Реферат

Все у нас было хорошо, настолько хорошо, что по итогу я стала чувствовать подвох. Я ждала его везде. Мне хотелось понять, что у нас с Мишей может произойти такого, что все испортит. Мы даже не ссорились. Между нами царили приятные и светлые эмоции. Миша вел себя как идеальный молодой человек. Он старался обо мне максимально заботиться, хоть я и не просила. На следующий день после уезда ребят он принес мне букет цветов. Это был огромный сборник разноцветных гербер в крафтовой бумаге. В тот момент я вся расплылась.

Приятных моментов действительно было много. Когда мы сидели с его друзьями, все, кроме меня, курили кальян. На самом деле мне тоже хотелось попробовать, но Миша не разрешил бы. Жека в тот момент будто прочитал мои мысли и решил предложить:

— Настюх, держи! — Он протянул мне трубку от кальяна. Я была готова уже взять ее, но Миша меня опередил.

— Не надо ей ничего давать! — Мой дорогой физрук посмотрел на друга злым взглядом. Мне было приятно, что Миша беспокоится о моем здоровье, но все же нужно попробовать.

— Это ты ей не даешь, а я предлагаю, — Жека засмеялся.

Я не знаю, каким образом он смог догадаться, ведь мы с Женей говорили о том всего несколько минут до этого. Даже Миша немного посмеялся и посмотрел на меня. Я немного расслабилась, увидев его мягкий взгляд в мою сторону.

— Хочешь попробовать? — Спросил меня мой дорогой физрук, протягивая трубку. Я обомлела, но кивнула. — Попробуй, но потом я тебя за это накажу.

Дрожь тогда прошла по моему телу. Но наказания не последовало ни в тот вечер, ни несколькими вечерами позже. Я и вовсе смогла об этом забыть, если бы не этот злополучный шахматный клуб.

Кажется, это был вторник. Вечером у нас с Мишей был запланирован романтический ужин. Романтическим его считала я, Миша лишь упомянул, что разрешит мне с ним выпить вина (конечно, это было сказано с усмешкой). Мой физрук планировал заказать еду из ресторана, чтобы дать мне отдохнуть. Это было очень мило с его стороны, но я мысленно представляла ценники и ужасалась.

Я сидела на этих гребанных шахматах, периодически замечая, как Миша смотрит на меня и улыбается. Кроме меня, там было человек девять. Три моих одногруппницы, остальные из других групп. Кто-то даже на полном серьезе увлекался клетчатыми досками. Я ждала, когда эта мука закончится. У меня на столе лежала книжка с какими-то стратегиями. Чтобы хоть как-то себя занять, мне оставалось переставлять фигурки на доске. Миша иногда подходил к кому-то и помогал с шахматами. Страдания мои в тот момент были огромны. Мне хотелось избавиться от этого шахматного клуба как можно скорее.

Миша подошел ко мне, к чему я отнеслась достаточно холодно, ведь мы в колледже. Но внутри все трепетало. Одна рука Миши уперлась на мой стол рядом с доской, а вторая остановилась на спинке моего стула.

— Как успехи, Иванова? — Улыбка не сползала с его лица, а меня это только раздражало.

— Появляется желание убить кого-то, — прошептала я, но физрук услышал. Он усмехнулся и наклонился к моему уху, параллельно поправляя фигурки на моей доске.

— Останься после, разговор есть, — прошептал он мне на ухо, а его горячее дыхание обожгло мою шею.

Я не представляла, что он может сказать, но стало немного не по себе. В голове сразу начали всплывать бои, о которых в последнее время не было ничего слышно.

Остаток занятия Миша ко мне не подходил. Я начинала уже ерзать на стуле от волнения. Ни один из вариантов в моей голове не был положительным. Мне оставалось только ждать, но и ожидание я стала не любить. Оно всегда заканчивалось для меня плохо.

На пятой паре колледж практически пустел. Спортивная кафедра пустовала полностью, из преподавателей остался только Миша. Когда занятие кончилось, все стали расходиться. Я, чтобы не вызывать подозрений, стала очень медленно складывать фигурки. Мои одногруппницы со мной попрощались, остальные ребята тоже ушли. Мы с Мишей остались наедине.

Я на ватных ногах пошла в тренерскую, где Миша расслаблено сидел на стуле. Он сначала не обратил внимания на меня, мне пришлось подойти ближе. Чем ближе я была к своему дорогому физруку, тем быстрее билось мое сердце.

— Ты хотел поговорить, — я его будто разбудила. Он неожиданно дернулся. Я стояла от него в метре. Увидев меня, Миша сразу улыбнулся, но улыбка его была недобрая.

