Непокорная

Доменико тяжело опустился на пол, облокотившись о стену. Голова откинулась назад, а грудь сжалась от глухой, почти физической боли. Он провел рукой по лицу, стиснув зубы, словно это могло заглушить бурю в его голове.

Романо был прав. Он знал это с самого начала.

"Держись от нее подальше, Дом."

Эти слова брата звучали в голове, словно проклятие. Он должен был послушаться. Должен был не подпускать ее так близко, не позволять себе этой слабости. Но не смог.

Теперь он сам сделал то, чего от него ждали. Оттолкнул ее. Ранил. Выдавил из ее глаз эту ледяную, почти безразличную маску, под которой скрывалась боль.

И все ради чего?

Он знал ответ.

Утренний звонок Романо. Вести о том, что Моретти сделали новый ход. Партии оружия, передвижения людей, новая стратегия — война была ближе, чем когда-либо.

Он сжал кулаки, вспомнив последние слова брата.

— Карло Моретти заинтересован в Силене, — голос Романо был резким, четким, лишенным эмоций. — И ее дед, Альдо Беллини, планирует связать её узами брака с его сыном Алехандро.

Доменико закрыл глаза. Это добило его.

Связать... Узами брака...

Его Силена. Его упрямая, дикая, не принадлежащая никому женщина. Он мог вынести что угодно — её ненависть, её злость, её попытки сбежать от него. Но не это.

Этого он не допустит.

Но если она останется рядом, это будет выглядеть так, словно она предает свою семью.

Черт.

Хотя он знал, что Силена будет сопротивляться решению деда до последнего, но в их мире её голос ничего не значил. Вопрос был лишь во времени. Альдо Беллини заставит её подчиниться, и тогда он потеряет её навсегда.

Если он предложит свою кандидатуру, это тоже будет принуждением. Она никогда не простит его за это. Но зато останется рядом.

Но выдержит ли он её холодность? Её презрение? Сегодня он уже сделал ей больно своими словами, а если пойдет дальше... если поставит её перед фактом?

— Блядь... — он ударил стену с такой силой, что по костяшкам тут же потекла кровь.

Боль отрезвила его. Он не мог позволить другому мужчине прикоснуться к ней. Он не мог позволить, чтобы её забрали.

Выход был один.

Он заставит Альдо Беллини выбрать его сторону, а не Моретти.

Но для этого сперва нужно встретиться с Романо. А потом уговорить отца.

Доменико схватил телефон и набрал Армандо.

— Я лечу в Нью-Йорк, — коротко бросил он. — Следи за Силеной. Но сдалека. Она не должна знать.

— Сделаю, босс, — ответил Армандо, даже не задавая вопросов.

Доменико быстро принял душ, промыл раненую руку, перевязал её и, одевшись, направился в аэропорт.

Нью-Йорк встретил его ледяным ветром и серым небом.

Романо уже ждал его у выхода из частного терминала, небрежно прислонившись к капоту машины. Он встретил брата внимательным, оценивающим взглядом.

— Я так понимаю, ты не отступишь? — произнёс он, вынимая сигарету из пачки.

Доменико усмехнулся, выдернул сигарету у него из рук и прикурил первым.

— Ты же знаешь, брат, что я никогда не отпускаю то, что принадлежит мне.

Романо тяжело вздохнул, скрестил руки на груди и покачал головой.

— Упертый баран. И зачем, скажи мне, я опять ввязываюсь в твои проблемы?

Доменико ухмыльнулся, садясь в машину.

— Просто ты меня обожаешь. Признай уже.

Романо закатил глаза, но промолчал, садясь за руль.

— Лучше молчи, Дом, а то передумаю тебе помогать.

Машина плавно свернула к поместью Карделло. Ворота медленно разъехались в стороны, впуская их на территорию. Асфальтовая дорога змеилась между аккуратно подстриженными газонами, мраморными фонтанами и вековыми деревьями. Через пять минут впереди показался массивный особняк — воплощение роскоши и власти.

Романо припарковал машину у центрального входа и повернулся к брату.

