ЛèгнА

В ванной шуршала вода... Настя чуть не помчалась сходу туда. Но сдержалась, незачем ангелу знать, как сильно она ждала. Она разулась, неторопясь, повесила куртку, обтерла лицо. Он догадается, где она была? Учует? Она осторожно, тихо открыла дверь ванной, и тут же заорала:
- Да что за мать твою, какого хрена?!
Куча черных тряпок, склонив острые уши к раковине, лакала из-под крана. Демон дернулся, и закашлялся
- На... Настя, да какого серафима, я чуть не за... кха-кха, захлебнулся!
Иао разогнулся, стуча себя по груди.
- Чё ты припираешься вот так, без приглашения?
- А больше так никто не делает в твоей жизни, да? - скривив кошачий рот, развел руки демон и осуждающе покачал головой.
- Да ему можно, тоже мне сравнил! - окрысилась Настя. Взгляд ее упал за спину нечистого. Зеркало оставалось пустым
- И ты туда же? Что за мулька такая, а, в зеркалах не отражаться?!
- Ну почему же, иногда можем, - миролюбиво пробормотал Иао, и сняв с сушилки полотенце, утерся. Ее полотенцем! Настя ахнула и выдернула из наглых лап свою вещь.
- Очень редко, но такое тоже бывает, да, - покивал головой этот странный, огромный кот. Он даже совсем не обиделся на ее резкий жест. Она опасалась, вдруг он ей врежет, поцарапает, мало ли...
- Ну и почему? - тем не менее, требовательно вздернула она брови. Опять ее наглая суть высунула рога и лезет напролом с вопросами. «Любознательность — божий дар, а вот любопытство — от дьявола!» - поучал папаша. Ну, тогда пусть его отродье отвечает, отличный момент для дьявольских качеств, не?
- Потому что у нас нет вида, по вашим понятиям. Мы его, как сказать... - демон повернулся к зеркалу, и принялся приглаживать влажную шерсть на морде. - Придаем себе, под ваш запрос. Какими вы можете через свои способности мозга нас увидеть. Кошки видят как есть. Так же, как мы друг друга...
Настя недоверчиво глядела на него, и вдруг ахнула, схватилась за угол стиральной машины.
- Как сердце? - беспокойно заглянул ей в лицо Иао. Настя тяжело хватала воздух, ей казалось, она задыхается. В груди что-то творилось, сердце будто переворачивалось вокруг самого себя.
- Не... не больно, как-то странно... - прошептала она, со страхом глядя демону в белые глаза. - Что это...
- Ох, Преисподняя моя родная, - запричитал Иао: - Ну вот, я что говорил, не слушаешь меня!

И демон подхватил Настю подмышки, и помог ей сесть на край ванны. Он положил корявую руку ей на голову и зашептал какие-то заклинания - не заклинания, Насте было не до того. Она тревожно вслушивалась,что там внутри... Сердце билось неровно,то быстрей, то совсем пропускало ход,то замедлялось. Демон погладил ее по спине и вдруг, с размаху, шлепнул между лопаток. Настя кхакнула, подалась впереди что-то крошечное, округлое, как камешек,выпало из ее горла, и покатилось по полу.Она в оторопи и растерянности проводила глазами алую бусину, размером со зрачок.Демон хищно прыгнул за ней, схватил и потряс перед лицом Насти:
- А вот это уже интересно!
И вскочив на ноги, он похлопал ее по плечу:
- Ну, ты как?
- Я не знаю, как я могу знать, - потрясенно проблеяла Настя. - А что это такое?
- Да это, то, что тебе все равно не надо, вот что это! - потряс бусиной в когтях демон. Он выглядел подозрительно радостным и взбудораженным.
- Чем ты, фря такая, радуешься? - зло прохрипела Настя, в горле зацарапало сухостью.
- Ну, как бы, есть чему, я ж лекарь, а это вот — это тебе не надо, ну я его и вынул, вот и славно! - промурлыкал Иао. - Короче, не хворай и выгони к свиньям собачьим своего этого... ангела! - скорчил он противную рожу.
- Нет уж, сам провались! - вяло махнула ему Настя. Ей все еще было очень нехорошо, хотя сердце и успокоилось.
- Да, ладно, все, проваливаю! - пряча бусину в складках тряпья, закивал демон, накинул капюшон на острые уши, и растекся Насте под ноги черной дымной лужицей.
- Все равно, я от Легны не откажусь! - бросила вслед ему Настя. - Меня он не убьет, он мой! Я просто должна отдохнуть...
Она попила воды из-под крана, точно как и демон только что, и путаясь в собственных ногах, доплелась до дивана, упала на него, стянув на себя покрывало. Уплывая в темноту, она еще успела глянуть одним глазком в телефон. Динка, разумется, написала ей тысячу сообщений, в стиле «че там, как прошло, что делали?»
Настя слабо улыбнулась - вот кому никогда не все равно, что с ней тут, как она... Ответила: «пись, я очень устала, но мы можно сказать, даже сексом занимались, я потом расскажу!»
Динка залила экран смайликами, Настя приписала: «Я бы хотела с ним что-то, продолжать, он мне нравится, я ему тоже, он милый...»
И тут же окунулась в черноту, без снов и чувств.

