Луна во Дворце

Вопреки обещаниям и заявлениям людей, что нынешняя весна должна была быть жаркой, а лето - засушливым, весна оказалась дождливой и ветреной. Природа словно бы горевала по чему-то очень важному, становясь угрюмее и холоднее к лету подобно человеку не до конца смирившемуся с неизбежным, но понимающим, что изменить ему что-либо не по силам.

За делами и заботами я и не заметила как подступило лето, а вместе с ним не усилилась моя тревожность из-за предчувствия и всюду ходящих слухов - лично не раз слышала как старики шептались о скорой беде, приплетая к странностям погоды опасное, граничащее с изменой, поведение Шехзаде Озкан Илькин Хана.

От всего я стала столь рассеянной, что Казан в конце концов не выдержал и начал принимать на себя роль заботливой наседки всякий раз, когда у него находилось свободное время. Не скажу, что всё действительно было плохо и я подобно потерянному ребёнку могла блудить по лесу целые сутки ища Карасу, которая бы шла за мной на поводу. Но юноша был дотошен и ограждал меня от любых, даже самых мелких, ошибок и неприятностей.

Вот и в этот раз он предотвратил беду, схватив меня за руку и не дав ни глядя перейти улочку. Я только вышла из швейной лавки с новым тёплым ференже и едва успела что-либо понять - в сознании лишь вспыхнуло недовольство, что меня остановили, хотя до коней оставался какой-то жалкий десяток шагов - когда мимо промчалось двое вооружённых всадников, чем-то внешне похожих на стражников Топкапы. За ними на приличном расстоянии следовала карета такой искусной работы, какой я не видела даже встречая жен и дочерей высоких гостей во время Навруза. Подобное было только в султанском дворце.

- с дороги! - взревел один из них, когда столь же невнимательная девушка чуть дальше вышла на середину улочки, держа в руках корзину с фруктами и о чём-то весело щебеча.

Её спутница, вовремя заметившая всадников, попыталась оттянуть подружку к себе, в безопасность толпы, собравшейся по бокам дороги. Но резкое движение вкупе с окриком стражника лишь напугали бедняжку. Да так, что она вскрикнула и упала прямо под копыта лошадям. Неравнодушная толпа дружно ахнула. По грязи, учиненной недавним дождём покатились спелые фрукты. Кони едва не встали на дыбы, но мужчины в седлах оказались опытными наездниками, так что не только перепуганная девушка, но и все её фрукты остались целы.

У ханым задрожала нижняя губа - яшмак слетел с лица - а из глаз брызнули слёзы. Сидя в грязи она глупо и совсем по-детски смотрела на свою ношу, разброшенную по всей дороге, пока над ней хлопотала подружка, пытаясь поднять на ноги, и кричал один из всадников, чтобы те убирались с дороги.

В это время карета догнала своих сопровождающих и остановилась прямо перед нами с Божкуртом. Отворилась дверца и из полумрака выглянула госпожа, сверкая изумрудными глазами. Вначале она не хотела ступать даже на ступеньку кареты в попытках разглядеть что происходит, но широкие спины стражников и крупы их коней мешали ей. Девушке пришлось ступить на землю в изящных туфельках, никогда не знавших дорожной пыли, что уж говорить о грязи.

- что происходит? - и то как она потребовала ответа...

На один краткий миг мне показалось, что она наложница Озкан Илькина - она так надменно, так безжалостно произнесла эти два слова, что не оставалось сомнений, ведь иначе быть не могло. Только один шехзаде мог вынести подле себя столь своенравную и высокомерную женщину - к слову, только такая и выжила бы рядом с ним. Но я ошиблась: следом за ней и служанкой из кареты выглянул мальчик двух лет от роду с до боли знакомыми чертами лица. Его выглядывающие из-под тюрбана волосы были столь же черны, как и у матери, но в остальном он был копией отца в детские годы.

Всадники что-то ответили своей госпоже, и ответили они с той почтительностью, словно перед ними стоял сам падишах. Я не разобрала, что они сказали - всё моё внимание было устремлено на Айзаду, что стояла в паре шагов от меня.

Прежде мы никогда не встречались и по первости, когда только пошла весть о рождении Османа, я гадала как могла выглядеть девушка покорившая сердце самого нелюдимого шехзаде из всех. Сейчас же, смотря на неё вблизи, не могла поверить, что она была когда-то рабыней. Она была похожа на османскую госпожу больше, чем кто-либо ещё из ныне живущих. И хоть была видна лишь верхняя часть её лица, в то время как нижняя только угадывалась в очертаниях яшмака, я поразилась как наши гостьи во время Навруза вообще могли сравнивать меня с ней. Я и близко не стояла с её утончённостью, элегантностью и той властностью, которую Айзада излучала всем своим естеством.

