Глава 18
Марк уже стоял и звонил в дверной звонок. Сначала за дверью послышалась пронзительная трель, а затем шаги. С той стороны послышалось два оборота, и дверь распахнулась.
На пороге стояла Марина Максимовна, а за ней уже во всю заливался лаем светлый пёс. На женщине было надето домашнее красное платье в цветочек с короткими рукавами, слегка обтягивающее, а волосы были собраны в привычный пучок. Собака же просто была красивой.
Сначала Марина Максимовна посмотрела на сына, а затем перевела взгляд на Элину. Глаза матери вмиг погрустнели.
– Мама, привет, – слегка улыбнулся Марк, переступая порог и затягивая за собой одноклассницу.
– Привет, – Марина Максимовна впустила ребят в квартиру, закрыв за ними дверь, и обняла сына.
– Мам, знакомься, это Элина. Элина, это мама.
Женщина улыбнулась:
– Очень приятно. Марина Максимовна.
– Ну и, – Ронин смущённо почесал затылок, – Джо.
Лабина опустила глаза вниз, себе под ноги, где уже прыгал маленький пушистый комочек какао, который так и намеревался получше познакомиться с гостьей, облизать ей руки и, желательно, нос.
– Очень приятно, – Эля коротко улыбнулась Марине Максимовне, а затем опустилась на колени рядом с Джо.
Как давно она не была рядом со взрослыми людьми, которые бы так тепло к ней отнеслись, как Марина с первой же секунды. А как давно она просто не была вот в такой простой, маленькой, но любящей семье? Сын, мама, собака. И пусть кто-то попробует сказать, что это плохо. Элина, живя одна, сразу начнёт протестовать.
А каково, должно быть, Марку так жить?.. О таком ведь только мечтать можно...
Марк с умилением и немного жалостью смотрел на одноклассницу, которая сюсюкалась с собакой, что-то ему тихо говоря и время от времени тихо смеясь.
– Мамуль, поставь пока чай, – Ронин вынырнул из фантазий. – Я в свою комнату. Кое-что найду и вернусь, – с этими словами Марк разулся и направился вглубь квартиры.
– Эля, разувайся и иди за мной.
Лабина кивнула и сделала так, как её попросили, когда Джо наконец побежал вслед за Мариной Максимовной.
Вешая куртку на свободный крючок, Элина по количеству одежды и её размерам поняла, что ни сестёр, ни братьев у Марка не было. Но вот что больше всего удивило её: не было даже намёка на мужской гардероб.
Идя на кухню, Элина догадалась, что квартира была трёхкомнатная. Оказавшись на кухне, гостья увидела, что та была сделана в бежево-коричневых тонах. Посреди комнаты стоял круглый стол и два стула. Кухонная гарнитура была вполне обычная, а лампа на потолке заливала комнату желтоватым светом.
Марина Максимовна поставила чайник и села за стол, жестом пригласив туда же Элину.
– Мне сын про тебя рассказывал.
Женщина легко улыбнулась, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от ужаса, видя заплаканные глаза, ссадину на губе и потёки туши.
Лабина немного удивилась, но села за стол и решила уточнить:
– А что именно?..
– Всё, – мама Марка пристально смотрела в глаза девушки. – Особенно тринадцатое число...
Элина вспомнила, что в этот день она рассказала Марку большую часть всего того, что он не должен был знать.
Элина опустила голову, на что Марина Максимовна взяла её руку в свою и крепко сжала:
– Эля, я вижу Марка каждый день. И видела всё то время, которое вы с ним не общались. Он ни за кого ещё так не переживал. Он хочет тебе помочь.
Лабина медленно подняла взгляд на Марину Максимовну, которая, судя по виду, была взволнована начатым разговором, и сильнее сжала её ладонь.
– А если дело только в этом?
– В чём?
Элина смотрела на женщину со страхом, но делать было нечего – нужно договаривать.
– В жалости. Как может интересовать такая, как я? Как можно хотеть быть со мной, зная, какой «грязной» сделал меня этот бездушный учитель?
Марина Максимовна смотрела на гостью и думала, сколько же всего она натерпелась, что такого мнения о себе... И сколько она не знает про чувства её сына...
Как раз в этот момент Марк зашёл на кухню и увидел маму с Элиной. Первая перевела взгляд на сына, и по нему парень понял, что Лабина сказала что-то, чего всё ещё не знает он сам. Но это Марк решил выяснить позже. А пока что...
– Вот, – Ронин подошёл к кухонному столу и положил на него тетрадь и какой-то прибор, похожий на маленький плеер, коим тот в действительности не являлся.
Элина посмотрела на одноклассника:
– Это что?
– С этим мы пойдём в суд, – фраза обрушилась на сидящих так же неожиданно, как это сделала бы лавина в июне, однако Марк продолжил: – Я многое замечал, просто тебе не говорил. Это, – Марк взял в руки прибор, – диктофон, а сюда, – затем тетрадь, – я переписывал всё, что было на диктофоне, и то, что туда не попало. Этого поголовно хватит для судьи, чтобы жёстко и надолго посадить Михалыча.
Ронин уже сейчас, стоя в своей квартире, а не перед судьёй, был полон решительности. Уже сейчас, ещё до начала судебного дела, был уверен в победе справедливости.
А по спокойному взгляду Марины Максимовны Лабина поняла, что та знает про всё, что было записано и написано.
Элина открыла тетрадь. Там были записи почти каждого дня. А точнее, все моменты, которые Марк не должен был слышать. Это были фразы, наподобие:
« – Эля сегодня не ест »,
« – Лабина, подойди ... Ты, надеюсь, не ешь?
– Нет, Олег Михайлович.
– Хоть бледность скрывай как-то! »
И другие.
Но самой длинной записью было тринадцатое число.
– На диктофоне ещё вся сегодняшняя запись, которую я выключил, только когда мы с тобой оказались здесь, в квартире.
После этих слов Марина Максимовна заметно напряглась и одними губами спросила у сына: «Сегодня?»
Элина же смотрела на Марка полными слёз, надеждой и благодарностью глазами и не могла поверить...
«Неужели это всё закончится...»
Спустя столько времени, неужели она наконец почувствует то облегчение, которое не испытывала уже очень долго? Неужели и в её жизни появился просто настырный парень, готовый на всё, чтобы поближе узнать девушку?
В любой другой ситуации могли бы возникнуть вопросы: запись на диктофон? это слежка? да как так?!
Но в любой другой.
В следующий момент Элина заплакала и обняла Марка, крепко сжимая пальцами его спину, боясь, что он выскочит, словно кусок мыла.
Пока она не видела, Ронин одними губами ответил матери: «Да, сегодня...»
Затем Марк крепко прижал к себе одноклассницу, смаргивая предательскую влагу с глаз, а перед его глазами вновь поплыли картинки сегодняшнего дня...
Марина Максимовна с силой сжала губы и отвернулась к окну. Она готова была сама заплакать. До этого сын строил лишь догадки, к которым примешивались собственные переживания, но сейчас... Эта девушка в объятиях Марка казалась такой хрупкой, маленькой и разбитой.
Увидев отвернувшуюся маму, Марк только горько улыбнулся её спине.
Марина Максимовна повернулась и тоже горько улыбнулась сыну, отгоняя от себя все мысли. То, что случилось, уже позади, и это самое главное.