Моментами она выплывала из чернильного омута, и куталась в покрывало. Ее знобило, казалось, она заболела. Уплывала во тьму и снова просыпалась, на этот раз от жара. Сбрасывала покрывало, и засыпала опять. Так, рваными перебежками из темноты в темноту, она спала бесконечно долго. Казалось, проскочили мимо сутки. Но когда мокрая, холодная от испарины, измученная и дико голодная Настя сползла с дивана, оказалось, прошло всего четырнадцать часов. Кое-как ковыляя на кухню, она подобрала смартфон и сама подивилась цепкой и требовательной привычке — только что не помирает тут, вся изможденная, а диджитал-пуповина прежде всего! Руку отруби, ни за что не отпустит.

Конечно, там же Динка, триста раз написала — как прошло с Антоном, ты там живая вообще, вдруг, пора полицию вызывать... Или может, полицию романтики? Что там у вас? Настя кинула смайл, написала «Я живой, не надо полиции», и вяло раздумывая, что бы еще добавить, вытащила из пачки сырую сосиску, и съела ее так быстро, будто ей за скорость миллион дадут. Было настолько вкусно и замечательно, что она не остановилась, пока жадно не «схомячила» всю пачку, иначе этот процесс назвать было невозможно. На этом она не остановилась, и облизав пальцы, забралась в баночку йогурта, торопливо слизала еще и ее, закусив парой печенек «Орео». Наконец, удовлетворенно вздохнув, лениво осмотрела холодильник с вопросом «че бы еще такое?» Нашла подсохший ломтик яблока, сунула в рот, подхватила телефон, и задумчиво глядя в экран, вернулась на диван. Трясучка и голод отпустили, стало так хорошо! Только она открыла почту, глянуть нет ли чего по работе, как вдруг:
- Настя!! - требовательно позвал ее голос Легны, и она подскочила на диване. Вставать вообще не хотелось, она так уютно сидела... Сердце, конечно, обрадовалось ангелу, но что бы ему самому не выйти к ней?
- Чего? - крикнула она в ответ.
Ангел высунулся из ванной, держа какую-то белую тряпку.
На лице нарисовалась претензия: 
- Ты чего мое платье не постирала?
- А должна была? - огрызнулась Настя. Глаза Легны сверкнули, он вышел и потряс рукой в перчатке платьем перед ней:
- А тебе трудно? Вообще-то, я твой ангел, я за тебя сражаюсь, мне зубы вышибают, а ты! Могла бы и постирать!
Он был явно не в духе, скулы ходили, обтянутые белой кожей в брызгах крови. Настя смотрела на него с вопросом «и что?» Легна покачал головой и с раздражением бросил платье себе под ноги. Черная форма его была распорота на предплечье, открывая свежую рану. Волосы на этот раз он заколол за уши грубыми, железными скобками. Настя следила за ним глазами, ожидая, что дальше. Напрягала его жесткая прямая спина, поджатые губы, и то, что он перчатки не снял. Он даже плаща не скинул, только забросил за спину. Не умылся. Ничего, как пришел, так и завалился трясти этим дурацким платьем.
- Где я теперь такое возьму? - горько вопросил он.
- Другое укради, - спокойно, сдерживаясь, ответила Настя. Но из нее лезло злобное «и с каких пор нам шмотки так дороги, супермодель ты наша?Всегда швыряешь как попало, и вдруг - нате вам!» Легна возмущенно взвился, закачал головой, набрал воздуха, что-то сказать, но вдруг остановился у окна, и двумя пальцами отвел штору:
- Твоя новая секс-игрушка? - спросил он ледяным голосом.
- Чего? - вытаращила глаза Настя. Ее сдуло с дивана к окну.
- О, господи, - простонала она. На лавочке, кутаясь в свой цветной шарф, зябко ежился... Антон.
- Он не игрушка! - повернулась она к ангелу, и кулачком стукнула его в плечо. И тут же порадовалась, что не в раненное. Он скривил губы, и мельком глянул на нее. Настя с отвращением осмотрела свой кулак, испачканный какой-то гадостью. Она оглядела ангела, и нагло обтерла руку о его лопатку, которая оставалась относительно чистой.
- Ну и правильно, у тебя целая коробка там, в шкафу! - с ухмылкой сказал ей он.
- Фу, ты что, я никогда к этому не прикоснусь! - отшатнулась от него Настя.
- Да и в самом деле, когда есть новые! С цветами, ммм, прелесть! - с издевкой в голосе добавил он.
- Какие еще цветы? - подозрительно глянула не него Настя.
- А ты посмотри, - мотнул головой он. Настя недоверчиво выглянула в окно. Точно! Рядом с Антоном лежал укутанный в толстые слои бумаги сверток. Это он так цветы от мороза бережет? Ну, капец... Но в целом, и правда, мило... Только, что с ним делать? Он же ждет, когда она выйдет, но надо ли сейчас, когда Легна тут, и еще даже не переоделся? Показать ангела в боевой форме, во всей красе, на тебе, Антоша, а ты думал, я вру? А Легна вдруг отодвинул ее. Ну как всегда! И открыл окно!
- Ты что делаешь?! - ахнула Настя.
- Антон! - крикнул ангел. - Поднимайся.