— Хотел, — он встал. Сейчас мой дорогой физрук напоминал мне хищника, который надвигается на жертву. — Помнишь, как ты курила кальян пару дней назад? — Я кивнула. — Пришло время получить свое наказание.

Сначала я даже не поняла, о чем он. Когда до меня дошло осознание, я искренне испугалась, потому что не могла даже представить, что может быть дальше. Но хуже стало тогда, когда Миша закрыл на ключ дверь тренерской. «Бежать некуда!»

— Миш, что ты задумал? — Он не стал мне отвечать, а просто подошел почти вплотную.

— Я помню, как твой ротик обхватил трубку. Это выглядело очень сексуально, — он провел своей горячей ладонью по моей щеке. Все внутри меня дрожало. Я ухватилась ладонью за край мишиного стола. — Я хочу почувствовать то же самое.

Все еще не понимала, что происходит. Понять я и не могла успеть. Миша притянул меня к себе и поцеловал. Его язык настойчиво проник в мой рот. Все тело моего дорогого физрука прижималось ко мне, отчего низ моего живота стал тянуть. Худшим наказанием могло стать то, если Миша снова меня заведет, но это ничем не закончится. Физрук продолжал меня целовать, прижимая к столу. Его руки стали сжимать мои ягодицы с такой силой, что я простонала сквозь наш поцелуй. Мне в живот стало упираться подтверждение того, насколько Миша возбужден. Мое тело просило максимальной близости с физруком. Прямо здесь, в колледже. Я была готова наплевать на свою воспитанность. Она давно уже покинула меня и не имела уже никакой значимости. Миша изменил во мне самое главное — страх всего подряд, что я старалась уважительно называть «воспитанием».

Поцелуи спустились на мою шею. Мои руки гладили голову Миши, оттягивая волосы. Мне было страшно, что это закончится, ведь окончание без кульминации — худшая пытка. Я стонала сквозь поцелуи, что провоцировало Мишу сжимать меня сильнее. Стало максимально жарко. Рука Миши сжала мое горло. Дыхание перехватило, но от этого возбуждение только усилилось. Он оторвался от моей шеи и снова вернулся к губам. Физрук покусывал их и оттягивал зубами. Я начала сходить с ума, все вокруг крутилось. Миша снова создал для меня целую карусель чувств.

Неожиданно для меня Миша поменял нас местами. Теперь он упирался спиной в стол, а я стояла перед ним. Те участки тела, которых Миша не касался, холодели без его прикосновений. Я сошла с ума. Физрук оторвался от моего тела и посмотрел мне в глаза, ухмыляясь. Сейчас я чувствовала себя перед ним голой, но все равно хотелось раздеться.

— Пришло время тебе опуститься на колени, милая, — прошептал он, проводя большим пальцем по моим губам. Я удивилась. Все еще не до конца удавалось понять, чего именно он от меня хочет. — Покажи, что может твой ротик.

Я сама не поняла, что стала медленно опускаться на колени. До сих пор не могу поверить, что так просто могла согласиться на это. Мне не терпелось почувствовать Мишу настолько близко, соединиться с ним, хоть и не полностью. Миша тяжело вздохнул от возбуждения, когда увидел, как я смотрю на него снизу. Грудь его быстро вздымалась. Меня заводила его реакция, а ведь я еще ничего и не делала. Миша начал развязывать спортивные штаны, а я ждала, что же будет дальше. Изначально мне казалось, что я испугаюсь. Мне еще не доводилось видеть Мишу обнаженными ниже пояса, в тот момент мне предстояло увидеть впервые его член.

Щеки мои залились краской. Было тяжело дышать, потому что момент максимально горячительный. Я первый раз стояла в таком положении — на коленях перед мужчиной. Когда его спортивные штаны стянулись, я увидела, как трусы обтягивают возбужденный орган. Я перестала дышать. Наши глаза с физруком встретились. Он глазами словно спрашивал, готова ли я. Вместо ответа — одним резким движением моей руки его член высвобождается из трусов. Я ахнула.

Первый раз в своей жизни я видела мужской орган вживую. Вены на нем были напряжены, он немного подрагивал. Я не решалась сначала взять его в руки. Миша немного прикрыл глаза, в этот момент мои пальцы все же прикоснулись к тому, что вызывало у Миши наибольшую реакцию. От моих прикосновений из физрука вырвался легкий стон. Это меня раззадорило.

