курамы чувствовать чакру на больших расстояниях. Неделями он бегал от преследователя с шилом в жопе, пока Учиха, наконец, не оставил его в покое.Наруто смог нормально передвигаться по лесу, охотиться на кроликов, ходить на рыбалку и вообще прекратить передергивать плечами от слишком пристального взгляда черных глаз. Иногда бывало, что он сам присматривал за неугомонным Мадарой, который решил вымещать злость на отца бросанием камушка в реку. Наруто честно пытался не ржать, слушая эпитеты в сторону Таджимы, который — вот же мразь такая! — запретил сыну видеть любовь всей своей жизни, но всякий раз терпел поражение и в спешке уносил ноги, чтобы вдоволь посмеяться в укромном месте. Собственно, порой только ради этих гневных тирад Узумаки и следил за неугомонным пацаном. Так и получилось, что он первым узнал о знакомстве Мадары и Хаширамы, которое медленно перерождалось в дружбу.Узумаки стал часто наблюдать за парочкой смутьянов, что плевать хотели на вражду кланов. Фамилии так и не прозвучали, но оба мальчика явно догадывались о принадлежности друга к врагам. Наблюдать за их тренировками, игрищами, соревнованиями и яростных споров о мечтах было забавно. Хотя Наруто предпочел бы не знать, что Мадара на спор может мочиться целых шестьдесят секунд, а Хаширама не может заставить свой прибор работать, если на него пялится и хихикает другой парень. В целом их отношения сильно напомнили блондину его то ли дружбу, то ли соперничество с Саске. Они были такими разными, но в то же время такими похожими...Наруто больше полугода наблюдал за Мадарой и Хаширамой, а порой и прикрывал их встречи, избавляясь от слежки. Но, как бы он ни пытался продлить мальчикам беззаботное время дружбы, предусмотреть всего он не смог.Главы враждующих кланов были в своем репертуаре. Узумаки наблюдал за спланированной операцией с расстояния, поскольку был уверен, что ничем хорошим это не закончится. Шиноби помахали мечами, кулаками и разошлись, оставив Наруто вздыхать от бессильной злости. В тот день Мадара пробудил свой шаринган, что не могло не беспокоить юношу. Как он заметил за Саске, то само наличие этого генома в пробужденном состоянии сильно меняет владельца. Узумаки боялся, что его ученик изменится в худшую сторону под влиянием проклятой силы.Война кланов перешла на еще более кровавый уровень, а его жилище обнаружил клан Сенджу. Они пробовали переманить его на свою сторону, но каждый раз Узумаки грубо слал их лесом. После очередного такого посыла его попытались убрать, но только зря отправили людей на смерть. Таких попыток было еще несколько, но вскоре и они прекратились. Вместо этого к нему повадился ходить Тобирама Сенджу, но зачем — Наруто так и не понял. Иногда этот мальчишка нападал, а иногда просто пялился и мешал медитировать, просто до боли напоминая этим Мадару.Учиха даже в лес больше не приходил, не говоря о большем. Зато молва о его зверствах на поле боя вызывала у юноши желание выпороть паршивца.