- Ты что творишь, не надо!! - зашипела на него Настя. Но было поздно. Огромными глазами она наблюдала из-за шторы как мальчишка вскочил, замахал руками, улыбка сейчас рот порвет:

- Я не знаю номер квартиры!
- Все ты знаешь! - повелительно махнул ему Легна: - Догадайся.
Настя схватила его за запястье:
- Ты же не будешь его...
- Я объедки не доедаю! - сбросил ее ладонь ангел. Настя зажала рот руками. Что теперь делать?! По лестнице уже стучали торопливые шаги. Ангел со злорадной улыбкой распахнул дверь. Антон чуть не впилился в него. Легна поглядел на него глазами хищной птицы. Антошка чуть не повалился ему в обьятья, но с явным трудом удержался от такой глупости. Легна осмотрел его лицо, обнюхал волосы, как зверь добычу, и кивнув, отошел в сторону, пропуская мальчишку. Тот на нетвердых ногах, задыхаясь от бега и чувств, робко прошел в прихожую. Ангел над его плечом обменялся с Настей взглядами: он — смотри, что сейчас будет! Она — ну почему нельзя без этого?
- Я... ты знаешь... Легна... ой прости, привет... - пролепетал Антон, восторженными, детскими, больными от любви глазами, разглядывая подсохшие бордовые брызги на лице Легны, его форму, облегающую стройное, безупречно худое тело, и наконец, указал на эмблему на груди своего обожаемого ангела:
- Красивая форма...
- Красивая форма чего, Антон? - тут же прицепился ангел: - Моей груди или?
- Эм... ну... эмблемы... формы... тебя... Легна... - все тише и тише отвечал Антон. Он мял букет, и вдруг ойкнул и сунул палец в рот. Легна молча вынул букет у него из рук, и грубо разорвал обертку. Из вороха бумаги выглянули винно-красные, почти черные розы. Ангел дорвал обертку в молчании, тишину нарушал только треск бумаги. На Настю Антон до сих пор не взглянул. Оба они смотрели, как ангел швырнул обрывки на пол, и значительно глянув на одну, затем на другого, унес букет на кухню. Антон проводил его лихорадочным взглядом и наконец, встрепенувшись, посмотрел на Настю:
- Привет, я очень рад, что ты все-таки...

- Ты как меня нашел? - перебила его Настя.
- Ну, такси же... Адрес остался..
- А, точно, - кивнула она спокойно, хотя внутри нее все тряслось от возмущения. Написать, спросить, предупредить? Нет! Припереться так невовремя, дааа!
- Ну что дети, - позвал их с кухни Легна. Антон вприпрыжку помчался на шершавый голос. Настя закатила глаза и нехотя прошла за ним. Вздорный ангел уже ставил цветы в воду, нашел какую-то уродливую банку трехлитровую... и во рту его тлела сигарета! «Это вот такое твое «нельзя», да?» - вспыхнула Настя. Ангел прищуривался над пунцовыми бутонами, затягиваясь, как какая-то бабка-цветочница на базаре!
- Ты такой... такой красивый, господи... Легна... - еле слышно прошептал Антон. Настя огрела его злобным взглядом. Это вообще как, а я? Я тут что?

- Антон, ты не думал, что... - начала она, но Легна рассмеялся низким, хриплым, вульгарным даже смехом.

- Ага, да, и что же? - спросил он, и стряхнул пепел в первую попавшуюся кружку. «Да ты уже совсем берегов не видишь?» - набирала злобного запала Настя.
- Я, я просто очень, очень, безумно хотел тебя увидеть, Легна, я просил Настю, - простонал Антон, складывая руки в мольбе. - Настя, ты прости меня, я не должен был...
- А чего именно Антон не должен был, а? - резко перевел на Настю глаза ангел. Он жестко уставился на нее, хищно щурась от дыма.

- Я не буду тебе ничего рассказывать, я не должна! - сложила руки на груди, защищаясь, Настя. Но по спине ее уже бежали злые мурашки ревности, обиды, гнева, тащя за собой предчувствие нехорошего.

- Так, так, что вы натворили? - осуждающе покачал головой ангел, как классная, которая застукала школьников под лестницей. Антон и Настя торопливо переглянулись. Ангел снова покачал головой и поцокал языком. Он медленно затушил сигарету в кружке.

- Ревность... - глубокомысленно проговорил он. Настя открыла рот, ответить ему, ничерта подобного, да как он вообще смеет? Но Легна поджал губы и она смолчала. Он поглядел куда-то в потолок, и вдруг сузив глаза, взял их обоих за локти и потащил за собой. Настя пискнула, упираясь, но конечно, это было совершенно бесполезно. Антон же пошел бы за ним и в котел со смолой просто так, по своей воле.

