Глава 4
Новая неделя в Хогвартсе началась неожиданно оживлённо. Школа, всё ещё стоящая наполовину в строительных лесах, постепенно начинала дышать живым дыханием. Ученики возвращались к занятиям, коридоры наполнялись голосами, а обеденный зал снова напоминал собой сердце замка.
Среди привычной рутины для Гермионы и Драко всё было иначе — их ждал первый день совместной работы. Минерва Макгонгалл не сдержала обещания: восстановление башни Рейвенкло стало именно их проектом. Магическая архитектура, проклятые кирпичи, зачарованные конструкции — всё это требовало точности, терпения и, как оказалось, бесконечного самоконтроля.
Гермиона пришла на встречу первой, как всегда заранее. Она надела бордовую рубашку с длинным рукавом, аккуратно заправленную в тёмно-синие джинсы, и удобные коричневые ботинки. Волосы были собраны в небрежный пучок, из которого выбивались несколько кудрей. Вид у неё был деловой, но вместе с тем необычайно женственный — она выглядела красиво, не пытаясь произвести впечатление.
Когда дверь в мастерскую заскрипела, Гермиона не сразу подняла голову. Но как только шаги стали приближаться, сердце всё-таки забилось чаще.
— Удивительно, Грейнджер, — сказал знакомый голос. — Ты и вправду пришла первой. Что, решила занять оборонительную позицию у чертежей?
Она подняла взгляд. Драко выглядел... по-другому. Свежо, сосредоточенно, но без надменности. Он был в чёрной рубашке с закатанными рукавами, с распущенными на пальцах перчатками-заклинателями, слегка помятым плащом и тенью лёгкой небритости на щеках. Он больше не выглядел как «тот самый слизеринец», а скорее как взрослый человек, которого жизнь заставила переучиваться чувствовать.
— Кто-то должен же заботиться о структуре проекта, — спокойно ответила Гермиона, без тени колкости. — Я составила предварительную схему стабилизации магических линий. Нам нужно обсудить распределение чар.
Драко кивнул, чуть усмехнувшись. Он не ждал, что это будет легко. Но ощущал, что в этой странной паре может родиться что-то настоящее. По крайней мере — доверие.
Они проработали два часа без ссор. Впервые. Иногда молчали, иногда спорили, иногда смеялись — по-настоящему. Гермиона заметила, как Драко стал внимательнее. Он больше не язвил, не провоцировал. Он слушал. И даже соглашался.
Но вся магия испарилась, как только дверь мастерской резко открылась.
— Драко! — звенящий голос раздался в комнате, будто плеть. — Я тебя везде ищу!
На пороге стояла Астория Гринграсс. Высокая, худая, с безупречно уложенными тёмными волосами и губами цвета вина. Она была в сером пиджаке, едва доходящем до бедра, и слишком короткой юбке. Маникюр как острые когти, взгляд как холодное лезвие.
— Астория? — Драко не сразу понял, что происходит. — Что ты здесь делаешь?
— Забавно, что ты спрашиваешь, когда я, по сути, спасаю твою репутацию, — прошипела она, скользнув взглядом по Гермионе так, будто та была крошкой грязи на подоле её мантии. — Приятно видеть, что ты так... предан своим обязанностям. Или это уже входит в новые развлечения, а?
Гермиона стояла молча, чувствуя, как закипает. Она знала, кто такая Астория. Слухи доходили. Её имя звучало в разговорах слизеринок чаще, чем «любовное зелье». Но одно дело — слухи, другое — реальность.
— Если ты ищешь повод устроить сцену, — холодно проговорила Гермиона, — можешь сразу уйти. Здесь рабочее пространство.
Астория смерила её снизу вверх и приподняла бровь.
— О, дорогая, ты, конечно, героиня войны и всё такое... Но ты правда думаешь, что имеешь хоть какое-то право здесь приказывать? — её голос был вкрадчиво-приторным. — Или ты думаешь, Драко здесь ради работы?
