Глава 18: Стадии отвращения
В просторном банкетном зале, утопающем в роскоши и элегантности, царила атмосфера праздника. Сегодня «Барса» проводила очередное важное мероприятие, и зал, обычно предназначенный для более формальных событий, преобразился, наполнившись смехом, музыкой и ароматами изысканных блюд.
Хрустальные люстры озаряли безупречно сервированные столы, где белоснежные скатерти контрастировали с блеском серебряных приборов и изящных бокалов. Цветы, расставленные в хрупких вазах, благоухали нежным ароматом, добавляя обстановке изысканности и шарма. Официанты, одетые в безупречно белые ливреи, бесшумно сновали между столиками, предлагая гостям канапе с фуа-гра, креветки в темпуре и другие деликатесы.
В центре зала красовалась сцена, где музыканты настраивали свои инструменты, готовясь наполнить пространство мелодиями, подходящими для этого вечера. На стенах висели огромные плазмы, на которых транслировались лучшие моменты прошедших сезонов, вызывая бурю эмоций и восторженные возгласы у присутствующих.
Игроки «Барселоны» прибывали один за другим, каждый в сопровождении своей спутницы. Женатые футболисты гордо вели под руку своих элегантных жён, облаченных в вечерние платья, которые подчеркивали их безупречные фигуры. Неженатые, в свою очередь, представляли публике своих возлюбленных — молодых и красивых девушек, чьи глаза сияли от гордости.
Парни обменивались рукопожатиями и поздравлениями, радуясь возможности отдохнуть от напряжённых тренировок и матчей. Их спутницы, в свою очередь, мило беседовали друг с другом, обсуждая последние модные тенденции, светские новости и, конечно же, успехи своих мужчин.
Среди всех этих сияющих лиц и роскошных нарядов выделялась Элизабет. Блондинка залпом осушила бокал шампанского, чувствуя, как игристые пузырьки щекочут горло, а холодная жидкость разливается теплом по всему телу. Она уже потянулась за вторым, когда вдруг по её обнажённой спине скользнули чьи-то пальцы — горячие, чуть шершавые от постоянных тренировок.
— Пьёшь на рабочем месте? — голос Гавиры прозвучал прямо у неё под ухом, низкий, с лёгкой хрипотцой. Его дыхание обожгло кожу, заставив её непроизвольно вздрогнуть.
Она резко развернулась, слегка потеряв равновесие от резкого движения и шампанского, но тут же вцепилась в его локоть, чувствуя под пальцами твёрдые мышцы.
— Это для смелости, Пабло, — ответила она, нарочито медленно выговаривая его имя. Её губы влажно блестели в мягком свете люстр. — Чтобы я... эффективнее думала.
Парень приподнял бровь. Он ловко перехватил второй бокал, который она уже собиралась поднести к губам.
— Я уже начинаю переживать, что слова Педри про твой алкоголизм — правда, — парировал он.
Элизабет покосилась на него, притворно возмущённая, но её собственные губы дрогнули. Пабло не выдержал и рассмеялся. Этот смех заставил её непроизвольно улыбнуться в ответ.
— Ты ужасный, — фыркнула она, делая вид, что пытается отобрать бокал обратно.
— А ты пьянеешь с одного глотка, — он легко уклонился от её хватки, но при этом притянул её ближе, чтобы она не пошатнулась. — Хочешь, чтобы завтра все таблоиды трубили: девушка Гави опозорилась на банкете?
Она закатила глаза, но позволила ему удерживать себя за талию.
— Уж лучше они будут говорить о пьяной мне, чем о тебе как о насильнике и извращенце, — хмыкнула она. — Хотя насчёт последнего я порой задумываюсь сама.
Он приподнял брови.
— Я могу быть скромнее, хочешь? — улыбнулся он.
— И не думай, — прищурилась девушка, ведя его в центр зала.
В этот момент в дальнем углу зала, затерянный среди праздничного шума, сидел Пау. Его пальцы судорожно сжимали бокал с текучим лимонадом, но сам он не замечал, как капли оставляют следы на белоснежной скатерти. Всё его внимание было приковано к стулу напротив — точнее, к бархатной обивке его спинки. Он буквально гипнотизировал мягкую ткань, высматривая каждую ворсинку, каждую неровность плетения.
Это был странный, почти болезненный ритуал самоконтроля. Потому что если бы он хотя бы на секунду позволил себе сбавить концентрацию... его взгляд тут же сорвался бы через весь зал к Оливии, которая сейчас мило улыбалась своему отцу, поправляя прядь волос за ухо тем изящным жестом, который парень уже выучил наизусть.
