17 глава
Pov Jungkook
— Что она вообще тут забыла? — тихо шипит Милли и смотрит куда-то за мое плечо. Раздраженно шипит, это на неё вообще не похоже.
Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, кто это так вывел Милли из себя.
Лучше бы она промолчала, ей богу. Это бы смотрелось повыигрышнее.
Глаза в глаза я взглядами сталкиваюсь с Дженни. Будто еще одна оплеуха… Еще один камень ударяет в мой колокол. И жажда крови — крови Ким Дженнифер, что постоянно маячит в поле моего зрения — снова поднимает голову…
Так, стоп. Мне нужна встреча с Эллой, а значит, до поры до времени я должен наступить своей ненависти на горло.
Я максимально нейтрально улыбаюсь Ким, и разворачиваюсь обратно. Эту войну я закончу несколько позже.
Субин, только не подкачай…
Надеюсь, к понедельнику мы уже будем иметь хоть какие-то результаты его деятельности. А там — сможем определиться с вектором дальнейшей работы, и я примерно прикину, сколько встреч с дочерью мне имеет смысл выбить до суда. Идеально не будет, но, в конце концов — все козыри в моих руках.
— На чем мы с тобой закончили? — Милли чуть вздрагивает, когда я возвращаю её к нашему разговору — она так и смотрела на Дженни с неприкрытой враждебностью.
А тонкие каблучки Джении цокают по паркету мимо. В сторону окна…
— На твоих объяснениях? — скептически хмыкает Милли, чуть откидываясь в ресторанном кресле. — Там, где ты мне рассказываешь, Чон, за каким чертом ты лапал свою бывшую посреди белого дня?
За её плечом Джении на секунду останавливается, косится на нас, и я болезненно кривлюсь. Меньше всего я бы хотел, чтобы именно она слышала даже краешек этой разборки. Слава богу, Дженни перехватывает официант, уводит её к окну, и больше она не слышит — все-таки в ресторане играет музыка, а мы выбрали один из угловых столиков.
— Лапал? — я хладнокровно задираю бровь и пристально разглядываю Милли, добиваясь того, чтобы она обдумала, что именно сказала.
Пусть она отчасти права. Лучшая защита — это нападение, и признание — самый последний шаг навстречу правосудию, который следует допускать.
Я находил нецелесообразным признаваться Милли, в том, что буквально выворачивало меня наизнанку.
В том, что даже сейчас, делая глоток своего горького как смерть кофе из фарфоровой чашки, я глядел вроде и на Милли, но на самом деле — на изящный женский силуэт, что опустился за стол возле окна.
И все-таки, правда, что она тут забыла? Разве у неё не должен был закончиться обеденный перерыв? Я-то свой намеренно сместил, мне не хотелось разрешать свои проблемы с Милли в полном зале, да и сама Милли увлеклась и освободилась, только когда половина рабочего перерыва на обед уже закончилась.
Почему же здесь Дженни? Почему настолько спокойно игнорирует рабочий распорядок? Да еще и тут, с учетом всего, что я знаю — вряд ли она может себе позволить обед в этом ресторане.
В какой-то момент я ловлю взгляд Джении — она внезапно все так же смотрит на нас, только с любопытством.
Теперь мы оба друг на друга пялимся, разница лишь в том, что я — втихомолку, прикидывась, что меня очень занимает, где там официант с нашим обедом. Дженни же смотрит на меня откровенно, нахально, будто наблюдая хоть и немую, но ужасно интересную мелодраму. Предложи ей ведерко попкорна — кажется, эта ехидна его бы взяла. Назло мне!
Уходить — затея паршивая, это было бы слишком откровенное бегство.
Спасибо, что хоть слышать она нас не может — музыка не дает, да и далековато она от нас.
Милли тем временем возится на своем кресле при моем выжидающем молчании и потихоньку сворачивает свои нападки. Как и всегда.
— Ну, может ты её и не лапал, — Наконец-то неохотно признает она, выкладывая мне на стол единственный свой козырь, — Но за руки ты её хватал в курилке. Хёна видела. Хочешь сказать, что не было этого и ей показалось?
Хочу сказать, что линия нападения у тебя, дорогая, как всегда паршивая, и построена черт знает как. Могла бы и покрепче обоснования для претензий формулировать. С юристом все-таки спишь.
— Не хватал, а держал, — Сухо поправляю я, — Еще вернее — удерживал. Мы не закончили разговор, Ким пыталась уйти. Я удерживал.
Мое демонстративное хладнокровие и насмешливое обращение к моей бывшей по фамилии оказывают самый нужный эффект — напряженное лицо Милли чуть разглаживается.
Джения же за её спиной покачивает головой. И судя по ехидной улыбке на её губах — лично она моей актерской игре бы не поверила. Нет, ну какого черта она о себе возомнила?
Желание подняться, выволочь эту стерву из зала ресторана и напомнить ей её место крепнет все сильнее. Но нет, нельзя, ради встреч с дочерью — мне сейчас вообще нужно вести себя с Ким потише, поспокойнее.
