Глава 13
Алана Харрисон
Завернувшись в полотенце, я выудила из тумбочки разноцветные баночки с кремами. Руки плавными движениями заскользили по обнаженному телу, рисуя силуэт. Горячая ванна помогла прийти в себя и успокоиться хотя бы внешне. Мистер Тейлор обещал позвонить, как София придет в себя или что-то... случиться... Нет, не буду думать о плохом!
Комната наполнилась ярким запахом свежих цитрусов и лесных трав. Я облокотилась на раковину и прикрыла глаза. Трудности – лишь иллюзия обреченности. Нет ничего, с чем бы мы ни справились. Каждое событие нашей жизни – определенный опыт, который станет спасительным парашютом в будущем. Не нужно бояться сложностей, пока ты жив и имеешь возможность дышать – все поправимо.
Скинув розовый бархат, я наклонила голову, любуясь своим отражением. Плавные округлости там, где нужно, шелковистая кожа без единого волоска, упругая полная грудь, которая так трепещет при каждом его прикосновении. Втянув воздух, я накрыла розовые соски ладонями, представляя аромат итальянца. Внизу живота поднялись бурные волны, смывающие все на своем пути. Пальцы ласкали кожу, выбивая сдавленный писк.
Я словно вор украдкой изучала такое податливое и жаждущее ласок тело. Никогда не думала об интимной близости так часто и отрыто, пока не встретила его. Несмотря на все свои недостатки – ужасный характер и бесцеремонность, Арт будил во мне спящую кошечку, что так долго ждала своего хозяина.
Руки нежно спускались вниз, задевая плоский живот. Перед глазами вспыхнул точеный подбородок с небритостью, пухлые губы, которые я так отчаянно хотела ощутить на своих устах, шее, груди... везде...
Где-то из глубины комнаты раздался громкий звук. Вздрогнув всем телом, я отняла руки и наскоро запахнулась в халат.
- Привет, - прошептал мой охрипший голос, прикладывая айфон к щеке.
- Добрый вечер, uccellino, - нежно опалил акцент. – Что делаешь?
- Я... только вышла из душа, готовлюсь ко сну, - лихорадочно замельтешила я, краснея пуще налитого яблока.
- Как жаль, ведь я стою совсем недалеко от твоего дома... Не хотел будить чету Харрисонов, но видимо придеться...
- Ты с ума сошел?! Не смей заходить, пожалуйста, А́ртур! Если родители узнают, что я общаюсь с тобой...
- Даю тебе десять минут, и выхожу на охоту, - проурчал до жути довольный голос и отключился.
- Чертов Сандерс, - прошипела я, бросая телефон на кровать.
С мокрой головой, завернутая в бесформенный халат – я выглядела до безобразия по-домашнему и совсем не сексуально. Оставив попытки высушить свои кудряшки, я просто оставила их влажными. Натянула легкий белый сарафан со вставными чашечками лифа и выскочила из комнаты, подсчитывая уходящие минуты.
Я почти бесшумно, на носочках прыгала по ступенькам, боясь, что кто-то услышит мой побег и что-то заподозрит. Нет ничего зазорного в том, что двадцатилетняя девушка ночью пробирается на свидание с кавалером. Вот только в моем случае мужчина, поджидающий в сумерках – заклятый враг, конкурент и вообще самый неправильной на всем свете, но сердце так громко ликовало, что ждет он именно меня. Тихо проскочив мимо прихожей, я закрыла входную дверь, замечая через окно, как мама до сих пор печально курит около пустого камина...
Он стоял, засунув руки в карманы белых штанов. Черная майка игриво обрисовала контур напряженных мышц, отвлекая внимание от его самодовольной ухмылки.
- Ты чертов нахал! – вместо приветствия выпалила я, спешно прикусывая свой язык. – И вообще не хотела я тебя видеть сегодня... и...
Он рассмеялся, хватая меня за ладонь, и сильно притянул к себе, увлекая в стальные объятия. Пару раз ради приличия, я взбрыкнулась, но вскоре блаженно опустила голову на его грудь, вдыхая терпкий аромат.
- Я скучал, - как-то ранимо прошептал Арт в мои волосы.
У меня закружилась голова от того насколько близко мы были. Стоит поднять на носочки я дотронусь до его губ и... Улыбнувшись, я немного отодвинулась и ответила:
- Я тоже.