— Говорить буду я, — твёрдо сказал он. — Ты знаешь, какой у нас отец. Лучше просто молчи.

Доменико усмехнулся, вытягивая сигарету.

— Конечно. Ты ведь у нас прирождённый дипломат.

Романо раздражённо цокнул языком.

— Дом, я серьёзно.

Они вышли из машины и направились к массивным дубовым дверям. Их встретила мать — Вивиана Карделло. Она была женщиной, чья красота со временем только приобрела благородство. Высокая, статная, с пронзительным, но тёплым взглядом. Её густые каштановые волосы были уложены в идеальную укладку, а зелёные глаза вспыхнули радостью, когда она увидела сыновей.

— Мальчики... Как я рада видеть вас вместе! — Вивиана нежно поцеловала каждого в щёку, её пальцы чуть дольше задержались на лице Доменико, словно изучая, всё ли с ним в порядке. — Отец уже ждёт вас в кабинете. А после — вы оба за стол. Сегодня Валентина приготовила ваш любимый вишнёвый пирог.

— Мы не задержимся, — холодно ответил Доменико.

Мать строго посмотрела на него и с прищуром повернулась к Романо.

— Научи манерам своего брата.

— Мы придём, мама, — заверил её Романо, целуя в лоб. А затем, схватив Доменико за локоть, почти насильно потащил его наверх.

— Прояви хоть каплю уважения, — прошипел он, пока они поднимались по лестнице. — Они тоже скорбят по Элизе.

Доменико резко остановился.

Имя сестры ударило в грудь словно удар ножа.

Элиза...

Она исчезла восемь лет назад, но он никогда не верил в её смерть. В отличие от их родителей, которые, казалось, слишком легко смирились.

После этого он ушёл из поместья, отказавшись от комфорта семейного дома, и начал с нуля. Стал капо в Лос-Анджелесе. Романо был единственным, кто поддерживал его. Пусть временами его дипломатия и бесила, но он так же верил, что Элиза вернется.

Сжав челюсти, Доменико молча двинулся дальше.

Когда они вошли в кабинет, Лоренцо Карделло сидел за массивным деревянным столом, небрежно закуривая сигару. В комнате пахло дорогим табаком и кожей переплётов старинных книг.

— Отец, — начал Романо. Оба брата склонили головы в знак уважения.

Лоренцо даже не обернулся, продолжая смотреть в окно.

— Что привело вас ко мне?

— Ты ведь знаком с Альдо Беллини? — произнёс Романо, подходя ближе.

— Конечно. Кто его не знает? — Лоренцо выпустил кольцо дыма и усмехнулся. — Его предки построили могущественную империю, не вступая в структуры, всегда были слишком независимыми. Но сейчас он теряет своё величие.

— У него нет наследников, кроме внучки, — продолжил Романо. — Силены Беллини. И он это понимает. Поэтому хочет выдать её замуж, чтобы сохранить влияние. Он собирается связать союз с Моретти. Если это произойдёт, их сила увеличится вдвое. А так как Силена ведёт дела в Лос-Анджелесе, Моретти могут перетянуть на себя слишком многое.

Лоренцо наконец оторвался от окна и посмотрел на сыновей с интересом.

— И что ты предлагаешь?

Романо взглянул на Доменико, но тот молчал, сжав кулаки.

— Я предлагаю предложить ему союз с Карделло, — спокойно ответил Романо. — Доменико готов вступить в брак.

Отец поднял бровь.

— Почему Доменико? Почему не ты?

Романо выдержал паузу.

— Справится ли он с такой силой? — добавил Лоренцо, изучая младшего сына.

— Я верю в него, — твёрдо ответил Романо. — К тому же, Силена не из тех женщин, кого можно приручить словами. Ты же знаешь, я слишком дипломатичен. А Доменико...

Он скользнул по брату насмешливым взглядом.

— Любит грубую силу.

Доменико медленно сжал кулаки, борясь с желанием двинуть брату в челюсть.

Он бы никогда не поднял руку на Силену. Никогда.

