Изменившие Судьбы

Ожидание тяготит. С каждым лязгом меча сердце бу́хает в груди и опадает, пальцы тревожно сжимают собственный тренировочный меч в ладонях. Цзян Чэн каждый раз неловко оглядывался на Лань Усяня, стоило очередной паре выйти на бой. Тот стоял с лёгкой улыбкой, в глазах его интерес, он неотрывно следил за фигурами на поле.

Вэй Ину повезло. Он вышел третьим, в паре с Цзинь Цзысюнем, двоюродным братом Цзинь Цзысюаня. И, конечно же, вышел победителем. Племяничек главы ордена Цзинь отличался дурным характером и некудышными навыками боя. Цзян Чэн все ещё помнит, как тот приехал на Пристань Лотоса, сопровождая своего тансюна¹, и нарвался на драку с шисюном: юноша был старше его на три года, был добрым и отзывчивым человеком, который мог постоять за себя и за честь наследника его ордена. Что он и сделал, повалил в честном бою неуклюжего Цзинь Цзысюня. Вэй Ин и Цзян Чэн тогда хохотали до упаду и не могли забыть тот день ещё очень и очень долго.

Погрузившись в приятные воспоминания о минувшем, Цзян Чэн не сразу почувствовал, что кто-то тянет его за руку. Лань Усянь стоял напротив и указывал на тренировочное поле. Цзян Чэн взглотнул. По спине пробежались мурашки, а ладони вспотели.

— Уже...? — сдавленно спросил он. Удивленный взгляд и уверенный кивок были его ответом. Цзян Чэн взглотнул и повел плечами. Делать было нечего. Он кивнул Лань Усяню, — Пойдёмте.

Они вышли на поле, друг на против друга, глаза в глаза, держа руки на мечах. Поклонившись друг другу, они встали в позы. Цзян Чэн нервничал, руки сковала дрожь. Глаза ошалело бегали по спокойному, непроницаемому лицу. Лань Усянь совершенно поменялся, простой интерес сменился азартом в глубоких серых глазах, лицо застыло в сосредоточении. Атмосфера перед боем нависла тяжёлым куполом. Цзян Чэн пытался вспомнить все уроки матушки, сражения старших адептов и спарринги с Вэй Ином. Глубокий вдох, и он кивнул оппоненту. Учитель дал команду начинать бой.

Лань Усянь стрелой бросился напрямик. Цзян Чэн едва успел блокировать удар и отразить его, чтобы поменять позицию. Резкие и хлесткие, рубящие удары обрушивались то справа, то слева. В этих быстрых и угрожающих движениях не было и толики той грации, какая была продемонстрирована Лань Ванцзы в поединке против Ван Шаньюаня. Они были скованными, размах словно намерено был уменьшен вдвое, из-за чего плавность из выпадов пропала вовсе, зато полностью уступила место скорости. Перед глазами мелькали белые рукава и блестящая в свете сталь меча с чёрной рукоятью. Цзян Чэн едва успевал избегать прямой атаки в лоб. У него не было и шанса напасть. Паника начала нарастать с новой силой. Он отступал назад, а Лань Усянь всё продолжал теснить его к краю поля. Лиловые глаза скользнули за плечо, укутанное в белые мантии. Среди толпы, множества лиц, смазывающихся в утреннем тумане, сквозь который пробивались лучи солнца, одно, выражающее беспокойство, отпечаталось особенно чётко. Вэй Ин.

"Никогда не сдавайся. Стремись достичь невозможного!"  

Цзян Чэн снова увернулся от быстрой атаки в левое плечо, блокировал тут же последовавший удар в правую ногу и, почувствовав едва уловимую брешь в атаках противника, извернувшись, обогнул Лань Усяня и отпрыгнул в сторону. С виска сбежала капелька пота, Цзян Чэн поспешил выровнять дыхание, внимательно наблюдая за соперником. В голове уже выстраивались все выпады, их очерёдность, скорость и сила. Цзян Чэн спешил соображать. Небольшое окно при нацеливании ровно в грудь, прямой выпад, сильный, но не такой быстрый, если сравнивать с другими, когда соперник находится в неустойчивой позе. И Цзян Чэн рискнул. Что ж, он поставит на свою догадку всё.

Он кинулся напрямик. Блок и слабая атака, выпад влево, вправо, наискосок и вот! Та же поза, то же окно. Цзян Чэн отступил, нырнул под плечо соперника и сделал подсечку. Лань Усянь пошатнулся... Но не упал. В образовавшуюся брешь Цзян Чэн едва успел вскинуть кисть с мечом. Атака была отражена и Цзян Чэн полетел на землю. У горла он почувствовал острие меча. Стук сердца пульсацией отдавался в ушах. Синее небо, с летящими птицами в вышине размывались перед глазами. Словно из-под воды, он услышал отдалённый голос учителя.

— Бой окончен. Победитель Лань Усянь.

Цзян Чэн не сразу понял, что до этого совсем не слышал толпу. Но постепенно чувства возвращались к нему, восторженные разговоры то тут, то там отдавались в голове бессмысленным набором звуков. В голове оглушающая пустота.

