Точка абсолютного нуля
Я мог бы сказать, что не знаю, когда и как это произошло, но не к чему врать. Тот день я прекрасно помню. Как и ту, что изменила мою жизнь.
Я был типичным избалованным франком: богатые родители с прекрасной родословной, любовь девушек самых благородных кровей, герой всех балов - словом, обычный представитель высшего света Парижа. Я был циником, эгоистом, атеистом и якобинцем, мог бы участвовать в революциях, но меня устраивало то положение, что я имел.
Был душный вечер, последний бал перед летом и несносной жарой. Я танцевал с мадемуазель Шевроне. Та была одной из самых завидных невест, за ней стояли миллионы ренты, сама она была роскошна: высокий рост, бледный цвет лица, светлые кудри - расцвет семнадцати лет. К тому же, совершенно в меня влюблённой. Сам я пребывал в наилучшем расположении духа. Победа в дуэли этим утром опьяняла моё самообладание.
Волна возбуждения накрыла присутствующих - все бросились к входу.
-Граф Вампа и мадемуазель де Реви! - объявил лакей.
Имя первого было мне знакомо, он приехал в Париж в начале весны, сразу покорив всех и каждого, его деньги бросались направо и налево, весь свет говорил о нём с неделю, но потом поднялась волна бонапартизма и о нём перестали много шептаться, однако не забыли. Граф Вампа был смуглым мужчиной среднего роста на вид лет 35, у глаз бороздили морщинки, будто искры фейерверков на последнем дне фестиваля в Риме, и придавали его лицу доброжелательный вид, чёрные волосы и борода, вместе с его одеяниями напоминали какого-нибудь султана: он был влюблён в Азию и прожил там много лет. Даже прибыл в столицу Франции лишь, как он сам заявил, на год, не более, да просто потому, что никогда в Париже не был. К этому человеку у меня сложилось неприятное впечатление, кто-то успел пустить мерзкий слушок, что это моя зависть - абсурд. Мой пыл немного поугас, но имя де Реви я никогда не слышал. Первое впечатление - самое важное. А мадемуазель подала себя как нельзя лучше. Стройный, гибкий стан выдавал в ней что-то греческое, лебединая шея, платье на первый взгляд было скромным, но на деле всё усыпано камнями, на фарфоровых ручках красовались драгоценные камни. Тёмные волосы обрамляли прекрасные плечи, пухлые губки были растянуты в лёгкую улыбку, на щеках красовался естественный румянец, а бархатные ресницы открывали невероятные синие, будто вечернее небо после заката, ясные глаза. Её взгляд быстро пробежался по всем, остановившись на хозяйке дома, вышедший к ним. Я протиснулся следом.
-Дорогой граф! Как я рада Вас здесь видеть, теперь вечер обещает стать незабываемым, - когда этот султан только приехал, все бегали за ним, считая оригиналом, и заманивали к себе в клубы и на обеды, но пуще всего был именно этот дом, где он появился в первый раз, на своём первом в столице балу, и появился на последнем вечере сезона.
-И я рад, мадам Фальконе! Только сегодня утром вернулся из Марселя, дорога была такой утомительной! О, хочу представить Вам мадемуазель де Реви. Я познакомился с ней в театре в Риме в начале августа.
Я стоял чуть позади, когда её очи поднялись на меня. Мою грудь захлестнуло неизвестное мне до того дня волнение, природу которого я в первое время не понял. Сначала мне не удалось выкрасть минутку у красавицы мадемуазель, вся она была окружена политиками, художниками, артистами, писателями, ну и другими жанрами.
-Прошу прощения, Вам дурно? - обратился я к прекрасной незнакомке, ловко протиснувшись к дивану, она тяжело дышала, её лицо налилось кровью.
-Мне очень душно, - слегка играя веером ответила она тихим, журчащим голоском.
-Господа, должен украсть у вас мадемуазель де Реви, не возражаете? - никто и никогда не возражал мне, поэтому я, не дожидаясь ответа, подал руку упомянутой даме.
Должен уточнить, она не была красавицей, я ложно выразился. Дело в том, что в ней было что-то такое удивительное, необычное для светских девиц, что заинтересовало меня, в мягких чертах выражалась благопристойность, в коротких, но действительно остроумных ответах читалась высокая образованность.
