Танцы за стеклом

Через неделю Тэхёна забрали домой. Чонгук нанял двух омег, которые ухаживали за его мужем. Так же он нашёл гувернёра Юна и тоже попросил того вернуться к мальчику. А дальше было самое сложное: ему нужно было обратиться к Хосоку. Но сейчас, когда дело касалось не только его, но и семьи, Гук переступил через себя и поехал к брату, предварительно позвонив ему.

Хосок встретил Гука, хмуро глядя в глаза.

— Что ты наделал? — немедленно потребовал ответа старший Чон от братишки.

Чонгук наклонил голову, словно смиряясь, и пробормотал:

— Прости. Я знаю, что должен был сначала обсудить это с тобой. Но времени не было.

Хос, расстроенно отвернулся к окну и сказал:

— Я знаю, для чего ты хотел дёрнуть деньги. Поэтому не стал нарушать стратегию, вложил свои средства.

— Я потом отдам, — тихо говорит Чонгук.

Хосок резко оборачивается и цедит сквозь зубы:

— Ты с ума сошёл? Я люблю Тэхёна много лет. Неужели ты думаешь, что мне всё равно, что с ним происходит? — он снова отворачивается, и голос начинает звучать глуше, от чего сердце Чонгука замирает: — Просто я не знал, как ему помочь, слишком он гордый. А ты взял — и сделал! Молодец, братишка. Горжусь тобой, — внезапно повернулся и похлопал Хос по спине младшего.

Чонгук даже покраснел от его внезапной похвалы и, смущаясь, сказал:

— Это Юль. Он сказал, что Тэ много страдал. И я подумал, что раз уж он всё равно в отключке и потом ему придётся приходить в себя, восстанавливаться, то почему бы не порешать все проблемы одним разом?

— Вот ты придурок, Гук, — возмущается Хосок. — А если бы он не выдержал?

Чонгук вскидывает подбородок и говорит:

— Тэ слишком любит эту жизнь и сына. Он выдержит!

Хосок кивает, потому что знает больше. Это должен рассказать Тэхён. Или не должен.

Но Чонгук задаёт брату очень волнующий его вопрос:

— Хос, почему ты говорил, что Юн — твой сын? Я ведь презирать тебя начал, когда ты сбежал.

Хосок кивнул. Возможно, это лучший случай, чтобы всё объяснить...

... Хосок долго рассматривал резюме Кима Тэхёна. Он помнил этого мальчика. На одном из вечеров Чон Хосок был приглашённым в качестве партнёра по бизнесу одного из гостей. Там он впервые и встретил Кима Тэхёна. Тогда Тэ выглядел иначе. Костюм какого-то мышиного цвета, вместо нормальной причёски — какой-то комок на затылке. Огромные очки скрывали пол лица.

Мальчика таскал за собой омега, который представлялся всем, как его папа. За «папой» так же ходили два юных альфы, то и дело подталкивая серенького пацана сзади. А рядом со взрослым омегой стоял юный, чуть младше Тэхёна, однако разряженный, украшенный, накрашенный. И всё равно какой-то... никакой. Хосок тогда смотрел на эту семейку со странной смесью презрения и злости. После очередных «тычков», омежка в очках пару раз посмотрел на своих братьев альф так, что те потупили глаза. Хосок присмотрелся внимательнее, и понял, что очки для парня — не средство улучшения зрения. Представив юного Кима без них, Хос понял, что даже в этом странном костюме и без макияжа Тэхён был бы красивее своего брата омеги.

Вскоре к пареньку подбежали ещё два омежки. Эти были одеты приличнее, чем Серенький, и отличались какой-то особенной красотой. Но когда Тэхён, разговаривая с друзьями, весь засветился изнутри, Хосок понял, что опять хочет сорвать с него эти нелепые очки и рассмотреть его получше. Однако вскоре Серенького омежку отправили домой, хотя все остальные представители семьи Ким остались до конца вечера.

Второй раз они столкнулись в театре. Мальчик оживлённо разговаривал со своими друзьями, стоя в сторонке. Уголок, который ребята выбрали, чтобы спокойно пообщаться, был тихим, Хос случайно туда забрёл, прячась от двух настойчивых омег. Тут же Хос встретил их альфу и бету. Но самое главное, мальчишка Ким болтал с ребятами, сняв очки, и весело подшучивая над бетой, который убеждал всех, что если бы какую-то партию пел Тэхён, то она раскрылась бы в полной мере. А так — это очередная ария, которую никто не вспомнит, покинув театр. Тэхён утверждал, что Юль — его главный «фанюк», поэтому если даже Тэ споёт какую-нибудь «попсу» диапазоном в полтора тона, бета всё равно будет утверждать, что это — шедевр, исполненный с предельным мастерством! Остальные омеги хихикали, подпинывая Ка Юля за то, что он — «тупая солка», не воспринимающая их, как группу. Прозвенел звонок, и ребята с явной неохотой разошлись по разным местам.