- помогите ей собрать фрукты - султанша осталась недовольна ответом своих сопровождающих, но прежде чем слова успели слететь с губ, крепкие мужчины поспешили выполнить её приказ. Казалось, им хватило бы одного движения её точёных бровей. - Ханым, куда ты их несла?

- на рынок, Госпожа, продавать - ответила девушка, оробев от внимания султанши. Щёки её зарделись, стоило ей отвести взгляд и посмотреть на вооруженных мужчин, собирающих разбросанные фрукты рядом.

- продавать? - Айзада подняла взгляд на небо в направлении солнца, а после задумчиво заметила: - уже довольно поздно, чтобы начинать продавать что-либо на рынке.

- наши фрукты самые красивые, спелые, сочные и вкусные, их быстро раскупают... нам приходится несколько раз ходить за новыми корзинами, чтобы отец мог поработать хотя бы до обеда.

Служанка до того молча стоявшая в сторонке, подняла с земли оброненную корзину, достала оттуда самый чистый плод и протянула его своей госпоже. Та покрутила фрукт в руках, с подозрением поднесла к носу.

Все затаили дыхание в ожидании вердикта султанши, пока её сопровождающие складывали собранные фрукты в корзину.

- я возьму у тебя всю корзину, Ханым, - после недолгого молчания заявила Айзада. Взгляд её пробежался по толпе и чуть задержался на мне. Хотя возможно, мне лишь показалось - Гюмюшь, подай кошель акче, пускай их отец посветит большую часть дня семье.

Глаза девушки округлились. Руки она прижала к груди.

- с...спасибо, Госпожа! Спасибо! О, Аллах, я буду молиться за вас... - ханым запнулась на мгновение и робко поинтересовалась: - Госпожа, как ваше имя?

- моё имя Пинар Айзада Султан - отозвалась та, вручая маленькому шехзаде фрукт и поднимаясь по ступенькам в карету - я наложница Шехзаде Альтан Дамир Хана. А теперь, Ханым, уйди с дороги, мы с нашим маленьким Шехзаде опаздываем.

- спасибо вам, Пинар Айзада Султан! Долгих и счастливых вам лет жизни, Иншааллах!

Слова эти прозвучали уже в след удаляющейся карете и послужили отмашкой для всех остальных. Собравшаяся толпа стала расходиться, возвращаясь к своим привычным делам. Я не стала ждать даже этого. Как только дорога передо мной освободилась, широкими шагами направилась к Карасе.

Казан на мгновение замешкался, но быстро нагнал меня. От встречи с Айзадой он не испытывал никаких противоречивых чувств, так что бодро решил продолжить начатый ещё в швейной мастерской разговор с новой темы:

- ты знакома с Айзадой Султан? Юсуф рассказывал после своих поездок к Шехзаде Альтан Дамир Хану, что она не стеснялась покидать женскую половину и показываться ему на глаза, хоть и сопровождении одного из Шехзаде.

Мне следовало прислушаться к словам своего спутника, что-то ответить на них, но я лишь крепче - до белых костяшек - сжала свёрток с ференже. Молча запрыгнула в седло и ударила Карасу пятками по бокам, вынуждая её пуститься вниз по дороге во весь опор.

Только когда последние дома города скрылись из виду, а кобыла подо мной тяжело задышала, я выпустила из рук поводья и позволила Карасе самой выбрать темп. Та вначале перешла на рысцу, а после и вовсе на медленный шаг. За спиной конь юноши сделал то же самое. Какое-то время они так и шли, отставая на шаг от нас с Карасой, но вскоре поравнялись с нами, так, что разнобойный перестук конских копыт слился в один мерный стук.

- с тех пор как Юсуф уехал ты сама не своя, Айжан - не выдержал он - что с тобой?

Я почти задремала в седле, успокоившись в дали от гнетущей обстановки и приятной прохлады, закрадывающейся под несколько слоёв одежды, так что слова бея застали меня врасплох. Оттого растерянно повернула голову на голос и тут же наткнулась взглядом на Божкурта с довольно сложным выражением на лице.

Мне почему-то тут же вспомнился вечерний сад в день праздника весны и та неловкая нота, на которой мы с молодым человеком расстались. Под таким взглядом младшего бея, уж очень сильно похожего на старшего, я напрочь забыла о встреченной Айзаде и всех невесть откуда взявшихся чувств.