Никаких больше резких выволочек посреди рабочего дня, никаких интриг с её выдворением из Рафарма — пока никаких и уж точно — ничего, ни слова, что может сыграть против меня.
Она должна сказать дочери обо мне.
Должна разрешить и назначить эту встречу. Хотя бы одну — а там мы посмотрим. Но я уже сейчас ощущаю, что одной мне будет мало.
Я совершенно не знаю дочь. Она для меня сейчас — маленький незнакомый человек с другой планеты. Чем она увлекается, чем горит, какие феечки на тетрадях ей больше нравятся — все это то, чего я не знаю. А надо узнать.
И не только потому, что мне нужно убеждать опеку в своем интересе к дочери.
Я просто хочу.
— И о чем же вы разговаривали, — В мимике Милли забавным образом смешивается некоторое облегчение, но все та же идиотская ревность, что является её основным недостатком, — Что такого важного ты ей говорил, что было ужасно нужно хватать её за руки?
Ответ, в принципе, давно готов, самым выигрышным образом сформулирован, но выдать его в нужной интонации я не успеваю.
— Нет, нет, не надо мне показывать столик, меня уже ждут.
Голос Юна — звонкий, энергичный, и — такой для меня сейчас неприятный, внезапно, раздается за моим плечом. Я снова оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Джо отмахивается от администратора, ловит мой взгляд — совершенно откровенно и очень пакостно ухмыляется, а потом — прямой наводкой шагает в сторону Дженни.
Мои пальцы сами по себе стискиваются на первой попавшейся вилке…
В улыбке этого ублюдка мне мерещится сразу все, от: «Пошел ты, Мистер Чон», до клятвенного обещания обеспечить моей бывшей весь тот насыщенный эротический досуг, что не могу ей обеспечить я.
Хочу, Юн это прекрасно понимает, но не могу.
А он может…
Тело — само скручивается в пружину, будто пытаясь донести до меня — самый удачный момент для удара — вот он, сейчас, когда мой враг проходит мимо.
Не напрягаться. Ни в коем случае нельзя напрягаться.
В конце концов, напротив меня сидит Милли и перед ней себя вот так зарывать мне не хочется.
Раскрутить себя обратно, расслабить пальцы, выпуская из рук вилку, заставить принять расслабленную позу, и самое главное — не смотреть, не смотреть в сторону окна — да еще и удержать спокойное выражение лица при этом…
Я сам не знаю, как это у меня получается.
Дело еще и в везении — Милли сама отвлекается на Юна, смотрит на то, как Ник приземляется за столик рядом с Дженни, и только после этого поворачивается ко мне, с непонимающей гримаской на кукольном личике.
— Никогда не думала, что Джо может повестись на такую дешевку…
Дорогая, закрой рот, тебе так идет гораздо больше.
А я ведь должен быть с ней согласен…
Этот контраст эмоционального и скептичного — вот что сильнее всего выводит меня из себя. Я и вправду должен быть согласен с Милли. Ведь я-то цену Дженни знаю. А мне настойчиво хочется встать из-за стола и вернуться на рабочее место.
Чтобы не видеть Дженни и не тратить на Милли свое время. С бабами мне везет так, будто на мне вся семейная ветровская удача взяла и закончилась. И ведь с Милли я не торопился, приглядывался, взвешивал… Были ведь и другие неплохие варианты.
— Думаешь, он повелся? — я скептически задираю бровь, изображая сомнения. Изображая, да… Но тут нужно начать хоть какой-то диалог.
Пусть вопрос и бессмысленный. Да, я знаю, что Джо очень даже «повелся». И кажется, попыткой обозначить Дженни своей территорией я всего лишь положил начало активным боевым действиям.
— Ну, вытащил же он её на аудировании, — Милли улыбается, будто что-то в её мыслях встает на своё место, — Теперь понятно, почему он вдруг снизил планку.
Снизил ли?
Ведь в этой всей истории, начавшейся со случайной встречи у ресторана, моя бывшая сначала зацепила Юна, с его чертовым Гарвардом за плечами, который спокойно разговаривает на трех языках, помимо Корейского. И как бы я не хотел признавать за Дженни хоть какие-то достоинства — Юн хорошо отличает посредственность от таланта. И если Мин в кого вцепляется, — а он вцепился, это очевидно, — значит, он ощущает, что этот человек может принести ему деньги. И перспективу в Дженни он видит явно дальше, чем в обычном, рядовом переводчике…
Для меня это ничерта хорошего не значит, на самом деле. Но, если бы не блажь Юна, я бы не узнал о Элле… Не вертись Ким в поле моего зрения, черта с два я бы поехал к ней хоть за чем-нибудь.
Пусть. Пока она нужна мне неподалеку, и условно-нормальные отношения с ней тоже нужны, пока официального установления за мной отцовских прав не произошло. Так и пусть будет.
Осталось только научиться не реагировать на то, что рядом с Дженни постоянно трутся какие-то мужики. Это ведь неплохо, что они есть, все эти летящие на Ким мухи, это все пойдет в копилочку доказательств компрометирующего образа моей бывшей.