Прошло больше года, когда на стол ему положили дело этого мальчика. Работать? Наследнику из семьи Ким? Хосок уже знал, что основной капитал этой ветви Кимов принадлежал ныне покойному папе Тэхёна, а это значит, что парень богаче любого из своей семьи. Кроме того, его отец тоже позаботился о сыне, оставив тому одну треть своего состояния, потому что остальные две трети он оставил младшему сыну и омеге, который его им осчастливил. Альфы этого омеги были детьми другого союза, поэтому их капитал имел другие корни.

И вдруг Ким Тэхён ищет работу! Не просто работу, а подработку на дому! Хосок пригласил его в офис, желая подписать с ним контракт, но омега еле вошёл к нему, настолько скоро он должен был стать папой. Запястья его рук были старательно перемотаны несколькими слоями браслетов. Сам омега выглядел измученным, но при общении обнаружилось, что парень приветлив и вежлив. Огромные очки продолжали портить его внешность, но Хосок их больше не замечал. Он ловил себя на том, что омега общается с ним так же непринуждённо, как и с друзьями, почти на равных, соблюдая при этом правила этикета.

Хос предложил постоянный контракт, но Тэ отказался, резонно указав на своё положение: он несовершеннолетний, желающий скрыть свои доходы от опекунов, а его беременность позволяет ему рассчитывать только на временный заработок.

Потом Хосок пару раз встретил омегу в торговом центре, помог доставить покупки до дома. И в конце концов получил приглашение в дом омеги. Через какое-то время Хос познакомился с бетой, затем с омежками. Последним он узнал альфу Пака, и они друг другу не понравились. Потому что Пак быстро узнал, что Хос — брат Чонгука и рассказал об этом Тэхёну. Тогда омега решил расторгнуть договор. Ничего не понимая, Хосок смотрел в высокомерное лицо всегда приветливого омежки и пытался выяснить причину, по которой произошли такие серьёзные перемены в их уже почти близких отношениях. Хосоку отказали в дружбе и общении, так и не объяснив причины.

В следующий раз он встретил Тэхёна почти через год. Омега нёс на руках ребёнка, что-то тихо говоря ему. Малыш внимательно и серьёзно слушал папу, а Хосок едва не рухнул: на руках Тэхёна была точная уменьшенная копия Чонгука! Вот и причина, по которой Хосок был выдворен из жизни омеги!

Альфа подбежал к нему и принялся настойчиво уговаривать молодого папу, что он не бросит племянника, что готов нести ответственность за брата и стать им поддержкой. Что и официально готов их признать! Но омега молчал. Лишь когда их догнали Джин и Чимин, Хосок узнал, что Тэхён потерял голос. Как это произошло, он не знал, но бета, примчавшийся к ним по зову Джина, тут же прижал к себе Тэхёна, словно прикрывая его от «этого Чона!» Однако Тэхён уже принял решение, и Хосок снова получил возможность общаться с омегой и племянником.

Долгое время Хосок боялся переступить грани дружбы, но как-то раз он пришёл к Тэ, когда тот явно плакал. Когда Хосок, применив все навыки очаровывания и мягкого давления разговорил омегу, тот, тихо всхлипывая, рассказал, что хотел отправить Юна в детский сад. Но им отказали, так как в графе «отец» у Юна стоял прочерк. Тогда Хосок предложил нанять ребёнку гувернёра, а сам сходил в тот сад и сказал директору, что он — отец Кима Чи Юна, которому по некоторым причинам пока что нельзя жениться и иметь законных детей, но от сына он не отказывается и, если бы они приняли его ребёнка в своё заведение, то обрели бы в лице Чона Хосока постоянного щедрого спонсора. Но теперь он даже рад, что им отказали, видя, в каком упадническом состоянии находится их сад. После этого разговора Хос натравил на это детское заведение проверку, и директор благополучно вылетел из кресла. Тэхёну позвонил новый руководитель и предложил место для Юна, но Тэ, испуганный своим опытом, отказался, не желая, чтобы его сын прошёл через такое же презрение.

В то время омежки всерьёз занялись разработкой своего проекта. Джин долго спорил с ребятами, что им нужно найти продюсера, однако и Тэхён, и Чимин были категорически против. Кроме того, три омежки были «париями» в своих семьях. Чимина признали психом, и когда он решил покинуть дом, все с облегчением вздохнули, а вскоре почти забыли о нём, вспоминая лишь тогда, когда срочно нужна была его подпись.

Когда-то на пятнадцатилетие Чима дедушка со стороны папы подарил ему пять процентов акций в семейном бизнесе. С восемнадцати лет Чимин официально был одним из крупнейших собственников, поэтому все крупные сделки проходили с его, пусть и номинальным, участием. Пак был богат, но на ежемесячное содержание, выделенное юристами фирмы, Чимин мог себе позволить не так уж много. Живи он с семьёй, этого вполне хватало бы, но омежка ушёл на «вольные хлеба». Господин Кан «бился» за увеличение содержания Чимина, но семья была категорически против, предлагая омеге, как выход, перейти под опеку к Кану.

