19. Тело помнит
|Чем больше лайков и комментариев - тем быстрее выйдет продолжение. Тгк - siatlante.
Саша знала: просто так из этой программы Софу не вытащить.
Она сидела за старым, покрытым мелкими царапинами столом, склонившись над тускло светящимся экраном ноутбука. В комнате было темно, только голубоватое мерцание отражалось на её лице, подчеркивая резкость скул и напряжённую складку между бровями.Девушка едва заметно качала ногой, а пальцы её продолжали ритмично барабанить по столу, отбивая несуществующий ритм. Она не сразу осознала, что делает это.
Документы говорили, что Кульгавая мертва. Но если верить зашифрованному файлу, она была частью какой-то «особой программы».
Саша села, скрестив ноги, одной рукой сжимая мышь, другой — телефон. Звонок гудел в трубке. Длинные, тягучие гудки. Будто бы на другом конце провода кто-то нарочно медлил, держа палец в миллиметре от кнопки «ответить», зная, что этот разговор может стать роковым. Когда Ковалёв наконец взял трубку, его голос прозвучал глухо, с нервной хрипотцой, словно он не спал всю ночь или только что затянулся сигаретой.
— Ты что, с ума сошла?
— Что за хрень ты мне скинул?
На другом конце линии послышался шорох, будто парень менял положение, оглядывался, проверял, один ли. Возможно, так и было. Возможно, прямо сейчас он сидел в крошечном съёмном клоповнике, с занавешенными окнами, с пистолетом под рукой.
— Ты сейчас подписываешь себе смертный приговор, если решила лезть дальше.
— Ты мне либо помогаешь, либо исчезаешь из списка контактов.
Тишина. Саша слышала своё дыхание, слышала, как в соседней комнате тикают часы. Ковалёв размышлял. Возможно, прощался с собственной жизнью — потому что за такие разговоры головы летели быстро. Ведь в мире, где каждая тень может оказаться чьей-то рукой на спусковом крючке, слово «ошибка» измеряется не минутами, а выстрелами.
— Чёрт с тобой, Крючкова, — сказал он наконец. — Я отправлю координаты. Но если ты умная, ты туда не пойдёшь.
Девушка чуть склонила голову набок, прислушиваясь к этим словам, а затем усмехнулась — одними уголками губ.
— Не твоя забота.
Клик. Связь оборвалась. Экран погас, затем снова загорелся. В чате всплыла новая строка скопированного текста.
«Программа №367. Кульгавая С.Р. – перевод в комплекс „Чёрная Зона". Особые условия содержания. Контроль доступа: уровень А».
Следом были присланы координаты. Саша провела языком по губам, читая их несколько раз, стараясь запомнить без ошибки.
Ещё одно сообщение.
«Если тебя поймают, я тебя не знаю.»
Она усмехнулась.
— Ты меня никогда не знал.
И закрыла ноутбук.
Софья была в тюрьме подземного комплекса. Крючкова понимала, что просто так туда не зайти. Заперта в тюрьме, которая даже по самым скудным описаниям напоминала нечто большее, чем просто место заключения. Это был целый подземный комплекс, лабиринт, скрытый от мира, настолько тщательно защищённый, что о нём ходили только слухи — короткие, обрывочные, сказанные шёпотом. Официально «Чёрная Зона» не существовала. Но Саша знала: это место реальнее реального, и там, в бетонных коридорах, окружённых сталью и мраком, держат лейтенанта.
Комплекс охраняли тщательно. Система безопасности — одна из лучших. Внутренние камеры, датчики движения, сканеры радужки глаза, охрана, которая не задавала вопросов, а просто стреляла. Попасть туда с улицы было невозможно. Внутри находились те, кто давно исчез с радаров. Те, о ком стерли записи. Никаких адвокатов, никаких судов. Никаких шансов. Но у любого сооружения, какой бы неприступной ни казалась его крепостная стена, всегда есть слабость. И эту слабость надо было найти.
Саша сжала зубы, заставляя себя мыслить хладнокровно. Паника здесь не поможет. Она быстро пробежалась по возможным вариантам.
Прямое нападение? Самоубийство. Это не голливудский фильм, где герои с автоматами пробегают по коридорам, уклоняясь от пуль. Любая попытка взлома вызовет мгновенную ответную реакцию, и тогда ни Кульгавая, ни она сама не выйдут из этой истории живыми.
Подделка документов? Возможно. Теоретически можно было встроиться в систему, создать ложную легенду, достать нужные удостоверения, раздобыть форму, изучить повадки персонала. Но на это уйдут месяцы, а у неё нет даже недель.
Оставался только третий вариант.
Найти кого-то внутри. Предатель в системе.
Но кто в этом проклятом месте осмелится предать систему? Кто поставит на кон свою жизнь, свою свободу, свою семью ради человека, которого даже не знает?
Девушка закрыла глаза и устало потёрла переносицу. Это был единственный шанс. Самый рискованный. Самый неуправляемый. И, возможно, самый правильный.
//////
Саша стояла в кустах у подножия холма, откуда открывался вид на закрытый объект. «Чёрная Зона» пряталась среди холмов и соснового леса, словно язва на теле мира. Высокие бетонные стены, по периметру которых тянулась колючая проволока, угрюмые вышки с прожекторами. Она уже несколько часов наблюдала за движением. Грузовики с припасами, пара джипов, патрули. Караулы сменялись строго по расписанию, но никаких лазеек видно не было.