- Куда ты меня... - пискнула Настя, но Легна уже завел ее в спальню, а мальчишку бросил в дверях.
- Антон, вытяни руки! - велел он, не глядя на него. Он смотрел на Настю так что она сжалась, и одновременно наполнилась страхом и огнем. Ей казалось, на ней сгорит вся одежда, если ангел не отвернется и не отпустит ее глазами.

- И если посмеешь уронить, я накажу тебя до полусмерти, - добавил Легна мальчику, не оборачиваясь к нему. Тот судорожно закивал, поднимая руки.

- И это будет совсем не так, как ты любишь, а как преступника, понял меня? - уточнил ангел таким голосом, что Антон снова судорожно закивал. Легна, не отпуская глазами Настю, расстегнул свой плащ и бросил на руки мальчишке. Тот охнул от тяжести ангельского одеяния. А Легна шагнул к Насте, она попятилась и споткнувшись, упала на кровать. Ангел навис над ней:

- Ты этого хочешь? - проговорил он со сталью в голосе. Теперь Настя испугалась по-настоящему. Она ощутила всей кожей, каждой своей мелкой косточкой — Легна может убить ее. По-настоящему. Но ей непостижимым образом хотелось, чтобы он продолжал... Ангел прижал острым коленом ее бедра, и не снимая перчаток, развязал лямку ее пижамы. Настя едва дышала, не разрешая себе даже пискнуть... что он собирается... Легна жестким и быстрым движением стянул с нее штаны. Прикосновение перчаток было мерзким, сырым и холодным. Настя сжалась. Страх перерос в ужас и смешался с низким, болючим стыдом. Ей было стыдно, невыносимо позорно перед Антоном. Он не должен был ее видеть такой! Это она должна была быть той, кто повелевает, ее нельзя при нем унижать... На безащитный живот легла сырая перчатка, ангел стянул и вторую, бросая у ее лица.

- Легна... - беззвучно, умоляюще прошелестела Настя. Он ее не услышал. Острое колено проехалось по бедру, больно и неприятно. Ангел провел холодными пальцами по ее животу, кончиками острых ногтей по обнаженным чувствительным бедрам и дрожь пошла по его пальцам, через все его тело. Он мурлыча, опустился на пол разводя ноги Насти.

- Легнааа, - проныла Настя, задыхаясь от ужаса, стыда и предвкушения, торопливо поглядывая на Антона. Тот стоял, не шевелясь, держа на трясущихся руках сырой плащ, и казалось, не дышал, словно бледная статуя с поднятыми руками. Он не отрываясь, не моргая смотрел, как ангел вылизывает Настю, словно огромная кошка. Настя скорчилась, бессильная прикрыться, спрятаться, защититься от раскаленных волн по всему телу, дрожь мурлыканья и умелый кошачий язык выбивали из нее душу... Она закусила свои пальцы так, что застонала от боли, и тут ангел остановил мурчание, и поднялся, утирая рот. Настя тут же свела ноги и попыталась сесть. Легна поискал глазами по комнате, Настя метнула стыдливый взгляд в Антона. Тот вздрагивал, плечи его дергались от молчаливого плача. Легна же взял с полки того фарфорового ангела, что сам же и подарил, и вернувшись к Насте, толкнул ее в грудь, она снова упала на кровать. И в следующую секунду она скорчилась и закричала. Холодный, твердый как камень, фарфор врезался в ее тело жестоко, мучительно, раздирающе. И вышел. И снова растянул ее нежную, открытую плоть. Настя изогнулась дугой, сжимая скрещеными руками грудь, и крича от боли... и позорного, низкого счастья. Продолжай, боже, как же больно, не надо, давай, давай же... я так люблю тебя, Легна... чтоб ты сдох, поганая сволочь! О, господи... Легна... как же больно... Раз за разом фарфоровая улыбающаяся наивная фигурка врезалась в нее, выколачивая страдание и восторг, стыд и наслаждение, вперемешку, как ее слезы и слюни, размазанные по лицу. Она вскрикивала и сжимала ноги, но Легна разводил их снова. Сам он не проронил ни единого звука и даже дыхание его не сбилось. Рассчетливые, ритмичные движения прекратились только тогда, когда Настя вздрогнула и замерла, опустошенная и выжженная изнутри. Ее ресницы задрожали, страшась встретиться с ним взглядом, она приоткрыла глаза. Легна бросил использованного ангелочка на постель рядом с использованной Настей.

(прим. Здесь Легна делает это только для Насти, так как сексуальное удовольствие ангел получает, вытягивая через кончики пальцев ощущения того, с кем у него сексуальный контакт. Нет пальцев — нет удовольствия. Разве что, садистическое. Есть разные градации сексуального контакта. Подробнее об этом — в книге «Сломанная стрела»).

