Тайный преступник [ЗАМОРОЖЕНО]

   Семь дней заключения для Т/и стали уже чем-то спокойным. Не было того ярого желания сбежать, продумать план, одурить Пак Чимина и дать деру. В душе уже нет надежды, что дочь самой влиятельной женщины в Корее кто-то помнит, ждет. Сольхи больше не звонила, не интересовалась состоянием собственного ребёнка. Ей было абсолютно все-равно.

Обогреватель, который принес Чимин пару дней назад, хорошо справляляся со своей работой, но включать его разрешали только перед сном, чтобы не замерзнуть во время сна. Общения по минимум, чисто вопросы делового характера, никто из двоих не пытается лезть в чужие дела. Ничего серьезного не происходит.

***
— Она не звонила. — Чимин сидит в гостиной, запивает противный разговор босса алкоголем. — Вам не кажется, что Сольхи дала уже понять. Т/и — не тот способ, чтобы запугать?

— Молчи, щенок! — рявкает прямо в микрофон. — Ты меня еще учить вздумал? Если отпустим эту девку, то она сдаст тебя, тогда они получат еще больше внимания в свою сторону, а эта дура Сольхи, вновь будет играть роль любящей мамочки! — мужчина очень злой, фирма продолжает тонуть, всё идет вон из-под рук. Половина персонала добровольно ушла, прекрасно понимая ситуацию кампании и вероятность выплаты заработной платы уходит вон.

— Тогда, что Вы прикажете делать? Тупо держать её здесь? Какой в этом смысл? — Чимин готов наорать на Кана, задушить его, или ушатать арматурой. Ни один человек не вселял в молодого преступника, столько ненависти, сколько сделал это Кан.

— Вот здесь, Чимин, ты прав. Тупо держать девку никто не собирается. — понятие того, что задумал Кан, заставляет напрячься всем телом. — Знаешь, бить и пытать девушку как-то некрасиво. Поэтому, просто трахни её, изнасилуй. — смеется от своих мыслей, предвкушая чужие страдания — Раз тебе скучно просто за ней следить, то трахай. Матери она не нужна, тогда используй по максимум.

— Я не буду этого делать. — скрипит зубами, сжимая в руках граненный стакан с коньяком. — Вы можете убить меня к чертовой матери, но её трогать я не собираюсь!

— Да кто тебя спрашивать будет? Твоя Джесс? Ой, да брось, она не узнает о том, что твой маленький член был в чужой пизде. Поверь, ей не до этого. — услышав знакомое имя, Пак стал волноваться пуще прежнего, даже пот от столь противного разговора, стал выступать. — Либо ты ебешь эту суку, либо твоя любимая познает, что такое член господина Кана. Поверь, я люблю жесткость в сексе. Секретарь Ли не смогла устоять от размеров и сдохла сразу же. Эх, а такая сладенькая была.

— Хорошо. Я сделаю это. — закрывает глаза, и сбрасывает вызов, услышав напоследок: «Хороший мальчик. Сделай работу на отлично, ведь я и проверить на качество могу». Ему так паршиво стало за себя, придется поступить ужасно с милой девушкой, которая для Пака стала чем-то большим, чем просто заложница. Он испортит ценный экспонат, вместо того, чтобы дать свободу, взамен на жизнь другой.

***
Т/и устала сидеть безвольной куклой, хочется занять себя чем-то интересным, творческим. Книги, принесенные вчера Паком, до сих пор оказались не тронутыми хрупкими ладонями. По старому и потертому корешку, можно было распознать, сколько им уже лет, и явно не один десяток.

— Тысяча восемьсот первый год... — пройдясь подушечками пальцев, девушка прислушалась к приятному скрипу переплета старой книги. Обложка была очень в плохом состоянии, а листы местами подгорелыми. — За что же так с тобой обошлись? — снова присев на мягкую кровать, Ким принялась зачитывать первые вступительные слова. Они отличались от остальных красивым письменным шрифтом — повествование от автора.

Сие создание затянуло с огромной силой. Сюжет разворачивался с маленькой скоростью, но каждая глава была наполнена интригой и загадками. Т/и приметила особый стиль написания, который дает читателю с легкостью воспринять происходящее: представить локацию, внешностью героев, их действия. Но на единую секунду, в юную голову пришло осознание:

— Он не приходил с самого утра... — книга интересная, но факт того, что Чимин не приходит — очень настораживал. Он всегда приходил, приносил еду или питье, но чаще проверял цепь. Один раз даже пришлось смазать, чтобы та не резала уши. — Видимо, очень важные дела. Ладно, книжка тоже может стать моим вторым товарищем.

Как только внимание возвратилось к новому другу, железная дверь дала о себе знать, пропуская в освещенную искусственным светом комнату, немного шатающегося во все стороны блондина. Чимин на ногах еле стоял, к стене лип, пытался всеми силами сконцентрироваться на Т/и. Она смотрела на парня удивленными глазами, ведь такого номера никогда не было.

— Котёночек, ты ждала меня? — глупо улыбнувшись, Чимин дернулся вперед, нелепо передвигая ногами. На нем была обычная белая рубашка и черные джинсы, чуть расстегнутые в области паха. — Даже если и не ждала, то я решил, что тебе, моя сладкая, очень одиноко.

— Ты пьян? Что-то случилось? — в голубых глазах искренность пылала, было до чертиков страшно за юношу, хоть тот и запугал, всем поступком показывая «настоящего» себя, шатенка продолжала придерживаться своих слов.