Крючкова сделала ещё один круг по местности, оставаясь в тени. Время шло, но ответа на главный вопрос у неё не было: как проникнуть внутрь?
Саша отошла дальше, решив передохнуть. Влажный воздух леса, окружающего часть, наполнял лёгкие запахами сырой земли и хвои. В голове мелькнула мысль: может, стоит вернуться? Подумать, разработать план получше. Но прежде чем она успела окончательно решить, что делать дальше, впереди раздался ровный звук мотора.
Девушка затаилась. Где-то за деревьями, по дороге, ведущей к КПП, медленно поднимался автомобиль. Она чуть прищурилась, вглядываясь в темноту. Машина была старая, низкий силуэт угадывался под светом фонарей. Когда автомобиль приблизился, стало видно больше деталей: жёлтая краска, бампер с глубокими царапинами, мутные от времени фары, одинокий силуэт водителя за рулём.
Она уже собиралась скрыться в лесу, когда её осенило. Этот автомобиль знаком. В голове вспыхнуло воспоминание: жара, пыльная дорога, скупой разговор с водителем, когда она после операции ехала в часть. Тогда она не обратила на него внимания — обычный таксист, каких сотни. Но теперь его появление здесь не могло быть случайностью.
Саша замерла, следя за каждым движением машины. Автомобиль притормозил у ворот. Водитель не вышел, лишь высунулся в окно, обмениваясь короткими фразами с охранником. Тот кивнул, обернулся, махнул рукой — и шлагбаум медленно поднялся. Жёлтая машина беспрепятственно проехала внутрь, исчезая в темноте.
Саша прикусила губу. Этот человек мог быть её шансом.
////
Крючкова вернулась в город ночью.
Она не спала. Просто лежала на жёсткой койке в съёмной квартире, вперив взгляд в потолок, исполосованный тонкими трещинами. Они расходились паутиной, будто кто-то целенаправленно выцарапал их там, оставляя послание, которое можно разгадать, если долго вглядываться. В коридоре беззвучно мерцала лампа, выхватывая из темноты куски пространства, а затем вновь погружая их в мглу. За стеной кто-то спорил — неразборчиво, но с отчётливым надрывом. Время от времени хлопали двери, сотрясая воздух резкими всплесками шума, который быстро гас, растворяясь в общей затхлой тишине.
Саша не думала. Или, наоборот, думала слишком много, но так, что мысли становились лишёнными чёткости. Когда рассвело, она встала, вымыла лицо ледяной водой и вышла на улицу.
С утра город был пустынен и угрюм. В лужах отражались серые дома, троллейбус медленно скользил по мокрым рельсам, по обочине шли рабочие в одинаковых куртках. Крючкова же шла быстро. Сутки без сна сделали её лёгкой и пустой. В груди было странное чувство, будто сердце забыли включить, и теперь оно двигалось вхолостую, не находя за что зацепиться.
Девушка около двух часов дежурила у въезда на территорию «Черной Зоны». Где-то вдалеке заскрежетал мотор, и по шоссе, скрываясь за поворотом, двинулась знакомая машина. Саша глубже засунула руки в карманы, подняла капюшон. Машина приблизилась. Водитель, должно быть, увидел её силуэт у края дороги. Фары на миг вспыхнули в утреннем тумане, как два острозубых глаза, и машина замедлилась.
— Эй!
Водитель посмотрел на незнакомку. Лицо его оставалось бесстрастным, но глаза чуть сузились — он вспоминал.
— Мы знакомы?
— Ты подвозил меня до части. Ты возишь людей туда, — Саша кивнула в сторону КПП.
Машина загудела на холостом ходу, не трогаясь с места. Водитель перевёл взгляд с неё на КПП. Долго смотрел. Возможно, ему нужно было время, чтобы придумать, что сказать, или, наоборот, он знал ответ, но просто тянул.
— И что?
— Мне нужно внутрь.
Таксист склонил голову набок, разглядывая собеседницу. На лице ничего не отражалось, но рука, лежащая на руле, чуть сильнее сжала кожаную оплётку. Потом он фыркнул.
— Это невозможно.
Мужчина повернул ключ зажигания, и мотор вздрогнул. Машина мягко качнулась вперёд, но Саша сделала резкий шаг и схватилась за дверную ручку.
— Ты же не просто водитель. Я знаю, ты имеешь дело с тем, что там творится.
На этот раз он не ответил сразу. Его глаза, раньше лениво-равнодушные, стали темнее.
— Я просто вожу.
В уголке губ дёрнулся нерв, под кожей на шее сжались мышцы.
— Если бы ты был просто водителем, ты бы не смотрел на ворота, как на дверь, которую хочется сжечь.
Таксист молчал.
— Ты ненавидишь это место, так ведь? — Саша говорила тихо. — Ты хочешь, чтобы его не стало.
Он выдохнул и отключил зажигание.
— Залезай.
