Глава 14: Слово за словом
Элизабет шла по длинному, гулкому коридору университета, сосредоточенно изучая экран своего телефона. Пальцы едва заметно скользили по дисплею, а мысли были заняты текстом, мелькавшим перед глазами. Внезапно на неё налетел чей-то силуэт, крепко обняв, чуть ли не сбив с ног. Блондинка лишь слегка напряглась, но быстро узнала объятие и не показала внешнего удивления.
— Привеееет! — протянула девушка и тут же подхватила Элизабет под руку, словно боясь, что та ускользнет. — Давно не виделись!
Элизабет едва заметно усмехнулась, сохраняя привычную сдержанность.
— Привет, — произнесла она ровно, пытаясь высвободить руку. — Да, я не особо прилежно посещаю это заведение.
— О, это неважно! — отмахнулась Бёрнс, ничуть не смущаясь её отсутствием. — Мне нужно тебя со столькими людьми познакомить! Столько новостей!
— Эээ… — протянула Элизабет. Чёрт, как её зовут…
— Лекси, — подсказала Бёрнс.
— Да, Лекси, — кивнула блондинка. — Нам не нужно на пару?
Девушка, не обращая внимания на её сдержанность, уже тащила Элизабет за собой, болтая без остановки:
— Ой, да ладно тебе киснуть! Ты же только поступила, надо знакомиться, веселиться! Все тут такие классные, ты просто не представляешь!
— Я вполне представляю, — сухо ответила Элизабет, безуспешно пытаясь замедлить шаг.
— Ну конечно-конечно, — Лекси фыркнула. — Просто послушай! Вон тот парень с рыжими волосами — Марк, он гений, знает всё, но вечно спит на парах. А девушка рядом с ним — Ноа, она пишет стихи и, кажется, влюблена в него, но он этого не замечает. О, а вон та группа у окна…
— Лекси, — Элизабет остановилась и поджала губы. — Мне всё равно.
На секунду во взгляде девушки мелькнуло что-то вроде растерянности, но тут же сменилось заразительным смехом.
— Ну ты даёшь! Ладно-ладно, не буду грузить. Но знаешь что? — она хитро прищурилась. — Ты зря так, ведь кажется, весь поток уже влюблён в тебя.
Элизабет нахмурилась.
— Что?
— Ага! — Лекси самодовольно подбоченилась. — Я только и слышу: Элизабет, Элизабет… А ведь ты даже ни с кем не общалась, но все тебя знают!
Так вот оно что...
— Прекрати, — блондинка резко оборвала её.
Лекси замерла, наконец уловив настроение.
— Э… Ладно, — она неловко потёрла руку. — Просто хотела сказать, что ты… ну, выделяешься.
Элизабет сжала губы. Лекси не стоило знать, по какой причине её не обсуждают. Глупо было ожидать, что сплетен не будет.
Она почувствовала, как по спине пробежала знакомая волна раздражения. Конечно, все заметили. Конечно, обсуждали. Как иначе, если она близко общалась с футболистами «Барсы»? И, конечно, если сам Гави — тот самый, чьё лицо украшало обложки спортивных журналов — был её парнем.
Лекси, естественно, не знала всех деталей. Но она явно что-то слышала. Элизабет понимала: Бёрнс не успокоится. Рано или поздно она начнёт копать. А потом узнает.
Элизабет вздохнула.
Это утомляло.
Бесконечные намёки, перешёптывания за спиной, вопросы, на которые она не собиралась отвечать. Она не хотела быть той самой девушкой Гави. Не хотела, чтобы её обсуждали только из-за того, с кем она встречалась.
Но мир устроен так, что сплетни распространяются быстрее правды.
И теперь ей оставалось только одно — делать вид, что ей всё равно.
Хотя на самом деле это бесило.