Джин от своего опекуна сбежал вначале к Тэхёну, а затем, когда закончил обучение, занялся частной юридической консультацией, и через полтора года смог содержать себя сам, отказавшись от услуг господина Кана. Сбившись в кучу, омеги решили снова попробовать себя в сфере развлечений. Вот только Тэ больше не мог петь. Но ничто не мешало им научиться танцевать! И омеги выработали собственный стиль, который они и продемонстрировали на своих выступлениях.

Хосок боялся заикнуться, что если бы они пришли с таким планом в фирму Чонгука, то очень быстро стали бы звёздами и заработали столько денег, что смогли бы себе позволить намного больше, чем имели теперь. Господин Кан, играя доброго дядюшку, частенько навещал ребят, призывая их вернуться под его крылышко. Но омеги вежливо благодарили и упрямо отказывались от его поддержки. Хосок не понимал, почему Тэхён терпит недвусмысленное внимание господина Кана, предлагал ему брак, как защиту от назойливого поклонника, но Тэ только улыбался и говорил: «Всё в порядке, господин Кан не это имеет ввиду».

Когда же он приехал в дом Намджуна по зову омеги и увидел там Чонгука, то потребовал от Тэ принять решение и воссоединить сына с отцом! Брат не смог занять место брата. Чон Хосок отказался от собственного счастья ради Чонгука.

— Я не мог сказать тебе, что у тебя есть ребёнок. Но к мысли о том, что в твоей жизни в любой момент может появиться дитя, я старательно готовил тебя, и, как показала жизнь, не зря. Ты нас встречал до того, как узнал, что Юн — сын Тэ, верно? Тогда, в торговом центре. Я понял это, когда ты вместо обычных омежьих игрушек подарил Юну робота, которого он просил.

Чонгук покраснел, вспомнив, как бегал за ними по всему торговому центру, чтобы ещё раз посмотреть на собственного сына. Однако сейчас он должен пройти все круги унижения:

— Хосок, мне нужны деньги. У меня теперь есть семья, мне нужно заботиться о них. Спасибо, что ты не дёрнул мои средства, которые мы отложили на проект, но теперь я должен содержать сына и мужа. Тэ должен пройти реабилитацию, Юну нужно готовиться к школе, нам предстоит пройти через несколько судебных разбирательств. Что посоветуешь?

Хосок внимательно смотрит на брата. В жизни Чонгука есть несколько «дорогих» его сердцу вещей, которые дорого стоят и оттягивают много средств. Но в некотором смысле Чонгук считает это показателями своего статуса. Вот сейчас Хосок и поглядит, насколько Чонгуку дорога его новая семья.

— Придётся тебе продать свою «БЭХу». Этого хватит на пару месяцев. Затем придётся расстаться с «дачкой». От всего этого пользы «ноль», в кармане «минус». Если не хватит и этого, выставляй свой вертолёт. Всё равно ты его уже два года не трогаешь, а обслуга и налоги такие, что можно ещё один дом купить. Кстати о доме...

— Нет, — прерывает брата Гук. — Дом и квартиру я пока продавать не буду. Я не знаю, где понравится Тэхёну больше. Остальное — выставляй прямо сейчас.

Хосок удовлетворённо кивает. Как финансист, он просто счастлив от того, что наконец-то избавит брата от этих «пиявок»!

***

Юнги поглядывает на своего теперь законного мужа. Ну, хоть не сына, что не может не радовать! Тот носится по квартире в коротеньких обтягивающих шортиках и в топике, который так же дразнит бедного альфу. И Мин может поклясться, что с некоторых пор рядом с Чимином он улавливает тончайший аромат гортензии.

Вдруг Чимин садится на диванчик у окна и замирает. Такое Юнги совсем не нравится. Он присаживается рядом и спрашивает:

— Чим-и, что сейчас лезет в твою головушку?

Парень неожиданно серьёзно отвечает:

— Юнги, как мы сможем выполнить наш договор по вашему контракту? Джин и Тэхён теперь надолго выбывают из строя. Один я не вытяну. Я, конечно, могу час-полтора танцевать, но это не интересно. К тому же, мы ведь команда...

Мин понимающе кивает. Ему тоже приходили в голову эти мысли, но Тэ, сам о том не подозревая, подкинул ему охрененную идею. Мало того, что в их компании разрабатываются три официально классных, хотя и не слишком оригинальных проекта, так они с Чоном и Кимом продолжают продвигать и этот проект. Но для начала, до официального дебюта их мужей, они выпустят несколько спойлеров с их подражателями. Пока разогреют интерес, пока официально всё подготовят, омежки придут в себя, войдут в форму и всё будет «тип-топ».

Но об этом он Чимину не говорит. Вместо этого он предлагает:

— Давай, я тебя продвину, как сольного исполнителя? Я помню, как ты пел. У тебя всё хорошо с голосом?

Омега недоверчиво смотрит на Мина. Он говорит:

— Я с тех пор не пою. С голосом всё в порядке, но желания больше нет.

— Прости, Чим. И в этом виноват я... — начинает каяться Юнги.