В голове звучал навязчивый стук — его собственное сердце, бешено колотящееся в грудной клетке. Это было настоящее безумие. Считал ли он их поступок ошибкой? Возможно, где-то в глубине рационального сознания. Но странное дело — он не испытывал ни капли раскаяния.
Кубарси всегда старался быть хорошим человеком. В детстве никогда не смеялся над слабыми, в футболе — не опускался до оскорблений соперников, всегда находил тёплые слова даже для самых неприятных людей. Он выстроил свою личность как аккуратный, безупречный фасад... пока тот роковой курортный роман с Эстер не разбил его вдребезги.
И теперь, когда в его квартире вместе с родителями ждала Мартина — добрая, любящая Мартина, что так искренне радовалась его сообщениям — он мог думать только об одном. О том, как бы снова ощутить вкус губ Оливии — терпкий, с лёгкой горчинкой дорогого вина и чем-то ещё, что невозможно было описать, но невозможно забыть.
Его ногти впились в ладони, оставляя красные полумесяцы на коже. Пау зажмурился, но было уже поздно. Его взгляд, словно предатель, сам сорвался в сторону... и встретился с глазами Оливии.
Всего на секунду. Но этой секунды хватило, чтобы мир вокруг перестал существовать.
Некоторое время назад, когда Кубарси переступил порог своей квартиры, на него сразу же кинулась Мартина. Она крепко обняла его, уткнувшись лицом в шею — ту самую шею, которую покрывала поцелуями другая.
Это была первая стадия отвращения.
Её запах — сладкий, знакомый, с нотками ванили и чего-то домашнего — обволакивал его, но вместо тепла вызывал лишь странное, тягостное чувство. Он машинально обнял её в ответ, но его пальцы не сжались в ответном объятии, а лишь легли на её спину, как будто боясь прикоснуться по-настоящему.
— Я так скучала! — прошептала Риера, её губы коснулись его кожи.
Пау закрыл глаза.
— Я тоже, — солгал он.
Мартина тут же начала рассказывать что-то про аэропорт, про какого-то мужчину перед ней, который отказывался выкидывать бутылку с водой и как она еле сдержалась, чтобы не вступить в спор. Она смеялась, обменивалась словами с его родителями, которые что-то спрашивали у него с порога.
Но он не слышал.
Его мысли вновь и вновь возвращались к голубоглазой блондинке, к её губам, к её рукам, к тому, как она сжала его запястье, когда он проворачивал с ней очередное грешное действие.
Это была вторая стадия отвращения.
Потом Мартина случайно обожглась о горячий чай и невольно ахнула.
Пау посмотрел на неё — на её сморщенный носик, на её улыбку, на то, как она дула на покрасневшую кожу.
И вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы сейчас услышать не её смех, а сдавленные стоны Оливии, те самые, что она старательно приглушала, чтобы никто не услышал.
Это была третья стадия отвращения — отвращения к самому себе.
Ещё сорок минут назад он имел другую девушку на её рабочем столе, а сейчас стоял на своей кухне и слушал милые, невинные рассказы Мартины.
Она говорила что-то про соседку, про кошку, про то, как скучала по нему.
А он кивал, улыбался, даже шутил в ответ.
Но внутри него что-то сломалось. Он больше не был тем хорошим парнем, каким всегда старался казаться.
Кубарси часто думал, почему он не осуждал Элизабету за её поступок по отношению к Педри. Парень списывал это на его глубокие чувства к девушке, но сейчас он понял: Пау не сильно от неё отличался. И самое страшное — ему это нравилось.
***
Элизабет, сделав неловкий шаг назад, внезапно стукнулась спиной о кого-то. Она едва не пошатнулась, но Пабло мгновенно отреагировал — его пальцы крепко обхватили её запястье, резко притянув к себе.
— Ой! — она развернулась, и перед ней оказалась Берта.
— Привет! — воскликнули они одновременно и рассмеялись, бросаясь в объятия.
— Как давно мы не виделись! — Элизабет отстранилась, держа подругу за руки. — Я так рада, что вы с Фермином наконец помирились.
— Спасибо, — Берта улыбнулась. — Лиз… Я видела, что сейчас происходит в интернете. Это просто… ужас.
Девушка мгновенно погрустнела, её пальцы непроизвольно сжали бокал. Рядом Пабло поджал губы, его взгляд стал твёрдым.