В салоне пахло табаком и бензином — резкий, едкий запах, въевшийся в обивку сидений, в воздух, в сам металл. Он смешивался с терпкой нотой дешёвого освежителя, повешенного на зеркале заднего вида. Маленькая картонная ёлочка чуть покачивалась, когда водитель затягивался, выпуская сизый дым, который медленно плыл в сторону окна, растворяясь в утреннем полумраке.
Саша сидела рядом, молча, впитывая атмосферу. Она чувствовала вибрацию двигателя под ногами, слышала, как слабый сквозняк гуляет по салону.
Мужчина молча курил, глядя в лобовое стекло.
— Я работаю здесь. Доставляю грузы, иногда людей. В основном трупы.
Крючкова скосила на него взгляд, изучая профиль. Узкие глаза, глубокие морщины у переносицы, короткая щетина на щеках. В нём чувствовалась усталость, но не та, что проходит после сна, а та, что оседает в человеке годами, пропитывает кости.
— Ты ненавидишь это место, но всё ещё работаешь на него. Почему?
Парень усмехнулся.
— Потому что пока они не подозревают, что я жду момента.
— Момента?
Он медленно выдохнул дым, наблюдая, как тот тает в воздухе.
— Чтобы подорвать этот комплекс к чертям.
Саша чуть приподняла брови.
— Серьёзно?
— Серьёзно, — он наконец повернулся к ней. — Там не просто тюрьма. Они делают с людьми что-то... нечеловеческое. Я видел, кого туда привозят. И кого оттуда уже не выпускают.
— Только ли это причина?
Таксист сжал руль.
— Мой брат был одним из тех, кого сюда увезли. С тех пор я о нём ничего не слышал.
Саша молчала. Он затянулся, выдохнул дым.
— Так что давай так. Я помогаю тебе, а ты помогаешь мне.
— Что тебе нужно?
— Я хочу знать, что там внутри. Подробности. У меня есть взрывчатка, есть план. Но мне нужна информация.
Саша усмехнулась.
— Договорились.
Таксист протянул руку и Крючкова пожала её.
Макс, как выяснилось спустя пару минут, вёл машину без единого слова, не сводя взгляда с дороги. В его напряжённой осанке читалась сосредоточенность — человек, который знал, куда едет, зачем едет и что будет делать дальше. Саша не спрашивала. Её мысли были сосредоточены на другом. На том, что скрывалось за этими стенами, на том, что ещё предстояло узнать.
На КПП Макса пропустили без проверки. Они добрались до окраины комплекса, где среди переплетения тропинок и заросших руин стояло полусгнившее здание. В прошлом это мог быть склад или небольшая административная постройка — в любом случае, теперь оно выглядело так, словно забыло о своём назначении. Макс припарковал машину у полуразвалившегося крыльца, заглушил двигатель, вытащил ключ из замка зажигания и на секунду замер.
— Выходим.
Саша толкнула дверцу и вышла наружу. Холодный воздух ударил в лицо. Где-то вдалеке слышался гул — работающие генераторы или отдалённый шум транспорта. В остальном всё было погружено в безмолвие.
Макс не оборачивался. Он быстро зашагал к зданию, жестом велев Саше следовать за ним.
Внутри было пусто. Пыльные, изъеденные сыростью стены, покосившаяся мебель. В дальнем углу — старый деревянный стол, пара шатких стульев. Рядом аккуратно сложенные ящики, вероятно, с припасами.
— Не роскошно, но сойдёт.
Крючкова медленно осмотрелась, проведя пальцами по шершавой поверхности стены.
— Это твоя база?
— Своего рода.
Он подошёл к ящикам, откинул крышку одного из них и достал тонкую папку, держа её с каким-то странным, почти осязаемым напряжением. Затем, не говоря ни слова, он бросил её на стол.
— Тут всё, что я собрал.
Саша молча протянула руку и открыла папку: фотографии, документы, карты. Она не сразу поняла, что именно смотрит. Взгляд цеплялся за детали, пытаясь сложить их в целостную картину, но мозг отказывался принять это.
Лаборатории. Металлические койки. Фигуры в белых халатах, склонившиеся над чем-то... или над кем-то. Снимки, сделанные исподтишка — размытые, неидеальные, но оттого ещё более жуткие. А затем...
— Твою мать...
Она увидела имя. Кульгавая Софья. Объект №367. Саша почувствовала, как что-то холодное разливается по телу, начиная с кончиков пальцев и поднимаясь выше, обхватывая сердце.
Она резко подняла голову. Атмосфера была такая, что Макс, даже не видя её взгляда, уже знал, что последует дальше.
— Что это?
Макс сел напротив, скрестив руки на груди. Он внимательно смотрел на неё, оценивая, как она примет эту информацию.
— Это значит, что она не просто заключённая. Она часть их программы.
Саша подняла на него тяжёлый взгляд.
— Что за программа? — голос прозвучал ровно, но внутри всё кипело.
Макс медленно выдохнул, потянулся за сигаретой. Щелчок зажигалки, тонкий язычок пламени. Дым наполнил пространство, сделав воздух плотнее.
— Ты ведь знаешь, что это не обычная тюрьма?
Крючкова фыркнула.
— Очевидно.
— Тогда пойми и другое. Это не просто место, где держат опасных людей. Это лаборатория. Полигон. Испытательный полигон для...— он сделал паузу, подбирая слова, — для создания идеальных солдат.
