«Алая душа»
В палате царил полумрак, проникавший сквозь неплотно задернутые шторы. Глаза отказывались фокусироваться, словно я пытался вынырнуть из густого тумана. Моргая несколько раз, я наконец увидел перед собой знакомое лицо.
«Ты?» – выдохнул я, не веря своим глазам, словно увидел призрака.
«Боже, ты пришел в себя! Знал бы ты, что тут творилось!» – воскликнула Маня, в ее голосе слышалось неподдельное облегчение.
«Что произошло? Что со мной? Я помню только острую боль в груди, словно кинжал вонзили, и потом – темнота», – прошептал я, пытаясь восстановить в памяти обрывки последних событий. Образы мелькали в голове, как слайды сломанного проектора: Ник, Карина, ссора…
В этот момент к кровати подошел врач, его лицо выражало одновременно усталость и профессиональный интерес.
«Как вам повезло, что вас окружают такие внимательные люди. Ваша соседка вызвала скорую, благодаря чему вы сейчас живы. Мне нужно собрать анамнез, кое-что я уже узнал со слов соседки и вашей девушки Марии, но вы же понимаете, нужна точность».
«А что со мной?» – Я все еще не мог до конца осознать, где я и что со мной произошло. Больничная палата казалась сюрреалистичным кошмаром.
«Вы перенесли инфаркт миокарда, опасная штука. Малейшая заминка – и можно опоздать, помощь уже не потребуется. Ваша соседка оказала первую помощь, а бригада скорой помощи быстро провела все необходимые манипуляции, сняли ЭКГ, которая и показала инфаркт. Вас быстро доставили к нам. Теперь нужна более подробная информация от вас».
С трудом подбирая слова, я начал рассказывать о последних событиях в своей жизни. Говорил о бесконечных днях, наполненных алкоголем и сигаретами, о бессонных ночах, полных стресса и тревог. Врач слушал, то и дело вздыхая и качая головой. Я и сам понимал, как низко я пал.
«Ну, теперь вам не о чем волноваться», – наконец сказал врач. – «Сейчас покой, никаких эмоциональных качелей, повторные сердечные нагрузки нам ни к чему. Посещения на какое-то время я запрещу. Отдыхаем, питаемся, лечимся. Считайте, что вы приехали в санаторий. Медсестра будет каждый час заглядывать к вам. А теперь мне пора. Рекомендую поспать, если нужно, можем дать успокоительное или снотворное».
Я согласился на предложение врача и достаточно быстро провалился в сон. Но сон не принес облегчения. Кошмары, один за другим, терзали мое сознание, перенося в моменты, от которых хотелось бежать без оглядки. Ник, окровавленный и, казалось, бездыханный, Карина, бросающая слова-кинжалы, и собственное отражение – чудовищное, искаженное, полное боли и отчаяния.
Я проснулся в холодном поту, сердце бешено колотилось. Ощущение, будто побывал в аду и вернулся. Слова врача о покое казались издевательством. Какой тут может быть покой, когда все вокруг рушится?
Медсестра, забежавшая на шум, успокаивающе улыбнулась и предложила успокоительное. Я не отказался. Может, хоть на время удастся заглушить этот адский оркестр в голове. После укола сон пришел быстро, но он снова был тревожным и поверхностным.
Проснувшись, я вдруг вспомнил о назначенной встрече и понял, что нужно как-то сообщить о своем состоянии. "Похоже, все-таки придется по телефону сообщать плохую новость", – подумал я, нашаривая на тумбочке телефон. "Фух, практически не разрядился. Когда я его в последний раз заряжал, хрен его знает".
Позвонив Гошану, я попросил его передать новость остальным и заодно заскочить в больницу, чтобы привезти сменную одежду и личные вещи. "Раз уж это санаторий, нужно воспользоваться всеми удобствами", – подумал я. Но затем, словно поддавшись внезапному импульсу, я вбил в поисковике свой диагноз. Холодный пот мгновенно прошиб меня, когда я осознал, насколько серьезным было мое состояние. Врач был прав, мое похуистическое отношение к себе могло обернуться куда более трагичными последствиями.
В голове возник вопрос: "Что Маня там делала и почему представилась моей девушкой? Как эта милая старушка так быстро среагировала?" Столько вопросов и так мало ответов.
За неделю, проведенную в больнице, я изнывал от скуки. Чтобы хоть как-то скоротать время, я познакомился практически со всем женским персоналом, но скрывая своих корыстных мотивов, им об этом знать было необязательно.
Благодаря новым знакомствам я узнал, где лежит Ник, и вскоре начал украдкой навещать его. Видеть Ника было невыносимо больно – все его тело было покрыто повязками, бинтами и гипсом, а вокруг было множество медицинских аппаратов. "Что же с тобой случилось, малой? От кого ты прятался? Я же знаю, что ты мне наврал. У тебя были проблемы, а я, мудак, решил наказать тебя, проигнорировав и не вдаваясь в подробности. Сделал вид, что поверил. Какой же я идиот!" Мои слова не доходили до адресата, я говорил в пустоту.