Но он не должен был это показывать.

- На следующей неделе, он устраивает банкет, где объявит о своём решении, нужно успеть переманить его - продолжил Романо

Лоренцо затянулся сигарой, медленно выдыхая дым.

— Что ж... это будет интересный союз, — протянул он, наконец переведя взгляд на Доменико. — Надеюсь, ты сумеешь усмирить эту женщину.

Его голос был холоден, как сталь.

— А после я смогу спокойно убрать Альдо с дороги, — продолжил Лоренцо так же небрежно, словно обсуждал погоду. — Тогда все его активы и ресурсы перейдут к нам.

Доменико почувствовал, как внутри закипает ярость.

Ему пришлось напрячь все силы, чтобы не выдать себя. Он знал, каков его отец. Любая слабость, любое неподчинение — и он легко может передать Силену Романо. Или, что ещё хуже, просто избавиться от неё, как от ненужного элемента в своей игре.

Его пальцы снова сжались в кулак.

— Думаю, мы закончили. Можете идти, — произнёс Лоренцо, жестом указывая на дверь. — Ваша мать ждёт вас к ужину.

Романо коротко кивнул и первым вышел из кабинета.

Доменико задержался на секунду. Отец снова отвернулся к окну, словно уже забыл о разговоре.

Доменико сжал зубы и вышел, закрывая за собой дверь.

Романо уже спускался в столовую, где был накрыт роскошный ужин. Запахи свежей выпечки и мяса наполняли особняк, создавая контраст с холодной атмосферой кабинета.

Доменико шёл медленно, его шаги гулко отдавались по мраморному полу.

Мысль о Силене не давала ему покоя.

Правильно ли он поступает?

Отдавая себя в эту игру, он рисковал её свободой, которой она так дорожит. Но если он отступит — её заберёт кто-то другой.

Он шагнул в зал и увидел, как Вивиана, их мать, разливает вино в бокалы, её движения плавные, изящные, но взгляд цепкий — она сразу отметила напряжение на лице младшего сына.

— Надеюсь, ваш разговор с отцом прошёл плодотворно? — спросила она, ставя графин на стол и садясь на своё место.

Романо сел первым, привычным жестом поправляя рукава рубашки.

— Если можно назвать это плодотворным, — усмехнулся он, бросая взгляд на Доменико, который молчал, задумчиво глядя в свою тарелку.

— Ты снова хочешь устроить театр молчания, Дом? — мать вздохнула и протянула ему бокал с вином.

Он принял его, но не сделал ни глотка.

— Ты выглядишь так, будто уже жалеешь о своём решении, — продолжил Романо, бросая ему понимающий взгляд.

Доменико сжал челюсть, едва заметно качая головой.

— Я не жалею.

— Тогда почему с тобой так сложно разговаривать?

— Потому что я не играю словами, как ты, брат.

Романо усмехнулся, но промолчал.

Мать внимательно наблюдала за ними, изучая каждого.

— Вы оба упрямые, — заметила она. — И оба слишком много держите в себе.

Вивиана сделала ещё один глоток вина, её взгляд скользнул от одного сына к другому. В глазах читалось понимание, но она не стала озвучивать то, что явно видела.

Ужин продолжался, но атмосфера за столом была натянутой. Романо, как всегда, сохранял спокойствие, умело поддерживая разговор с матерью, перекидываясь с ней легкими фразами о делах семьи и последних событиях в Нью-Йорке. Он выглядел так, будто ничего не могло его выбить из равновесия.

Доменико же оставался молчаливым. Он отвечал на вопросы односложно, отстранённо. Почти не притронулся к еде — аппетита не было. Всё в этом доме давило на него. Слишком многое напоминало об Элизе, и даже если отец вывез все её вещи, избавиться от памяти было невозможно.

Даже этот чертов пирог.

Они с Романо с детства его любили, съедали его быстрее, чем Валентина успевала испечь новый. А Элиза, их младшая сестрёнка, сидела рядом, надув губы, потому что у неё была аллергия на вишню. Каждый раз она жаловалась, что жизнь несправедлива, потому что её собственные братья с удовольствием ели то, что для неё было запретным.