Чимин хмыкнул, останавливаясь напротив Ким. Смотрел на нее свысока, снова натягивая на губы дикую ухмылку, будто она олицетворяла всего Пака. На удивление, пьяный и размытый взгляд, уловил знакомую книгу, что способствовало слетевшему смешку.

— Читаешь эту дрянь? Это говно не интересное, поэтому, — отобрав вещицу, блондин сложил бумажный предмет в исходное положение, теряя страницу, где читала девушка. После чего, книга небрежно летит на пол, благодаря чему, корешок рвется, а листы выпадают и смешиваются. — Поэтому, удели время мне, красавица.

Т/и было обидно, но предпринять меры не решалась — боялась действий со стороны Чимина, тем более в состоянии, когда сознание заплыло. Хотелось плакать, только от вида полюбившейся книги, она больше не была такой приятной на вид. Была бы воля, склеила её вновь. Хорошо, что хоть страницы указаны.

Пак принялся снимать с себя рубашку, оголять неплохое подтянутое тело, карамельную кожу, местами покрытую шрамами. Глаза округлившаяся от осознания того, чего этим требует. Неужели, он в серьез сделает этот ужасный шаг?

— Чимин, прекрати! Зачем ты раздеваешься?! — глаза руками прикрывает, но блондин грубо дергает руки на себя, дальше толкает напуганную назад, заламывая руки над головой. Достаточно одной сильной руки, чтобы удержать извивающееся тело, словно разрубленный дождевой червь. Т/и начинает кричать, вырываться, слезы сами принимаются течь по бледноватым щекам.

— Не переживай, подобный опыт тебя заинтересует больше, чем эта сгоревшая книженция! — вторая рука длинное платье задирает, трогает бедра, нащупывая нижнее белье. Тяжело предпринимать меры по раздеванию молодой особы, Чимину конкретно снесло крышу, он зубами впивается в тонкую шею, дерет кожицу до кровавых гематом. Трусики давно приспущены, мотаются в области закрепленной на щиколотке цепи. — Блять, какая же ты неугомонная!  

Рывком задрав домашнее платье, Пак связал им руки, тем самым, дав себе возможность сильно сжать грудь в белом лифе, укусить за бок, оставив след зубов и прикуса. Т/и перестала кричать, голос моментально охрип, но мычание не кончалось, как и возможность отбиться. Чувствовать противные руки, гуляющие по всему телу совсем неприятно, это ужасно, быть изнасилованной конченным человеком.

— Ммм, какая у нас красивая писечка. Милая, только не говори, что ни разу не трахалась? — Чимин ликует от вида красивых складок, его ведет от запаха, от обнаженного тела, от просьб перестать. Член ноет в штанах, желает скорее почувствовать долгожданную узость. Но больше всего, парню становится невозмутимо плохо от осознания, что такая прекрасная девушка, как Т/и, никем не тронута. Грех отказаться от данного шедевра.  

Освободив орган, юноша смазывает обильно головку, проходит двумя пальцами по женским половым губам, распределяя слюну, увлажняя.

— Хватит, прошу... — шепчет загнано, получая в ответь резкую боль между ног. Пак засадил по основание, отказавшись слушать пропитанные надеждой слова. Ему не просто крышу снесло, а алкоголь выбил все рамки гуманности, продолжая грубо сжимать кожу, кусать остервенело шею, совсем игнорируя сильный поток крика, продолжая толкаться.

Кровь окрасила белую простынь в естественный оттенок, вместе с тем, пачкая ноги и бедра. Т/и настолько больно, что в уме появляется ненависть к сексу, к Чимину, к родной матери и всему живому в этом мире. Юноша совсем не интересуется её состоянием, продолжает тыкаться пульсирующей головкой в матку, разглаживать не разработанные стеночки и выть о потрясающих ощущений узости.

Финальные толчки заканчивают дикий ад, быстро выскальзывая из когда-то девственного лона, кончая непосредственно на простынь. Т/и перестала извиваться, даже отказалась прикрываться, ибо уже оказалась быть использованной, изнасилованной, черт возьми!

Чимин быстро оделся, даже кровавый член умудрился не вытереть, сразу затолкал в узкие джинсы, отправляясь на выход. Девушка больше не в его внимании находится, он получил разрядку, спустя столько лет погружению во тьму.

***
Теплые капли приятно врезались в бледное тело. Местами можно было разглядеть синяки и багровые засосы по всему телу. Девичьи всхлипы возможно было расслышать, только в этой ванной комнате, где кроме душевого шланга и унитаза, ничего не было. Благодаря цепи, дверь полностью закрыть не удалось, но кого это волнует?

Т/и до сих пор флешбеки в памяти ловит, жмурится от прошлых чувств. Внутри разом все скукоживается, а еда рвется наружу. Там, где трогал Чимин очень сильно саднит, между ног совсем живого места не осталось, словно с первого раза стерли все возможное. В душе паршиво, ненависть приходит с новым потоком мыслей.

— Уверена, ты это сделал не по своей воли, и я узнаю, что за человек ты такой, Пак Чимин. — руки автоматически сжимаются в крепкий кулак, глаза наливаются черным цветом ярости в перемешку с обидой.

________________________________
Жду ваше мнение об этой главе. Очень интересно почтить то, что вы почувствовали при прочтении.
Работа будет выходить раз в неделю.