Саша не моргнула. Внутри было странное, почти неживое ощущение. Как будто её сознание отделилось от тела и теперь смотрело на ситуацию со стороны.
— Эксперименты?
— Именно. Они проводят их здесь уже несколько лет. Усиление физических возможностей, изменение психики, модификации. Некоторые выживают. Некоторые исчезают.
Саша медленно закрыла папку, ощущая, как кончики пальцев слегка дрожат. Это было почти незаметно — ни к чему выдавать себя. Но внутри, в самом сердце, поднимался холодный, цепкий ужас, заворачиваясь в слои ярости и беспомощности. Она провела ладонью по обложке, словно стараясь впитать информацию сквозь кожу. В голове билась одна-единственная мысль — что с ней сделали?
— Что с ней сделали?
Макс медленно стряхнул пепел с кончика сигары.
— Это нам и предстоит выяснить.
Саша встала, начав шагать по комнате. Мысли лихорадочно метались, сталкивались, ломались друг о друга, порождая всё новые и новые вопросы.
Что с ней сделали?
Почему именно она?
Как долго это продолжается?
Что, если уже слишком поздно?
Она стиснула зубы, заставляя себя не уходить в эмоции. Сейчас не время для этого. Сейчас нужно думать и действовать.
— Как попасть внутрь?
Макс чуть заметно пожал плечами, выпуская сизый клуб дыма.
— Пока не знаю.
Неизвестность всегда раздражала её. Если перед тобой стена, её можно сломать. Если перед тобой враг, его можно убить. Но когда ты сталкиваешься с пустотой, с отсутствием ответа — это хуже всего.
Девушка остановилась, резко повернулась к собеседнику.
— А ты как сюда попал?
Макс усмехнулся.
— Меня завербовали как «надёжного подрядчика». Я вожу грузы, тела, иногда оборудование. Мне не задают вопросов, потому что я знаю, когда молчать.
Саша скрестила руки, прищурившись.
— И тебя устраивает эта роль?
Макс посмотрел на неё долгим, тяжёлым взглядом.
— А у меня был выбор? Если бы я отказался, меня бы закопали рядом с братом. Теперь я внутри. И у меня есть шанс это уничтожить.
Он говорил спокойно. Не с горячей ненавистью, не с рвущейся наружу болью, а с чётким осознанием своей цели. Он уже шёл по дороге, с которой не было возврата. И, наверное, в этом они с ним были похожи. Саша перевела взгляд на папку, снова касаясь пальцами её жёсткой поверхности.
— Ты знаешь, где именно её держат? — голос её прозвучал ровно, но внутри поднимался скользкий страх.
Макс кивнул, убирая сигарету в пепельницу.
— Скорее всего, в Секторе 3.
Саша слегка нахмурилась. Она слышала об этом месте. Среди тех, кто хоть что-то знал о комплексе, оно обросло легендами, мрачными, жуткими, похожими на сказки для взрослых, которыми пугают нерадивых солдат.
— Там находятся объекты с высокой степенью важности. Простым заключённым туда ходу нет.
«Объекты». Этот термин застрял в сознании, оставляя после себя мерзкий привкус.
Саша провела языком по внутренней стороне щеки, пытаясь осмыслить услышанное.
— Как туда попасть?
Макс задумался, провёл рукой по щетине, прикидывая возможные варианты.
— Есть два способа. Первый — пробраться туда ночью, но это практически самоубийство. Там лазерные датчики движения, автоматические турели, которые сносят всё, что попадает в радиус их действия. Не говоря уже о патрулях, живой охране и системе блокировки дверей.
— Звучит заманчиво. А второй вариант?
— Попасть внутрь «легально». Под видом заключённого.
Саша вздохнула, провела пальцами по вискам.
— Ты предлагаешь мне сдаться?
— Нет. Я предлагаю инсценировать твой арест.
Девушка нахмурилась.
— И как ты это провернёшь?
Вместо ответа Макс потянулся к ящику, порывшись среди груды бумаг, инструментов и вещей, которые вряд ли принадлежали человеку, занимающемуся обычными грузоперевозками. Его пальцы уверенно нащупали что-то, и через секунду он вытащил маленький шприц с прозрачной жидкостью.
— Вот.
Саша взяла его, поднеся ближе к глазам. Сквозь стекло мерцал вязкий, слегка мутноватый раствор.
— Что это?
— Нейроингибитор. Выключит тебя на несколько часов, создаст эффект потери сознания. Я доставлю тебя внутрь как «груз». Обычные заключённые проходят через стандартную проверку, а объекты с особым статусом отправляют в закрытые сектора. Если повезёт, тебя направят в тот же блок, где держат твою подругу.
Саша медленно перекатила шприц между пальцами. Холодное стекло неприятно жгло кожу.
Она знала, что это риск. Чудовищный риск.
Если она войдёт в комплекс под видом «объекта», у неё может не быть второго шанса выбраться. Если её раскроют, никакая инсценировка не спасёт — её просто спишут со счетов, как ещё одну пропавшую без вести. Но разве был выбор?
Она подняла глаза на Макса.
— Знаешь, мне нет резона тебе доверять, но уже все равно. Ты уверен, что это сработает?
Он ухмыльнулся — одними уголками губ, без намёка на настоящую улыбку.
