46
Свет в палате почти не менялся.Только часы на стене мерно щёлкали,да за окном по очереди сменялись тени: сначала тянулись длинные утренние,потом полуденные прятались за занавесками,а к вечеру тишина сгущалась снова.
Нугзар не отходил от меня.Ни днём,ни ночью.Он сидел у моей койки,чуть привалившись плечом к стене,с книжкой или телефоном в руках,но чаще просто молча.Рядом.Словно его дыхание нужно было,чтобы не забыть,как дышать самой.
Иногда я засыпала,и сквозь сон чувствовала,как он поправляет мне одеяло,касается пальцами лба.Однажды я проснулась глубокой ночью,а он сидел в кресле и держал меня за запястье,склонив голову.Не спал.Просто слушал,как бьётся мой пульс.Он будто охранял меня от тьмы,в которую я могла снова провалиться.
— Ты всё ещё тут? — прошептала я утром,едва открыв глаза.
Он поднял взгляд и улыбнулся устало,но искренне.
— А где мне ещё быть?
Я попыталась вздохнуть — грудь всё ещё ныла,но было легче.Привычнее.
— Можно было бы хотя бы поспать в нормальной кровати, — пробормотала я.
Он чуть наклонился и поцеловал меня в висок.
— Я сплю рядом с тобой.Так надёжнее.
В этот момент дверь открылась — и в палату почти с фанфарами вошла Маша.С пакетами,в ярком платье,с широким шарфом и огромным пластиковым контейнером,в котором звенели косточки от черешни.
— Та-дааа! А вот и я!
Она заглянула в меня,склонив голову набок.
— Цвет лица,конечно,не персик,но ты снова похожа на человека.А значит,можно кормить!
— Маш… — голос мой был тихим,но в нём появилась жизнь. — Я скучала.
— А я как! — Она придвинула стул,поставила контейнер на тумбочку. — Передаю тебе привет от всех: от медсестры Зины,которая уже запомнила твою фамилию,от дежурного охранника,который наконец понял,кто такая "наша сойка",и от твоего папы… который вёл себя как беспокойный лев у клетки.
Она уселась,достала фрукт — спелое зелёное яблоко.
— А папа где? — спросила я.
— На совещании.Но сказал,что вечером заскочит обязательно.
Я кивнула,немного помолчала… потом посмотрела на неё серьёзно.
— Маша.
— Ага?
— Когда ты уже переедешь к нам?
Она чуть замерла,приподняла брови.
— Перееду?
— Да. — Я едва ощутимо улыбнулась. — Чтобы за ним присматривать.Он не умеет один.Он… держится,но когда думает,что никто не видит — у него плечи опускаются.
Маша посмотрела на меня долгим,мягким взглядом.Потом усмехнулась,но без насмешки,а с теплом.
— А ты,значит,за него волнуешься,да?
— Я хочу,чтобы он не был один,когда я не смогу быть рядом.Хотя бы иногда.
Я перевела взгляд на Нугзара,который молча всё это слушал.
— У меня есть ты, — сказала я ему. — А у него… кроме формы и долбаных отчётов?
Нугзар сжал мою руку.А Маша медленно встала,подошла к кровати и,будто невзначай,поправила мне одеяло.
— Знаешь, — сказала она негромко, — я думала,что ты ещё маленькая.А ты взрослая.Такая взрослая,что у меня в горле что-то застряло.
Она села рядом,улыбнулась сквозь ком в голосе.
— Ладно.Уговорила Но когда папа сам решится на это.Понимаешь?
Я едва кивнула.
Дверь открылась без стука — тихо,как это делал только он.Папа вошёл,чуть кивнув Нугзару и Маше.Сумка через плечо,форма выправлена до мелочей,только лицо немного уставшее,с потускневшим взглядом.Он сразу подошёл к моей кровати и встал рядом.Я смотрела на него снизу вверх.Сердце билось глухо,как под ватой.
— Привет, — прошептала я.
— Привет,пирожок,— тихо ответил он,стараясь улыбнуться. — Как ты?
— Жива.
Пауза.
— Пап…
Он наклонился ближе.
— Я серьёзно.Пусть Маша уже переезжает.
Я глянула в сторону,где она сидела,с яблоком в руке,замерев.
— Мне спокойнее будет.И тебе лучше.Ты же один.Всё время.
Он выпрямился.Посмотрел на Машу.
Не словами.
Не торопясь.
Просто так,как смотрят мужчины,которым больше не хочется терять.
Маша выдержала его взгляд,но яблоко поставила обратно в контейнер.
— Ну? — сказала она тихо. — Что скажешь,Митяй?
Папа вдохнул и выдохнул.Не фразой.Внутренне будто разрешил себе что-то.Потом повернулся ко мне:
— Если ты этого хочешь,дочка… — Он перевёл взгляд обратно на Машу. — Пусть переезжает.Я… только "за".
Маша молча кивнула.Не громко.Без фейерверков.Но по глазам в ней что-то светилось.
Я закрыла глаза,слушая,как тихо перекатываются звуки вокруг: Маша что-то убирала в пакет,Нугзар листал телефон,а папа тяжело опустился в кресло рядом с кроватью.Он чуть наклонился ко мне,и я почувствовала его присутствие: как запах бумаги и свежего кофе от его формы.
— Пап… — пробормотала я. — А ты говорил с Андреем?
Тишина
Она повисла резко,будто в палату вдруг зашла пустота.
Я приоткрыла глаза.Папа смотрел на меня пристально.Жёстко.Так,как не смотрел давно.
Нугзар замер.
Маша не шелохнулась.
— Ты не должна с ним общаться, — сказал папа,не повышая голоса.Но в его тоне не было ни капли колебаний. — Вообще.
— Почему? — я попыталась сесть,но тело ныло,будто изнутри. — Он же...
— Это не обсуждается, — перебил он. — Андрей не должен появляться рядом с тобой.Ни по телефону.Ни в сообщениях.Ни у палаты.Ни где-либо ещё.
— Но… — я запнулась. — Он же… раньше помогал…
— Это было "раньше".Сейчас всё иначе
Он встал и подошёл к окну,слодив руки за спиной.Занавеска чуть качнулась от его движения.
— Ты должна мне доверять.
— Я доверяю, — прошептала я. — Но ты можешь хотя бы сказать,почему?
Папа повернулся ко мне.В его лице была твёрдость,словно высеченная.Ни тени мягкости.
— Это тайна следствия.
Я растерянно посмотрела на него.
— Ты имеешь в виду… он как-то… связан с этим?
Он ничего не ответил.Только выдержал паузу.А потом тихо добавил:
— Я не могу говорить.Но как отец — говорю тебе: держись от него подальше.Иначе я снесу ему жизнь.В пух и прах.