Азарт и возбуждение захватили меня. Теперь мои руки полностью обхватили член Миши. Он был горячим и твердым. Я чувствовала в нем абсолютно все, что можно почувствовать в мужчине. По крайней мере, так казалось мне в тот момент. Мои руки как-то машинально начали двигаться вверх-вниз. Миша руками начал сжимать край стола. Его реакция приносила мне удовольствие. Поэтому я вела себя смелее. Через какое-то время к рукам присоединился мой рот. Сначала я решила попробовать на вкус, используя язык. Мне почувствовалось нечто соленое с привкусом, присущим только мужчинам. Я решила продолжить. Мои губы обхватили головку, а уши услышали реакцию моего дорогого физрука. Я будто поднялась на небеса, решаясь продолжить процесс. Член все глубже погружался в мой рот. Миша даже не пытался меня сбивать, он понимал, что это мой первый опыт и что мне лучше самой все разузнать. Я углублялась, а Миша постанывал. Никогда не думала, что мужчины могут стонать, но меня это возбуждало. Я смогла заглотить член только наполовину, дальше мне не хватило дыхания и опыта. Мне пришлось подключить язык. Ноги у Миши стали подрагивать. Это заставляло меня продолжать с большим азартом, с большей игривостью. Удивительно, как с первого раза мне удалось так просто доставить Мише удовольствие. Все мои действия: движения руками, облизывание и заглатывание — чередовались. Я работала по наитию. Неожиданно Миша все же взял меня за волосы и начал ускорять мои движения. Сначала было сложно, но потом я стала привыкать. И вот, с громким, но не продолжительным стоном, Миша оторвал мою голову от своего члена и выплеснул свой оргазм на пол тренерской.

Мы оба пытались отдышаться. Моему удивлению не было предела. Я не могла поверить, что это только что сделала я, а не другая девушка. Миша стоял с прикрытыми глазами. Я медленно встала и подошла к нему, дотрагиваясь до его щеки.

— Все хорошо? — Спросила я. Неожиданно меня захватили сомнения — а все ли хорошо получилось? Миша открыл глаза и посмотрел на меня.

— Прекрасно, Настенька, прекрасно! — Он все еще тяжело дышал, но все же чмокнул меня в губы. Миша обнял меня максимально крепко. В этот момент мы были близки. Очень близки.

Собрались мы быстро. У меня перед глазами летали звездочки, а у Миши, наверное, еще сильнее. Утром мы приехали на машине, поэтому я по заготовленному плану шла отдельно от физрука в сторону заправки, чтобы мы могли вместе поехать домой. По дороге до места встречи я продолжала думать, все ли прошло хорошо. Мне почему-то стало мало тех мишиных слов, я хотела большего одобрения, хоть это и было несколько эгоистично с моей стороны. В голове кружились варианты, что, может, он соврал, чтобы не обижать меня. За пять минут ходьбы я снова сошла с ума, но только уже от переживания.

Миша ждал меня на стоянке заправки. Я села к нему в машину и была мгновенно притянута в поцелуе. Стало неловко, ведь пару минут назад я своим ртом делала...

— Домой? — Спросил он с улыбкой. Мне нужно было с ним все-таки обсудить свои переживания, хоть они и казались глупыми.

— Да, — я постаралась улыбнуться, и он, кажется, это заметил, — тебе точно понравилось?

— О Господи! — Он обхватил своими руками мои ладони и прижал их к своим губам. Это вызвало у меня волну мурашек. — Это было восхитительно. Настюш, ты прекрасна! Правда!

Я улыбнулась, после чего Миша смог повернуться в сторону дороги и начать движение. Тут меня резко охватило смущение, потому что мы сделали это в стенах колледжа. Кажется, там на полу до сих пор осталась... «Какой стыд!». Я прекрасно понимала, что не смогу больше спокойно находиться в тренерской каморке.

С появлением Миши в моей жизни многое поменялось...

Я особенно удивилась, когда мой дорогой физрук совершенно неожиданно решил поделиться со мной интересной новость:

— Ты, наверное, не замечала, — мне стало интересно, что именно я могла не заметить, ведь мы живем вместе, — я тут начал недавно читать «Грозовой перевал». — Моему удивлению не было предела. Я действительно не видела, чтобы Миша читал, но как-то он заикнулся, что ему очень трудно найти интересную книгу. Я решила поделиться с ним одной из моих любимых книг. Сама прочитала ее достаточно недавно, потому что меня заставила Маша. Я влюбилась в это произведение, но никак не ожидала, что моего физрука привлечет классика, да еще и про любовь.

— Неужели? — На моем лице засияла улыбка.

— Да, я подумал, что, раз ты посоветовала, надо читать, — мне было безумно приятно от того, что Миша прислушивается ко мне. — Теперь читаю на парах, когда время есть. Кстати, Кэтрин все-таки будет с Хитклифом? — Я улыбнулась его вопросу.