А́ртур Сандерс
Алана по-детски округлила глаза, смотря трепетно и нежно. Ее пальчики с идеальным маникюром, немного сжимали мое плечо, а сама девушка удивительно мило краснела. Я расплылся в глупой ухмылке, заправляя ее мокрые локоны за ухо:
- Ты очень красивая... Вот такая: без косметики и фальши. Настоящая ты, - выдохнул ей на ухо, выводя на талии узоры.
Не знаю, как оказался в этом районе. Зачем приказал водителю ехать сюда и почему сейчас плавлюсь под ее радостным взглядом. Я должен ненавидеть каждый вздох Ланы, но сердце бешено дырявит грудную клетку, желая обладать этой блондинкой.
Девушка крепко сжала мою руку, словно боялась, что я исчезну, испарюсь, оказавшись ее видением... Но она была не права - моя роль быть самой большой ошибкой, что принесет ей только боль и разочарование!
Стиснув зубы, я отвернулся от чистых васильковых глаз и дернул ее в сторону аллеи. Мы шли молча, каждый был погружен в себя и я безумно благодарен птичке, что она не лезла с вопросами. В ней было все идеально! Как она молчала, часто вздыхая! Как смеялась, начиная икать! Как говорила, захлебываясь в эмоциях! Я ненавидел порядок, всегда предпочитая хаос и неразбериху, но рядом с Аланой забывал обо всем.
Во мне пылали сильные чувства. И это точно была ненависть. Яркая ненависть, смешанная с желанием. Я не дам ей права быть счастливой, как этого не дали моей сестре! Забытый силуэт колыхнулся в памяти, вороша осколки прошлого... Вздрогнув, я взял себя в руки и оскалился, вновь начиная играть.
Алана Харрисон
Вечерний мрак красиво рисовал тени, осветленные сиянием звезд. На небе кое-где полыхали огоньки, постепенно затемняющиеся Нью-Йоркским смогом. Движимая непонятным порывом, я положила голову на его грудь.
- София в больнице, - шептал мокрый голос. – Врач говорит, все обошлось, но мне так страшно...
- Это твоя подруга, блондинка? Хочешь, поедем к ней?
- Я только оттуда. Она под снотворным, рядом с ней отец.
- Я не знаю, что произошло, но в этом точно нет твоей вины. Uccellino, мы взрослые люди, определяющие свою судьбу. Каждый наш поступок – мимолетная прихоть, формирующая будущее. Чтобы не сделала твоя София – это ее выбор, в котором ты не была посредником...
- Мимолетная прихоть? – еле слышно двинулись мои губы.
Он был так близко. Рука Сандерса горячо стискивала кожу на спине, подталкивая в своей плен. Голова кружилась от того, с какой скоростью сердце качает кровь, что лихорадочно танцует по венам. Арт больно надавил на подбородок, заставляя меня запрокинуть голову. Он наклонился непозволительно близко, так, что я ощутила его мятное дыхание и прохрипел:
- Например, то, что я собираюсь сейчас сделать.
Замерев от интереса и предвкушения, я скомкала ткань его рубашки и подалась вперед, сталкиваясь с обжигающими губами. Мужчина грубо запрокинул мне голову и ворвался в рот жадным поцелуем. Отросшая щетина остро царапала кожу, заставляя терять себя в буре эмоций. Его язык вырисовывал постыдные фигуры, вовлекая и мой в это страстное танго.
Не знаю, сколько прошло времени, пока мы остервенело кусали губы друг друга, не в силах оторваться. Первобытное томление и похоть, крыли глаза пеленой, сквозь которую я смотрела в его расширенные зрачки и видела свое отражение... Это было так сладко. Так порочно и правильно. Я хотела быть с ним. Ощущать его в себе, отдаваясь без остатка.
Итальянец, грубо сжимал мою коленку, проникая под льняной сарафан. Он проглотил мой глухой стон и погладил внутреннюю сторону бедра.
- Боже, - пискнула я, зарываясь рукой с его смоляные волосы.
- Что ж ты делаешь? – промычал нахал, оттягивая мою нижнюю губу. – Сводишь меня с ума, подчиняя своим желания... Маленькая ведьма.
А рука тем временем ущипнула нежную кожу, посылая электрические разряды в низ живота. Я дернулась и шире расставила ноги, блаженно закатывая глаза... Это прекратилось так же неожиданно, как и началось. Мужчина отстранился от меня, как от огня и хрипло задышал:
- Gattino appassionato... Сносишь крышу быстрее алкоголя.
А́ртур отклонился на спинку покрасневшей от нашей страсти лавочки и липким взглядом прошелся по мне. Его темные, почти фиолетовые глаза, остановились на твердых сосках, проглядывающихся сквозь ткань платья.