***
Габриэль с сомнением смотрела на своё отражение в зеркале. Тонкие бретельки обтягивающего платья белого цвета обнажали плечи, а струящаяся ткань мягко облегала фигуру. После постоянных медицинских халатов и повседневных джинсов с свитерами видеть себя в такой откровенной одежде казалось ей чем-то до безумия вульгарным. Хотя, если рассуждать объективно, она выглядела вполне прилично. Юбка едва касалась колена, открывая длинные ноги, корсет выгодно утягивал талию и подчеркивал грудь, но не опошлял. И всё же это было не то. Каблуки, хоть и невысокие, добавляли ощущения непривычной уязвимости. Чёрт, а если это действительно чересчур и Педри плохо о ней подумает? В голове мелькнули мысли о его вкусовых предпочтениях, и её тревога усилилась.
Дверь скрипнула, и в комнату без стука вошла Абигайл. Её взгляд мгновенно скользнул по фигуре Габриэль, задержавшись на облегающем силуэте.
— Куда так вырядилась? — приподняла бровь Суарес, скрестив руки на груди. В её голосе прозвучала нотка едва скрываемого ехидства.
Брюнетка даже не обернулась; её взгляд остался прикован к зеркалу.
— На работе мероприятие, — коротко ответила Карлес, её голос был ровным и безэмоциональным.
Абигайл гадко усмехнулась, подходя ближе.
— Значит, решила очаровать своего футболиста…
Габриэль медленно повернулась; её лицо было непроницаемым, а взгляд — холодным и невозмутимым, хотя внутри всё сжалось.
— Ты о чём? — спокойно спросила она, стараясь не выдать смятения.
— Не надо мне тут, Габри, — фыркнула Абигайл, закатив глаза. — Я видела те фотографии. Все их видели. С тобой и Педри. Не притворяйся, что не понимаешь.
Карлес прикрыла глаза, делая глубокий вдох и пытаясь унять нарастающее раздражение. Она чувствовала, как кровь приливает к лицу, но старалась сохранить спокойствие.
— Это не твоё дело.
Абигайл лишь громче усмехнулась, скрестив руки на груди и явно наслаждаясь произведённым эффектом.
— Ох, конечно, не моё. Просто мне жаль тебя, Габри. Все эти футболисты одинаковые. Им только одно и нужно, понимаешь? Секс, — она сделала многозначительную паузу. — А ты у нас не такая, Габри. Ты другая. Думаешь, что он особенный? Что с тобой будет иначе?
Габриэль медленно открыла глаза.
— Ты не знаешь ни меня, ни его, ни обстоятельств, — произнесла она тихим, но предельно чётким голосом. — Твои домыслы и стереотипы не имеют ко мне никакого отношения. И я настоятельно советую тебе перестать вмешиваться в то, что тебя не касается.
— Да ладно, Габри, чего ты так? Я же просто беспокоюсь! Не хочется, чтобы тебя потом бросили, как было с Диего, — последние слова она произнесла с явным издевательством. — В конце концов, я же твоя подруга и должна предупредить.
Габриэль молча смотрела в зеркало. Всё это было слишком похоже на чёртову Бернардиту.
— Ну что, молчишь? — Абигайл подошла ближе. — Или опять будешь делать вид, что всё в порядке? Как тогда, когда все вокруг знали, что Диего тебе изменяет, а ты свято верила его сказкам?
Карлес почувствовала, как подкатывает ком к горлу. Она сжала пальцы, впиваясь ногтями в ладони, чтобы не дрогнуть.
— Оставь Диего в прошлом, — прошептала она.
Суарес фыркнула.
— Ага, конечно. Прошлое, настоящее — какая разница? У тебя есть типаж. Ты правда думаешь, Педри не такой? Да он просто ещё не успел показать себя.
Габриэль резко отвернулась, делая вид, что поправляет бретельку, но на самом деле просто чтобы скрыть дрожь в руках.
— Ты его не знаешь.
— Зато я знаю тебя, — язвительно улыбнулась Абигайл. — Ты снова веришь в сказку. Один из самых известных футболистов Испании в тебя влюбился — вот это да!
Габриэль резко вдохнула, чувствуя, как сердце бешено колотится. В голове проносились обрывки воспоминаний: смс-ки, которые она случайно увидела, ложь Диего, его оправдания… А потом — его холодный взгляд, когда она наконец осмелилась спросить прямо.
— Я не хочу это обсуждать с тобой, — её голос дрогнул.
Девушка засмеялась.