— Не приписывай себе всех заслуг! — возмущается вдруг омежка. — Вы, конечно, уроды, что так с нами поступили, но вы всего лишь чужие тупые похотливые альфы. Не думайте, что мы такие хрупкие, что нас можно сломать обычным трахом против нашей воли! Конечно, я тогда расстроился, ведь ты был моим кумиром, а оказался просто мудаком. Но мы это пережили бы.

— Если бы? — просит продолжения Мин.

— А ты сам не понимаешь? — удивляется Чимин. — Вы нас надломили, а семьи уничтожили. С нами поступили так, как им было удобно. Мы ведь всего лишь омеги, никакой пользы для семьи, кроме удачных браков. Но дело в том, что мы и не стремились к бракам. Мы пришли к вам, как состоявшаяся вокальная группа. Уже тогда у нас были проблемы в семьях из-за этого. Но мы верили в себя. До тех пор, пока Тэ не потерял голос.

Юнги хватается за проскользнувшую информацию:

— Чимин, как это произошло?

Пак смотрит на Юнги и тихо говорит:

— Я не имею права об этом говорить. Скажу одно: я не хотел бы оказаться на месте Тэхёна. Скорее всего, я бы точно сошёл с ума...

Мин прижимает к себе омежку и шепчет ему:

— Уверен, что тебе и на твоём месте досталось. Всё равно, я чувствую себя скотиной, которая запустила цепочку ваших проблем.

— Ну и самомнение у тебя! Бог семерым нёс! Говорю же, вы — просто кобели, которые рано или поздно встретились бы на нашем пути. Спи спокойно, я даже не помню, что там вообще было или не было. Джин больше истерил, потому что был старшим, типа, не уследил. А так можно было бы и не вспоминать.

Юнги некоторое время молчит, но потом не выдерживает и спрашивает:

— Чимин, после той ночи и Тэ, и Джин залетели. А ты?

Пак кладёт голову на плечо Юнги и спокойно говорит:

— Вот я сейчас подумал, что ошибся в расчётах. Может, ты начал раньше или делал чаще?

— Что? — не понимает Юнги.

— Дрочил, — равнодушно говорит Чимин. — Может, ты тогда уже был холостой? Потому что я готов был от одного взгляда на твоё фото залететь. И тогда у меня с этим было всё нормально.

Юнги смотрит на мужа и не понимает, тот это всерьёз говорит или прикалывается? Потому что за время их брака он понял, что Чимин просто так не говорит ничего. Однако его слова о том, что на их месте мог быть кто угодно другой, начинает сильно нервировать альфу. Ему нравилось думать, что мальчишка был в него влюблён. Что тот не просто так отдал ему свою невинность, а почти по любви. И вдруг такое: на вашем месте мог быть кто угодно! Блять!

***

Джин разглядывает себя в зеркало. Его плоский живот пока хранит свою тайну, но общее состояние уже даёт знать, что внутри него растут «другие». Джин переживает за своих «простых» детей, хотя отцу они уже показали свою силу. Но его рододендрон может их отравить. Особенно альфу. Папа говорил, что его феромон очень ядовитый для альф. Собственный отец Джина не мог долго находиться рядом с ним. Намджун каким-то образом держится, но может ли он находиться с ним рядом долго?

Тэхён сказал, что Природа за них решила. Может, и в этот раз она всё сделает правильно? К примеру... Джин вдруг вспомнил ту тянуще-рвущую боль, которая избавила его от первого ребёнка. И снова обида наполнила его сердце...

...Джин прибежал домой и бросился в ноги папе, прося о помощи:

— Нас изнасиловали! Папа, помоги мне наказать этих уродов! Давай подадим на них в суд, пусть они ответят за свою подлость!

Но папа хватает сына и притягивает к себе, старательно обнюхивая. Он говорит:

— Сегодня же ты летишь к дедушке в Европу! Больше никому, ты слышишь? Никому ты ничего подобного не говоришь!

Но Джин полон праведного гнева. Ему понравился Джун, но проснувшись с ним в одной кровати, он чуть не завыл от обиды: все его мечты про «долго и счастливо» растеклись по простыни липкими пятнами! А теперь он хочет только одного: наказать альфу, растоптавшего его первые чувства! Поэтому он кричит:

— Папа, что для тебя важнее — мои чувства или мнение других?

Но папа хватает его за плечи и начинает трясти:

— Не смей мне говорить про свои чувства! Ты своими песенками довёл себя до этого! Будь ты послушным омегой, ничего подобного с тобой не произошло бы! А теперь заткнись и иди собирайся! Самолёт через два часа, ты улетаешь!

Джина отшвырнули, толкнули в спину, осыпая бранью, проследили, чтобы он собрал всё необходимое и со слугой отправили в аэропорт. Оттуда он улетел к дедушке, который прислал к самолёту «скорую». Джина забрали прямо с трапа и привезли в частную клинику, где, как он потом понял, подвергли лечению гормонами, которые убили его ребёнка.

Джин вспомнил, что ещё во время разговора с папой у него несколько раз зазвонил телефон, и старший омега отнял у него аппарат. А взял он в руки уже новую трубку после того, как вернулся домой спустя полгода — опустошённый внутри и снаружи. Тогда он ушёл из дома к самому смелому из них.

