1 глава
Лилиан
Я ненавижу лифты в нашем доме. Они старые, скрипучие, и каждый раз, когда поднимаюсь, мне кажется, что трос вот-вот оборвётся. Сегодня он вёз меня особенно медленно, будто чувствовал, как сильно я хочу домой. После целого дня лекций и скучных семинаров я мечтала просто бросить рюкзак в угол, заварить чай и отключиться от всего.
Но как только я вышла из лифта, поняла, что дома что-то... не так. Дверь была приоткрыта - мама так никогда не оставляет. В квартире горел тёплый свет, а из гостиной доносились голоса.
Я тихо вошла, прикрыв за собой дверь.
- Ты ведь знала, - голос мамы звучал мягко, но с ноткой тревоги. - Вита, ты знала, что он...
- Знала? - перебила её Виттория. Голос дрогнул. - Нет, Эм, я не знала. Я только сегодня... увидела. Случайно.
Я застыла в коридоре. Виттория. Её я знаю всю жизнь. Она - лучшая подруга мамы, моя крёстная, почти тётя, только без официального титула. Высокая, яркая, рыжая, с голосом, который всегда звучал уверенно... но сейчас он был тихим, надломленным.
Я сделала шаг, но замерла, прячась за углом.
- Он был с ней, - продолжила она. - В ресторане, где мы отмечали нашу годовщину... три года назад. Я подошла - и он даже не стал оправдываться.
В комнате запахло вином. Наверное, они уже допивали вторую бутылку.
- Вита... - начала мама.
- Я подала на развод, - перебила та. - София останется со мной. Я не дам ему забрать её.
София. Маленькая девочка с глазами, как у Виты, и улыбкой, которая могла растопить лёд.
В горле у меня что-то сжалось. Я никогда не видела Витторию такой. Она всегда была собранной, с идеальной причёской, с острым, как нож, взглядом. А сейчас... её голос дрожал, и в нём слышалась пустота.
- Я не знаю, что делать, Эм, - прошептала она. - Я просто не знаю.
Мама что-то ответила, но я уже не слушала. Мне хотелось войти, обнять её, сказать, что всё будет хорошо. Но я стояла на месте, прижимая к груди ремешок рюкзака, будто это могло сдержать ту волну, что поднималась внутри.
Я не знала тогда, что этот вечер изменит всё.
Виттория
Вино не помогает. Оно только делает горло суше, а мысли - громче. Эмма что-то говорит напротив меня, но слова сливаются в гул. Я слышу их, понимаю смысл, но они не задерживаются в голове. Как будто я читаю книгу на незнакомом языке.
Всё, о чём я могу думать - его глаза в тот момент.
Холодные. Пустые.
Не то чтобы я ожидала слёз или театральных клятв в вечной любви. Но... хотя бы что-то. Хотя бы виноватый взгляд. Хоть малейший признак того, что он понимает, что разрушил.
Но он просто посмотрел на меня так, словно я мешаю ему ужинать с ней.
Я помню, как замерла у столика. В ушах стучало, и я не сразу поняла, что сказала: «Приятного аппетита». Потом повернулась и ушла. Это было хуже, чем пощёчина. Даже хуже, чем если бы он стал оправдываться в панике. Потому что там, в его глазах, не было ничего.
Ничего.
- Вита... - Эмма осторожно касается моей руки. - Я знаю, как это больно, но ты не можешь...
- Не могу что? - перебиваю я. - Не могу злиться? Не могу ненавидеть его? Или не могу понять, как я вообще жила с ним столько лет?
Я знаю, что она не заслужила этого тона. Но слова вырываются сами, как пар из кипящего чайника.
- Я думала... он просто устал, - говорю тише. - Что мы оба устали. Работа, София, нехватка сна... Но я всегда верила, что мы есть. Мы - семья. А он...
Я осекаюсь, потому что в груди начинает подниматься то самое чувство, что мешает дышать.
София.
Моя малышка.
- Что я ей скажу? - шепчу я, не глядя на Эмму. - Что её папа... выбрал кого-то другого? Что он ушёл, потому что мама недостаточно хороша?
Эмма тяжело вздыхает. Я вижу, как она хочет подобрать правильные слова, но их просто нет. И я это знаю. Потому что и сама не могу их найти.
Я бы хотела вернуться домой, прижать Софию к себе, уткнуться носом в её волосы и не выпускать. Но она сегодня у родителей Дэниела. Я согласилась, потому что тогда ещё не знала... А теперь - даже не знаю, хочу ли я, чтобы он вообще видел её.
Я глотаю вино. Оно тёплое и горькое.
Эмма уходит на кухню, и мы остаёмся вдвоём - я и тишина. И это хуже всего. Потому что в тишине я слышу каждый свой внутренний крик.
Я вспоминаю, как мы познакомились с ним. Мне было двадцать два, я только переехала в Нью-Йорк, писала заметки в маленький блог. Он казался надёжным, умным, с тем самым чувством юмора, от которого я смеялась до слёз. И я верила, что он будет рядом всегда.
Смешно, правда?
Я провожу ладонью по лицу. Оно горячее, и я понимаю, что всё это время сдерживала слёзы.
Дверь в прихожей тихо скрипит. Я не придаю этому значения, пока вдруг не ловлю на себе взгляд. Он - из коридора, быстрый, почти невесомый, но я его замечаю.
Лилиан.
Маленькая Лили, которую я видела в пелёнках, с первым потерянным зубом, с её вечными вопросами про мир. Теперь - взрослая, с серьёзными глазами. И в этих глазах сейчас - сочувствие. Настоящее.
Я отвожу взгляд. Не хочу, чтобы она видела меня такой. Не хочу быть для неё женщиной, которую сломали. Но часть меня... благодарна за этот тихий, ненавязчивый взгляд.
Потому что он первый за весь день не делает боль ещё сильнее.