— Не скажу, — на лице моем сияла хитрость. Миша сделал обиженный вид. — Чем тебе нравится эта книга?

— Любовь Кэтрин и Хитклифа очень необычна. У них сложные характеры, особенно у нее. Но он готов сделать для нее все. — Моя женская натура сразу же начала сравнивать, но из совпадений было одно — любовь необычна.

С каждым разом я все глубже и глубже узнавала своего физрука. Мысленно стала уже составлять список литературы, которую можно ему порекомендовать, чтобы в дальнейшем обсуждать.

— Мне кажется, у них болезненная любовь, — я была в этом уверена, пока не произнесла. Моментально во мне зародились сомнения. И Миша их подтвердил.

— Вся любовь болезненна, иначе не любовь, — я была готова говорить на эту тему бесконечно, но совершенно не знала, что именно сказать. Миша — моя первая любовь.

— А разве это не счастье — любить кого-то? — Я внимательно изучала дорогу за окном. Мы проносились мимо домов, машин, фонарей. Будто мир кружился вокруг нас.

— Чтобы было истинное счастье, нужно работать над этим постоянно. А это изнурительный труд. А изнурительный труд болезненный.

Сразу же я начала думать, а насколько хорошо работаю я, ведь мне неизвестно, как именно нужно работать над отношения. Миша менял во мне многое, но хорошо это или плохо? А что я могла поменять в самом Мише?

— А как мы работаем? — Вопрос возник сам собой. Мне не удавалось понять характер этого разговора, но внутри стало зарождаться волнение, а день портить не хотелось.

— Стараемся, — ответил он не сразу. Миша думал, видимо, прокручивал в голове наши отношения от самого начала до данного момента.

— Я изменилась, — я постаралась сказать это тихо, словно боялась, что Миша это услышит.

— Для меня ты все такая же, — на его лице появилась улыбка, поэтому я постаралась расслабиться. — У нас все впереди.

Через десять минут мы уже были у дома. Только у самого подъезда у Миши зазвонил телефон. Больше всего мне не нравилось, когда ему кто-то звонил. Физрук минут шесть говорил с кем-то по телефону, а я ждала у подъездной двери. Из разговора удавалось услышать только односложные мишины ответы. Чтобы на этом не зацикливаться, я решила начать оглядывать округу. У соседнего подъезда образовалась огромная лужа из-за растаявшего снега, вдалеке кто-то гулял с маленькой собакой, а дети играли на площадке. Детишки, кажется, играли в догонялки. Я наблюдала за ними, пока мое внимание не привлек один мужчина, сидевший на лавочке около горки. На голове у него была шоферская кепка и длинное черное пальто. Он не сводил с меня глаз. Мне моментально стало некомфортно, поэтому я отвернулась в сторону Миши.

— Настюш, у ребят проблема, — я тяжело вздохнула. Мне уже это стало не нравиться. — Это ненадолго. Вернусь максимум через полтора часа, — глаза мои наполнялись переживанием. Я так надеялась, что больше никогда не услышу про подпольные бои или «проблемы». — Иди домой, а когда приеду — поужинаем, как и хотели.

Выбора у меня не было. Настроения уже тоже. Все эти недели я молилась, чтобы бои пропали из нашей жизни, но это были мои фантазии, не более. Миша так просто не бросит это дело — это мне было известно точно. Но я продолжала надеяться даже тогда, когда он поцеловал меня в носик, обнял и ушел в сторону машины.

Страх начал зарождаться еще в лифте. Всегда, когда Миша уезжал по своим делам, для меня это заканчивалось нервотрепкой. Внутри беспокоило неприятное чувство тревоги. Я не любила это состояние, потому что начинало тошнить. Руки тряслись. Чем ближе была квартира, тем хуже было мое состояние. «Сгорели бы они пропадом эти бои!»

Дейзи встретила меня радостно. В этот момент только она могла стать моим успокоением. Я погладила собаку и стала раздеваться. Домашку делать не хотелось, перекусывать тоже, залипать в Интернет тем более. Я находилась в необъятной тишине, угнетающей и без того мою волнующуюся душу. В голове стали всплывать воспоминания того боя, на котором мне выдалось побывать. Крики, кровь, синяки, удары, толпа. Как бы мне не хотелось отогнать все это от себя — не получалось. Осталось считать минуты до возвращения моего дорогого физрука.