- Hai pianificato tutto, dannazione? (пер. Ты все это спланировала, чертовка?) - зашипел итальянец.
Я покачала головой, подскакивая со своего места. Вечер не приносил прохлады. Лен прилип к мокрой спине, покрытой испаринами пота. Внутри было особенно жарко, отчего я скрестила ноги.
- Ты выдернул меня из постели. Привел в этот безлюдный парк. Поцеловал еще и хорохорится, - вспыхнула я, отмечая его самодовольную улыбку.
- Ой, вот только не ври, что не бежала ко мне сломя голову.
- Ты...ты...
- Рыцарь твоего сердца? – сложил руки на груди, брюнет.
- Ты чертов бесцеремонный нахал! И вообще целуешься ты плохо, - сказала и испугалась, отмечая, как заострились черты его лица.
- Вот как?!
Мужчина подорвался со скамьи и погнался за мной. Азарт, страх, игривость текли по венам безумным коктейлем, подстегивая на колкости. Мне так нравилось злить его, вызывая эмоции. Не павлинью показушность, а искренние чувства, которые сейчас заставляют его, загонять меня в ловушку:
- Нет, все же ты доведешь, и я просто выпорю тебя! Честное слово, твоей заднице понравиться мой ремень!
Я успела добежать до раскидистой акации, когда меня самым бесцеремонным способом схватили за локоть и втолкнули в шершавый ствол. Итальянец запустил пятерню в мои уже высохшие волосы и прохрипел:
- Сама напросилась!
Не успела я пискнуть, мои губы смяли в самом что ни на есть варварском поцелуе, и коленки затряслись... Он вжимался в меня своей восставшей плотью, наказывая безумным желание, что раскаленной лавой сжигало все между ног.
- Я еще и не так умею целовать, - зашептал мне на ушко, упрямец. – Совсем скоро покажу тебе.
- Не в этой жизни, - замотала головой, вновь втягивая в себя его мокрые губы.
А́ртур проводил меня до того места, где я его встретила и мы попрощались. Губы ужасно болели, шея горела от многочисленных укусов, но на щеках алела наиглупейшая улыбка. Всю дорогу до дома, я отказывалась думать и слушать себя. Все слишком сложно и туманно, и мне просто не хотелось портить этот короткий миг счастья...
Все произошло именно пять лет назад. Знойным летом случилось нечто, что заставило двух лучших друзей, считавших себя братьями, превратиться в заклятых врагов. Мне было шестнадцать. Я помню, как родители сорвались куда-то ночью и приехали с братом, изменившимся до неузнаваемости. За одно мгновение он побледнел, осунулся и постарел, а на его щеке появились швы. Тогда мне показалось, что Альфред заболел, но все молчали, а мама в спешке собирала мои чемоданы, отправляя учиться в Англию.
Помню, как мы садились в такси, и дорогу нам перегородила машина. Из нее выскочил взлохмаченный, пьяный А́ртур, ругавшийся на итальянском. Он сгреб брата в охапку и начал колотить, выкрикивая проклятия.
- Я ненавижу тебя! Сукин сын, ты во всем виноват!
Он был настолько взбешен, что двое взрослых мужчин не могли разнять его. А Альфи молча умывался кровью и плакал навзрыд, повторяя одну и ту же фразу:
- Я любил ее. Я любил ее... я любил ее...
Вздрогнув, от воспоминаний, я поспешила спрятать их обратно. Иногда прошлому лучше оставаться позади. Есть тайны, которые после своего раскрытия сделают лишь хуже, заражая вирусом ненависти всех вокруг. Мне хотелось понять, что тогда случилось. Кого любил брат, и что стало причиной отъезда семьи Сандерсов, но я боялась. Искренне боялась - не справлюсь с открывшейся правдой, и она погубит не только меня.
Уже подходя к дому, я заметила первую странность. Около гаража стояла черная BMW отца. Входная дверь нараспашку и громкие вопли пьяной мамы.
- Ты думаешь, я дура? – махала она руками, заливаясь слезами.
- Амелия, оставь меня в покое! – злился папа, снимающий пиджак. – У нас было заседание акционеров. Мы немного задержались...
- Немного? Сейчас три часа ночи, сволочь ты такая! – выплюнула она, хватаясь за голову. – Не было никакого собрания! Я звонила нашему сыну! Вчера не было! Позавчера! И на той недели и на прошлой!
Я испуганно замерла на веранде, крепко держась за перила. Мне было известно, что последние годы родители живут как кошка с собакой. У них никогда не было идиллии, но подобных скандалов не происходило. У моей матери взрывной характер, однако папа всегда держал ее в узде... до сегодняшнего дня.