— Хватит, — тихо, но с отчётливой сталью в голосе сказал Драко. — Астория, я не приглашал тебя сюда. Это не твоё дело. Уходи.
— Ах, конечно, — она сделала шаг назад, как будто не расслышала. — Только знаешь, Драко... Когда ты наконец осознаешь, кто ты и с кем должен быть — будет слишком поздно.
И с этими словами она развернулась, оставив после себя запах дорогих духов и ощущение противного холода.
После того как дверь снова закрылась, в мастерской воцарилась тишина. Гермиона продолжала смотреть на чертежи, будто ничего не произошло.
— Извини, — сказал Драко, опустив взгляд. — Она... это было неожиданно.
— Ты должен сам решить, кто ты и что тебе нужно, — ровно сказала Гермиона. — И желательно до того, как мы начнём зачаровывать своды. Нестабильные эмоции — плохой проводник магии.
Она не позволила себе взглянуть на него. Не позволила показать, что внутри всё дрожит.
Тишина повисла в воздухе, плотная и липкая, будто затянутая сеть, которую никто не решался разорвать. Гермиона смотрела на чертёж, но мысли её были разбросаны где угодно, только не на сводах башни. Она не злилась — по крайней мере, не позволяла себе это чувствовать. Но где-то внутри всё-таки что-то щёлкнуло.
Как он мог позволить ей так разговаривать?
Почему не выгнал её сразу?
И кто она для него вообще?..
Рядом Драко отступил к дальнему столу, будто ощутив потребность в расстоянии. Он не притронулся к инструментам, не сделал ни одного жеста, чтобы продолжить работу. Просто стоял, уставившись в окно, где вдали чернели верхушки леса. Несколько минут они провели так — без слов, без движений, просто пытаясь справиться каждый со своими мыслями.
— Ты не обязана... — начал он наконец, не оборачиваясь. — Не обязана это терпеть. Её поведение.
Гермиона медленно перевела взгляд на его спину. Голос у него был тихий, но в нём дрожала нить напряжения, как в натянутом тетиве.
— Я и не собираюсь, — отрезала она, но мягко. Без упрёка. — Я давно научилась не давать людям топтаться по себе.
Он кивнул, едва заметно.
— Знаешь, — продолжила она чуть позже, осторожно выбирая слова. — Я не спрашиваю, кто она тебе. Это не моё дело. Но мне не нравится, когда в моё пространство врываются с обвинениями, которых я даже понять не могу.
Драко развернулся. Его взгляд остановился на ней — прямой, открытый, такой нехарактерный для него. В его глазах не было привычной насмешки, ни защиты, ни маски. Только... усталость. И какое-то странное, тяжёлое чувство.
— Мы были помолвлены, — тихо признался он. — Ещё до войны. Наши семьи решили. Я... не хотел, но тогда многое было не по моей воле. После войны всё изменилось. Я думал, что всё закончено.
— А для неё, похоже, нет, — сказала Гермиона, не отворачиваясь.
— Наверное. Или... она просто не выносит мысли, что я могу быть рядом с тобой.
Это прозвучало тише, почти как случайная мысль, вырвавшаяся слишком рано. Он сам будто удивился, что сказал это вслух. Гермиона на секунду задержала дыхание, но не дала эмоциям вырваться наружу.
— Вряд ли ты рядом со мной, Малфой. Мы просто... работаем.
Он не ответил. Но взгляд его остался на ней.
Прошло ещё несколько минут, прежде чем Гермиона медленно вернулась к чертежам. Драко подошёл ближе, встал рядом, и снова повисло молчание. Но теперь оно было другим — не отстранённым, а почти тёплым, если можно так сказать. Как у людей, которым больше не нужно заполнять паузы словами, чтобы друг друга слышать.
Гермиона склонилась над чертежом и провела пальцем по одной из линий.
— Здесь придётся наложить защиту от обратного отката. Если поток магии нестабильный, нас просто вышвырнет в соседнюю башню.