"Проиграл," — разочарованно подвёл он, выпуская из дрожащей ладони меч. Перед глазами мелькнула белая фигура и Цзян Чэн медленно перевёл на неё свой взгляд. Лань Усянь, с счастливой и восхищённой улыбкой протягивал ему руку, предлагая помощь подняться. Цзян Чэн её принял, чувствуя, что сам бы ещё лежал на холодной земле ещё с палочку благовоний².

— Ваше мастерство восхищает, молодой господин Цзян. Для меня было частью сразится с вами.

Искренние слова похвалы Цзян Чэн принял как издевку. Его мастерство? Да он же снова опозорился перед Третьим Нефритом Лань, посчитав, что способен сбить его с ног. Брови непроизвольно сошлись на переносице, он поджал губы и опустил взгляд, отвесив уважительный поклон.

— Мастерство Третьего Нефрита Лань не сравнимо с моим. Благодарю за преподанный вами урок, я многое возьму для совершенствования собственных навыков.

И тут же развернулся, в спешке скрываясь за толпой. Протискиваясь среди плеч других учеников, он чувствовал, что разочарование снова поднимается из самых глубоких частей его сознания. Снова неудача, снова позор, снова на втором месте. Рядом кто-то окликнул, чужие руки удержали за плечо. Обеспокоенное лицо Вэй Ина заставило замереть на месте. Шисюн, осмотрев его с ног до головы и не заметив никаких повреждений, облегчённо выдохнул, но, заглянув в глаза, протянул ближе. Цзян Чэн не сопротивлялся лёгким объятиям.

— Пойдем, нас отметили, можно пойти отдохнуть.

И они медленно пошли по тропе, ведущей в комнаты, так и не заметив упершийся взгляд в их спины.

***

Следующий день также ознаменовался звоном колокола. Вэй Ин тяжело оторвал голову от подушки и взглянул в окно. Листья акации едва покачивались от лёгкого ветерка, ветка царапала стену их комнаты. За стеной раздалась чья-то брань, постепенно ученики просыпались. Вэй Ин вздохнул, повернувшись в сторону второй кровати. Цзян Чэн отвернулся к стене, сжавшись в комок под одеялом.

Вчера он так и не смог успокоить своего шиди, который оставшийся день провёл в комнате, заучивая правила Гусу Лань наизусть. По его напряжённым плечам было видно, что он очень переживал из-за проигрыша Лань Усяню, но у Вэй Ина не находилось слов, чтобы его приободрить. Ты сделал всё что мог? Цзян Чэн всегда считал, что работает недостаточно, хотя порою и перерабатывал больше всех. У тебя отличная подготовка? Цзян Чэн никогда не верил в свои собственные силы. Это всё же Третий Нефрит Лань, пока что мы ему не ровня? Ещё один повод для Цзян Чэна забраться в тёмный угол и корить себя за бесполезность...

Вэй Ин любил своего шиди. Он был для него младшим братом, пусть и Юй Цзыюань вечно пыталась ограничить их общение. Цзян Чэн продолжал упрямо дружить с ним, пуст и первая их встреча не задалась. Он таскал ему булочки с кухни, если Вэй Ин засидится в библиотеке, помогал осваивать тяжёлые, для слабого тела техники меча, всегда прикрывал спину на ночных охотах и за общие шалости всегда отчитывался перед Юй Цзыюань, защищая Вэй Ина. Пусть и порою он и бурчал и дулся, но всегда был рядом, служа опорой и поддержкой. Наверное, без него (и конечно же без прекрасной шицзе), он бы не продержался в ордене Юньмэн Цзян. Слишком многие упрекали его за статус Вэй Чанцзэ, качали головами и вздыхали. А Цзян Чэн называл его шисюном, разделял с ним одну комнату, считал ровней в поединках и всегда защищал от собак, пусть страх к ним пропал уже через несколько месяцев в Юньмэне. И Вэй Ин это ценил, пусть ему и было немного совестно, когда слышал своего (чужое) имя из губ своего шиди.

Вэй Ин потянулся и поднялся с кровати. Нужно подниматься, если он не хочет опоздать на завтрак. На скорую руку он оделся и собрал хвост, прежде чем повернуться к Цзян Чэну. Он всё также прятался под одеялом, как в детстве, после очередного выговора госпожи Юй. С тяжёлым вздохом он потряс его за плечо.

— Цзян Чэн, вставай.

Цзян Чэн поёжился, медленно повернулся, не встречаясь с Вэй Ином взглядом, поднялся и принялся одеваться молча. Он склонял голову, когда завязывал пояс, лениво прибрал волосы в конских хвост, потом, почти перед самым выходом из комнаты, всё же убрал их в пучок и затянул лентой потуже. Двигался он вяло, не охотно. Вэй Ин обеспокоенно крутился рядом, но ничего поделать не мог. Любые слова могли вызвать вспышку гнева, затем обиды и после затяжную хандру.

