«Слеп. Если можно было отмотать...»
Оставляю дверь незапертой, рубит жёстко, но перед тем как провалиться в сон, раскладываю диван и кладу постельное бельё. Ухожу к себе в комнату, скидываю все вещи на кресло и ложусь, быстро проваливаюсь в царство грёз.
Просыпаюсь от того, что мой хуй сосут.
«Какого хуя! Ты чё, блять, забыл в моей комнате?»
Он не реагирует, лишь ускоряется. Не понимаю, как кончаю, а он жадно глотает до последней капли. Только после этого поднимает взгляд: «Хотел отблагодарить, что разрешил остаться. Вижу, понравилось, но вкус у тебя… Не комильфо. Хорошо я не баба, мне и такое заходит, хех», – облизывается, вытирая губы.
«Ну, блять, извини, последнее время питаюсь в основном алкоголем, так что да, не деликатес», – усмехаюсь, натягивая боксеры, чтоб не глазел. – «Отблагодарил, теперь вали к себе на диван. Я вымотан, так что если ты позволишь, я бы ещё поспал», – снова бросаю колкость, не могу с ним нормально. Может, ему и не нравится, но мы всегда так общались, и раз он до сих пор здесь, значит, принимает мои правила.
«Ты можешь помочь?» – весь его запал куда-то испарился, и сейчас выглядит, как милостыню просит.
«Сука!!! Я так и знал, что это никакое "просто" переночевать, и что снова ты куда-то влип. Ты помнишь, что я говорил, если наебёшь меня?» – уже прокручиваю, как выполнить своё предупреждение.
«Да я же поклялся. Родян, ты сначала выслушай, а потом уже меня поливай!» – в голосе послышались высокие нотки, щенок показал зубки, похоже, я его задел.
«Тогда ускорься, я устал», – потираю лицо ладонями и запускаю пальцы в волосы, пытаюсь хоть немного снять усталость и накатывающий сон.
«Ты можешь меня трахнуть?»
«Что, блять?! Я могу тебе шлюху вызвать».
«Я не такой долбаёб, Рон. Я всё перепробовал, ничего не помогает, это желание разрывает. Тогда… с подружкой куколда… меня зацепило. Твоя мощь, твоё желание взять своё. Надменно позволил мне тебя удовлетворить, я хочу, чтобы ты повторил всё, что делал с ней, но со мной».
«Я не буду этого делать, у меня на тебя не встанет. Могу выебать тебя "гадзилловичем", ахаха… Любимая игрушка Дан, из её коллекции секс-игрушек, и на этом максимум моих возможностей».
«Порвать меня хочешь? Тебе доставляет удовольствие надо мной стебаться? Блять, я сам понимаю, что птица не твоего полёта, но зачем так жестоко со мной? Я знаю, что проблемный, но я ничего не могу с собой поделать. Даже когда стараюсь не влипать, ещё сильнее тону. Все меня шлют, как прокажённого какого-то, издеваются, я терплю, но всему есть предел. Сейчас я открыл свою боль, и только ты был единственным, кто мог бы понять меня, помочь. Я доверился, потому что твои нравственные ценности не настолько ограничены, как у других. И ты был последний человек, от которого я ожидал получить осуждение или же смех в свой адрес, но по итогу…» – он уходит в зал, а я стою и прокручиваю в голове его слова.
"Да уж, Родян, ты циничная мразота, браво. Язык без костей".
«Слушай, Никитос. Ты это… извини меня, я борщанул, был не прав. Попал под горячую руку. Но я тебе действительно не смогу помочь, я не бисексуал. Дать отсосать – это максимум из моих правил, потому что могу закрыть глаза и представить бабу, а чтоб ебать, это не прокатит, пойми ты!»
«Да я понял, забей. Иди отдыхай, устал же. Я чуток посижу и тоже уйду».
«Точно всё нормас?»
«Да, проехали. Иди».