 Антон в эту же секунду рухнул на колени, как ноги ему перебили. Ангел через плечо приказал Насте:

- А теперь не мешай мне есть!
Она судорожно закивала, прикрываясь покрывалом. Она до трясучки ненавидела и безумно, горячечно, как воспаленная, любила его сейчас...
Легна же шагнул к Антону, взял его за волосы, и подняв, подтащил и толкнул его в кресло. Он закинул на него ноги в грязных шнурованных сапожищах и сел сверху. Склонился над застывшим в благоговейном ужасе Антоном. Взял за лицо, так будто сейчас оторвет ему голову. И впился мальчишке в рот.

Едва живая, свернувшись у изголовья в калач из собственного тела и покрывала, Настя смотрела расширенными глазами, пытаясь угадать, что дальше. Легна вгрызался в свою «еду», дергая лопатками, и урча. Так продолжалось целую минуту, и оставил мальчишку ангел только тогда, когда тот обмяк и растекся, будто осталась лишь пустая мягкая оболочка.
«Ты же сказал, не доедаешь...» - беспомощно, глупо подумала Настя. Легна, наконец, слез с мальчишки, и одернул форму. Он повернулся к Насте, снова утер рот рукавом, и сказал:
- А платье мне, все-таки, постирай!
Он подобрал и накинул на плечо плащ, взял свои сырые мерзкие перчатки, и натягивая их на ходу, вышел. Настя тут же вскочила, и подошла к Антону... с колотящимся сердцем она всмотрелась в смертельно бледное лицо. А что если он?! Она прислушалась, и - уф, слава богу! Мальчишка дышал. Слабо, но дышал. Настя отошла и села на краешек кровати. Сморщившись от боли между бедер, она тревожно вглядывалась в брошенного, точно ненужная тряпичная кукла, Антона.

Так вот что бывает с человеком, когда его съели...
И выходит, Легна у нее отобрал парня, с которым она, в принципе, могла бы быть. А ведь она и правда уже думала встречаться с этим несчастным мазохистом, начинающим сомелье. Что-нибудь иметь, какие-то отношения... Может и такие, какие они уже успели проделать. Ведь мама же могла, значит, это реально. Реализовала бы свое «наследство». И всем же это нравилось! А теперь что?..
Вызвать ему врача? Просто оставить в покое? Сделать что-то специальное? А что? Легну спросить? Да, наверное, стоит... Настя тихонько встала с постели, но дверь хлопнула. Он ушел! Настя подскочила к окну, немного подождала - и вот он, крылатая в плаще, высокая тень чеканит по улице жёстким шагом.

Уж не к Динке ли??
Но если так, то беспокоиться не о ней надо, сытый ангел не причинит ей вреда, уж жрать точно сегодня не будет! А если и с ней... ну и ладно, ну и пускай, как мне им запретить?!- закричала внутри себя Настя, отчаянно сжимая руками грудь. В конце-концов, как бы стыдно это ни было, но... блин, черт, ей так понравилось... Лицо ее залила горячая краска, она потерла щеки, глубоко вздохнула, кое-как собирая себя в кучку.
А меня, меня он сегодня просто... или пожрал? Они же так едят? Она опустила руку и недоверчиво, со страхом потрогала себя. На пальцах осталась кровь. Блин... это может, мне «скорую»?! Или лучше сама переживу... «Скорой» что-то обьяснять, рассказывать! А что?! Ой, кошмар какой! Не так уж крови много, совсем чуть, просто поцарапал. Быстро заживет, ничего опасного, - торопливо зауговаривала она себя. И ведь горячих иголок не сыпалось, наверное, все-таки, это было просто... Ой, как стыдно, как же беспросветно, заживо сжигающе стыдно...

Легна... уф, господи... в груди больно стучало его имя. Легна... Легна... Не надо, Легна, оставь меня... Надо, Настя, ты ведь этого хотела? Кошмар... Посыпанный густым горячим сахаром кошмар.

Но все же, эмоции эмоциями, а вдруг с Антоном совсем плохо? Она снова подошла к мальчишке, тронула за плечо, приложила руку ко лбу — прохладный. Но он все еще дышал, и похоже, просто глубоко спал. Настя выдохнула. Ну ладно, пусть, потом разберемся.
Она взяла покрывало и набросила на бесчувственного парня. Оставила его и сама забралась под одеяло. Вздрагивая от остатков изощренного, завораживающего ужаса, она постепенно дала сну забрать себя.
И наконец, ей ничего не снилось, одна только блаженная бездонная тьма забытья...

Когда яркий солнечный луч разлепил ей ресницы, пролезши через оставленные приоткрытыми шторы, она обнаружила, что проспала больше шестнадцати часов... Ну вот, то совсем не спится, то нагоняет бесконечным сном! Динка, наверное, с ума сходит! С блаженным чувством обновления, Настя потянулась. И тут же наткнулась взглядом на Антона. Лихая, свирепая жуть вчерашней ночи тут же схватила ее за волосы, вцепилась в зыгривок — попалась! Все правда, все так и было, вот и фарфоровый ангел на постели, куда его бросил Легна... Сердце опять больно стукнуло в грудь его именем. Настя осторожно прикоснулась к липкой фигурке. Хотелось бы ей, чтобы было мерзко... Но нет. Ей было околдованно, изморенно, униженно, приторно, страшно... Но не мерзко. Легна, какая же ты мразь... прекрасная, неумолимая мразь!