— Конечно, не хочешь. Потому что боишься, что я права. Ну ладно, иди, развлекайся. Может, этот хоть не станет врать тебе в лицо.
Габриэль резко схватила сумочку и, не глядя на Абигайл, направилась к двери.
— Ты всё равно пойдёшь, — бросила та ей вслед. — Потому что внимание — это твоя слабость.
Дверь захлопнулась.
Едва каблуки Габриэль перестали отдаваться эхом в коридоре, Суарес резко рванула к окну, откинув тюлевую занавеску. Внизу, у ворот общежития, стоял чёрный автомобиль.
Дверь машины распахнулась, и из неё вышел брюнет в идеально сидящем тёмном костюме. Даже с расстояния было видно, как он легко, почти небрежным движением поправил рукав, прежде чем сделать шаг навстречу Габриэль. Его осанка и уверенные движения выдали человека, привыкшего к вниманию.
Абигайл прилипла к стеклу, вцепившись пальцами в подоконник.
Педри открыл перед Габриэль дверь, чуть склонив голову, и та исчезла в салоне. Суарес резко отпрянула от окна.
— Ну конечно, — прошипела она сквозь зубы. — Конечно же на Порше.
Она швырнула себя на диван так, что пружины жалобно заскрипели. Губы её были плотно сжаты, а в глазах горело что-то между яростью и досадой.
— Вот же… — Абигайл с силой закатила глаза, скрестив руки на груди.
Пальцы её впились в собственные плечи, оставляя красные следы.
— Идиотка, — пробормотала она в пустоту. — Совсем крыша поехала.
Но даже сквозь злость где-то глубоко внутри копошилось другое чувство — что-то острое и колючее, от чего сжималось горло.
Она резко перевернулась лицом в подушку и глухо застонала.
— Чёрт!
В комнате повисла тишина, нарушаемая только её тяжёлым дыханием.
***
Габриэль сжимала клатч на коленях, пальцы слегка подрагивали. Она смотрела в окно, где мелькали огни города, но видела только собственное отражение — слегка смущенное, с тенью тревоги в глазах.
Педри скользнул взглядом в её сторону.
— Всё в порядке? — спросил он, слегка наклонив голову.
Карлес вздохнула.
— Просто...мандраж, — призналась она, откидываясь на спинку автомобиля. — Давно не выходила так.
— Значит, нужно это исправлять, — легонько рассмеялся Гонсалес.
Габриэль покраснела, но улыбнулась в ответ.
— Ну, я не против...
Он нажал кнопку на руле, и салон наполнился мягкими гитарными аккордами — что-то испанское, страстное, но не навязчивое.
— Музыка лечит, — сказал парень, ловя её взгляд. — Особенно тревогу.
Габриэль расслабилась и откинулась на сиденье.
— Куда мы едем? — спросила она с любопытством.
Педри улыбнулся.
— В одно очень вкусное местечко, — сказал он загадочно. — Увидишь.
Он аккуратно провёл рукой по её колену — легко, почти невесомо, но этого хватило, чтобы по спине девушки пробежали мурашки.
— Доверься мне, — добавил он с лёгкой улыбкой.
Она кивнула, больше не спрашивая. Машина скользила по ночным улицам, музыка обволакивала, а его присутствие рядом грело сильнее, чем подогрев сидений. Габриэль украдкой посмотрела на него — на его профиль, освещённый огнями города, на расслабленную улыбку, на руки, уверенно лежащие на руле. В его спокойствии она находила своё собственное, словно он своим присутствием рассеивал её тревогу, как туман. Впервые за долгое время ей не хотелось думать ни о работе, ни о едких замечаниях отца, ни о собственном неуверенном отражении в зеркале. Было только «сейчас», залитое мягким светом неоновых вывесок и перезвоном гитарных струн.
Вскоре машина замедлила ход и свернула с оживлённой улицы в более тихий переулок, где старые каменные здания прятали уютные заведения. Педри ловко припарковался, выключил двигатель, и тишина наполнила салон, прерываемая лишь затухающими аккордами в голове. Он повернулся к ней.
— Приехали, — сказал он, протягивая руку.