— Нет. Но других вариантов нет.
— Когда?
— Сегодня ночью.
/////
Саша сидела на холодном полу, прислонившись спиной к обшарпанной стене. В слабом свете лампы её тень растягивалась по бетонному полу, напоминая очертания человека, потерянного в зыбком пространстве между реальностью и бездной. В пальцах она сжимала шприц — крошечный стеклянный цилиндр с прозрачной жидкостью, способной отключить её разум, погрузить в пустоту, сделать беспомощной.
Последний раз она позволяла себе подобную уязвимость в армейской казарме, когда в короткие часы сна поддавалась усталости, засыпая среди сослуживцев. Но даже тогда её рука бессознательно тянулась к ножу, спрятанному под подушкой. Теперь же у неё не было ничего, кроме этого странного выбора: довериться Максу и его плану или отказаться, оставшись наедине с бесплодными попытками найти иной путь.
Она не доверяла ему. Не могла. Но интуиция подсказывала, что он говорит правду. Вся его осанка, манера речи, даже выражение лица — всё это говорило о человеке, который, возможно, проиграл слишком много битв, но не утратил волю к сопротивлению.
— Ты готова?— голос Макса вырвал её из мыслей.
Она подняла взгляд.
— Да.
Макс медленно приблизился, затем присел рядом, опершись локтями о колени. Его лицо находилось всего в нескольких сантиметрах от её собственного, и в его взгляде читалась странная смесь сожаления и уважения.
— После укола у тебя будет около двадцати минут, пока сознание полностью отключится. Затем твой пульс замедлится, тело станет вялым, дыхание — поверхностным. По всем признакам ты будешь выглядеть мёртвой или в коме.
Саша кивнула.
— После этого я доставлю тебя внутрь. Они зарегистрируют тебя как объект, а затем переместят в закрытый сектор.
— В тот же, где держат Софью?
— Если нам повезёт.
Повезёт. Она ненавидела этот глагол. Он означал, что всё может пойти не по плану.
— Как долго продлится эффект?
— От трёх до пяти часов.
— А если больше?
Макс отвёл взгляд.
— Значит, что-то пошло не так.
Саша молча закатала рукав, обнажая кожу. Макс не двигался.
— Ты уверена?
Она усмехнулась, глядя на него с лёгким вызовом.
— Я сделала свой выбор ещё до того, как сюда приехала.
Пальцы парня слегка сжались на шприце. Лёгкий щелчок, когда игла пробила кожу, и холодное вещество устремилось в её вены.
Первое, что Крючкова почувствовала, был ледяной поток, разливающийся по телу, почти как будто внутрь проникла жидкость, пожирающая её изнутри. Затем — лёгкое головокружение. Мир вокруг словно покачнулся, но она ещё могла держать себя в руках.
Макс убрал шприц.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как человек, которого только что отравили.
— Через пару минут станет легче.
Но легче не стало.Туман начал сгущаться в её сознании. Мысли вязли, слова расплывались, словно кто-то размывал границы её разума. Дыхание стало более редким, поверхностным, как будто её собственное тело решило отдалиться от неё. Она попыталась пошевелиться, но её мышцы начали отказываться повиноваться.
Зрение затуманилось.
Последнее, что она услышала, прежде чем провалиться в темноту, был его голос:
— Управься за двадцать часов.
////
Сознание возвращалось медленно, мучительно. Первым пришло ощущение твёрдой, грубой поверхности под спиной — не постели, не привычного матраса, а чего-то жёсткого, безразличного к человеческому телу. Затем – слабые вибрации пола, едва уловимое движение, будто её куда-то везли.
Запахи ударили в нос раньше, чем окончательно вернулась способность думать. Металл. Протухший антисептик, отчётливо отдающий химией. Кровь — слабый, но узнаваемый привкус железа в воздухе.
Она не открыла глаза. «Дыши. Спокойно, ровно. Не двигайся.» Голоса. Приглушённые, неразличимые сначала, но постепенно обретающие смысл.
— Новый объект?
— Да. Привезли этой ночью. Код №519.
«519. Вот кем я стала.»
— Не знал, что они теперь и инвалидов сгребают, - хмыкнул один из сотрудников. — Особые распоряжения?
— Пока нет. Направить в карантинную зону. Затем к доктору.
— Хорошо.
Звук скрипящих колёс, короткий толчок — каталка, на которой она лежала, пришла в движение.
Саша оставалась неподвижной, но едва заметно разомкнула веки, позволяя глазам привыкнуть к свету. Короткий, осторожный взгляд сквозь ресницы.
Серый потолок. Грубые, утопленные в бетон лампы. Люминесцентный свет, создающий резкие, неестественные тени. Два человека в масках, в одинаковых тёмных костюмах, с медицинскими перчатками на руках.
Дверь впереди открылась со скрипом, нарушая однообразное гудение ламп.
— В камеру.
Резкий толчок. Тело Саши перекатилось, ударившись плечом о металлическую раму каталки. Волна боли прошла по мышцам, но она лишь едва заметно дёрнула уголком губ, подавляя стон.
— Ты уверен, что она жива?
— Не наша проблема. Пусть доктор разбирается.
Шаги удалялись.Тишина.