Стоя у окна палаты Ника, я погрузился в свои мысли, не замечая ничего вокруг.
"Как же я виноват перед ним… Если бы я только выслушал его, если бы не был таким жестоким и эгоистом…" – корил я себя, не отрывая взгляда от неподвижной фигуры на больничной койке.
Внезапно меня отвлекла подошедшая медсестра.
«Вы тут часто стоите и подолгу. Родственник?»
«Брат», – ответил я, не поворачиваясь.
«Соболезную вам», – тихо произнесла медсестра.
Я резко повернулся к ней, в моих глазах вспыхнул гнев.
«Это не те слова, которые родственники хотят услышать, пока их близкий человек борется за жизнь. Вам не кажется?» – выпалил я, прожигая ее взглядом.
Медсестра, осознав свою ошибку, смущенно попыталась исправить ситуацию.
«Да, вы правы… Сил вам и ему!»
Я, не сказав больше ни слова, обошел ее и молча направился к своей палате.
"Что за идиотка тут работает! За словами следить не умеет. Из-за таких людей можно подумать, что человек безнадежен и никаких шансов уже нет. Тупица…" – кипел я от злости, но злость эта была направлена не столько на медсестру, сколько на самого себя. Я чувствовал себя виноватым в том, что Ник оказался в таком состоянии.
Войдя в палату, я обнаружил там врача с озадаченным выражением лица.
«Голубчик, где вы пропадаете? Я никак не могу вас застать. Вам нужен покой, лишние нагрузки плохо скажутся на вашем выздоровлении».
«В туалет ходил, очередь большая была», – выпалил я, понимая, что отмазка звучит глупо, но лучше что-то сказать, чем стоять и молчать.
«Я тут к вам с осмотром, анализами и подумываю повторно ЭКГ снять».
Врач провел осмотр, внимательно изучил результаты анализов. Пока тот размышлял, стоит ли делать ЭКГ, я решил задать вопрос:
«Долго мне тут еще лежать? Дел много накопилось, чувствую себя прекрасно, может, договоримся, а?»
«Ну, Родион… Сложно сказать. Я бы перестраховался и еще полечил вас».
«А если мы договоримся, что я буду наблюдаться у своего врача, соблюдать режим и все остальное, что будет в рекомендациях? Что скажете? Лежать тут – как пытка какая-то».
«Давайте сделаем ЭКГ, после смогу сказать».
"Черт, ломается похлеще целки, твою ж…" – подумал я, понимая, что врач не так-то просто согласится меня выписать.
В итоге врач решил оставить меня еще на несколько дней под наблюдением. За все время пребывания в больнице Маня постоянно интересовалась моим самочувствием, и я начал задумываться, стоит ли мне тонуть в этом приятном знакомстве. Она казалась слишком хорошей для меня, и я боялся ее испортить или, еще хуже, причинить ей боль.
Мои ответы были сдержанными и короткими, словно я пытался оттолкнуть ее, чтобы ее интерес угас. Я чувствовал себя подлым, но считал, что так будет лучше для нее.
Карина тоже не давала мне покоя, хотя еще недавно кричала о том, какое я чудовище и как я все убиваю. Ее поведение было сложно понять.
«Что тебе надо, Карин? Что ты все пишешь, названиваешь? Не ты ли говорила, что ничего общего со мной иметь не желаешь, м? Что изменилось?» – устало вздохнул я.
«Мне не стоило быть такой резкой, эмоции давили», – в ее голосе чувствовалось сожаление.
«Я это понял, но ничего общего у нас все равно больше не будет. Так что завязывай, Максону вряд ли понравится то, что его девушка бегает за другим».
«Почему тебя волнует, что будет чувствовать Макс?» – то ли она искренне не понимала, то ли под дурочку косила.
«Почему не волнует тебя – это вопрос. А меня, потому что будь я на его месте, то неприятно было бы узнать, что моя женщина интересуется другим. Так что делай вывод», – этот разговор ни о чем начал меня тяготить.
«Мне нужно отдыхать, давай договоримся, что именно сейчас это был наш последний разговор. Нас больше ничего не связывает, пусть это будет так», – я не хотел ставить точку, я все еще любил ее, но понимал, что это необходимо.
«Нас связывает, и, возможно, больше, чем ты думаешь…» – ее голос дрожал.
«О чем ты?» – сейчас я был действительно озадачен, пытаясь вникнуть в ее слова.
«Как поправишься, нам нужно будет встретиться. Пообещай, что не пропадешь и мы встретимся!»
«Хуй с тобой, ладно».
Больше она не "беспокоила" меня, но теперь в голове постоянно крутились мысли о том, что она имела в виду.