«Ну ладно. Выпить дать?»
«Давай».
Стоит голове почувствовать подушку, и я проваливаюсь в глубокий сон… Из сна вырывает звук удара и сигнализации машин…
♪ «District - vibessmusic»
"Блять! Кто там с утра пораньше успел въебаться в машину!" Подхожу к окну, а там… Сука-а-а, Никитос, какого хуя ты натворил?! Быстро набираю скорую, одеваюсь и сам не понимаю, как так быстро оказываюсь рядом с ним. Диспетчер собирает информацию, чтобы передать бригаде.
«Пульс?»
«Не могу понять… Стойте… Да! Я чувствую, но еле прощупывается».
«Травмы? Сколько крови потерял? С какой высоты?» Отвечаю быстро, коротко, по сути. Прибывшая бригада моментально оказывает помощь, фиксирует переломы, ставят капельницы, у него дает остановку, качают… "Откачали, скорей грузим и в реанимацию". Я стою в полнейшей прострации, как будто это всё нереально. Когда его погружают в машину скорой, подъезжают менты. Сначала быстро берут информацию по пострадавшему, а после направляются ко мне.
Представляется: «Вы вызвали скорую?»
«Да, я. Я так понимаю, вам нужны показания, поднимемся в квартиру?»
«Всё верно», – даёт указания напарнику и поднимается со мной.
«Знаете потерпевшего?» – безэмоционально спрашивает он.
«Да, мой давний знакомый. Напросился переночевать».
«Как опишите его состояние, когда он к вам пришёл? В какое время он у вас появился? Что произошло? Были у вас разногласия?»
«Вы меня подозреваете?»
«Мы обязаны проверить все версии. Отвечайте, пожалуйста, на поставленные вопросы».
"Блять, какой же он идиот. Тупой эгоист. Насрать на всех, ему больно, видите ли, а то что, сука, другие будут тысячу кругов ада проходить, похуй!! Дебил, дебил, какой же ты дебил… Я теперь первый на очереди, на кого можно всё повесить. Меня теперь проверять будут, похлеще тюряги, во все щели заглянут и выебут. Сука-а-а, как же не вовремя и не то место ты выбрал, чтоб уйти, эгоист хуев. Только попробуй, сукин сын, не выжить!!!"
«Никак не опишу. Я спал, дверь оставил незапертой. Постелил ему в зале», – и показываю рукой на диван. – «Как вы уже поняли, когда пришёл, я не заметил, но могу сказать, во сколько говорили, он мне звонил. Устроит?»
«Да, нам нужен примерный временной ориентир его местонахождения. То есть вы с ним вообще не пересекались, пока не услышали удар и сигнализацию?»
«Пересекался».
«Мне из вас всё вытягивать нужно или вы сами расскажите всю цепочку событий?»
«А если дальше касается личного?»
«За сокрытие или уклонение, а так же за попытку ввести в заблуждение, сами понимаете, наказуемо. На вашем месте лучше всё рассказать, как было».
«Блять!» – закуриваю и сажусь на кухонный подоконник, отвожу взгляд за окно и начинаю всё с подробностями рассказывать.
«Что значит, он вас орально изнасиловал?»
«Ха-ха, ну, то и значит. Просыпаюсь от того, что мне сосут. Сами понимаете, согласия на это я не давал. Так я и понял, что он пришёл».
«Претензии имеете? Заявление будете писать?»
«Да какое, нахуй, заявление», - продолжаю рассказ, но на этапе эмоционального всплеска Никиты, мент перебивает: «Значит, конфликт всё-таки был?»
«Я бы так не сказал. Скорее, оскорбил его, задел эго. Перегнул палку, признал это. Вроде как он сказал: "Проехали, забыли", и отправил меня спать. Я решил, что всё нормально. Даже не подумал, что он будет так переживать из-за отказа. Всем бывает отказывают, но это не повод прыгать. Налил ему коньяка и ушёл спать. А дальше вы знаете».