— Не хотелось бы, — тихо усмехнулся Драко. — Особенно учитывая, кто окажется в моих объятиях.
Она вскинула на него бровь.
— Надеешься, что это буду я?
— Ну, если альтернатива — Филч, то да, — невозмутимо ответил он, и впервые с начала всей этой истории она засмеялась.
Смех вышел лёгким, немного нервным, но таким настоящим, что даже Драко улыбнулся в ответ. Внутри у Гермионы будто что-то растаяло. Маленький остров доверия вырос среди хаоса чувств и подозрений.
Время пошло дальше — они снова погрузились в работу. И хотя Астория всё ещё оставалась где-то рядом, будто её дух витал за дверью, — её слова теряли вес. Потому что здесь, в этой мастерской, Гермиона и Драко шаг за шагом, слово за словом, учились быть рядом без страха.
Не как враги.
И ещё не как что-то большее.
Но уже не как чужие.
Работа завершилась ближе к вечеру. Солнце уже клонилось к закату, золотя высокие окна мастерской мягким, мёдово-тёплым светом. Гермиона отложила перо, устало потёрла переносицу и подняла глаза. Драко всё ещё что-то перечитывал в их совместных записях, а потом, уловив её взгляд, коротко кивнул — молчаливо, без слов, как будто между ними уже установилась некая внутренняя договорённость. Без лишних фраз, без уточнений. Просто — "до завтра".
Гермиона покинула мастерскую и, как обычно, направилась в библиотеку. Это стало её привычным укрытием. Она любила её не за книги — хотя и за них тоже — а за то, что там всё оставалось постоянным. Надёжным. Логичным.
Там никто не пытался заглянуть в душу.
Никто не пытался сделать её уязвимой.
В зале было почти пусто. Лишь где-то в дальнем ряду скрипнул стул — наверное, младшекурсник корпел над эссе. Гермиона прошла к привычному столику у окна, достала том с пометкой "Магические архитектурные принципы XVI века" и раскрыла его, но взгляд скользил по строкам, не задерживаясь. Она не читала. Она слушала тишину — и себя.
Перед глазами всплывали обрывки прошедшего дня. Черты лица Драко в полумраке. Его голос, тихий, почти задумчивый, когда он говорил о свободе. О том, что не всё шло по его воле. Как он молчаливо стоял рядом, не навязываясь, но не отстраняясь. И — Астория.
Она была словно тень в этой комнате.
Но Гермиону задевало вовсе не её высокомерие.
А то, почему она так себя повела.
«Она просто не выносит мысли, что я могу быть рядом с тобой».
Эти слова крутились в голове, будто кто-то прошептал их прямо в ухо. Почему это задело? Почему вызвало жар в груди, легкий укол — не гнева, нет, — а чего-то другого, опасного?
"Мы просто работаем", — напомнила себе Гермиона.
Но даже в собственных мыслях это звучало неубедительно.
Она вспомнила, как он смеялся — искренне, легко. Как будто в ту секунду он был совсем другим. Не Малфоем. Не наследником тьмы. А просто... парнем, с которым ей было неожиданно неплохо.
— Ты сходишь с ума, — прошептала она, закрывая лицо руками.
Внутри зарождалась странная, пугающая мягкость. Как будто в ней появлялось место, где могла бы пустить корни симпатия. Нежность. Или, не дай Мерлин, что-то большее. А она — Гермиона Грейнджер, боец, умница, рационалистка — не знала, как с этим бороться.
Ей казалось, что всё, что она чувствует, — неправильно.
И вместе с тем — до ужаса настоящее.
Она откинулась на спинку стула, глядя в высокое витражное окно. Снаружи небо уже налилась синим, первые звёзды загорелись над башнями Хогвартса.
И в их холодном, тихом мерцании она, впервые за долгое время, позволила себе одну, крохотную мысль:
А вдруг он и правда изменился?
А вдруг — она тоже?..