***

Так и пролетело два года. Наруто с удивлением для себя обнаружил, что на улице десятое октября, и ему исполняется восемнадцать лет. Почему-то так захотелось праздника, что на радостях он испек себе сладкий пирог с ягодами, который и умял в один присест. А после, когда он только с удобством расположился в своем небольшом саду, дабы полюбоваться видом и покурить трубку, какой-то наглец начал ломиться к нему в дверь. Во всяком случае, он так пинал дверь ногами, что проще было пойти отворить ее самому, чем ждать пока дверь снесут напором. И кого ему боги послали в такой вечер? А послал ему Ками братьев Учиха.— И как я должен расшифровать подобные звуки? — Наруто недовольно сложил руки на груди. — Обычно вышибалы так приходят долги стрясти, но у вас, как мне казалось, положение повыше.— Наруто-сенсей, нижайше прошу прощения, — Мадара вцепился руками в дверной косяк, отмахнувшись от брата. — Я к вам за профессиональной помощью...И гаденыш рухнул в обморок прямо на пороге. Узумаки еще успел заметить, что этот идиот зажимает рукой опасную рваную рану во весь левый бок. Изуна начал истерически рыдать, помощи от него можно было не ждать, поэтому ирьенин, ругаясь последними словами, просто накачал его успокоительным и выставил вон. Сам же уложил Мадару в свою постель — единственную в доме, к слову! — стянул с него боевую экипировку и принялся лечить этого почти-главу-клана, который все никак мозгов не наберется.Наруто мог считать успехом уже то, что бравый вояка не заработал заражение крови, когда хватался за рану своими грязными ручищами. Кровь он остановил, рану зашил, смазал кучей снадобий и наложил тугую повязку. Когда Мадара проснется, нужно будет выдать ему пилюлю обезболивающего и выставить вон, если получится. В успехе последнего юноша сильно сомневался, ибо его ученик мог быть весьма упрямой скотиной. Вздохнув, Узумаки снова вышел в сад и закурил-таки трубку. И где ему, Рикудо бы побрал этих вояк, спать?Наруто выдохнул очередное кольцо дыма, когда услышал ребяческое:— А еще ирьенин! Курить вредно!— Воевать тоже вредно, но это никого не останавливает, — фыркнул блондин. — Какого биджу прискакал сюда вприпрыжку? На вот пилюльку глотни, а то от боли еще свалишься. Домой шагать собираешься?— Не, батя меня лично добьет, — смеется гаденыш. — Я глупо подставился, когда раненого спасал. Батя, конечно, похвалит за то, что защитил бойца. Но я же наследник. За то, что сам мог сдохнуть лично на тот свет отправит.— Я бы тебя сам убил, да только трудов своих жалко. Кругом и в кровать! Только место мне оставь, я чуть позже лягу.— Есть, Наруто-сенсей! Ах да! С днем рождения!— Придушу гада!

***

Узумаки проснулся от того, что наглый Учиха хитро укладывал свою тушку ему на грудь. Ладно бы он его просто обнял, так нет же! Неугомонный ученик явно начитался и наслушался всякого про самурайские традиции и учения, а теперь всей своей покорностью прямо-таки намекает на чертово сюдо, будь оно неладно. Еще и дрожит теперь, ведь знает, что за такое вопиющее предложение может огрести по лохматой макушке. Наруто только вздохнул, подавив желание выпороть паскудника.— Я тебя потом розгами отхожу, как поправишься, так что не дрожи теперь, — шепнул Узумаки, обнимая Мадару. — Не знай я о твоих нежных чувствах, получил бы за похабное предложение. С какого перепугу ты вообще решил тельцем поторговать?— Ну я же не совсем дурак, — бурчит тот. — Понял, что чуть не сдох в ничтожные пятнадцать лет, так и не разделив ложе любви с возлюбленным. Вот и подумал, что лучше уж так, чем вообще не дождаться от тебя взаимности, сенсей.— Мать моя хвостатая, отец Рикудо! Ты дамских романов начитался или что?! Учитель и ученик в подобной связи состоять не могут, а сюдо шиноби не практикуют! Я его вообще презираю!— Но теперь ты не мой учитель! И я буду добиваться тебя!— Чтоб тебя!

