риакция
Когда ворона пролетела над полем боя и пронзительно закаркала, её голос был тяжёлым, как сама смерть:
— Ханаэ Кочо пала в бою… Столп Цветка пал в бою со Второй Вышей Луной!
Эти слова будто ударили по сердцам всех, кто продолжал сражаться.
Танджиро вздрогнул, дыхание сбилось, и он на мгновение оглянулся. В глазах мелькнула боль и отчаяние — ведь Ханаэ всегда была для него примером доброты и решимости, тем светом, который верил в него.
— «Ханаэ-сан…» — проскользнуло в его мыслях, но он тут же сжал клинок, понимая: нельзя терять ни секунды.
Гию, сражавшийся рядом, не изменил выражения лица. Но его пальцы на рукояти меча побелели от силы сжатия. В его груди поднялась знакомая боль утраты — и снова это чувство: «Опоздал. Не защитил».
Муичиро, в бою с Кокушибо, на миг прищурился. Его обычно отрешённый взгляд стал яснее, и в голове мелькнуло воспоминание о мягкой улыбке Ханаэ. Её слова когда-то помогли ему успокоиться… теперь их уже никогда не услышать.
Мицури всхлипнула прямо во время боя, глаза наполнились слезами:
— Н-не может быть! Ханаэ-чан!..
Её меч дрожал, но Обанай резко окликнул её, возвращая в бой.
Зеницу и Иноске замерли. Зеницу почувствовал, как холод сковал всё тело:
— Она ведь… была такая добрая… и всегда верила…
Иноске, впервые, не закричал — просто стиснул зубы так сильно, что из десны пошла кровь.
Санэми… его реакция была самой яркой. Он услышал крик вороны, и мир словно остановился. На миг он перестал слышать даже звуки боя. Его сердце обожгло, как клинок, вбитый в грудь.
— «Ханаэ…?» — прошептал он, и глаза сузились, полные дикой боли.
В голове промелькнули воспоминания: её лёгкая улыбка, тёплый голос, редкие моменты, когда она говорила с ним мягче, чем с другими. Он помнил, как злился на неё за её доброту и за то, что она всегда находила силы заботиться о других, даже о нём. И вместе с этим помнил, как ревновал — к тому вниманию, что она дарила другим.
Он всегда скрывал свои чувства за грубостью, но теперь… теперь её больше нет.
Его лицо перекосилось от ярости и боли, и он взревел, разрубая демона перед собой на части:
— ДОУМАААА!!!
В его крике слышались ненависть, любовь и отчаяние одновременно.
Кагайя, услышав через ворону, закрыл глаза и склонил голову. Его голос был печальным, но твёрдым:
— Ханаэ Кочо… ты отдала свою жизнь ради нашей победы. Мы продолжим идти вперёд.
Но внутри даже он почувствовал горечь — ещё одна жизнь, ещё один свет угас ради общей цели.
<бедный санемка>