- Ее зовут Кларисса, - наступала миссис Харрисон. – Двадцать восемь лет, кареглазая шатенка низкого роста с безобразной родинкой над губой. Вульгарная, грязная потаскуха, что трахается с женатыми мужиками!
Он ударил ее. Резко замахнулся и дал пощечину, отчего Амелия покачнулась и, держась за тумбочку, осела на пол. Она улыбнулась, сплюнула кровь от разбитой губы и начала говорить:
- Я тоже не была верна тебе. Мне было восемнадцать, когда мой отец решил увеличить свое богатство, выдав замуж за тебя. Молодой успешный бизнесмен, говорил он, с ним ты будешь как за каменной стеной. Ложь. С тобой я была птицей, которой обломали крылья и посадили за решетку. Глупая... глупой девчонкой боготворила и любила тебя. Родила замечательного сына, строила карьеру, но ты всегда предпочитал других. Элизабет, Джоанна, Триша, Никколета – многих я уже и не вспомню. Актриса, модель, горничная, а я – твоя жена, умывалась слезами и продолжала улыбаться в глаза твоим любовницам, потому что так надо. Потому что у тебя репутация и новый контракт. Ты заставил меня родить эту девчонку, хотя тогда я уже ненавидела тебя всем сердцем, и это дитя стало мне противным! Она не виновата в том, что ее отец кобель, но в каждом движении, в каждом слове нашей дочери я вижу тебя! И от этого презираю ее еще больше! - мама утерла слезы и гордо поднялась. Она подошла к нему слишком близко и прошипела: - Я сплю с Джозефом.
Мистер Харрисон вновь замахнулся ее ударить, но мама расплылась в торжественной улыбке и, подхватив бутылку вина, стала подниматься по лестнице.
Что было дальше не помню... Я в ужасе схватилась за горло, сдерживая истерику, и побрела прочь от этого старого дома, пропитанного слезами и огорчениями. Я буквально кожей чувствовала всю эту скопившуюся грязь интриг, что не могла дышать. Липкий ком стал поперек горла, вырывая лишь нечленораздельно мычание...
А́ртур Сандерс
- Ты уже и пары минут не можешь без меня, - рассмеялся я, отвечая на звонок. – Алана?
Что-то было не так. Девушка истошно рыдала, задыхалась от слов и не могла что-то объяснить. Я резко затормозил посреди дороги, не обращая внимания на сигнал других машин. В груди что-то ритмично сжималось, доставляя дискомфорт:
- Ты где? Черт, Алана, я сейчас приеду. Ты где?
- Я... А́ртур... пожалуйста... - она плакала и плакала, хватаясь за мое имя как за спасительный якорь.
- Не клади трубку! Слышишь? Не клади трубку и говори со мной! Я буду через пять минут!
Резко вывернув руль, я пересек двойную сплошную и погнал по встречной полосе, обходя Нью-Йоркские пробки. В голове пульсировало множество больных мыслей, которые вводили в панику. Перед глазами крутилось только ее лицо и фраза – хоть бы успеть. Меня колотило от злости и страха.
Вдавив педаль газа, я как бешенный несся, наплевав на все сигналы. Боялся даже и представить, что могло с ней произойти. Что заставило девушку рыдать навзрыд? Я не знал где искать ее, но по редким словам Ланы понял, что она где-то в парке. Девушки эмоциональны и драматичны, они придают слишком много значения мелочам, на которые мужчины просто не обращают внимания. Но в моей ситуации было не позволительно упускать мелкие детали. Блондинка должна видеть во мне героя, спасителя, что сломя голову примчался к ней. Uccellino должна полностью и безоговорочно доверять мне и для этого я сделаю все, что угодно.
Алана сидела на нашей скамье, положа голову на колени и громко всхлипывала, отпугивая сонных птиц.
- Mia bella, - прошептал я, аккуратно подкрадываясь к ней. – Что произошло?
Девушка подняла хрустально чистые голубые глаза и наивно подалась вперед, падая в объятия. Лана потерлась холодным носом о мою щеку и произнесла:
- Я больше не хочу возвращаться в тот дом, где меня ненавидят. Больше не хочу видеть ее...
- Uccellino. Все хорошо, поехали.
- Куда?
- Ко мне домой. Не на улице же тебе ночевать, - усмехнулся, подхватывая малышку на руки.
Блондинка не сопротивлялась, лишь крепко обняла, и устало прикрыла глаза. Внутри меня будто родился лучик солнца, согревая заледенелую душу.