— Мы справляемся, — сказал он спокойно, кладя руку на поясницу Элизабет. — Мне очень повезло с девушкой.
Его голос звучал уверенно, но Берта заметила, как напряглись его пальцы, едва касаясь блондинки.
— Люди просто не понимают, — вздохнула Берта. — Они верят всему, что видят…
— А мы привыкли,— Элизабет горько усмехнулась. — Но спасибо, что переживаешь.
Берта хотела что-то добавить, но в этот момент к ним подошёл Фермин, держа в руках два бокала шампанского.
— О, вот где ты! — он протянул один девушке, затем кивнул Пабло и Элизабет. — Выглядите потрясающе, кстати.
— Спасибо, — блондинка улыбнулась, но её глаза оставались грустными.
Гави почувствовал, как она прижимается к нему чуть сильнее, будто ища опору. И он держал её крепче, чем когда-либо.
Элизабет внезапно оживилась.
— А вы можете нас сфотографировать? — попросила она, доставая телефон. — Чтобы я потом выложила в профиль клуба.
Берта кивнула и широко улыбнулась, принимая устройство.
— Конечно! Встаньте как-нибудь красиво.
Пабло мягко притянул Элизабет к себе, его рука уверенно обхватила её талию, пальцы слегка впились в тонкую ткань платья. Он стоял прямо, плечи расправлены. Защитник на своей территории. Девушка прижалась к нему всем телом, её рука легла ему на грудь, а голову она склонила к его плечу, так что светлые волосы рассыпались по тёмной ткани его пиджака.
— Так хорошо? — спросила она, поднимая на Берту взгляд.
— Идеально! — девушка прицелилась. — Лиз, чуть-чуть подними подбородок... Да, вот так!
Гави в этот момент невольно прижал её ещё ближе; его губы коснулись её виска — не поцелуй, а скорее инстинктивный жест, нежный и защищающий. Элизабет закрыла глаза на мгновение, словно впитывая это ощущение.
— Готово! — объявила Берта, рассматривая снимок. — Получилось очень... настоящее.
Элизабет взяла телефон и взглянула на фото. На экране они с Пабло выглядели так, будто в этом мире для них не существовало никого, кроме них двоих.
— Спасибо, — прошептала она.
Гави заглянул через её плечо и не смог сдержать улыбки.
— Да, спасибо, — повторил он. — Это... важно.
Лопес тем временем тихонько отпил шампанского, наблюдая за ними с лёгкой грустью в глазах. Берта поймала его взгляд и незаметно сжала его руку.
— Всё будет хорошо, — сказала она тихо, но так, чтобы слышали все.
Элизабет глубоко вдохнула и крепче сжала телефон.
— Да, — согласилась она. — Всё будет.
Началась официальная часть мероприятия. Гости постепенно рассаживались по местам, отыскивая указанные на карточках номера столов. Элизабет и Пабло нашли свои места в первом ряду, рядом с другими игроками команды.
Только они устроились, как рядом опустился в кресло Педри.
— Привет, — кивнул он, поправляя манжет рубашки.
Элизабет огляделась вокруг и подняла бровь:
— Ты без Габриэль?
Гонсалес слегка потупил взгляд:
— Это всё-таки мероприятие для футболистов и их семей, а не для всего персонала.
— Ты мог позвать её как своего плюс один, — парировала блондинка, не скрывая лёгкого укора в голосе.
Педри замялся, его пальцы забегали по краю скатерти. Он открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент со сцены раздался голос ведущего:
— Добрый вечер, дамы и господа! Приветствуем вас на ежегодном...
Пришлось прервать разговор. Все трое повернулись к сцене, хотя мысли каждого явно были далеко от официальных речей. Пабло незаметно провёл рукой по спине Элизабет, а брюнет уставился в бокал с водой, где пузырьки воздуха медленно поднимались к поверхности.
Элизабет не могла слушать всю эту официальную мишуру. Не сейчас. Под столом её пальцы сжали телефон, и через мгновение она уже зашла в свой профиль, старательно избегая взглядом раздела комментариев и уведомлений. Её ноготь нервно постукивал по экрану, пока она переходила на аккаунт клуба — нужно было поскорее выложить пост с мероприятия, пока всё свежо в памяти.
Она выбрала несколько фотографий: Рафинья и Френки, солидно выглядящие рядом со своими жёнами в вечерних платьях; Дани Ольмо, обнимающий свою девушку; Фермин с Бертой, смеющиеся над какой-то шуткой. И последнее — их снимок с Пабло. На секунду она замерла, разглядывая его. Как естественно они выглядели вместе: её голова на его плече, его защищающий жест, их переплетённые пальцы. Никакой фальши, никакой игры на публику — просто они.