***

Учиха прибегал к нему при любом удобном моменте, как бы не гнал его Наруто. Он даже не обиделся за высеченную докрасна задницу, говоря мол: «За дело получил!». Подарил ему золотой язык пламени — символ наследника, который носят в волосах, и грозился выбросить, если подарок не примут. Еще и дулся негодник, когда Узумаки не хотел надевать. Несколько раз Изуна опять притаскивал его раненым, а потом выслушивал их ругань. Брат Мадары оказался тем еще Учихой, ибо ржал с них и ставил ставки, когда же они поженятся и начнут переносить ругань в кровать. Драконье дыхание не дало против него ожидаемого результата: паршивец улюлюкал даже с поджаренным филеем. И так из раза в раз.А еще Мадара начал бредить его волосами. Всего раз Наруто позволил ему расчесать длинный золотой водопад и заплести символическую прическу воина клана Учиха, как после негодник чуть ли не божественную молву им возносить начал. Все ходил за ним и слезно молил позволить ему снова прикоснуться к «шелковистому полотну» или «тончайшим золотым нитям». Порка уже не помогала.Учиха тщательно изучил любимую пищу своего аманта. Наруто только хмыкал, когда его выпихивали из кухни, линчуя полотенцем, чтобы не воровал сырое. А на обед Мадара всегда подавал ему жаркое с овощами, вечером баловал рыбным рамэном и даже позволял стопку сакэ выпить и не ворчал, когда Узумаки уходил в сад курить трубку. Завтрак Наруто готовил сам и приносил в постель. Горячий, парной рис с хорошо пропеченной рыбой и булочками с мясом вкуснее всего был в окружении одеяла, подушек и заботливой трепки ладони по темным вихрам. Хотя такие дни, когда они целые сутки могут провести в обществе друг друга, были редкостью. Мадара говорил, что для него это стало самым большим сокровищем.Негодный шаринганистый в очередной раз получил порку, когда Наруто узнал, что Учиха бегает к нему втайне от отца даже раны лечить. Если их неформальные встречи понятно почему тот скрывал, то какого биджу Мадара брешет отцу про старуху знахарку на другом конце земли, он просто не понимал. Стоит отдать ему должное, Учиха вину признал и стойко пережил наказание, хоть и заявил в конце, что надеялся на порку другого характера. В итоге получил наряд вне очереди.Эти их тайные свидания оставались таковыми больше года, что Наруто считал просто рекордным сроком. Даже годовщину позволил отметить, которая приходилась на его же 19-летие. Мадара был в восторге от пирога, в этот раз с мясом утки. А еще он так смотрел на него весь вечер, что только идиот не понял бы, чего хочет этот наполненный гормонами под завязку подросток. Но Узумаки прикинулся именно таким идиотом и ушел в сад на ежевечерний ритуал с трубкой. Правда, шаринганистый негодник примчался следом и сел рядышком, напрашиваясь на объятия. И уж в этом Наруто не смог отказать. Зато на хитрую просьбу дать попробовать прикурить паршивец заслуженно познакомился вихрастой макушкой с этой самой трубкой. Обиженное бормотание шиноби пресек легким прикосновением губ к таким же губам, разве что очень болтливым. Поцелуй получился совсем детским, но Мадара мгновенно заткнулся и чертовски мило покраснел. Как-то так получилось, что этим действием Узумаки купил себе несколько спокойных дней.Их первый настоящий поцелуй был двадцать четвертого декабря, в день рождения Мадары. Негодник весь день вел себя столь прилежно и тихо, что аж тошно было, поэтому Наруто сразу заподозрил шантаж и пресек на корню. Но он все равно разжалобил учителя, чтобы выклянчить немного ласки. Точнее, Учиха просто стребовал поцелуй, аргументируя: «Мне шестнадцать! Имею право!». Узумаки тогда оскалился совершенно диким образом, прежде чем накинулся на провокатора.В тот же день Мадара впервые без рук спустил в штаны. Для него ощущений от поцелуя, которым Наруто терзал его губы, властных рук, что крепко держали его одна за талию, вторая за загривок, юркого и горячего языка, что нагло исследовал его рот и заигрывал с собственным, а еще чужого бедра, раздвигающего ему ноги, оказалось слишком много. Кажется, он тогда стонал и цеплялся за водолазку Наруто, а потом в голове, словно фейерверк взорвался. Узумаки тогда только усмехнулся и отправил смущенного парня в ванную, выдав сменную одежду. Шмотки все еще были ему велики, но ведь это неважно?