Она засунула ангелочка под подушку и встала. Подошла к своему незваному гостю. Дышит, свернулся как щенок на кресле... Значит, просто спит. Может быть, так и надо, поспит подольше и восстановится?.. Настя же выжила, отоспалась и все. Немного больно еще, но ничего ничего...
Она нашла и натянула штаны. Вышла на кухню, жмурясь от солнца. Какой яркий день... на столе ее ждала раскрошенная печенька. Она тронула крошки, и рука сама потянулась вниз, под лямку пижамных штанов... Ох, Легна, что ты с нами со всеми сделал... И тут за спиной прозвучало хриловатое спросонья:
- Доброе утро!
Настя вздрогнула, и торопливо вынула руку,поправила одежду.
- Прости. Я не понимаю... честно, как я у тебя оказался?
- Я бы сама понимала, - повернулась к мальчишке она.
Он был очень бледный, потрепанный, исцарапанный, но ей нравился и таким. Ранки на лице подсохли, покусанные Легной губы припухли. Он улыбался сонной, полудетской улыбкой. Настя фыркнула от умиления. Она почти даже влюблялась.
- Слушай, а хочешь, - промурлыкала она, игриво приближаясь к нему: - Хочешь со мной в душ?

«Что ты делаешь, прекрати, у тебя в штанах черт знает что после грязного фарфора, лучше б не трогать ничего!» - одернул ее внутренний голос. И правда, не торопится ли она? Еще как-то больновато. Антон поглядел на нее, будто не понимая, чего она от него хочет. И вдруг, лицо его просветлело:
- Да, я с радостью, если ты хочешь...
- Только по-настощему, давай сегодня не будем... - заторопилась Настя.
- Да, да, как скажешь, честно — у меня и сил на это нет, - выдохнул Антон.
Оба с облегчением рассмеялись. Настя, чувствуя себя немного смущенно и неловко, прошла мимо него, обтершись плечом, и повела головой, приглашая за собой.
- Ну конечно, твою мать! - воскликнула она, теряя свой игривый задор. Чуть не поскользнулась на подсохшем пятне на полу, да еще и на зеркале брызги, стены залапаны. Антон открыв рот осмотрел это побоище, и хотел что-то сказать, но передумал. Он как во сне глядел на меч.
- Сука, Легна! Совсем обнаглел? - прошипела Настя. Антон потянулся потрогать помутневшую от грязи и крови сталь.
- Настя заорала:
- Не смей!!
- А что? - отдернулся мальчишка в испуге.
- Пальцы тебе оторвет, никому нельзя! - развела руками Настя. «Куда тебе, дурачок! Лучше не проверять, что будет!»
- Так он что, правда... - глаза Антона распахнулись на пол-лица.
- А чего ты здесь делаешь, если ты нам не веришь? - нахмурилась недовольно Настя. - Легна же сказал, кто он.
Антон смешался, и опустил голову. Он осторожно, охая, присел и поднял две металлические тяжелые пуговицы в крови. Покрутил в руках одну из них, через ножку которой была продета крошечная веточка с бледно-фиолетовым цветочком.
- Ооо, а вот и подарочки, - иронично протянула Настя. - Я так понимаю, это тебе!
Антон непонимающе поглядел на нее снизу.

- Да это его традиция, поиметь тебя и одарить, - жестоко рассмеялась Настя. - Ты теперь у нас тоже ангельская шлюха.
«Да и я сама, просто дом терпимости, притон небесный!»

- Ого, - присвистнул Антон, медленно поднимаясь. - Классно...
Он поднес цветочек к лицу и прижмурился:
- Розмарин... Божественно...
Щеки его порозовели, глаза блестели, как беладонны накапал.
- Ага, - ответила Настя и даже не стала вытирать ничего. Пофиг.

- Это его кровь? - завороженно спросил Антон. Настя ответила:

- Да хрен его знает, как поймешь! Не обращай внимания, это Легна, что уж теперь.
- Вы просто безумные оба... - восхищенно прошептал мальчишка и потянулся к брызгам на зеркале. Настя цокнула языком, и шлепнула Антона по рукам. Она молча стянула с него рубашку, глазами показала на джинсы, быстро побросала на стиральную машину свою пижаму и утянула парня в душ.
На кафельных стенах отпечатались кроваво-грязные перчатки Легны, штора извазюкана теми же самыми черно-багровыми потеками.
- Да Легна, черт бы тебя побрал! - воскликнула Настя. Она хотела было смыть всю эту гадость, но Антон упрашивающе посмотрел на нее. Настя закатила глаза, но оставила все как есть. Она запустила воду, горячую насколько можно терпеть, и повернувшись к Антону, с наслаждением запустила руки ему в мокрые волосы. Ей мешал запах кровавого пара, но она старалась о нем не думать.