Доменико сжал кулаки.

Следующая неделя станет определяющей.

Банкет Альдо Беллини соберёт всех: союзников, конкурентов, врагов. Там будут даже Моретти и Чикагский Синдикат — игроки, с которыми приходилось считаться. Альдо умел устраивать такие встречи, сводя в одном месте людей, которые при других обстоятельствах давно бы перерезали друг другу глотки.

Но никто не посмеет пролить кровь на его территории.

Слишком уважаемая фигура. Слишком сильная. Пока ещё.

Но Доменико знал — если не перехватить инициативу, если дать деду Силены связать её с Моретти, они потеряют всё.

А он потеряет её.

*****

Лоренцо Карделло встретился с Альдо Беллини, и решение было принято. Их семьи объединятся. Альдо объявит о помолвке на своём банкете.

Доменико получил эту новость без удивления. Всё шло к этому, и теперь назад дороги не было.

Он провёл последние дни в Нью-Йорке, держа связь с Армандо, который следил за ситуацией в Лос-Анджелесе. Последний доклад беспокоил его больше, чем он хотел признать. Альдо прибыл в город и устроил ужин с внучкой. После разговора Силена вышла злая — настолько, что даже Армандо это заметил.

Доменико не сомневался, о чём шла речь.

Её дед говорил с ней о замужестве. О нём.

Но если это было предсказуемо, то кое-что другое мучило его сильнее.

Как он сможет взглянуть ей в глаза?

Он знал, какой она будет — холодная, колючая, отстранённая. Как тогда в его доме, когда он впервые разорвал между ними связь. И теперь он сам боится этого момента.

Доменико Карделло — капо Лос-Анджелеса, человек, которого боятся и уважают, который привык смотреть смерти в лицо и не отступать, боится встречи со своей будущей женой.

Романо с самого начала был против этой затеи. Он не скрывал своего скепсиса, говорил, что Силена — не та женщина, которая станет покорной, что она слишком гордая, слишком упрямая.

Но несмотря на это, он поддержал брата.

Потому что знал — если Доменико что-то решил, он не остановится. Даже если это приведёт его к краху.

От раздумий его отвлек внезапный звонок. Имя на экране вспыхнуло. Сили

Доменико сжал телефон, на секунду колеблясь. Часть его хотела проигнорировать, не сталкиваться с ее гневом прямо сейчас. Но другая... Блять. Он соскучился.

Он провел языком по губам, прежде чем нажать на кнопку ответа.

- Да? - его голос прозвучал хрипло

На том конце повисло молчание. Он едва слышал ее дыхание, но знал, что она там.

- Ты серьезно? - наконец раздался ее голос, холодный, полный ярости.

Господи как же он хотел снова услышать ее.

- Ты о чем?

- Не играй со мной, Карделло.

Он усмехнулся, потирая переносицу.

- Это насчет банкета?

- Ты знал, что мой дед скажет об этом?

- Да

Еще тишина. Длинная, напряженная

- Ты.... с самого начала это планировал?

Он закрыл глаза. С самого начала? Нет. Все, что он хотел - держать ее подальше от войны. Но сейчас это не имело значения.

- Разве это меняет что-то, Силена?

- Меняет все! - Она повысила голос, и он мог представить ее разъяренное лицо, ее сжатые скулы

- Правда? - Доменико чуть склонил голову, наслаждаясь ее эмоциями, ее огнем. - Ты бы все равно отказалась, даже если бы не я?

Она снова замолчала. И он знал ответ.

- Хренов ублюдок, - выдохнула она наконец.

Он улыбнулся, но в этой улыбке не было веселья

- Знаю

- Мы не закончили этот разговор.

- Разумеется.

Она разорвала связь.

Доменико выдохнул, откладывая телефон. Его сердце билось быстрее. Эты встреча будет катастрофой.

И, черт возьми, он ее ждал. Хоть и боялся ее взгляда.