Габриэль вздрогнула, словно очнувшись от лёгкого сна. Она посмотрела на его протянутую ладонь и затем подняла взгляд на его лицо. В этот момент она не видела в нём знаменитого футболиста, лишь внимательного и заботливого парня, который умел читать её мысли. Её пальцы несмело коснулись его руки, и он мягко сжал её ладонь, помогая выйти из машины.
Они оказались перед небольшой, но элегантной дверью с кованой вывеской, на которой витиеватым шрифтом было написано что-то на испанском. Изнутри доносились приглушённые звуки живой музыки и лёгкий аромат специй. Место казалось уединённым и в то же время очень уютным.
— Здесь потрясающая паэлья, — прошептал Гонсалес, склонившись к её уху. От его дыхания по её шее пробежала лёгкая дрожь. — Ты же любишь морепродукты, верно?
Габриэль сглотнула. Её сердце учащённо забилось, но это уже был не мандраж, а скорее предвкушение. Она подняла на него взгляд, и на её губах расцвела искренняя улыбка.
— Люблю больше всего на свете, — ответила она.
Они вошли внутрь. Сразу же их окутал мягкий полумрак, рассеиваемый лишь приглушённым светом светильников и десятков небольших свечей, мерцающих на каждом столике. Воздух был наполнен чарующим ароматом жареных трав, чеснока и свежих морепродуктов, смешанным с едва уловимыми нотками старого дерева и вина. Стены были выложены грубоватым камнем, а между ними виднелись полки с бутылками вина и посудой.
В центре зала на небольшой приподнятой платформе сидели музыканты. Один виртуозно играл на классической гитаре, извлекая из неё завораживающие мелодии; другой тихонько аккомпанировал на кахоне. Их музыка была негромкой, но проникающей в самую душу, создавая неповторимую атмосферу интимности, словно каждый аккорд был предназначен только для них двоих.
К ним тут же подошел пожилой официант в белоснежной рубашке и темном жилете.
— Добрый вечер, сеньор Гонсалес, — произнес он с легким акцентом, поклонившись. — Ваш столик готов.
Он жестом пригласил их следовать за ним, и они двинулись по узкому проходу между плотно расставленными столиками, многие из которых уже были заняты смеющимися парами и небольшими компаниями. Официант подвел их к уединенному столику у окна, откуда открывался вид на тихий, залитый светом фонарей переулок. Это место было идеальным — достаточно уединенным для разговора, но в то же время позволяло ощущать живую атмосферу ресторана.
Педри отодвинул стул для девушки, дождался, пока она сядет, и лишь потом занял свое место напротив. Он положил их переплетенные руки на стол, мягко поглаживая тыльную сторону её ладони большим пальцем.
— Нравится? — тихо спросил он.
Габриэль с наслаждением огляделась. Музыка, аромат, его теплое присутствие... Лучше не придумаешь.
— Очень, — прошептала она. — Спасибо, Педри. Это…именно то, что мне сейчас нужно.
Гонсалес продолжал мягко поглаживать её руку, внимательно смотря ей в глаза, словно пытаясь прочитать её мысли.
— Как твой отец? — спросил он.
Габриэль тяжело вздохнула. Улыбка померкла, и тень тревоги вновь пробежала по её лицу. Она отвела взгляд в сторону на мелькающие огни за окном.
— Он звонил, — начала она. — Сразу после...всех новостей. Когда появились те фотографии…
Она запнулась, вспоминая яростные заголовки и едкие комментарии, которые наверняка дошли и до его ушей. Её отец, строгий и консервативный человек, всегда видел её будущее по определенному, заранее намеченному пути. Любое отклонение от него воспринималось как личное оскорбление.
— Я не взяла трубку, — призналась брюнетка, её пальцы слегка сжались на его ладони. — Не смогла. Не была готова слушать его гнев. Наверное, он ужасно зол. Он всегда говорил, что…что мне не стоит связываться с людьми из публичной сферы. Слишком много грязи, слишком много внимания. И уж тем более мне нельзя было общаться с парнями, пока не сделаю себе карьеру.
Она вновь посмотрела на Педри; в её глазах была смесь вины и какой-то детской беспомощности.
— Он считает, что всё это — лишь отвлекающий фактор от моей учебы и работы. И что футболисты… — она осеклась, не решаясь повторить слова Абигайл, но их смысл повис в воздухе.