- Настя, любимая, - тихо прошептал Антон и Настя, наконец, раскрыла губы навстречу его губам... Надо признать, что покусанные, припухшие, они были даже желаннее... Ощущать отпечатки зубов ангела, прикасаться к нему через этого мальчишку, делить его, словно Легна — это их общая жуткая, будоражащая, сладостная тайна! Будто с укусов Настя слизывала опасный, притягательный яд. И он растекался, один на двоих, по их измученным любовной лихорадкой телам.
Настя провела рукой по животу парня, но он остановил ее:
- Я не смогу, я... я просто умру... прости...
Настя встревоженно всмотрелась в его лицо. Он был пугающе бледным, под глазами проступили синяки.

- Тебе нехорошо?

- Не очень, если честно, но мне очень нравится, что ты делаешь, я просто... не знаю, что со мной...
«Легна с тобой, вот что!» - подумала Настя и выключила воду.

- Хочешь поесть чего-нибудь? - спросила она, вытираясь. Почему-то ей совсем не было неловко стоять голой при нем. Даже при Легне было, а при Антоне нет, надо же! «А Артур что?» - вякнул внутренний голос. «Да ничего, он меня не разглядел, темно было», хмыкнула Настя. В Антоне же ей чудилось что-то особенное, ведь даже то, что он вчера видел ее оргазмическое унижение, почему-то не волновало больше. Странно, но как будто так все и должно быть!
- Я даже не знаю, мне не хочется, но может, кофе, - слабо ответил Антон. Настя помогла ему вытереться и одеться. «Но что, если он умрет?» - испугала ее грубая мысль.
-  С тобой точно все в порядке?
- Ну, если честно, немножко сердце не болит, а как бы...
- Медленне бьется? - осторожно спросила Настя, покрываясь злыми мурашками.
- Да, что-то вот такое, - слабо кивнул Антон.

- Тебе надо поесть, у меня там пицца в морозилке, с грибами, если ты такое ешь?

- Да я не привереда, мне нормально, - ответил Антон, держась за грудь.
- Или может, врача? - невзначай предложила Настя. «Блин, щас бы демона сюда, что он там сделал, что мне сразу полегчало?» - пришла крамольная мысль. «Настя, ты серьезно?!» - возмутился внутренний голос. Ну а что я должна делать? Ему как-то все хуже... «Но это будет значить, поверить нечистой силе?! Ты в своем уме??» - оборвал голос. «А кому мне верить, Легне, который людей ест?» Но ведь мне он что-то дал, как он тогда сказал - «ты должна быть почти мертва?» А ничего, живет же, виски пьет, с барменами жжет по каморкам... "Ну и момент ты нашла, Настасья Аласторовна, хватит уже парней смешивать! Антон рядом, вот про него и думай!» Надо бы попросить для него у Легны, что он там Насте дал, пусть и ему поможет!

Она разогревала пиццу, беспокойно поглядывая на Антона. Тот задумчиво бросал взгляды в окно, потом на нее, с улыбкой и теплым восхищением в глазах. Как же ей этого не хватало! Вот этого любования ею, в простецкой пижаме, просто потому что она такая есть. И благодарности за заботу. За Легной хоть костьми ляг, кожу с себя сними и ему под ноги подстели, наступит своими грязными сапожищами, и не заметит. «Ты че не постирала?!» - скажет. Вот морда фарфоровая! А, фу, опять я про него! Ну тебя нахер, ваше ангельское благородие!
Настя поставила перед Антоном пиццу, а сама ушла в туалет. Только она собралась сделать то, зачем пришла, как в запотевшем зеркале нарисовалась черная тень...
- Здрасти, забор покрасьте, - тихо проворчала Настя. Тень скинула капюшон и покачала острыми ушами, что-то показывая ей за спину. Настя нахмурилась — что? Тень Иао не унималась, тыча ей когтистой лапой. Она раздраженно оглянулась. На стиральной машине лежал маленький пучочек трав, перевязанный бечевкой. Настя подняла его, покрутила. Резкий, неприятный запах кошатины фу!
- И че мне с этим делать? - прошипела она в зеркало. Иао изобразил лапами заваривание чая в чашке и плавно растворился. Да, а кому, мне, Антону? А надо вообще? Вдруг, это яд замудренный? Тут по влажному зеркалу поплыли линии: округлая, и две заостренные. Настя узнала силуэт ангела с крыльями. И две черты пересекли простенький рисуночек. Ага, понятно, это что-то против ангелов. Вообще, да, сходится — она же сама только что просила нечистого появиться и чем-то помочь. Как он там сказал — «я лекарь»? Ну, ладно. Кажись, хуже уже не будет.

В кухне ее ждал бледный, и по виду, едва живой Антон. Он едва откусил пиццу, и сидел привалившись к стене, слабо дыша.
- Антош, ты живой? - испугалась Настя.

