22
— По твоему это нормально?
— Нормально что?
— Не прикидывайся идиотом, Сантьяго. Ты знаешь, о чем я, — я медленно откинула коробку в сторону, вопросительно уставившись на Сантьяго, который снова что-то рисовал. Он поднял на меня глаза и прищурился, словно что-то затеял, а следом вальяжно откинулся на спинку стула, вскинув бровь.
— Понятия не умею, о чем ты . У тебя что, критические дни? Ты язвишь на ровном месте, — я закатила глаза, ткнув его в плечо, которое было перепачкано краской.
— Зачем ты купил именно такое платье, — Сантьяго итак понимал, о чем я. Он просто хотел вывести меня из себя. Сегодня утром я обнаружила рядом с дверью коробку, в котором лежало платье для предстоящего приема, на который Сантьяго решил взять и меня, чтобы продемонстрировать всем, как трофей. С его стороны было любезно, что он купил своей пленнице вечернее платье. Вот только это платье выглядело совершенно как свадебное!
— Я думал, что тебе нравится белый. На своем дне рождении ты тоже была в белом. — я резко отстранилась от него. — Оно было простое, легкое, а это... — я махнула рукой в сторону коробки. — Это похоже на издевку.
Сантьяго чуть склонил голову набок, наблюдая за мной так, словно я была интересным экспериментом, за реакцией которого он хотел следить до конца.
— Может, я просто хотел, чтобы ты выглядела особенной, — протянул он, не отрывая от меня взгляда.
— Особенной или помеченной? — я стиснула зубы. — Ты же понимаешь, как это будет выглядеть.
— Как невеста, — спокойно закончил он, усмехнувшись. Я замерла, не зная, злиться или испугаться больше. Сантьяго наблюдал за мной внимательно, словно ожидал моего следующего хода, и, кажется, даже наслаждался этой игрой.
— Я не пойду в этом. —упрямо повторила я, стараясь не выдать дрожь в голосе.Сантьяго медленно отложил карандаш и поднялся, будто ему наконец-то наскучила его игра. Шагнул ближе и прижал меня к себе.
— Ты пойдёшь, — произнёс он тихо, почти ласково, — Потому что у тебя нет выбора.
— Посмотрим, Моретти. Посмотрим, — я взяла коробку в руки и выйдя с мастерской, побежала в свою комнату. Меня раздражало все! Особенно безвыходность каждой ситуации. Сантьяго, к счастью за мной не пошел, а продолжил рисовать. Как только я оказалась в комнате, то схватила в руки ножницы и принялась изрезать платье на мелкие куски, абсолютно наплевав на то, что оно стоило как целое состояние. Белые лоскуты падали на пол, как клочки снега. С каждой новой полосой мне становилось легче дышать, но внутри копилось другое. Я швырнула последние куски на пол, оттолкнула ножницы и обхватила голову руками. Что я делаю? — мелькнуло в голове. Этот поступок был не протестом, а вызовом. И Сантьяго наверняка это поймет.Тяжелый стук шагов по коридору заставил меня поднять взгляд. Сердце ухнуло. Дверь даже не постучали — просто открыли. На пороге стоял он.Сантьяго вошел спокойно, взгляд его скользнул по разбросанным по полу обрывкам, задержался на ножницах, потом — на мне. Он не сказал ни слова, только медленно закрыл дверь за собой.
— Красиво, — наконец произнес он тихо, почти неразличимо. — Очень красиво.
Он медленно прошёлся по комнате, не спеша, словно рассматривал выставку, а не последствия моего бунта. Поднял один из лоскутков, провёл по нему пальцами, потом взглянул на меня. Синие глаза Сантьяго были сегодня поникшими, почти усталыми и мне захотелось обнять его, потому что сегодня я не видела в них прежнего огня и азарта.
— Ты же понимаешь, что мне не составит труда купить точно такое же платье, Анастасия. — он кинул лоскут на пол и подошел ближе ко мне, но я не попятилась, как обычно. — Знаешь, чем ты меня поражаешь? — продолжил он. — Ты делаешь именно то, чего я жду. Но при этом всё равно думаешь, что бросаешь мне вызов.— я усмехнулась,на что Сантьяго удивленно улыбнулся.
— Осторожнее, — прошептал он, — если ты и дальше будешь смотреть на меня, как на загнанного зверя, однажды я действительно им стану.
