Глава 39.
Глава 39.
Расстояние до ведьминой избушки обессиленные и уставшие путники преодолели с трудом.
Раненый Бракс еле передвигал ноги. Украдкой поглядывая на него, Маня понимала, что держится он лишь на одном упрямстве.
Виола выглядела посвежее, и шагала уверенно, успев отдохнуть за то время, пока Маня вдвоем с Браксом полдня рыли яму и хоронили Нэта, а потом в сумерках пытались найти лошадей. Но те, оставшись без наездников, испуганные резким шумом борьбы, а может по другой, известной только им одним причине, убежали то ли в глубь леса, то ли вернулись домой. И их долгие поиски ни к чему не привели.
До избушки пришлось идти своим ходом и добрались путники лишь с рассветом.
Ведьма встретила их, стоя на пороге собственного дома как обычно в черном длинном балахоне с расширенными книзу рукавами.
- С добрым утром, хозяйка! - первым заговорил, вытирая рукавом испарину со лба Бракс. - Мы пришли забрать мальчика. Как он? Поправился?
- Идёт на поправку, но пару дней придется подождать. Можете расположиться на сеновале под навесом.
- Можно увидеть Захарку? - попросила Маня.
- Он спит. С вечера хорошо поел и заснул. Отдохните с дороги. Как проснется, позову. А ты, - обратилась она к Браксу. - Иди за мной. Надо подлечить твои раны.
Не задавая лишних вопросов и слегка покачиваясь от потери крови и усталости, мужчина вошёл в избу вслед за ведьмой.
Поискав глазами навес, Маня завернула за угол дома, и отыскав желаемое, с разбегу упала в душистое, колючее сено, тут же провалившись в крепкий сон.
Открыла глаза только тогда, когда поднявшееся над верхушками сур солнце, играя своими лучами, проложило световую дорожку на ее лице, слепя глаза даже через закрытые веки. Повернув голову, Маня приоткрыла веки, медленно просыпаясь и прислушиваясь к детскому смеху и заботливому женскому воркованию.
Совсем рядом зашуршало сено, за её спиной тихонько постанывая, кто-то поднялся. Ещё минуту повозился, вероятно натягивая сапоги и поправляя одежду, прошёл к избушке, где продолжал смеяться ребёнок.
Распахнув глаза, Маня наблюдала, как выбрав сено из волос, Бракс протягивает руки к Захарке, которого держит улыбающаяся Виола.
Бракс берёт и крепко прижимает сына к своей груди, тяжко вздыхает, пытаясь сдержать подступившие слёзы к отекшим от сна глазам. Выглядит он гораздо бодрее, чем несколькими часами ранее.
А вот Захарка после болезни похудел и стал бледнее, с когда-то пухлых детских щек слетел привычный румянец, но задорная улыбка и весёлый смех не позволяют сомневаться - малыш идёт на поправку.
Подавив первое желание: вскочить и броситься к сыну, Маня лежала и наблюдала за счастливым воссоединением этой троицы.
Радость от осознания того, что мальчик жив и здоров, сменилась тоской и пониманием - она здесь лишняя.
Захарке хорошо с Виолой. Вот он тянет к ней детские ручки, просится в материнские объятья. И Бракс позволяет женщине забрать сына, а малыш хватает ладошками широкий браслет на женском запястье, который ярко сверкает в лучах восходящего солнца, привлекая детское внимание.
Но Мане и самой не терпится взять на руки, обнять и расцеловать сыночка. Как же она по нему соскучилась.
Быстро поднявшись, отряхнула одежду и, пригладив ладонью растрепавшиеся волосы, подошла ближе, привлекая внимание мальчика, протянула руки и, улыбнувшись, позвала:
- Захарка, сынок, иди ко мне.
Мальчик заинтересовано обернулся, но Виола, тряхнув головой, подняла малыша на вытянутых руках на уровне своего лица и скорчила смешную рожицу. Захарка довольно засмеялся, потянувшись к подвескам в ее ушах и полностью потеряв интерес к Мане.
Не желая показывать своего отчаянья, она развернулась и пошла прочь.
- Мария! - окликнул Бракс, но женщина лишь ускорила шаг.