«Нам нужно осмотреть квартиру и его вещи».
«Без проблем. Тут он спал, там его портфель, в коридоре куртка. Из этого стакана он пил, я ничего не трогал, сразу побежал на улицу встречать скорую».
«Тут записка, вы видели?»
«Конечно же, нет, я вместе с вами зашёл в квартиру, а до этого времени мне как-то не до проверки квартиры было, сами понимаете».
«Хотите узнать содержимое записки?»
«Да. Я не понимаю, почему он именно такой вариант решения проблем выбрал».
Мент снимает пальчики, кладёт в пакет улик и после передаёт ознакомиться.
♪ «Heaven - FINNEAS»
"Я слишком долго был причиной твоих проблем. Прости!
Я устал быть изгоем, разговор с тобой стал той самой последней каплей. Но я не виню тебя, и поэтому надеюсь, ты себя винить не будешь. Мой поступок низкий, но это единственное, что сразу сможет поставить точку. Точку на моём бесполезном существовании.
Я любил тебя. Прощай, Рон!"
Прочитав записку, я застыл, словно громом пораженный. Внутри меня бушевала буря противоречивых чувств. Вина жгла огнем за каждое резкое слово, за колкости и равнодушие. Сожаление терзало душу, ведь я мог быть добрее, мог попытаться понять Никитоса. Но больше всего меня оглушало непонимание: как, почему я не заметил отчаяния в его глазах? Как пропустил сигнал SOS?
Из прострации вырывают слова мента: «Судя по всему, здесь попытка… Записка, тапочки, траектория падения, всё говорит, что ему не помогали, но вы всё равно на время следствия не покидайте город, и, возможно, мы вас ещё вызовем в участок. На данный момент у нас всё, перечитайте свои показания и подпишите, если всё верно».
Туманно помню, что я там подписывал. Какие показания они записали, не вчитывался, хотелось поскорее это всё закончить.
Воспоминания о Никите теперь казались болезненно яркими: его робкая улыбка, тихий голос, вечное стремление угодить. Всё это время я видел лишь назойливого щенка, не разглядев раненную душу. Теперь, когда всё висит на волоске, вина давила невыносимым грузом.
Этот день навсегда изменил мою жизнь. Я больше не мог быть прежним циником, прячущимся за маской равнодушия. Попытка Никиты стала жестоким уроком, напоминанием о том, что каждое слово и поступок имеют значение, и я не имею права так эгоистично играть судьбами людей. Я понимал, что мне предстоит долгий путь к искуплению, путь, на котором я должен научиться видеть в людях не только недостатки, но и боль.
В голове всплывали обрывки воспоминаний:
"Никита, совсем юный, с горящими глазами смотрит на меня, как на героя. "Ты такой крутой, Родян! Хочу быть похожим на тебя". Тогда я лишь усмехнулся, не придав значения этим словам.
Никита, пьяный, пытается рассказать о своих проблемах, но я обрываю его, раздраженный чужой слабостью. "Хватит ныть, соберись! Сам виноват в своих проблемах".
Никита молча смотрит в окно, когда я рассказываю о новой девушке, оказавшейся в моей постели. В его глазах – печаль и какая-то обречённость. Я тогда подумал, что ему просто скучно."
После ухода полиции я остался один в пустой квартире. Тишина давила, словно бетонная плита. Я подошёл к окну и посмотрел вниз. Там, на асфальте, ещё виднелись следы крови, которые смывал дождь. Я закрыл глаза, пытаясь заглушить крик отчаяния, рвущийся изнутри. Я чувствовал себя опустошённым, сломленным и бесконечно одиноким. Весь мир вокруг казался серым и бессмысленным.
Эти флешбеки, как осколки разбитого зеркала, отражали жестокую правду: я был слеп к чужой боли, эгоистичен и жесток. И теперь мне придётся жить с этим знанием.