Девушка медленно открыла глаза. Камера оказалась даже хуже, чем она представляла. Маленькое, узкое пространство, будто вытесанное в бетоне. Решётка на двери, покрытая толстым слоем краски, местами облупившейся. Грубая койка, вмурованная в стену, и стол, лишённый острых углов, — единственная мебель. Лампа под потолком излучала слабый, мертвенный свет, мерцая в такт с дрожью вентиляционной системы.
Саша медленно поднялась, ощущая, как тело с трудом подчиняется ей после эффекта инъекции.
Каждое движение давалось с трудом. Мысли всё ещё путались, словно по ним прошлись наждачной бумагой. Макс не соврал — эффект был сильным, но временным.
Она подошла к двери, опустила взгляд на замок.
Электронный. Без механического ключа, без привычного засовного механизма. Значит, открыть его можно только снаружи. Она выдохнула, облокотившись на стену. Теперь началась самая сложная часть. Найти Софью. И выбраться отсюда живыми.
Сознание постепенно приходило в норму, мысли выстраивались в логические цепочки.
Во-первых, её поместили в карантинную зону. Это могло означать, что какое-то время за ней будут наблюдать. Исключало ли это возможность скорого перемещения? Нет. Но давало ей хотя бы пару часов.
Во-вторых, кто такой «доктор»? Судя по контексту, речь шла не о простом врачебном осмотре. Если она была объектом, значит, могли быть анализы, тесты, процедуры. И это может быть возможностью.
Саша подошла к койке, осмотрела её снизу. Пусто. На столе – никаких предметов. Девушка склонилась к полу. Гладкий, идеально вычищенный бетон. Ни трещин, ни следов, ни царапин.
И вдруг – крошечная деталь.В дальнем углу, почти у стены, след. Не чёткий, но различимый. Будто кто-то ногтем провёл по бетону, оставляя еле заметную линию. Саша опустилась на корточки, провела пальцем по поверхности. Линия не была случайной. Три коротких вертикальных черты.
Могли ли они что-то означать? Вариантов было множество. Сигнал. Код. Возможно, чей-то способ считать дни. Или... обозначение определённого сектора?
Она медленно выдохнула. Сейчас разгадывать головоломки было некогда, но это могло пригодиться позже.
Саша выпрямилась, огляделась по сторонам.
«Выхода два.»
Первый — дверь. Глухая, запертая, электронный замок без шансов на грубую силу. Вскрытие его требовало либо кода, либо специального устройства, которого у неё не было.
Второй — вентиляция. Сетка над стеной, чуть выше её роста. Маленькие винты, держащие решётку, но если повезёт, можно их выкрутить.
Саша нахмурилась. Рискованно. Если вентиляция ведёт не в коридор, а в систему очистки, можно застрять или попасть в капкан без выхода. Но ждать, пока кто-то придёт за ней, было ещё хуже. Она сделала шаг к столу, осмотрела его внимательнее. Края сглажены, но если надавить — можно выбить один из металлических крепежей.
Саша закатала рукава, поддев пальцами край конструкции. Стол не был закреплён в полу, но весил достаточно, чтобы не сдвинуть его без шума. Она упёрлась в боковую панель, пытаясь найти слабое место. Треск. Металл поддался, но не до конца. Она надавила сильнее. Щелчок — и один из углов вывернулся наружу, открывая тонкую, но прочную пластину. Саша выдернула её.
Теперь — вентиляция. Она подошла к решётке, поднесла импровизированное лезвие к винтам. Скрежет. Первый пошёл. Второй. Третий. Девушка прислушалась. В коридоре было тихо. Остался последний. Винт сдался с неприятным скрипом, и решётка ослабла. Саша поддела её пальцами, сняла медленно, чтобы не выронить. Она оглянулась на камеру в последний раз. Теперь назад пути не было.
Ползти пришлось медленно, каждый сантиметр отмеряя с осторожностью. Каждое движение отдавало глухим эхом, даже её дыхание казалось слишком громким.
Через несколько метров Крючкова остановилась у развилки. Два пути: один — влево, вниз, другой — прямо.
Саша замерла, прислушиваясь. Гулкие шаги. Слева, далеко, но они были. Она выбрала прямой путь.
Шахта слегка расширялась. Воздух становился прохладнее.
«Значит, близко выход.»
Саша двинулась быстрее, пока не увидела новую решётку впереди. Коридор.
Она замерла, оценивая ситуацию. Двое охранников стояли внизу, разговаривая.
— Ты видел её?
— Да. Совсем молчаливая. Похожа на предыдущую.
— Ещё одна мёртвая?
— Посмотрим. Доктор скоро разберётся.
— Я устал смотреть на смерть женщин, пусть переводит.
Собеседник тут же закрыл говорящему рот и принялся оглядываться.
Саша отпрянула от решетки и прикусила губу. «Они говорят не обо мне.» Значит, сегодня была ещё одна заключённая.
Девушка медленно вернулась назад, раздумывая. Нужен план. Если просто вылезти, её заметят. Нужно сделать так, чтобы охрана ушла.
Она спустилась ниже, туда, где вентиляция шла в обратную сторону.
В шахте, чуть дальше, замелькал слабый свет. Крючкова поползла туда, затаив дыхание.