Пришли на завтрак они самыми последними, но вовремя. Вэй Ин сел рядом с шиди, не оставляя его ни на единый мяо³, пока Цзян Чэн игнорировал его. Поев, он исчез в толпе учеников, пока Вэй Ин пытался отмахнуться от очень возбужденного новым веером Не Хуайсана. Встретились они снова лишь в классе, когда начался урок. Лань Цижень что-то диктовал из старого трактата, но мысли Вэй Ина текли быстрым ручьём, не цепляясь за слова. Рука писала сама по себе. Всё внимание притягивали напряженые плечи сидящего впереди Цзян Чэна.

После урока шиди просто исчез в толпе. Стоило Вэй Ину покрутить головой, как он скрылся за спиной сначала Не Хуайсана, потом Цзинь Цзысюаня и его свиты, а потом просто растворился среди белых одеяний. Вэй Ин не паниковал, нет, совсем нет. Скорее, было очень обидно, что Цзян Чэн просто ушёл. Его, безусловно, можно было понять. К тому же, вряд ди он пошёл куда-то, кроме их комнаты, а значит и ждать ему было не обязательно. Но Вэй Ин всё равно горестно вздохнул и побрёл в противоположную сторону от комнат для гостей. Сейчас у него должен быть урок игры на гуцине.

Музыкальный класс звенел тишиной. Умиротворяющей и ироничной. Вэй Ин медленно прошёлся по комнате, заглянул за ширму — учителя там не оказалось. Стол с его гуцинем, который он выбрал ещё на прошлом уроке, стоял в самом центре, поэтому пришлось лавировать между другими, осторожно, чтобы ничего не уронить. У своего стола он замер, стоило почувствовать на затылке чужой взгляд. Он обернулся. В дверях стояла высокая белоснежная фигура Первого Нефрита Лань, Лань Сиченя. Он мягко улыбнулся и поклонился. Вэй Ин ответил тем же.

— Лань Сичень.

— Вэй Цзиньлун.

— Вы сегодня пришли рано.

Вэй Ин смутился. На первое занятие он едва не опоздал, успев прошмыгнуть как раз в тот момент, когда учитель опустил взгляд на стол со свитками. Его не ругали, похоже, не заметив его отсутствия и появления. Лань Сичень этого не знал, но своими светлыми глазами будто заглядывал в самую душу. Такой ясный взгляд приходилось Вэй Ину видеть часто: Цзян Фэнмянь обладал мягким и текучим, словно воды Юньмэна, характером, но, казалось, утаить от него что-либо было невозможно. Каждый раз сталкиваясь взглядом со своим спасителем, Вэй Ин опускал глаза. Под нежными зелёными глазами все секреты раскрывались, под ними он становился просто Мэн Яо, осиротевшим ребёнком с улицы, который занял чужое место.

Вэй Ин покачал головой. Не время забивать голову пустыми мыслями. Он вновь повернулся к Лань Сиченю.

— Занятие переносится?

— О, нет, но учителя сегодня не будет. Ночная охота. Сегодня занятие проведу я.

— О... Тогда, буду рад учится у доблестного первого господина Лань, — Вэй Ин вежливо поклонился, а Лань Сичень смутился, — Я много наслышан о вашем искусстве игре на сяо. Говорят, что Ваша чистейшая ци способна усмирить и демона.

— Не стоит. Мне ещё есть к сему стремится, — Первый Нефрит перевел взгляд за окно. На веточке куста сидела маленькая голубая пташка, весело качаясь вверх и вниз, что-то задорно чирикая, — Кстати, я хотел спросить Вас о здоровье молодого господина Цзян.

Вэй Ин тут же нахмурился и напрягся.

— Вчера он очень быстро ушёл с тренировки. Всё ли в порядке с здоровьем молодого господина?

— Откуда Вы это знаете?

— Мой шиди, Лань Усянь, вчера был обеспокоен быстрым уходом молодого господина... — Лань Сичень хотел сказать что-то ещё но Вэй Ин поспешил снова вежливо поклониться.

— Всё в порядке, можете не тревожится. Но мне казалось, что сплетни в Гусу запрещены, — взгляд золотых глаз был холоден. Лань Сичень удивлено вскинул брови.

— Извините, это было просто беспокойство.

— Не о чем беспокоится. В любом случае, Третьему Нефриту Лань следовало самому спросить о самочувствии, а не перекладывать это на чужие плечи, — Вэй Ин пожал плечами и отвернулся. Лань Сичень уже хотел было снова извиниться, что его неправильно поняли, но по коридору раздались шаги и в класс вошли первые два ученика в мантиях Гусу Лань. Лань Сичень поздоровался каждым, но пожаловали и другие ученики и ему пришлось пройти за стол учителя. Вэй Ин сел на своё место и не поднимал взгляда.  Со звоном колокола началось занятие.
.
.
.
.
.
Сноски:
Тансюн¹ — двоюродный брат по отцу
Палочка благовоний² — время, за которое сгорает палочка благовоний. Около тридцать минут.
Мяо³ — китайская мера исчисления, равная одной секунде