Пальцы дрогнули, когда она набирала подпись. Всего одно слово, но какое важное:
«Любовь».
Опубликовала. Закрыла глаза. Вдохнула.
Может быть, этот пост заставит людей увидеть правду. Может быть, хотя бы кто-то поймёт, что все эти грязные обвинения — просто бред. Может быть...
Гави, почувствовав её напряжение, под столом вновь сжал её руку. Она не смотрела на него, но ответила тем же — крепко, будто держась за якорь в бурном море.
Телефон тут же завибрировал в руке — первые лайки, первые комментарии. Элизабет перевернула его экраном вниз. Не сейчас. Сейчас ей нужно было просто быть здесь — с ним, с их друзьями, в этом зале, где музыка и смех пока ещё заглушали шепот сплетен.
***
Пау торопливо шагал по коридору, возвращаясь из туалета. Нужно было срочно вернуться на мероприятие, пока его отсутствие не заметили. Но судьба распорядилась иначе.
Или, если быть точнее — Оливия.
Она появилась внезапно, будто из ниоткуда. Её пальцы впились в его запястье, резко дёрнув под тёмную лестницу, скрытую от посторонних глаз.
— Привет, — прошептала она, широко улыбаясь.
Парень замер. Её губы были подкрашены в тот самый оттенок красного, который сводил с ума любого. Глаза — яркие, насмешливые, полные того самого огня, который он не мог забыть.
— Привет, — ухмыльнулся он в ответ.
И больше слов не понадобилось.
Он накрыл её губы своими, страстно, без предупреждения. Оливия ответила с той же яростью, её руки впились в его волосы, ногти слегка царапая кожу. Пау прижал её к стене, его ладонь скользнула под юбку, ощущая гладкость её кожи...
Но тут же он получил шлепок по руке.
— Нас могут заметить, — прошептала девушка.
Кубарси фыркнул, но не отстранился. Его дыхание было тяжёлым, губы — в сантиметре от её.
— Ты сама меня сюда затащила.
— Чтобы поговорить, — она приподняла бровь.
— Уверена?
Оливия рассмеялась — тихо, хрипло.
— Может быть.
Он хотел снова поцеловать её, но где-то в коридоре раздались шаги. Они замерли, прислушиваясь.
— Ты пропустишь официальную часть, — прошептала Оливия.
— Как будто тебя это волнует.
Она укусила его за нижнюю губу, прежде чем оттолкнуть.
— Волнует. Но не так сильно, как должно.
И прежде чем он успел что-то ответить, она выскользнула из-под него. Перед тем как исчезнуть в полумраке коридора, блондинка ловко просунула ему в карман пиджака сложенную бумажку. Её пальцы на мгновение задержались у его груди, будто проверяя, как часто бьётся его сердце.
— Не теряй, — бросила она через плечо и растворилась в свете люстр, оставив за собой лишь лёгкий шлейф духов.
Пау развернул записку. Чёткий почерк, без лишних слов:
«Carrer de Mallorca, 401. 22:00. Жду».
Губы сами собой растянулись в усмешке. Это невыносимо напоминало Эстер — ту самую курортную страсть, которая начиналась так же: с украдкой переглядов, случайных прикосновений, записок, оставленных в кармане.
В штанах становилось всё теснее.
А вернуться на мероприятие — всё сложнее.
Он зажмурился, пытаясь собраться. Где-то там, в зале, его ждали коллеги и тренерский штаб. Но мысли упрямо возвращались к тому, как Оливия прикусила губу, когда он провёл рукой под её юбкой.
Чёрт.
Пау глубоко вдохнул, сунул записку обратно в карман и направился к залу, поправляя пиджак, чтобы скрыть очевидную проблему.
22:00.
До встречи оставалось три часа.
Они оба знали, что он придёт.
***
Элизабет сидела на прохладной скамье у дверей банкетного зала. Лёгкий вечерний ветерок казался пытающимся развеять её горе, но лишь сильнее трепал волосы, лаская лицо, словно утешая. Дрожащими пальцами она открыла телефон. Взгляд упал на заголовок:
«Ещё больше подробностей о обвинениях в адрес футболиста Гави».