Тэхён уже ходил с перебинтованными руками и округлившимся животиком. Он жил отдельно от семьи, усердно работая на стареньком ноутбуке. Джин немного посидел у него на шее, горюя и проклиная свою судьбу, потом взял себя в руки и начал самостоятельную независимую жизнь.

Вскоре папа умер. Джин так и не понял, что за «хворь» прибрала его спортивного, помешанного на ЗОЖе папу? Но ему сообщили о смерти родителя уже после похорон на оглашении завещания, где он и узнал, что папа подписал договор с господином Еном, а в завещании был пункт, что Джин может распоряжаться имуществом только в том случае, если пробудет замужем шесть месяцев. Но не было ни слова про господина Ена. Таким образом, Джин решил, что его папа всё же оставил для сына лазейку.

В которую он теперь и сбежал. Но насколько тут безопасно? Джин смотрел через зеркало на вошедшего Намджуна. Тот только что пришёл с пробежки. Тёмные пятна на его футболке говорили, что альфа хорошо позанимался. Джин уловил терпковатый запах чёрного чая, и голова у него пошла кругом, ноги подкосились, и альфа едва успел подхватить мужа. Нам перенёс Джина на кровать и поинтересовался:

— Может, вызовем врача? Сколько ты будешь ждать? Тебя уже ноги не держат. Ты кушать перестал. Может, тебе какие-то витаминки пропишут...

— Уйди! — требует омега.

И Намджун покорно выходит, не понимая, что останься он ещё хоть на минуту, Джин снова принялся бы к нему приставать. Грёбаный альфа!

***

Тэхён лежит в своей комнате и просматривает планы альф. Пак настроил его планшет так, что все их чаты, в том числе и личные, дублируются у Тэхёна в приложении. Пока что ему нравится всё, что он видит, кроме одного: Хосок пишет, что продал участок с особняком на побережье океана и вертолёт. Машина пока что зависла, а на дом в пригороде уже несколько покупателей. Почему Чонгук распродаёт имущество, Тэхён догадывается. Никто не будет делать три сложнейших операции бесплатно.

Деньги на его счету лежат не тронутые. Тэхён некоторое время думает. Сумма довольно приличная, можно попробовать... Он заходит в онлайн казино и какое-то время делает небольшие ставки с различным успехом. Затем, словив алгоритм, Тэ меняет стратегию и проверяет её, меняя суммы. Затем кивает и идёт ва-банк. Через минуту сумма на его счету увеличивается втрое. Тэ проверяет стратегию ещё раз, но алгоритм уже сменился.

Он снова играет минимальными ставками, опять проверяет и делает ставку на всю сумму. И опять выигрывает. Азарт начинает будоражить кровь. За пятнадцать минут Тэхён увеличил сумму на своем счету в двенадцать раз. Выигрыш придётся выводить частями. Рука так и тянется проверить удачу ещё раз, но Тэ берёт себя в руки и начинает выводить деньги на счета. Он оставит небольшую сумму и потом ещё потешит своё эго и пощекочет нервы, но сейчас ему нужно думать о делах.

Так как все операции сделаны, омегам нужно подумать о возможном поражении по всем фронтам. Тэхён понимает, что можно прожить и так, как они жили последние шесть лет: экономя буквально на всём, начиная с жилья и заканчивая едой. Но лично Тэ мечтает покинуть страну, где ему пришлось столько пережить. А для этого нужно очень много денег. И пока что у него столько нет. Можно надеяться на прибыль с проекта, но это в перспективе, а пока что он будет делать всё, чтобы увеличить их капитал, не зависимо от денег их семей.

К нему в комнату вбегает Юн. Тэхён счастлив видеть сына. С каждым днём его голос всё крепнет, его врач говорит, что через полгода можно будет давать ему нагрузки, то есть, он снова сможет петь. Тэхён благодарен Чонгуку и за это. А ещё он не может наглядеться на свои руки: почти чистые запястья прикрывают тонкие ровные венки. Тэхён прислушивается к себе. Боль, конечно, есть, но это не та, от которой хочется лезть на стену. И врач сказал, что со временем это пройдёт.

Болтая с сыном, Тэхён не заметил, как в комнату вошёл альфа, починивший его. Чонгук стоял у порога и любовался картиной, от которой его сердце замирало. Сегодня он получил результаты анализов ДНК, но сказать об этом Тэхёну не решается. Что это изменит? Для него лично это больше ничего не значит. Эти два человечка вошли в его жизнь, и он больше не желает их отпускать.

Наконец Тэхён замечает мужа и по привычке жестом приглашает его присесть рядом с ним. Гук садится, усаживая Юна на колени. Пытается уловить его аромат, но опять ничего не чувствует, и теперь понимает, почему. Нужно будет как-то осторожно выспросить у Тэхёна, какой аромат у его сына. А то будет неудобно. Тэхён показывает альфе сумму на своём счету и говорит:

— Я знаю, что этого мало, но пока то, что есть. Господин Чон, примите их не как возврат долга, а как благодарность за заботу. Вы можете вложить их в наш проект.