-Благодарю Вас, - выдохнула она, когда мы вышли в сад.
В тени деревьев было тихо и прохладно, а над головами раскрыло тёмные крылья звёздное небо.
-Вам не за что меня благодарить, так поступил бы любой на моём месте, они, должно быть, не осмелились.
-Я не прощу Вам этой остроты.
-Извините меня. О, я не представился. Маркиз Максимилиан де Сен-Лари, - поклонился я ей, - Мадемуазель...
-Должна прервать вас. Леди Этель де Реви, называйте меня леди, прошу Вас.
-Приятно познакомиться, леди Этель, - она подала мне свою ручку, я жарко, но не так, как обычно поражал глупых светских дам, поцеловал её, почувствовав тепло её руки сквозь тонкую белую перчатку.
Я посмотрел прямо в её синие очи, что освещала полная луна и в которых отражались далёкие звезды. И вдруг... наши взгляды встретились. "Какая дерзость!" - вскрикнула бы любая другая дама Парижа и убежала бы в ужасе, это отличало леди Этель, иная... Время оставило свой ход. Я забыл как дышать, казалось, сердце больше не гонится за секундами, будто оно нашло именно то, ради чего оно было готово навсегда остановиться. Шок, остолбенение, даже испуг - первое, что я разобрал в потоке эмоций. Будто молния поразила меня прямо в грудь и прошлась до всех окончаний. Её грудь тоже замерла, она не дышала, словно чувствовала то же, что и я. Признаю своё полное поражение. Я испытал дикое помешательство, словно учёный над грандиозным открытием; с каким желанием, какой страстью, возбуждением я бы осыпал сейчас эту ручку, как изголодавшийся бешеный лев набросился бы на беззащитного зверёнка! Какими огненными поцелуями обжигал бы её нежную кожу, точно языки пламени! Один лишь её взгляд уничтожил во мне всё... она засадила меня в кандалы, осудила на годы каторги, сделала своим рабом лишь одним взором! О, как я был ею очарован!
Девушки от рождения чересчур сентиментальны, мой разум никогда не верил в трагедии Шекспира и любовь. Материальные ценности имели для меня всё. Но теперь, вот так потерявшись во времени, в её взгляде, я осознал, каким дураком был, как я играл с чувствами всех, считая их бредом. Но я чётко осознал эту теплоту, теперь она стала для меня материальной, осязаемой, реальной. Смятение... не уверен, какие чувства испытывал - запутался.
Она опомнилась первой. Выдернула свою кисточку из моих грубоватых рук и отвернулась. Какое блаженство, эйфорию испытал бы я, если бы она задержалась ещё на секунду! На один миг - я был бы счастлив, полностью удовлетворён, словно корсиканец исполнивший вендетту*! Как странно было для меня испытывать что-то такое к кому-то! Теперь я понял все голодные взгляды, уставленные на мадемуазель Шевроне, когда я решительно не замечал её! Все вздохи влюблённых девушек! Я понял всё! Я испытал всё! О, как сломили меня её синие очи! Как описать их! Как! Это пучина моря в шторм, где пена брызгает, качает корабль, заливает его палубу, ломает его, зарывает на своё дно. Бушующим морем была она. А я был маленькой рыбацкой лодочкой в самом эпицентре...
-Я забылся, простите меня. Не расскажите, что значит Ваше имя?
-Ничего увлекательного, оно немецкое и означает "благородная".
-Вам подходит, - лёгкий наклон головы - бессловесное "спасибо".
-Что же Ваше?
-Меня назвали в честь моего дяди Максимилиана Робеспьера, мы с ним чем-то похожи, он был известен как Неподкупный или Бешеная Гиена, этим именем его величали враги, один из лидеров Великой Французской революции и глава якобинцев. Само имя означает "величайший", - всякий раз, когда я рассказывал это, ставил ударение на последнем, но в этот раз, быстро бьющееся сердце подсказало снизить голос, почти до шёпота, былая гордость пропала; идя медленным шагом с леди Этель, мне не хотелось быть тем, кем я был всегда, раньше, до неё...
Она ответила молчанием.
-Не хотите присесть? - завидев беседку в конце сада, предложила мадемуазель, в этот раз она смелыми шагами, ведя меня за собой, приближалась к цели.
_______
Вендетта - кровная месть.