Ревность и опасность
Зал сиял золотом и светом сотен свечей. На приёме присутствовали самые влиятельные паши, вельможи и фрейлины. Музыка звучала негромко, а вино лилось рекой. Ты стояла чуть поодаль, стараясь не привлекать внимания, как и положено наложнице. Но твой взгляд всё равно иногда невольно искал одного человека среди толпы — Мустафу.
Он сидел рядом с султаном, казался спокойным и невозмутимым, словно настоящий наследник, но ты заметила, как его глаза не раз находили тебя. И каждый раз сердце сжималось от тайного чувства, которое вы так старательно прятали.
Но вдруг твой мир словно перевернулся: султан Сулейман сам задержал на тебе взгляд. Долгий, внимательный, почти оценивающий. Словно разглядывал не просто наложницу, а нечто большее.
Ты почувствовала, как щеки вспыхнули, и опустила глаза. Но всё уже произошло — Мустафа это заметил. Его спина напряглась, кулаки сжались так сильно, что побелели костяшки пальцев. Он прятал руки в складках роскошного кафтана, но его ярость выдавала каждая жилка на виске.
Позже, когда приём закончился, и ты вышла в сад, чтобы вдохнуть свежего воздуха, он появился почти сразу. Мустафа словно ждал момента, чтобы остаться с тобой наедине.
Он подошёл близко, и в его голосе звучал едва сдерживаемый гнев:
— Берегись… — прошептал он, глядя прямо в глаза. — Даже мой отец может увидеть в тебе то, что я вижу.
Ты замерла, сердце пропустило удар.
— И что ты видишь? — тихо спросила ты, чувствуя, как голос дрожит.
Мустафа сжал зубы, будто боролся сам с собой. Его рука на миг потянулась к твоей, но он резко остановил себя. Взгляд метался между нежностью и страхом.
— Всё, что я не должен, — сказал он почти с отчаянием. — Если султан увидит то же самое, что вижу я… ты будешь в опасности.
Ты почувствовала, как твои пальцы невольно дрогнули, и всё же позволила себе тихо коснуться его руки.
— Может быть, я уже в опасности, Мустафа. Но боюсь не этого… боюсь потерять тебя.
Его глаза потемнели, и на миг он выглядел так, будто готов был переступить все законы дворца, все страхи и даже волю отца. Но в следующую секунду он отступил на шаг, словно борясь сам с собой, и только прошептал:
— Обещай… будь осторожна. Ради нас обоих.
И ушёл, оставив тебя среди сада, с болью и трепетом в сердце.