— Не надо, Тэ, — останавливает омегу Чонгук. — У меня достаточно средств, чтобы обеспечить себя, свою семью и защитить свои вложения. Ты ведь знаешь, что мне в этом помогает Хосок. Так что, я однозначно не бедствую. А тебе деньги могут пригодиться. Ну, я не знаю... Вдруг ты решишь всё же подать на развод после того, как выиграешь все процессы? Хотя, тогда ты будешь и так богат. В общем, Тэ, оставь деньги себе.

Тэхён пристально смотрит на альфу. Что-то сегодня с ним не так. Он вдруг вспоминает:

— Сегодня должны были прийти анализы.

— Да? — спокойно спрашивает Чонгук. — Точно. Нужно проверить почту.

Он выходит из комнаты Тэ, проходит в свой кабинет, наливает себе воды, медленно пьёт, возвращается в комнату мужа и говорит:

— Ничего нет. Наверное, пока что не готово. Но ведь это никак не замедлит процесса усыновления?

Тэхён не может понять, что во всём этом так напрягает его? Но Чонгук уже говорит:

— Звонил доктор. Органы опеки заставляют его вернуть датчик на место. Он завтра пришлёт своих коллег, которые должны дать заключение, что ты пока не в состоянии перенести подобную операцию. Я надеюсь, что всё пройдёт успешно, а потом это и не понадобится. Тэхён, не зови меня «господином», — просит вдруг альфа. — Я и так чувствую себя сволочью, по вине которого вся твоя жизнь пошла наперекосяк. Зови меня Гук.

Тэхён качает головой, и Чонгук вздыхает. Пока лёд между ними похож на айсберг, который он топит при помощи только своего дыхания. И нет у него пока что средств, чтобы приблизиться любимому. Тогда он говорит:

— Хочешь, я выведу тебя на балкон? Сегодня отличная погода.

Тэхён кивает. Чонгук приподнимает его и аккуратно поддерживает за талию, пока Тэ потихоньку шагает к балкону. Юн держит Тэ за руку с другой стороны. Мальчик в последнее время странно молчаливый. Никто не говорил ему, что Тэхён был при смерти, но кто сказал, что дети этого не понимают? На его глазах ранили папу. Чонгук смотрит на мальчика и думает о том, что нужно сказать секретарю найти детского психолога. Мальчика надо успокоить.

Они некоторое время стоят на балконе, но Гук видит, как Тэхёну тяжело. Он выносит кресло и усаживает мужа. Всё хорошо. Они это переживут. Тэхён имеет свои планы, которыми не собирается делиться с альфой, но и Чонгук строит свои, не исключая из них Тэхёна и Юна.

***

Отвратительная процедура доказывания истинности их браков прошла не так, как ожидали омежки. Приставам не хватало слов альф, им приходилось оголяться на глазах не только альф, но и приставов, и свидетелей. Джину пришлось показать родимое пятно на внутренней стороне бедра, почти в паху. Чимин приспускал штаны, обнажая правую ягодицу с маленькой родинкой почти у входа. Тэхён, бледнея, показал шрам гораздо ниже пупка, который появился у него вместе со шрамами на руках.

Приставы, в основном беты, внимательно рассматривали их, делали фото, что-то записывали. Когда процедуру доказывания прошёл Тэхён, Чонгук, впервые увидевший этот шрам собственными глазами, едва не рухнул прямо на заседании. А ведь, если судить по тому, что рассказал Хосок, смерть грозила не только Тэхёну, но и Юну. Жестоко и хладнокровно убивали обоих. И Чонгук решил, что обязательно докопается до правды. Домой они ехали молча, так как перед глазами Чона всё ещё стоял кривой шрам по диагонали внизу живота мужа.

Дома он отправил Юна с гувернёром на прогулку и приступил к допросу:

— Тэхён, как ты мог решиться на такое?

— Не надо, господин Чон... — пытается прервать его омега, понимая, куда клонит муж.

— Я никогда бы не подумал, что ты настолько слабый — убить себя и ребёнка только потому, что твой первый альфа оказался мразью. Ты мог бы сделать аборт. Ты мог бы родить и оставить ребёнка. Но ты просто струсил и решил убить и себя и его.

Тэхён, прикрыв лицо руками, мотал головой, всхлипывая и приговаривая:

— Нет, нет, нет.

— Что «нет», Тэ? Как ты смотришь в глаза сыну, которого хотел убить?

— Это не я! — рыдает омега. — Я никогда не хотел умирать! Я не хотел убивать ни себя, ни Юна! Это не я, Гук! Я был счастлив, что у меня будет частичка тебя! Я ведь любил тебя с десяти лет!

Чонгук отшатывается. Такого он не ожидал услышать. Омега снова спрятался за ладонями. Чон берёт себя в руки и открывает лицо Тэхёна и смотрит на него:

— Как это, Тэ? Где ты видел меня?

— Драмкружок. Я была Тигровой Лилией, а ты — Питером Пэном.