- Да, я просто... мне как-то нехорошо... - прошелестел он.
- Сейчас, я тут кое-что нашла, это моей бабушки, должно помочь! - залепетала она. «Бабушки, серьезно?!» - подцепил внутренний голос. «Да иди ты к ляду!» - отчаянно ответила ему Настя и загремела чайником, чашками, торопясь заварить демонскую траву. «Ты же ему не веришь, нет?!» - паниковал голос. «Да не знаю я, а что мне делать еще?»
Она опустила пучок в чашку и трава зашипев, вдруг начала растворяться, вместе с веревочкой, пока совсем не исчезла, превратившись в раствор бледно-болотного цвета. И на запах такой же. Это что за парацетамол из ада? Ну, наплевать! Выбора все равно не остается. Легну не дождешься, надо что-то сделать прямо сейчас!
- Антош, это, наверное, совсем гадость, но ты пожалуйста, пей! - поставила она чашку перед парнем. «А потом я вызываю врачей! Или уже прям сейчас? Сколько раз уже мне эта мысль приходила, а? В этот раз, точно!» Изможденный Антон кое-как взял чашку, и едва не пролил на себя. Настя ойкнула, и поставила чашку обратно:
- Сиди, я сама!
Она взяла ложку и принялась поить его, за папу, за маму, за Легну. Уж конечно, за ангела сработало лучше всего. За папу и маму Антон кривился и открывал рот неохотно, но за Легну — о, это он проглотил с блаженным лицом. На пятой ложке он даже смог сказать:

- Ну и гадость же, что это вообще такое?
Настя обрадованно рассмеялась:

- Не знаю, какая-то адская трава, но тебе же помогает?

- Да вроде да, мне как-бы уже и лучше, теплее, а то так холодно было, и знаешь, одновременно, будто те самые колючки горячие еще не все ушли, - задумчиво ответил он и даже смог взять чашку в руки, и не пролить.

- Это хорошо, что лучше, - прошептала Настя, с облегчением.

- И знаешь что еще, я вот пью эту твою, как ты говоришь, адскую траву... - хитро поглядел на нее Антон над чашкой: - И у меня типа как, онемение проходит, и вот прям сейчас у меня ужасно болит член...
Настя подняла брови, не очень понимая, куда он клонит.
- От твоих когтей, ты мне все исцарапала, помнишь? - лукаво улыбнулся парень. Настя рассмеялась, приятно смущенная.

- Да уж, м-да уж, - ответила она. - У меня, знаешь, тоже, сидеть больно, после... ну...
- Вчера? - добавил Антон и Настя сделала огромные глаза:

- Ну ты и бесстыжий!

- Ну нет же, я очень даже... стыжий... - вдруг покраснел и опустил глаза он. Затем тихо добавил:
- А давно вы... вместе?
- Да мы не вместе, Антон, - отмахнулась Настя.
- Но ты же... он же... я видел, прости, если не должен был...
- Я знаю, знаю, и да, ты не должен был! - занервничала Настя, складывая руки на груди, снова разнимая, и катая по столу крошки печенья. - Давай о нем не будем, а?

- Давай, - с облегчением выдохнул Антон. - Знаешь, мне правда, намного лучше! И ты не думай, что я сбегаю, я просто, мне надо уже дома быть, мама приезжает, обидится, что не жду, ей надо дверь открыть, у нее нет ключей...

- Ладно, ладно, я не обижусь, все нормально! - замахала Настя. Теперь, когда он пришел в себя, и можно за него не бояться, Антону и правда, хорошо бы уйти. Мама о нем позаботится лучше всего. Мамы для этого и нужны. А ей прибрать весь этот грязный, бесцеремонный бардак после ангела. И Динке пора бы уже написать. Изводится, небось, да если еще и Легна у нее был, то Насте точно надо знать, что ангел ей не навредил. Ушел-то какой злой! Она поморщилась, эти мысли отозвались тянущей болью в глубине живота.
- Надеюсь, ты любишь розы, я не прогадал? - спросил вдруг парень. Насте больше не хотелось думать о нем «мальчик».

- М? - она вздернула брови.

- Розы, - кивнул ей за спину Антон. Она обернулась — и правда, розы... в идиотской банке, куда из запихал Легна. Она как-то про них забыла и не замечала, занятая спасением ангельской жертвы.
- Да, я очень люблю розы, спасибо, Антош, - улыбнулась она.
- Значит, я могу еще тебе написать?

- Конечно, можешь, сходим куда-нибудь, замутим что-нибудь, - лукаво улыбнулась Настя. Антон с облегчением выдохнул.

- В дверях он потянулся к Насте и она с удовольствием еще раз ощутила его искусанные губы на своих. И вдруг, ее укололо множеством остывающих иголочек... Она отодвинулась от парня, тронув себя за лицо. Ничего. Показалось.

- Только у меня одно условие! - добавила она на прощание: - Ты не говоришь о нем при мне, и я о нем при тебе не говорю, окей?
«И еще лучше, если ты его просто выкинешь из головы и никогда больше не увидишь, но увы, это невозможно!» - мысленно добавила она. Но постараться постепенно отлепить его от ангела она точно может. Антон помедлив, согласился и прошептав:
- Благодарю, богиня Анастасия! - вышел. Настя прислонилась спиной к двери и выдохнула. Ну и жизнь же, а?