Дейзи пришла ко мне и стала смотреть грустными глазами. Иногда мне казалось, что эта собака прекрасно понимала мое настроение. Она положила голову на диван и не сводила с меня свои глаза. Я ей улыбнулась. «Почему твой хозяин такой сложный?» — если бы только она могла мне ответить... Хотя вместо слов она в ответ выдохнула достаточно громко для собаки. «Моя ты хорошая!» Я ее погладила.

Я поняла, что положение мое бедственно, когда появилось ощущение сужающихся стен. Прошел почти час, как Миша уехал. Ничего не изменилось, я все так же сидела с Дейзи, стараясь отгонять плохие мысли. У меня ничего не получалось, пока собака не принялась облизывать мои руки. Я посмотрела на нее и решилась на то, что раньше меня сильно пугало.

— Пойдем-ка проветримся, — как только я встала, Дейзи устремилась за мной в коридор.

Сходить на улицу погулять с собакой была самой лучшей идеей, которая могла прийти ко мне в голову. Но я перестала так думать, как только взяла в руки поводок. Дейзи самая послушная собака из всех, что я встречала, но страшно было все равно. Я снова посмотрела на собаку. Глаза-то у нее умные. Мне в теории был знаком план прогулки. Мы с Мишей часто гуляли с ней вместе. Вокруг нашего дома, потом соседнего, потом круг по площадке и домой. Миша отпускал ее с поводка у площадки, и Дейзи бегала сама. У меня должно было все получиться. Я хотела в это верить.

Собака подошла и ткнула носом в поводок. Я сделала глубокий вдох и пристегнула длинную кожаную веревку к ошейнику. Через две минуты мы вышли из квартиры. Я продолжала считать это все-таки хорошей идеей, потому что теперь за прогулку с Дейзи я переживала больше, чем за Мишу. «Дейзи одна, а физруков много!» Самая ужасная мысль за все это время.

Собака с радостью вышла на улицу. Мне тоже было приятно вдохнуть свежий воздух. Было уже темно, народа на улице не было, хотя на часах было только семь вечера. Дейзи, наверное, чувствовала, как я боюсь гулять с ней наедине, поэтому вела себя достаточно спокойно, шла рядом одной со мной скоростью. Мне становилось спокойнее.

Вокруг нашего дома мы прошли спокойно. Я окончательно расслабилась и уже не думала о мишиных делах. Все проходило очень хорошо. Я следила за собакой, хотя, судя по ее поведению, это было совсем необязательно. Все время она шла рядом со мной, но неожиданно отошла к рядом посаженному кусту. Я не стала смотреть на то, что она там делала, поэтому решила оглядеться. Действительно, вокруг не было ни души. Но я снова стала ощущать чувство тревоги. «Не нравится мне это!» Я всматривалась в темноту, потому что с обратной стороны дома не горели фонари, когда Дейзи резко уткнулась мне в ладонь своим мокрым носом. Я дернулась. «Ты зачем так пугаешь?» — Задала риторический вопрос собаке, которая уселась рядом на асфальт, зажав в пасти небольшую палку. Я забрала у нее палку. «Около площадки будешь бегать, я тебе покидаю», — и мы пошли дальше.

Мы двинулись к площадке. Осталось самое опасное — отпустить Дейзи с поводка. Мне оставалось только внушать самой себе, что она меня знает, она послушная, умная. Все должно было получиться хорошо. Мы дошли до детской площадки, и Дейзи повернула ко мне свою голову. Я сделала глубокий вдох и села напротив нее, протягивая руку к месту, где поводок пристегивается к ошейнику. «Будь хорошей девочкой, а я тут посижу!» — произнесла я, отстегнув крючок. Дейзи радостно облизнулась. Она продолжала сидеть рядом со мной. Я размахнулась и кинула куда-то вдаль палку, найденную собакой несколькими минутами ранее. Дейзи побежала.

Я все же решила не садиться, чтобы можно было наблюдать за собакой. Дейзи бегала вокруг площадки. Такая траектория была ей хорошо заучена. Она бегала-бегала, потом снова подбежала ко мне с палкой. Я снова кинула. Внутри нарастало чувство беспокойства. Меня продолжало потрясывать. «Отвлекись, отвлекись!» Дейзи не спешила ко мне подбегать снова. Она продолжала носиться вокруг, пару раз останавливалась у кустов. Потом я заметила, что она, кажется, начала гонять какого-то дворового кота. Все было хорошо. Вроде бы.

Не помню, сколько так простояла на площадке, наблюдая за собакой. Я столько раз крутанулась вокруг своей оси, но все-таки не заметила, как кто-то подошел ко мне со спины.