Педри молчал, внимательно слушая её, не перебивая. Ему хотелось успокоить её, сказать, что это не правда. Но именно это ему и говорил сеньор Карлес. Врать он не хотел. Он лишь слегка сжал её руку в ответ, давая понять, что рядом.
— Твой отец беспокоится о тебе, Габриэль, — тихо сказал он, хотя сам был другого мнения. — Это естественно. Но его опасения… они не должны становиться твоей реальностью. Ты сама знаешь, кто ты и чего хочешь. И то, что пишут или говорят другие, не определяет ни тебя, ни меня, ни то, что между нами.
Он слегка улыбнулся.
— Когда ты будешь готова, поговори с ним. Объясни. Если ему нужно, я тоже могу поговорить. Но не позволяй чужим страхам диктовать тебе жизнь. Сегодняшний вечер… — он выдохнул. — Сегодняшний вечер для нас. Просто попробуй расслабиться и быть собой, хорошо?
Габриэль медленно кивнула, впитывая каждое его слово. Его спокойствие и уверенность действовали на неё успокаивающе, словно бальзам на израненную душу. Она почувствовала, как часть напряжения отпускает её, и на лице снова появилась легкая, робкая улыбка.
Как раз в этот момент к их столику вновь подошел тот же приветливый официант с блокнотом и карандашом в руках.
— Вы готовы сделать заказ, сеньоры? — поинтересовался он.
Педри взглянул на девушку, предлагая ей сделать выбор первой.
— Конечно, — ответила она, пробежав взглядом по меню, хотя уже примерно знала, что хочет. — Я возьму паэлью с морепродуктами и бокал белого вина, сухого.
Официант записал заказ и затем повернулся к Педри.
— Для меня тоже паэлью, — сказал футболист. — И… — он задумался на мгновение. — Бокал сангрии. И, пожалуй, порекомендуйте что-нибудь из закусок, легкое, пока готовится основное блюдо. Может быть, хамон или оливки?
Официант с удовольствием кивнул.
— Превосходный выбор, сеньор. Могу предложить отличный иберийский хамон и тарелку смешанных оливок. К паэлье сеньорите порекомендую наше домашнее Альбариньо.
— Идеально, — улыбнулся Педри. — Спасибо.
Официант слегка поклонился и удалился, чтобы передать заказ на кухню.
Как только он отошел, Габриэль немного расслабилась, почувствовав себя увереннее. Она взглянула на Педри.
— Спасибо большое за то, что ты делаешь для меня, — произнесла она. — Это очень много значит для меня.
Педри провел большим пальцем по её костяшкам, и Габриэль ощутила, как по её спине пробежали мурашки. Его прикосновение было таким простым и естественным — словно их руки созданы для того, чтобы соприкасаться именно так.
— Ты заслуживаешь гораздо большего, — сказал он тихо, и в его голосе звучала такая нежность, что у неё перехватило дыхание.
Девушка опустила взгляд, но не смогла скрыть легкую дрожь ресниц. Его слова грели сильнее, чем алкоголь, который она ещё даже не попробовала. Он действительно так думает? Или это просто красивые слова? Однако когда она рискнула поднять глаза, в его взгляде не было ни капли фальши.
Официант вернулся с вином, и ей пришлось выдернуть руку из-под его пальцев — к своему сожалению. Бокалы наполнились золотистой жидкостью, в которой отражались огни свечей.
— За новые начала, — поднял свой бокал Педри.
Габриэль чокнулась с ним, и звон хрусталя смешался с бешеным стуком её сердца. Первый глоток вина обжег прохладной свежестью — цитрусовые нотки, легкая терпкость и что-то ещё...
— Оно прекрасно, — вырвалось у неё прежде, чем она успела подумать.
Гонсалес улыбнулся. Он не отводил взгляда, пока она делала второй глоток, и ей вдруг стало жарко. Он всегда так пристально смотрит?
— Я знал, что тебе понравится, — сказал парень.
Закуски прибыли — прозрачные ломтики хамона, тающие на языке, оливки, присыпанные травами. Брюнет ловко собрал кусочек хлеба с хамоном и протянул ей.