Чонгук округляет глаза. Он вспоминает дерзкого омежку, всегда разукрашенного и одетого, как индеец. Он постоянно спорил с преподавателем, который старался заставить ребят держаться за руки, чего не было в сценарии. И Чонгук тогда впервые понял, что может не нравиться тому, кто нравится ему! Чёрт бы побрал этих омег! Он приходил с репетиций и обнюхивал свою одежду, уверенный, что от него воняет. А теперь оказывается, что это его так любили! Но Чонгук вдруг говорит:

— Тэхён, я не мог тебя узнать, прости. Ты ведь всегда выходил на сцену, уже в костюме и гриме. Я ни разу не видел тебя без грима.

— Видел, — по привычке почти шепчет Тэхён. — Мы с тобой победили на танцевальном вечере. Мне было четырнадцать, а тебе пятнадцать.

Чонгук снова отшатывается. Его первая недетская любовь! Красивый изящный омежка, который так неожиданно появился на вечере, а потом, получив награду, так же неожиданно исчез. И больше он его никогда не видел. Точно никогда? Огромные очки омежки в беретике казались ему знакомыми, ведь он часто присматривался к скромному омежке, который краснел, стоило их взглядам встретиться, да и голос знакомо манил.

Чёрт! Как такое возможно? Тэхён был таким разным и в то же время неповторимым! Чонгук видел и увлекался каждой его ипостасью, но никак не мог соединить их в одного человека! Он снова растерянно спрашивает:

— Ты меня сразу узнал?

Тэхён только кивает, но из глаз его катятся огромные слёзы. И Чонгук понимает, что теперь признаваться ему, что и он его помнит, бессмысленно! Ну что за блядство! Он, наконец, нашёл всех, в кого был влюблён, но безнадёжно опоздал признаться! Теперь настала его очередь опускать лицо на руки.

Его так накрывает стыдом, что он забывает об основной цели своего допроса. Всё, что он понял, что его подозрения верны, и его Тэхён не мог сделать такого сам с собой. Тогда кто? Но подняв голову, он видит только пустую комнату. Пробежавшись по квартире, Чонгук понимает, что она пустая. Куда понесло этого омегу?

Он выбегает из квартиры и спускается вниз. Тэхён медленно идёт к остановке автобуса. Чонгук решает проследить за мужем и идёт незаметно следом. Тэхён садится в автобус, и Гук заходит в другую дверь. Они долго едут, затем Тэ выходит на остановке, Чон двигается следом. Тэхён входит в подвал какого-то здания, и Чонгук понимает, что нашёл их студию. Он тихо проникает следом и проходит в зал, где находит Тэхёна. Тот стоит посреди зала и медленно двигается в тишине, как когда-то в полицейском участке. Чонгук видит, как из-под опущенных ресниц катятся слёзы. Руки беззащитно заламываются над головой, ноги вбивают в пол нечёткий ритм.

Чонгук подходит сзади, обнимает омегу, прижимает к себе и шепчет:

— Прости меня, Тэ. Я считал, что ты ненавидишь меня. В одиннадцать лет осознавать это больно.

Я искал тебя после танцевального вечера. Но ты спрятался за очками и превратился в скромного омежку, который вызывал во мне странное желание защитить, потому что краснел всякий раз, когда я смотрел на тебя. Я знаю, что это выглядит, как отмазка, но я никак не мог собрать все твои образы воедино! Прости меня!

Наутро я не верил сам себе, что в моих руках всю ночь было такое сокровище, но я не взял даже твоего номера, потому что был уверен, что найду тебя рядом с собой. А когда не нашёл, то попросил Мина позвонить его омеге. Но он уже был в «блоке».

А потом я боялся, что ты появишься где-то, но не у нас. Но ты пропал.

И нет, я не признал тебя, когда впервые увидел на светофоре, но выбрал сразу. Можешь спросить у моих бро. Я бредил тобой, искал, ловил. Гонял твоих обидчиков. Боялся потерять, потому что на форуме ты был самым популярным из «светофорных омег».

А когда мы вас нашли, я решил, что ты — омега моего брата.

Тэ, я не такой верный, как ты. В разное время я был увлечён разным тобой. Прости меня, за то, что я такой.

Чонгук аккуратно подхватил мужа под спину и колени и закружился с ним по залу. Тэхён прикрыл глаза и доверчиво положил голову альфе на плечо. Гук нежно поцеловал его в лоб и сказал:

— Я хочу станцевать с тобой. Научишь?

Тэхён кивнул, не поднимая глаз. Чонгук вызвал такси и отвёз мужа домой. Теперь он знал, где круглосуточно будут дежурить по два его охранника. Тэ приходит в себя, и скоро невозможно будет его удержать.

Дома их ждал Юн. Мальчик сидел в кресле с прямой спиной. Гувернёр растерянно стоял рядом.

— Что случилось, малыш? — спросил Чонгук ребёнка.

Тот, не глядя на альфу, спросил Тэхёна:

— Папа, если ты умрёшь, меня заберут в тюрьму к дяде Кану?