Девушка осмотрела помещение через решётку. Небольшая комната, освещённая слабым жёлтым светом. Внутри — шкафы, терминалы, несколько столов.
«Пункт охраны? Архив?»
Саша прижалась ближе. Если там есть техника, значит, можно попробовать вызвать сбой. Любой шум заставит охрану отвлечься.
В комнате никого, шкафы закрыты, но на одном из столов лежат документы. Там же — чашка с чаем. Остывший.
Крючкова аккуратно, как можно тише, сняла решётку и спустилась вниз. Она подкралась к столу, бегло осматривая бумаги.
«Сектор 3. Заключённый №302, 315, 317, 367.»
Дальше шли распечатки: карты, таблицы, непонятные коды. Компьютер был включён.
Саша замерла перед монитором, её пальцы зависли над клавиатурой, а сердце отбивало торопливый ритм, словно гонг, возвещающий начало неравного боя. На экране высвечивались строки системного меню: безопасность, камеры, доступ в сектора. Уголок экрана подсвечивался алым – тревожная кнопка, та самая, единственное касание которой могло стать и спасением, и приговором.
Она провела языком по пересохшим губам, чувствуя, как поднимается прилив адреналина. Одна ошибка – и всё пойдёт прахом. Система могла счесть её действия вмешательством и запустить протокол блокировки, в таком случае ей уже ничем не помочь. Но если всё сработает...
Саша быстро вдохнула – и нажала. Мгновение повисло в воздухе, растянулось до непереносимости, словно сама реальность застыла, замершая в ожидании. Затем ударил звук. Сирена пронзила тишину, её вой прокатился по коридорам, отозвался дрожью в металлических стенах. Вдалеке раздались голоса.
— Что за хрень?
— Автоматический сбой. В секторе 5. Проверим?
— Чёрт с ним, пойдём.
Шаги удалялись. Саша не стала дожидаться полной тишины – развернулась и метнулась обратно в вентиляцию. Девушка ползла быстрее, чем следовало, но каждая секунда тянулась мучительно долго. Вентиляционные шахты сдавливали пространство вокруг неё. Она считала удары сердца, сверяясь с гулкими эхами шагов где-то внизу.
Теперь, когда охранники ушли, дорога казалась свободной, но эта иллюзия свободы могла быть разорвана в любой момент.
Она не знала, что её ждёт за решёткой. Софья могла быть раненой, без сознания, под действием препаратов, а, возможно, и вовсе мёртвой – эта мысль врезалась в сознание точно пуля. Саша ненавидела неизвестность, но стиснула зубы и поползла дальше.
Скоро шахта сделала резкий поворот. Впереди была ещё одна решётка – в этот раз её отделяло от коридора лишь тонкое металлическое заграждение. Крючкова осторожно приблизилась, прижалась лбом к холодной поверхности и вгляделась в темноту.
Коридор был узким, подавляюще глухим, словно звуки здесь вязли в самой материи воздуха. По обе стороны стояли одинаковые, безликие камеры – холодные капсулы из металла и бетона, каждая с тяжёлой дверью и номером, выгравированным жёсткими, бесстрастными цифрами. 298. 299. 300... Цифры тянулись одна за другой, как отсчёт до неизбежного.
«Если Софья здесь, то она за одной из этих дверей.» Но как узнать, за какой? Она стиснула челюсти, стараясь удержать себя в границах логики, не дать эмоциям прорваться наружу.
Саша разжала пальцы, потянулась к решётке. Первым делом – выйти наружу. Винты были тугими, но, пользуясь своей металлической пластиной, Саша принялась за дело. Первый пошёл туго, сопротивляясь, будто сам металл не желал предавать своего тюремного сородича. Она давила сильнее, чувствуя, как пластина впивается в подушечки пальцев, как напрягаются мышцы рук.
Каждое движение сопровождалось едва уловимым поскрипыванием, но именно это тонкое послушное шуршание казалось ей оглушительным. Саша затаила дыхание, напряглась. И вдруг — с сухим металлическим лязгом винт выскользнул, упал, прокатившись по полу шахты.
Всё внутри сжалось. Она замерла, почти перестав дышать, прислушиваясь к пугающему безмолвию вокруг. Тишина. Гулкий, плотный вакуум, от которого закладывало уши.
Саша мысленно отсчитала три секунды, пять, семь — никто не отозвался, не поднял тревоги. Она перевела дыхание, заставляя сердце вернуться к более ровному ритму, и продолжила. Один за другим винты сдались, и в последний момент решётка чуть качнулась вперёд, прежде чем со слабым стуком опуститься вниз.
Она пролезла наружу, соскользнула вниз, мягко приземлилась, присев на корточки, прежде чем выпрямиться.
Здесь было холодно. Тяжёлый запах – смесь антисептика, затхлой сырости и чего-то ещё, металлического, знакомого. Кровь.
Саша моргнула, заставляя себя игнорировать инстинктивное отвращение, и быстро огляделась. Коридор выглядел мёртвым. Лампы мигали, отбрасывая на стены резкие отсветы. На мгновение ей показалось, что тени между дверей дрогнули, будто кто-то шевельнулся за углами.
Камера 365. Её дыхание стало медленнее.
Камера 366. Сердце сжалось.