— Попробуй вот так.
Девушка взяла угощение прямо с его пальцев; её губы коснулись его кожи на долю секунды. От этого мимолетного прикосновения пробежали мурашки. Она быстро начала жевать, чтобы скрыть дрожь губ. Вкус взорвался соленостью, ореховыми нотками и чем-то безумно дорогим и изысканным.
— Боже, — непроизвольно закрыла она глаза, полностью погружаясь в ощущения. Когда открыла их снова, Педри смотрел на неё с таким восхищением, что она почувствовала, как жар разливается по щекам.
— Я же говорил, — рассмеялся он.
Она потупила взгляд, играя краем салфетки. Почему он такой...такой... Мысль рассыпалась, не находя подходящего слова. Красивый? Да. Обаятельный? Безусловно. Но главное — он заставлял её чувствовать себя важной. Будто каждое её слово и каждый вздох для него были событием.
— Тебе идет румянец, — вдруг заметил он, подливая ей вино.
Габриэль прикрыла лицо ладонью.
— Это...вино, — солгала она.
Гонсалес приподнял бровь, явно не веря, но продолжая игру.
— Конечно, вино, — усмехнулся парень.
Они ели закуски, разговаривая о пустяках, но каждый взгляд и каждое случайное соприкосновение их пальцев наполняло воздух между ними электричеством. Габриэль ловила себя на том, что постоянно теряет нить разговора — слишком отвлекалась на то, как свет свечи играет в его карих глазах, на то, как его губы касаются края бокала там, где только что были её...
Когда подали паэлью — огромную сковороду с золотистым рисом, украшенным мидиями, креветками и дольками лимона — Карлес ахнула.
— Это произведение искусства! — вырвалось у неё, и она тут же смутилась своей детской восторженностью.
Педри улыбнулся.
— Подожди, пока не попробуешь, — прошептал он.
Первый укус заставил её забыть обо всём.
— О боже, — она инстинктивно прикрыла рот рукой, чувствуя, как по телу разливается блаженное тепло. — Это... Это лучшая паэлья в моей жизни!
Гонсалес наблюдал за её реакцией с явным удовольствием. Он откинулся на спинку стула, медленно потягивая вино, но его взгляд не отрывался от лица девушки, словно он пытался запечатлеть каждую эмоцию.
В этот момент музыканты сменили мелодию на фламенко. Ритм гитары заставил пару за соседним столиком подняться и выйти на импровизированную танцплощадку. Габриэль невольно начала покачивать головой в такт, совершенно забыв о своей тарелке.
— Тебе нравится? — Педри наклонился к ней, его дыхание коснулось её уха и заставило вздрогнуть.
Она повернулась к нему и вдруг осмелела — может быть, из-за вина, может быть, из-за волшебной атмосферы этого места. Хитро прищурив глаза, она бросила:
— Потанцуем?
Педри замер на мгновение; его взгляд стал темнее и интенсивнее. Он медленно провел языком по губам, словно обдумывая что-то важное.
— Ты уверена? — его голос звучал хрипловато. — Я не очень хорошо танцую.
Габриэль почувствовала, как учащается её пульс, но кивнула. На самом деле танцевать она не умела тоже. Но было уже поздно — он встал и протянул ей руку.
Её ладонь утонула в его, и она почувствовала уверенное тепло, которое тут же передалось ей. Он повёл её за собой к небольшому пространству, где несколько пар уже кружились под страстные ритмы фламенко. Габриэль чувствовала себя немного неловко, но его присутствие придавало смелости. Он повернулся к ней, и легкая улыбка тронула его губы.
— Главное — чувствовать ритм, — прошептал Педри, хотя сам выглядел немного неуверенно. Он положил одну руку ей на талию, притягивая чуть ближе, а вторую поднял, ожидая, что она возьмёт её.
Габриэль медленно и почти неуверенно положила свою руку ему на плечо, чувствуя твердость его мышц даже сквозь тонкую ткань рубашки. Их тела были совсем рядом. Ритм гитары нарастал; к нему присоединились хлопки в ладоши и дробный стук каблуков других пар.
