Перед встречей
Они познакомились в университете — на лекции по испанскому искусству.
Сначала София сидела в углу и боялась заговорить, а Клэр — боялась молчать. Она была из тех, кто наполняет комнату, как свет — неосознанно, естественно.
Софию привлекали в ней яркость. Дерзость. Своенравность. Свобода. Всё то, чего не было в ней самой.
С тех пор они были вместе, хоть и оставались полными противоположностями. Их различия никогда не мешали — наоборот. Клэр всегда повторяла:
— В дружбе главное — не быть одинаковыми. Наша разность нас объединяет.
София верила. Особенно в моменты, когда рядом с Клэр жизнь казалась чуть менее закрытой.
Прошло почти десять лет, но рядом с Клэр она всё так же чувствовала себя фоном — пусть и уютным. Особенно сейчас, когда вошла в галерею, наполненную хаосом, запахом краски и звуками старого джаза.
Картины висели неровно: одни — абстрактные, другие — слишком личные. На полу — опавшие листья, пятна краски. На подоконнике у открытого окна — бутылка вина. А в центре всего этого — Клэр. В белой мужской рубашке, перепачканной краской, она стояла перед мольбертом, как будто именно её и нарисовали.
Галерея Клэр была местом, где можно было упасть на пол и часами смотреть в потолок, на котором она нарисовала звёздное небо. Где можно было расплакаться. Влюбиться.
— Софи, проходи! Чего ты застряла на пороге, будто к чужому человеку пришла? Я не кусаюсь, — звонко сказала Клэр.
Софья улыбнулась. Она никак не могла привыкнуть к её резкости — пусть и тёплой.
— Ты опять была на перроне? — спросила подруга, подавая бокал. — Выпей немного, расслабься и расскажи, что творится в твоей миленькой головке.
— Мне нравится туда ходить. Будто что-то ждёт меня там. Только я не знаю, что именно.
— Ага, приедет красавец-иностранец, влюбится в тебя, и увезёт из нашего богом забытого города. А ты, как всегда, испугаешься и останешься. — Клэр отхлебнула вина и села напротив, глядя в глаза.
София покрутила кольцо на пальце:
— Очень смешно, Клэр.
— Я серьёзно. Сколько можно отказываться от того, что тебе дают? Ты могла бы выйти за Габриэля. Но отказалась. Напомни, почему?
Клэр наклонилась, с деланно серьёзным выражением лица. София рассмеялась:
— Прекрати, ты ведь знаешь, он мне не подходил. Он был холодным. Наверное, даже не любил меня. Этот брак нужен был только родителям.
— И вот над этим я удивляюсь, — пробормотала Клэр.
София вопросительно подняла брови.
— Ты словно боишься жить. Всегда делаешь то, что ожидают от тебя другие.
— Спасибо, это был комплимент от Клэр Морел? — язвительно заметила София.
— Нет, моя дорогая. Это диагноз.
София подошла к открытому окну.
— Простите, не у всех хватает сил быть ураганом каждый день.
— Но шанс есть у всех, — тихо сказала Клэр, подходя ближе. — Вопрос в том, воспользуешься ли ты своим.
София поставила бокал на подоконник и ненадолго замолчала. За окном проходили прохожие, ветер трепал листву, где-то сигналил трамвай. Всё это было жизнью — яркой, неуправляемой, почти как сама Клэр.
— Я не знаю, чего хочу, — наконец тихо сказала она. — Иногда мне кажется, что внутри — пусто. Не то чтобы я несчастна… Просто, будто всё как-то не со мной.
Клэр не ответила сразу. Только подошла ближе и немного взъерошила волосы подруге.
— Значит, пора надышаться этой пустотой. А потом — посмотреть, что в ней начнёт расти.