— Девушка, — я почувствовала, что чья-то тяжелая рука легла на мое плечо. Вздрагивая, мне удалось быстро повернуться и разглядеть незваного собеседника. — Простите, что напугал.

Это был тот мужчина, которого я ранее заметила на площадке. На нем все еще была эта странная кепка, из-за которой мне не удавалось полностью рассмотреть его лицо, но морщины все же были заметны. В целом он почему-то чем-то напоминал мне уголовника. Голос был хриплый, даже очень. Мне хотелось уйти, но я оцепенела.

— Что Вам нужно? — Я через силу сделала шаг назад. Мне оставалось только отводить глаза, чтобы внешность собеседника не вызывала во мне еще больший страх. Жаль, что, как казалось по звукам, Дейзи была до сих пор увлечена котом.

— Да не бойтесь Вы так, милая, — краем глаза я увидела его улыбку, украшенную полугнилыми зубами. Меня стало еще больше подташнивать. Руки тряслись. Было не видно, но поводок трясся вместе с ними. — Я к Вам по делу.

— По какому делу? Я Вас не знаю, — как бы я не старалась говорить уверенно, у меня плохо получалось. Еще один шаг назад, но меня это не спасало, потому что мои ноги уперлись в лавочку. Стало очень страшно.

— Но зато Вы знаете Клока, — я услышала злую усмешку. «Только не это, только не это!» — молилась я про себя. — Я бы хотел, чтобы Вы ему кое-что передали.

— Ч-что? — Теперь мой голос предательски дрожал. Я находилась в максимально пугающей ситуации. «Убить Мишу за его эти проблемы!» Мужчина подошел ко мне ближе. Я выронила поводок. «А ведь он мог стать твоим оружием!» Я почувствовала отвратительный запах никотина от этого человека. Пальто его оказалось грязным в некоторых местах, а на руках виднелись старые татуировки. «У-го-ло-вник!»

— Передайте, — он подошел еще ближе. От страха у меня в горле образовался ком, а на глаза выступили слезы. Я бы могла закричать, но не хватало сил, — что если он не согласится на условия Льва Викторовича, то будет очень плохо.

— Что это значит? — Я была более, чем уверена, что дело в боях и деньгах. Внутри просыпалась злость на Мишу, но у нее не было шанса расшириться до колоссальных размеров, потому что страх пересиливал. Я опустила глаза, стараясь найти Дейзи, свистнуть ей. «Она тебя спасет от этого бугая, ага!»

— Это значит, милочка, — меня могло вот-вот вырвать от мерзкого ощущения, вызванного его обращением, — что будет намного хуже, чем сейчас.

Я хотела снова задать вопрос, но не успела...

Жуткая боль разлилась по всему телу. Удар пришелся на мою левую щеку. Я, падая, ударилась рукой о лавочку. Кажется, я вскрикнула от боли. Мои руки четко ощущали холод асфальта, из глаз брызнули слезы. Захотелось убежать и спрятаться, но идея эта провалилась, когда новая волна боли захлестнула меня. Я никогда не чувствовала такой боли. Удары ногами приходились на мой живот. Адская боль. Я плакала, выла. В голове крутились только все знакомые молитвы, которые бабушка заставляла меня учить. Молилась, чтобы этот ужас закончился.

Этот человек, которые позволял себе бить юную девушку, не собирался останавливаться. Во рту появился металлический привкус, туловище я уже не чувствовала. Я плакала. Соленые слезы с болью смывали кровь с моей разбитой губы. Я не могла кричать. Только холод асфальта мог уменьшить боль, которая в полной мере чувствовалась через куртку. В глазах стало темнеть. Боль застелила все мое сознание. Очень больно...

Я не поняла, как это закончилось. Кажется, этот человек выругнулся, а где-то рядом заскулила Дейзи. Я не понимала, что происходит, но удары в итоге прекратились. Боль волнами накатывала на все тело. Слезы бесконечным ливнем стекали из глаз. Кажется, я умирала. Сознание не контролировалось.

Неожиданно до моей щеки докоснулось что-то холодное и влажное. Я изо всех сил постаралась открыть глаза. Дейзи утыкалась мне носом в лицо и поскуливала. Я сквозь слезы посмотрела на нее. Она уселась рядом и уже подталкивала меня, надеясь, что мне удастся встать. «Нужно встать, Настя!»

Все тело содрогалось от боли. Мне с трудом удалось встать хотя бы на колени. Живот и грудная клетка просто раскалывались. Мне было трудно дышать. Я дотянулась до Дейзи и почувствовала ее шерсть. Она начала лизать мои руки. Жаль, что это не помогало. На клыках ее я заметила кровь. «Укусила этого варвара, наверное. Действительно защитница!» Я провела ладонью по ее голове. Хорошая у меня подруга.