— Значит, мы оба в ловушке, Сантьяго.. —ответила я. Он наклонился чуть вперёд. Его формы были опасно близко, и запах его парфюма — сладким — заставлял мое сердце биться быстрее.
— Попозже я отправлю тебе другое платье, — его губы были прямо у моего уха, из-за чего мне стало не по себе. Я тяжело задышала, стараясь не двигаясь. — если и его ты разрежешь, то пойдешь голой.
— По крайней мере, это будет моим выбором.—Я медленно подняла глаза.— Тебе будет приятно, что другие мужчины станут разглядывать мое обнаженной тело? — Сантьяго чуть прищурился, уголки губ дернулись, будто он не мог решить — смеяться или злиться.
— Твой выбор — это только иллюзия, Анастасия. Будь готова к семи и не опаздывай. — Сантьяго развернулся и молча вышел из комнаты, оставив меня наедине. Я не стала сидеть в комнате и тоже вышла, потому что знала, что в обед Сантьяго обычно уходит по делам. Медленно спустившись на кухню, я собиралась поесть, но мой аппетит пропал, когда я застала внизу Адама. Он был без верхней одежды, в одних лишь шортах и фартуке для готовки. Почему мой аппетит пропал? Адам стоял у плиты, явно неуклюже балансируя между сковородкой и ложкой в руках. Он пытался размешивать что-то в большой миске, но тесто или соус, я так и не поняла, постоянно норовило вылиться за края. Каждое его движение было напряжённым, словно он боялся, что кухня внезапно его осудит. Его хмурые, серые глаза выражали ужас и нервозность, но он продолжал свою рутину. Я никогда бы не подумала, что застану Дона Коза Ностры в такой ситуации!
— Ты снова следишь? — я подпрыгнула от неожиданности.
— У тебя что, третий глаз на затылке?
— Хороший слух и предчувствие, — ответил Адам, размешивая что-то похожее на творог.
— Аккуратнее, — пробормотала я, хотя он меня даже не услышал. Он сосредоточенно наклонился к плите, щуря глаза, словно приборы могли убежать, если за ним не следить.На столе рядом стояла коробка с продуктами, и Адам периодически что-то из неё вынимал, но почти сразу же откладывал обратно, будто сам не верил, что сможет это использовать. В одной руке у него была ложка, в другой — венчик, и казалось, что он в любой момент сойдет с ума от количества предметов, которые одновременно приходилось держать. Адам, наконец, мимолетно поднял глаза. Я села у барной стойке и несколько минут молча наблюдала. — Ты пытаешься приготовить творожную запеканку?
— А что, не видно? — раздраженно сказал он, кинув венчик на стол и выругавшись под нос.
— Нет, потому что я впервые вижу, как в запеканку добавляют соль, а не сахар. —Адам на секунду замер, сжав в руках ложку и венчик, будто я только что оскорбила его кулинарную честь. До него не сразу дошло. Он замер на месте, всматриваясь в миску, будто надеялся, что кулинарная ошибка сама исчезнет. Я рассмеялась, видя его таким.
— Как ты поняла, что это соль, а не сахар.Они же совершенно одинаковые.
— Ты прежде не готовил, верно? Иначе знал бы, что соль и сахар очень легко отличить на глаз. — он ничего не ответил, продолжая смотреть в миску. — Давай я тебе помогу, — сказала я спокойно, предложив помощь. — Если так идти дальше, у тебя не останется ни одной пригодной запеканки. Зачем ты принялся ее готовить, если не умеешь? — долго думая, он все же кивнул. Я взяла миску с его шедевром и с угрызением совести вылила ее в раковину. Все таки, он старался. Адам сел на мое место и закатил глаза, когда я с издевкой потрясла миску перл ним.Адам уткнулся локтями в стол и провёл ладонями по лицу, будто пытался стереть с себя раздражение и усталость. Его серые глаза были все так же опасны, но круги под глазами выдавали то, что он плохо спал и явно уставал.
— Я не обязан тебе ничего объяснять, — буркнул он глухо, не глядя в мою сторону. — Это моё дело.
— Как хочешь, — я специально сделала вид, что ухожу.
— Стой, — вырвалось у него резко, грубее, чем он, кажется, сам хотел. — Чёрт... — он сжал переносицу и шумно выдохнул. Я остановилась, обернувшись.
— Ну? — спросила я, облокотившись о стойку.