Парень сначала двигался чуть скованно, его знаменитые на поле быстрые ноги казались здесь неожиданно тяжелыми. Он покачивался из стороны в сторону, словно пытаясь поймать непривычный ритм, и брюнетка не могла сдержать легкой улыбки, наблюдая за его неловкостью. Но потом, когда их взгляды встретились, он словно отпустил себя. Он не пытался танцевать идеально — он просто танцевал с ней.
Гонсалес чуть притянул её к себе, и их бедра соприкоснулись на мгновение. Электрический разряд пронесся по её телу. Глаза Педри задержались на её губах, а затем снова поднялись к её глазам. В его взгляде было столько нежности и одновременно такой силы, что Габриэль почти перестала дышать. Она почувствовала, как он ведет её в медленном повороте, и её юбка слегка закружилась вокруг ног. Она не была профессиональной танцовщицей, но сейчас это не имело значения. Важно было лишь то, что она была в его объятиях, танцевала с ним под испанскую музыку.
Девушка запрокинула голову, встречая его взгляд. В его глазах горел огонь, который заставлял её забыть обо всём — о людях вокруг, о времени, о своих страхах. Она чувствовала только музыку, только его руки на своём теле, только это безумное, всепоглощающее влечение...
Когда музыка закончилась, они замерли, все еще обнявшись, тяжело дыша. Габриэль осознала, что дрожит всем телом, а её пальцы вцепились в его рубашку так сильно, что смяли ткань.
— Прости, — попыталась отстраниться она, но он не отпустил её.
— Не извиняйся, — Педри прижал её ладонь к своей груди, где сердце билось так же часто, как у неё. — Видишь? Ты не одна такая.
Их взгляды вновь встретились — на этот раз без тени смущения, только чистое, невысказанное притяжение. Глаза брюнета стали серьёзными и глубокими, устремлёнными прямо в её душу. Она видела, как его зрачки чуть расширяются, как он медленно, почти гипнотически наклоняется к ней.
Его лицо было так близко, что она могла ощутить тепло его дыхания на своих губах. Легкий запах его одеколона смешивался с ароматом вина. Её веки чуть опустились, и она приоткрыла губы в ожидании. Ещё мгновение — одно лишь мгновение — и их губы встретятся. Сердце Габриэль стучало в ушах, заглушая звуки ресторана и музыку. Вся вселенная сузилась до этого единственного, головокружительного момента.
Внезапно раздалась резкая, настойчивая вибрация. Громкий звук словно нарушил магическое заклинание и донёсся откуда-то сбоку. Педри дернулся; его глаза моргнули, возвращаясь из мира, созданного ими двоими. Словно под гипнозом он вынул телефон из кармана брюк. На экране высветилось имя:
Фернандо.
Магия момента в одночасье рассеялась, оставив после себя лишь внезапное опустошение. Педри отстранился от Габриэль; его лицо приняло деловое выражение, хотя легкий румянец всё ещё оставался на скулах.
— Извини, — пробормотал он. — Мне нужно ответить. Это мой брат.
Он поднес телефон к уху, отвернувшись на несколько градусов.
— Да, Фер. Что случилось?
Он слушал, лишь изредка кивая головой. Его глаза сузились, а брови медленно начали хмуриться. Нежность, которая только что была в его взгляде, полностью исчезла, уступив место тревоге и жесткости.
— Да, это пиздец, — короткая пауза. — Нет, я не могу сейчас, — ещё один кивок. — Хорошо, свяжись с Пабло. Да. Угу,— он резко выдохнул. — Ладно.
Сбросив вызов, Педри мгновенно прикоснулся к экрану; его пальцы лихорадочно застучали по клавиатуре, набирая что-то быстро и яростно. Выражение его лица стало каменно-серым; нижняя челюсть напряглась. Он заскрежетал зубами.
— Твою мать...
Габриэль, видя такую резкую перемену, невольно наклонилась ближе, пытаясь рассмотреть причину его тревоги. Он не успел убрать телефон, и её взгляд упал на экран, где яркими буквами высветился заголовок:
«Скандал в мире футбола: футболист «Барселоны» Гави обвиняется в изнасиловании».
***
От Автора:
вся актуальная информация
tg/tiktok: spvinsatti