Камера 367. Дверь была такой же, как и остальные – массивной, с прорезью, предназначенной для наблюдения.
Саша приблизилась. Внутри темнота. Она подалась вперёд, глядя сквозь щель. Смутный силуэт, недвижный, едва различимый.
— Софья?
Не просто отсутствие звука, а глухая, всепоглощающая пустота, словно пространство за дверью больше не принадлежало живым.
— Софья, чёрт возьми, отзовись.
Проблема была очевидной: дверь заперта, а у неё не было ни кода, ни ключа. Саша быстро осмотрелась. Дальше, в конце коридора, – панель управления. Саша сделала несколько шагов вперёд, на ходу прикидывая возможные варианты. Если панель даёт доступ, значит, код можно подобрать. Но если она подключена к системе охраны... Она уже рисковала, включив тревогу. Ещё одно неверное движение – и сюда прибегут вооружённые люди. Но выбора нет.
Она замерла перед панелью. Экран светился тусклым синим светом. На нём – окошко для ввода кода. Саша прикусила губу.
— Блять.
Она набрала «0000». Ошибка.
Попробовала «1234». Ошибка.
Девушка замерла, прикрыв глаза. Мозг лихорадочно работал, вспоминая всё, что она когда-либо читала о тюремных комплексах, о кодовых системах безопасности. Какие коды используют в тюрьмах? Простые или сложные?
Она вспомнила документы, которые видела в архиве. «519... 302..»
Она набрала код. Щелчок. Двери каждой из камер раздвинулись с мягким гудением. Саша не колебалась. Её тело уже двигалось, бросаясь в открытую камеру, будто по сигналу тревоги. Инстинкты заглушали всё — страх, усталость, даже боль от сбитых костяшек. Она почти рухнула внутрь.
Софья сидела у стены, склонив голову, руки связаны за спиной. Она выглядела ужасно – волосы сбились в беспорядок, губы пересохли, запястья краснели от верёвок. Но самым страшным было другое: её взгляд, пустой, отстранённый, будто её душу вытравили растворителем, оставив лишь оболочку.
Саша стояла в дверном проёме, сердце гулко билось в рёбрах.
— Софья...
Никакой реакции. Саша сделала шаг вперёд.
— Это я, Саша, — реакции не последовало, — Кобра.
Глаза Софьи слегка сузились, но в них не вспыхнуло узнавание.
— Ты знаешь, кто я? Вставай, нам нужно уходить.
Долгая пауза.
— Нет.
Словно по оголённому нерву ударило током.
— Как это – нет?
Голос Саши дрогнул, но она тут же взяла себя в руки.
— Вспомни. Армия. Казарма. Твой спецназ. Первые испытания. Наша встреча, когда ты ударила меня под дых, а я не согнулась.
Софья нахмурилась, её пальцы слегка дрогнули.
Саша сглотнула. Что-то было не так. Она медленно опустилась перед ней на корточки, стараясь не делать резких движений. Её ладони коснулись прохладных щёк Софьи, обхватили лицо, кончики пальцев чуть надавили, требуя внимания.
— Посмотри на меня.
В темноте камеры, пропитанной запахом сырого бетона и застоявшегося воздуха, её слова разлетелись, будто камешки, брошенные в бездонный колодец.
Софья, казалось, даже не дышала. Но затем что-то изменилось. Почти неощутимо глаза сфокусировались на лице незнакомки, которая знала о ней всё. В этом движении не было осознанности, но зрачки расширились — едва заметно, на какую-то ничтожную долю миллиметра.
Саша почувствовала, как где-то глубоко внутри поднимается волна облегчения, но она тут же загнала её обратно. Рано. Слишком рано. Она медленно, будто приручая дикого зверя, провела пальцами по холодной коже Софьи, слегка надавила, будто проверяя, насколько далеко может зайти. Кожа её была бледной, почти прозрачной под этим тусклым освещением, а подушечки пальцев Саши чувствовали каждую жилку, каждую едва уловимую дрожь под поверхностью. Живая. Но едва она успела осознать это, как мир сорвался с оси.
Рывок. Горячая вспышка движения. И вдруг стало тесно. Запястье Софьи с силой впечаталось в горло Саши, выдавливая воздух, оставляя ледяное, беспощадное кольцо вокруг трахеи. Стена обрушилась в спину, и шипение воздуха, сдавленного резким ударом, вырвалось из её лёгких.
Было больно. Но это не испугало её. Испугало другое. То, как это было сделано. Без колебаний, без малейшего сомнения.
Протез левой руки дёрнулся в рефлекторном движении, пытаясь ослабить хватку, но Софья уже учла это. Как будто... знала. Как будто её сознание, пусть даже стёртое, всё равно хранило записанные рефлексы, навыки, превратившие её в совершенную машину.
Саша закашлялась, её лёгкие метались в тщетной попытке захватить воздух, а грудь сжималась с каждой секундой всё сильнее. Она пыталась отыскать в этих глазах что-то... человеческое. Но там была только пустота. И в этой пустоте — только одна истина: если бы Софья действительно не знала её, если бы внутри не осталось ничего от прошлой жизни...
...она бы уже убила её.
— Софа... это ты, — прохрипела Саша, едва ворочая языком. — Твое имя - мой приказ.