Я, упираясь на лавочку, стала вставать. Зубы пришлось стиснуть, потому что не чувствовалось ничего, кроме боли. Дейзи встала вместе со мной и взяла в пасть свой же поводок. Именно так, в полуобморочном состоянии, сгибаясь от боли, в крови, мы стали шагать к подъезду.

Плохо помню, как я оказалась в квартире и сняла куртку. Но в осознанное состояние я пришла, поняв, что сижу около дивана на полу, прижав колени. Слезы и боль — все, что мне удавалось чувствовать. Боль была не только физическая, но и душевная. Все произошло из-за Миши, из-за его этих гребаных боев. Он допустил это, подверг меня опасности. Если ли бы мне удалось встать, я бы, наверное, уже бы стала собирать вещи. Но идти мне было даже некуда. Я осталась одна во всей вселенной, только боль теперь прижилась. Все мое тело содрогалось от рыданий. Я приглушенно выла. Очень больно. Сквозь слезы и темноту мне удалось разглядеть сидевшую рядом Дейзи, которая не сводила с меня свой умный собачий взгляд.

Я не знала, что делать. У меня не было сил даже оказать себе первую помощь. Я просто умирала и душевно, и физически. Мое тело разлагалось на полу. А все из-за самого дорогого, что появилось в моей жизни. Миша... Где же он был так долго, пока я страдала. В голове прокручивались все наши счастливые воспоминания. Теперь они были политы дегтем. Ничего не имело смысла. «Если наша любовь будет и дальше пропитываться такой болью, я не выдержу».

Тело мое непроизвольно вздрагивало на каждый потусторонний малозаметный шорох. Ветер за окном усиливал мои рыдания. Страшно. Теперь все вызывало во мне страх. Никогда мне не думалось, что в моей жизни будет такое, но оно случилось. Случилось из-за Миши. Проблема наших отношений была вовсе не в статусе «преподаватель-студентка», а в том, чем мой физрук занимается вне колледжа. «Он ни за что не захочет изменить самому себе ради меня!».

Неизвестно, сколько так прошло времени, но неожиданно мне послышался такой знакомый до боли голос.

— Настюш, я вернулся, — Миша снимал обувь в коридоре. Дейзи не отошла от меня даже встретить его. Он бы не смог увидеть меня из коридора, так как я сидела дальше, чем было видно. — Прости, что задержался, но я купил еду и вино. Любимая японская ку... — Он осекся, поняв, что никто из живых существ этой квартиры его не встречает. — Ты где, Настюш?

Видимо, меня выдала Дейзи. Я услышала шаги рядом с собой и вздрогнула. Воспоминания нахлынули на меня, и я снова зарыдала, уткнувшись в колени.

— Настенька, что случилось? — Миша подошел и сел рядом на пол. Его холодные руки дотронулись до моей макушки. Я всхлипнула. — Настенька, ответь!

Свет из коридора немного освещал темную комнату. Я сделала глубокий вдох и подняла свой измученный и пустой взгляд на физрука. Он отшатнулся, но ни на секунду не закрыл глаза. Перед ним было мое лицо с разбитой губой, подбородок, запачканный в крови, и глаза, наполненные слезами. Я смотрела на него прямо. Мне хотелось, чтобы он хоть на минуту почувствовал все то, что чувствовала я. Физрук не сводил с меня глаз, пока, наконец, не протянул свою руку к моим губам. Я отвернулась, подавляя в себе жалобный писк.

— Что п-п-произошло? — Голос его дрожал. Меня это сильно завело. Теперь злость начинала во мне бурлит. Кажется, я усмехнулась и снова на него посмотрела.

— Не нравится? — Да, говорила я голосом покойника. «Ты умерла еще на улице!» — А это тебе «привет» Лев Викторович передал! Очень уж он хочет, чтобы ты с чем-то согласился.

Миша молчал, а я смотрела на него пожирающим взглядом. Как же было больно. Я чувствовала стойкую ненависть к этому человеку, которая зародилась на месте. Он не решался до меня дотронуться.

— Насть, — выдавил он из себя спустя минуту. Стыд в его голосе чувствовался, но он никак не мог меня утешить. — Прости, я... Я не знал, что так будет. — Он снова помолчал. В моей голове крутилось столько слов, которые хотелось выкрикнуть ему в лицо, брызгая желчью. Никогда мне не хотелось так уничтожить человека словами. — Давай я отвезу тебя в больницу?