— Я... — Адам поднял на меня глаза, и в них сквозило раздражение, смешанное с растерянностью. — У Малены токсикоз. Я не знаю, как помочь ей, поэтому решил приготовить ей что-то.
— Запеканку от токсикоза? — переспросила я, приподняв бровь.Адам опустил взгляд на миску и сжал плечи. Это было весьма мило, что он хоть как-то пытался помочь своей жене. — Не лучший выбор.
— Извини, не имел опыта с беременными женами прежде, — не сдерживая улыбку, сказал Адам.
— Хочешь, я покажу, как сделать что-то действительно простое? — предложила я. — Возьмём банан и яблоко, немного йогурта и будет мягкий напиток, который Малена сможет пить, не страдая.—Адам на мгновение замер, как будто не веря, что это возможно.
— Зачем?
— Что зачем?
— Помогаешь мне.
— Ты прав, я не должна, потому что твой брат украл меня, а ты чуть не убил моего брата.
— Я не просил тебя о помощи, — выдавил он, хрипло и грубо.
— Я делаю это не ради тебя, а ради Малены. Она ни в чем не виновата .— я обошла его и достала нужные продукты . Адам молча наблюдал за каждым моим движением. Я очистила банан, нарезала яблоко на небольшие кубики и положила всё в блендер. Добавила немного натурального йогурта и пару ложек воды, чтобы напиток получился жидким и легко усваивался.Смешивая фрукты, я услышала, как Адам тихо выдохнул, словно облегчённо.
— Неправда, Анастасия, — громко сказал Адам, наблюдая за тем, как блендер мешает смесь.
— Что?
— Перед тем как предложить помощь с готовкой, ты даже не знала, что это для Малены. Ты просто сама по себе добрая .— мне стало неловко и я ничего не ответила. Через минуту перед нами стоял стакан нежно-розового напитка с лёгкой пенкой сверху. Я протянула его Адаму.
— Спасибо? — неуверенно сказал он. Я кивнула, стараясь скрыть улыбку.Он слегка кивнул и, не говоря больше ни слова, аккуратно направился к выходу. Я осталась стоять, наблюдая за ним. Было странное ощущение спокойствия: даже среди всех интриг и опасностей, оставалась эта маленькая искра человечности, которая могла согреть и меня тоже. Да и с каждым днем отношения между ними казались все интереснее. Решив занять себя чем-то, я убрала хаос, который оставил после себя Адам, а надежде помочь Малене.
Пока я была занята уборкой, время приближалось к вечеру, поэтому перекусив, я приняла душ. Я знала, что Сантьяго в любом случае заставит меня пойти с собой и от волнения мой желудок сводило, словно и у меня был токсикоз. Раздался стук в дверь и я знала кто это.
— Твоё платье, — сказал Сантьяго, разгадывая меня снизу вверх и протянул серебристое платье, которое было аккуратно сложено в чехол для одежды.
— Серебристое? — я медленно провела пальцами по чехлу. — Решил сменить тактику?
— Решил, что это лучше подходит твоей коже, — Сантьяго скользнул по мне взглядом, в котором привычная усмешка сменилась чем-то настороженным.
Я приподняла бровь.
— А серебро — это символ цепей?—Он на секунду замер, а потом едва заметно улыбнулся уголками губ.
— Хорошая мысль, но нет, в этом нет нужды. Все итак знают, что ты моя пленница, которая пахнет вишней, — Сантьяго наклонился ближе ко мне и провел рукой по моим влажным после душа волосам.
— Это не вишня, — я смутилась и ударила его по руке, от чего он громко рассмеялся.
— Тогда скажи, чем? — он не отступил, наоборот, придвинулся ещё ближе, нависая так, что от него некуда было деться. — Я могу угадать.—Я стиснула зубы, стараясь выглядеть спокойной.
— Угадай, — бросила я с вызовом.
Сантьяго замер, его взгляд скользнул по моему лицу, задержался на шее. Он медленно вдохнул, так, что я почувствовала дыхание у самого уха.
— Пахнешь как самое сильное желание, куколка.—Я глубоко вдохнула, стараясь не поддаться этому наваждению, но запах его парфюма вплетался в мои мысли, мешая им быть ясными. Набравшись решимости, я оттолкнула Сантьяго от себя и прижала чехол с платьем ближе к себе.
— Буду готова в семь.
— Вижу, ты решила бороться, — прошептал он. Я сжала ткань сильнее, будто могла спрятаться за ней от его близости. — Я зайду чуть раньше, будь готова.