Она знала, что это было глупо — снова погружаться в этот поток лжи и грязи, но не могла остановиться. Сердце бешено колотилось в груди. И вот, среди статей и комментариев, она увидела ссылку на видео с камер наблюдения. В очередной раз она включила видео, пытаясь найти хоть какую-то несостыковку.
На экране мелькнула знакомая обстановка — коридор ресторана при отеле, в котором они остановились во время отдыха. Она увидела себя. Она стояла рядом с Пабло, что-то шептала ему на ухо, потом отошла — девушка помнила, что пошла за коктейлем. А потом направлялась обратно к своему столику, где её ждал парень.
Но то, что последовало дальше, заставило её кровь застыть в жилах. Гави подошёл к другой девушке. А потом… её взгляд не мог отвестись от экрана, несмотря на внутренний крик «остановись».
Камера переключилась на другой ракурс. Пабло подходит к девушке у бара — незнакомке. Он навис над ней, рука скользнула по её талии, затем опустилась ниже. Девушка попыталась отстраниться, но он тянулся снова. Он лапал её, словно вокруг не было никого, кроме них двоих, и его поступки казались естественными и правильными.
Элизабет почувствовала, как по её телу пробежала волна дрожи — сильная, неконтролируемая. Она сжала телефон так, что побелели костяшки пальцев.
Где-то рядом раздался громкий голос. Она подняла голову.
Гави стоял в десяти шагах от неё, спиной к фонтану, яростно споря с кем-то по телефону.
— Я не делал этого, чёрт возьми! Это дипфейк! — его голос дрожал от ярости.
Блондинка смотрела на него — на этого человека, которого, казалось, знала лучше себя, на его сжатые кулаки, на жилку, пульсирующую на виске.
А потом — снова на видео.
На Пабло.
На его ухмылку. На его руки.
Её дыхание стало прерывистым. Эта новая волна лжи, обрушившаяся на парня, теперь казалась лишь прикрытием для чего-то ещё более грязного. Если Пабло, её Пабло, был замешан в этом, если он действительно вел себя так… то весь мир, который она знала, рушился на её глазах. Слёзы снова навернулись, но на этот раз в них была не только боль, но и какой-то новый, холодный ужас.
Элизабет закрыла глаза, чувствуя, как слёзы катятся по щекам. Ветер подхватил их и унёс куда-то в темноту. Она сжала телефон ещё крепче, будто пытаясь раздавить в ладони всю эту ложь, всю эту грязь.
Он не мог.
Он не сделал бы этого.
Она знала его. Каждую его улыбку, каждый взгляд, каждое прикосновение. Она знала, как он морщит нос, когда смеётся, как стискивает зубы, когда злится, как его голос становится тихим и хриплым, когда он говорит ей что-то по-настоящему важное. Она знала его руки — тёплые, сильные, нежные с ней и жёсткие на поле.
Эти руки не могли так себя вести.
Она подняла голову и посмотрела на него. Гави всё ещё стоял у фонтана, его лицо было искажено яростью, но в его глазах читалась боль. Боль человека, которого оклеветали.
Они хотят его сломать. А она не позволит.
Но внутри...
Внутри что-то уже начало ломаться.
Маленькая, едва заметная трещина.
Сомнение.
Оно прокралось, как холодный ветер сквозь щель, и теперь сидело где-то глубоко, сверля её изнутри.
А если...
Она резко встряхнула головой, отгоняя эту мысль. Нет. Нет сомнений. Она вытерла слёзы и поднялась со скамьи. Её шаги были уверенными, когда она направилась к Пабло, всё ещё спорящему по телефону.
Девушка подошла и просто обняла его сзади, прижавшись щекой к его спине. Она почувствовала, как он вздрогнул, затем расслабился в её объятиях.
— Я верю тебе, — сказала она тихо, но так, чтобы он точно услышал. — Всегда.
Парень быстро закончил разговор и повернулся к ней. В его глазах читались и боль, и благодарность, и что-то ещё — возможно, тот же самый страх, что теперь жил и в ней.
Но Элизабет не отводила взгляд. Она взяла его лицо в руки и повторила:
— Я знаю правду. И этого достаточно.
И в этот момент она почти — почти! — снова стала той уверенной в себе девушкой, которая безоговорочно верила в их любовь.
Почти.
Потому что где-то глубоко внутри, в самом тёмном уголке её сердца, эта трещина продолжала расти. Медленно. Неотвратимо.
Но пока... пока она выбирала верить.
***
࿐ ࿔ From the Author:
❝ С каждой главой мы всё дальше от Бога... ❞
( tg: spvinsatti )