Тэхён смотрел на сына с ужасом. Чонгук подошёл к мальчику и сказал:

— Во-первых, папа не умрёт, он идёт на поправку. Во-вторых, теперь у тебя есть ещё и я. Скоро суд официально признает тебя моим сыном, и дядя Кан больше никогда не появится в твоей жизни. И в третьих, я больше никому не позволю тебя забрать у меня.

Мальчик прикусывает нижнюю губу и говорит:

— Папа чуть не умер, я знаю. Дядя Кан сказал, что пока нет доказательств, ты мне не отец. И ты уже позволил ему нас забрать, когда он бил папу и тряс меня, а дядя Юль хотел его убить. Папа, что будет со мной?

Тэхён опускается перед сыном на колени и говорит:

— В тюрьму тебя не заберут, а отдадут ближайшим родственникам. Прямо сейчас это Чимин, Джин, Юль и Дон. Они заберут тебя до того времени, как у Чонгука появятся документы о том, что он — твой отец. Но я очень постараюсь не умереть, сынок. Ты мне веришь?

Мальчик кивает и со слезами на глазах бросается на шею папе:

— Не умирай, папочка! Я вырасту большим и сильным и никому не позволю тебя бить!

Лицо Чонгука каменеет. Он помнил об этом и уже клялся себе, что обязательно вернёт эти удары Кану, но теперь ещё и слёзки Юна должны быть отмщены!

***

Чимин занимается в одной из многочисленных пустующих комнат в квартире Юнги, оборудованных под танцевальный зал. Его движения отточены, но не хватает партнёров, потому что чувство пространства проще понять, когда кто-то двигается рядом.

В комнату заглядывает Юнги. Он не слышит музыки, но по тому, как дерзко двигается его муж, он понимает, что и песня в наушниках отвязная. Прислушавшись, он понимает, что это — его, Мина Юнги, песня. Он стоит в шоке от осознания, что его муж, спустя столько лет, пройдя через такое унизительное происшествие, пережив столько невзгод, остался поклонником его искусства.

Может, зря он забросил рэп? Было ведь время, когда он горел этим! Мин тихо начал напевать, а вскоре понял технику движений омеги, встал рядом и попытался повторить за ним. Получалось хреново, но Чимин вдруг остановился и сказал:

— Мин, не топчи зря ковёр. Создай мне «массу». Двигайся в одном ритме со мной и постарайся держать дистанцию. Сможешь?

— Я попробую, — растерянно сказал Юнги.

Чимин выключил наушники и включил музыку через колонку. Юнги совсем растерялся — Чимин даже не скрывал, что слушает его песню! Через полчаса они с Чимином уже слаженно двигались по комнате. И Юнги почувствовал себя... счастливым?

***

Намджун перехватил Джина поперёк туловища и пытался остановить его. Омега умудрился напиться! Придя домой, альфа ошалел от того, как громко орёт музыка, а его беременный «на всю голову» муж носится по комнате, словно танцует на перекрёстке. И по запаху понятно, что омега в «зюзю»! Стоило прекрасным глазам сфокусироваться на альфе, как Джин начинает весело кричать:

— Шоу «Танцы за стеклом» могут быть проведены только в случае, если нас будет разделять стекло! Джун, ты не можешь так смотреть на меня! И ты не внёс 30% предоплаты! Какую желаешь версию? Ты, ублюдок! Ты снова вывел меня из жизни! — начинает вдруг рыдать омега. — У нас только что-то стало налаживаться, а тут ты со своим членом! Я должен уехать, и я уеду! — грозно заявляет Джин. — Тэхён не справится один. И мы украдём у вашего придурка Мина нашего Чима! А вы все трое пойдёте на хрен друг к другу, педики позорные! — смеётся Джин, прихлебнув из бутылки, что стояла на столике.

Ноги его внезапно заплетаются, и альфа опять едва успевает схватить его, чтобы он не упал во весь хлыст.

— Джин, дорогой, по какому поводу пьянка? Ты ведь знаешь, что тебе нельзя пить. Что случилось, малыш?

— Джун, ты можешь мне не верить, но моих родителей убили, — пьяненько кривляясь, сообщает омежка. — Представляешь, что было бы со мной, будь живы мои отец и папа? Всё было бы хреново, но они были бы живы. И этот грёбаный Кан никогда не появился бы в нашей жизни! Тэ — крестник моего отца. Мы просто стали бы с ним почти родными. А Чим в итоге полюбил бы Пака, потому что отец имел на его папу сильное влияние, как старший брат. И он не позволил бы Чимину увлечься рэпом. Мы были бы суперпримерными, нас выдали бы замуж — удачно для бизнеса, и все нами гордились бы.

Джин опять начинает плакать, и Намджун обнимает его сзади, баюкая и прижимая к себе, качаясь в такт льющейся из динамиков музыке. Затем поднимает на руки и несёт в спальню. Там переодевает его, укладывает и уже собирается уходить, как Джин шепчет:

— Я очень хочу, чтобы они были живы, но тогда в моей жизни не было бы тебя, Джун. Я плохой сын. И не смогу стать хорошим папой... Джун, не уходи.