— К черту больницы! — Неожиданно для самой себя прокричала я своим охрипшим голосом. Миша дернулся. Ему было страшно, но он даже не представлял в каком страхе находилась я в те минуты. — Пока ты мне не объяснишь, я не сдвинусь с места!

— Что тебе объяснить? — В его глазах была боль. Но мне хотелось большего.

— Что, мать твою, происходит в твоей жизни? Что происходит с этими боями? Кто постоянно тебе угрожает?

— Я не хочу тебя впутывать...

— Ты уже меня впутал! — Я встала, игнорируя жуткую боль. Дейзи поднялась вместе со мной. Я возвышалась над Мишей. — Меня избили на улице из-за тебя. Я хочу знать, что происходит!

— Настюш, не надо...

— Надо! — Я снова не дала ему договорить. Он продолжал сидеть и смотреть на меня. Еще сегодня днем все было хорошо. Так и должно происходить в наших отношениях, иначе не может быть. — Мне было страшно, было больно! А тебя не было рядом. Ты впутал меня в это дерьмо. Я была готова смириться с самими боями, но они не должны были касаться меня! Это из-за тебя! — Я собиралась уйти из комнаты, но ходить было все еще трудно. Миша быстро встал, стараясь усадить меня на диван. Я отбросила его руки.

— Хорошо, я расскажу. — Я села сама на диван, он рядом. Мне не хотелось, чтобы он меня трогал. — Совсем скоро будет бой, в котором будут участвовать два чемпиона соперничающих лиг. Это будет легендарный бой. Два серьезных человека, один из которых Лев Викторович, поставили ставки против друг друга. Это огромные деньги. Никто из них не хочет проиграть. — Я внимательно слушала, хотя голова продолжала болеть. В глазах периодически двоилось. — Каждый из них требует, чтобы я подставил бой в пользу их фаворитов. Я не соглашаюсь. Вот отсюда и шантаж.

Я медленно переваривала. Все звучало просто отвратительно. И во всей этой грязи теперь участвовала я.

— Насть, это огромные деньги, — повторил Миша. Я взбесилась. Теперь злость вытеснила боль.

— Огромные деньги? Огромные деньги? — Я продолжала кричать. — Тебе эти деньги дороже меня?

— Не-ет! Ни в коем случае!

— Тогда почему я должна страдать? Почему нельзя просто взять и от всего этого отказаться? — По щекам снова полились слезы. Я смотрела на него с такой болью, что мне показалось, будто Миша сам сейчас заплачет. Он стал медленно подходить ко мне. — Ты сказал, что отношения — это работа. Но ты не делаешь ничего! Твоя жизнь никак не изменилась. Тебе нравятся эти грязные деньги! — Я зарыдала в голос.

— Настюш, — Миша подошел вплотную, дотрагиваясь до моих плеч. Я даже не стала уже сопротивляться. Все теряло смысл на глазах. — Все будет хорошо.

— Нет! Не будет! — Закричала я ему прямо в лицо, которое находилось в нескольких сантиметров от моего. Он снова дернулся. — Не будет, пока ты занимаешься этим дерьмом!

— Это будет последний бой! Я клянусь!

— Я не верю. — Прошептала я. Миша притянул меня к себе. Я вздрогнула от резкой боли. Физрук гладил меня по голове, стараясь успокоить.

— Я клянусь. Это последний бой. Больше не будет. — Мы встретились глазами. Какие же у него красивые глаза. «Злость отпускает. Да, нюня?»

— Мне не хочется снова такое переживать. — Я начала закусывать нервно губы. «Прошу тебя, внуши мне надежду!»

— Никогда больше. Я не позволю. — Он поцеловал меня в макушку. — А если что-то случится, я никогда больше к тебе не подойду. Клянусь.

Я молчала. Мне хотелось в это верить, хотелось, но было очень больно.

— Знай одно, — Миша наклонился, чтобы лица наши были на одном уровне. Он стал большим пальцем вытирать мои слезы. — Я пойду на самые безумные поступки ради тебя. Я стану твоим Хитклифом, если захочешь. Но я умру за твое счастье.

Если бы он только знал дальнейшую судьбу Кэтрин и Хитклифа...

***

В тот вечер Миша постарался максимально обработать мои раны и синяки. Еще он позвонил какому-то знакомому врачу, договорился о том, чтобы купить мне больничный. Я не сопротивлялась. Ненависть моя пропала. Я слишком сильно любила этого человека, чтобы ненавидеть. И это было страшно. Так страшно, что мне даже не хотелось думать, что будет с нами дальше. Я только хотела думать, что Миша сдержит свои обещания и что он любит меня так же сильно, как я его.