Кто же смотрится выигрышнее — преуспевающий юрист с невестой из хорошей семьи или Ким с её паршивым послужным списком, шатким материальным положением, сокрытым фактом рождения нашего с ней общего ребенка и двумя-тремя любовниками вместо нормального мужа?
Вот только…
Их трое… Или все-таки только двое?
Принципиальная разница, да…
Даже тому ублюдку у ресторана, что лез к Дженни с «заей» и чересчур наглыми клешнями, я тогда чуть не дал по морде, хотя вот уж там-то с чего бы мне было вмешиваться? Но хотелось. Очень сильно хотелось. Чтоб не смел мять ладонями это платье, эту кожу, и особенно — эту женщину.
А уж сколько всего хорошего и радужного я желаю упрямому барану Юну… От этих мыслей хочется сложить большой костер, сжечь на нем Ким, а потом — сигануть в огонь следом. Потому что я уже и самому себе кажусь безнадежным в вопросе исцеления от одержимости этой ведьмой.
Есть ли хоть один шанс на наше совместное существование в одних координатах, чтобы я не хотел прикончить всякого, кому улыбаются эти наглые губы?
Занятное в настоящем — Дженни и Юн по отдельности вполне себе замечали остальной мир. Она поглядывала на нас с Милли, он — позволил себе издевательскую ухмылочку в мой адрес, но сейчас — сейчас они о чем-то шепчутся, низко склонив головы друг к дружке. И до нас им дела нет, будто мы исчерпали лимит их внимания.
Еще бы они мой лимит исчерпали…
— Чон, ты что, завис? — в тоне Милли прибавляется возмущенных ноток. — Вообще-то это ты меня на этот обед пригласил. Может, тебе стоило подойти с этим вопросом к своей бывшей, раз она так тебя занимает?
Все-таки заметила. И, ох, не вовремя её понесло в эту степь…
— Милли, прекрати, ты сама о них заговорила, — раздраженно выдыхаю я, практически принудительно фокусируясь на лице моей спутницы.
— То есть я еще и виновата? — совершенно ледяным шепотом бросает Милли, скрещивая руки на груди. — Ты даже сейчас пялишься на неё. А я должна делать вид, что ничего не происходит?
Она все-таки это заметила и наш с ней разговор все-таки заносит в самое неприемлемое русло из всех возможных.
— Милли, успокойся и сядь. Пожалуйста, — сквозь зубы шиплю я.
За спиной Милли Юн склоняется к Джении — типа для того, чтобы помочь ей выбрать какое-то блюдо из меню, а на самом деле — чтобы вдохнуть запах её духов. Он настолько близко к ней наклонился, что еще чуть-чуть — и их можно будет штрафовать за непристойное поведение в общественном месте. А этот ублюдок даже жмурится от удовольствия, как будто гурман, предвкушающий, как будет смаковать это блюдо.
Мои пальцы, лежащие на колене, с озверением комкают тканевую салфетку. Еще чуть-чуть — и затрещит ткань
Ох, с каким удовольствием, я бы сейчас выписал Юну направление к стоматологу…
Мое лицо внезапно обжигает ледяной водой.
Что за?..
Когда промаргиваюсь, имею удовольствие лицезреть Пан Милли с пустым стаканом из-под воды в руке. Она заказывала эту воду как аперитив перед обедом… Ну и вот, пожалуйста, сейчас именно эта жидкость стекает мне под воротник. Волшебно. Спасибо, что не водка, дорогая!
Я поднимаюсь на ноги, стирая салфеткой капли с подбородка и промакивая воду на галстуке.
Абсолютно беззвучно достаю из бокового кармана черную коробочку с кольцом, опускаю его ровно посередине стола.
— Вот это была тема нашего разговора, — Едва слышно выдыхаю в лицо враз побелевшей Милли, — Вот это и тот факт, что у меня есть ребенок от бывшей жены, наличие которого нам надо учитывать в дальнейшей жизни.
— Н-но… — Милли заикается, на большее её просто не хватает, — Ты…
Я обрываю её вялые попытки заговорить резким движением подбородка. Она меня уже достаточно выставила идиотом — я не настроен сейчас слушать её бессмысленные извинения.
— У меня есть куда более веские причины смотреть глазами, чем ты сама себе надумала, Милли, — Сухо бросаю я и отправляю коробочку с обручальным кольцом обратно в карман, хотя у меня и возникает спонтанное желание оставить его официантке на чай, чтобы проучить Милли. Хотя слишком дорогие чаевые и слишком дорогой урок, обе перебьются.
Милли тихонько тянется ко мне, пытаясь удержать, но я делаю вид, что этого не заметил.
Пойду поработаю — подальше от этой дуры, да и от киме тоже. Еще пара минут в этом цирке — и даже мой самоконтроль разойдется по швам, и я все-таки кого-нибудь убью. Может, даже не кого-нибудь одного. А всех!