- это никак не связано с Юсуфом - оправдание так быстро слетело с губ, что я не успела толком подумать.

Казан криво улыбнулся, а сердце моё судорожно сжалось. После Навруза юноша долго скалился и насмехался над гостьями, что хотели выйти за старшего бея замуж или желали сосватать ему своих дочек. Своей поспешностью я сделала только хуже и собеседник, вероятно, посчитал, что и я не устояла от красоты Исхана. Что ничем не лучше остальных, над которыми он смеялся.

Я всерьез испугалась, что после этого мои с Божкуртом отношения испортятся. Как дурочка на миг подумала, что он и надо мной зло посмеётся и усложнит мне весь остаток жизни.

- нет, правда, это никак не связано с Юсуфом.

Лицо бея изменилось, на нём в миг отразилась растерянность, в какой-то мере граничащая с испугом. И только тогда я осознала как сильно устала и поняла свою ошибку: Казан хотел лишь подшутить надо мной, подловить меня, припомнив отпущенную после праздника мною шутку.

- Айжан, я...

- всё хорошо - перебила я его не в силах слышать извиняющиеся нотки в хрипловатом и уже таком родном голосе - не обращай внимания... Я просто устала.

- так дело даже не в Пинар Айзаде?

Я качнула головой, а после передёрнула плечами то ли от холода, то ли пытаясь стряхнуть неловкость и сонливость, внезапно одолевшую меня спустя месяцы бессонницы. Но ничего не вышло, это действие лишь побудило меня посильнее запахнуть ференже и, уперевшись руками в луку седла, прислониться лбом к конской шее. Спрятать лицо в конской гриве.

Не сказать, что поза была удобной, но я не знала куда себя деть и что с собою делать.

- о, Аллах, даже я сама не ведаю на сколько сильно устала.

- если это из-за Эмине, то не обращай внимания на её выходки. Пошатнуть верность слуг она уже не сможет. Не после того, как ты произнесла речь достойную - не побоюсь сказать - падишаха.

Я слабо улыбнулась от попытки юноши подбодрить меня. Сместила точку опоры на конскую шею со лба на висок и приоткрыла один глаз. Божкурт смотрел на меня со всей серьёзность на какую, казалось, только был способен.

- о, поверь, рабыня меня ни капли не беспокоит. Я видела гнев Асем Султан и Эсин Султан, и по сравнению с ними даже твой отец не так страшен, что уж говорить об остальных домочадцах. - я вздохнула и выпрямилась в седле. Рука скользнула по черной шерсти Карасы в знак благодарности. За всё. - меня тревожат вещи куда более глобальные, чем дела дома паши. В мире давно уже что-то назревает и мне страшно за... Ах, не важно. Не важно... Это лишь страхи, вызванные бессонницей. Раньше я не была любительницей общения и всё, что я могла сделать в обществе других, так это сесть где-нибудь в сторонке и послушать о чём говорят. Мне с головой хватало общения с тремя людьми и краткими встречами ещё с тремя, а теперь... Только посмотри, мне едва ли не в рот заглядывают!

- ну, после той твоей речи и угроз по-другому слуги с тобою обращаться теперь не посмеют. - хмыкнул бей и было что-то в его тоне, что заставило меня улыбнуться. - а вообще, смотря на тебя сейчас, так и не скажешь, что ты, как и мать твоя, предпочитала уединение и затворничество обществу живых людей. По моему, ты сильно изменилась за два года жизни с нами. Исхудала, правда, но с тем приобрела столько качеств, изменивших тебя в лучшую...

- как разогнался - со смехом пожурила я Казана, пока тот не зашёл слишком далеко - мы уже подъезжали к дворцу паши и мне не хотелось, чтобы слуги слышали его речи. - тебя послушать, так становление моей личности полностью ваша с Юсуфом заслуга.

Юноша на мои слова только довольно оскалился:

- истина. Чистая истина!

Я замерла на мгновение, а брови мои взметнулись вверх. Никак не ожидала, что Божкурт со всей серьезностью убеждён в факте, озвученном в шутку, чтобы разрядить обстановку.

- тебе ещё и наглости хватает согласиться! - притворно, так, чтобы это чувствовалось интуитивно, я ахнула и недовольно свела брови.

Я попыталась перенаправить нашу беседу в лёгкое русло пока не стало слишком поздно, в надежде, что мы посмеёмся и на этом распрощаемся. Мне не хотелось углубляться в важность этого разговора - чувствовала, что ни к чему приятному мы не придем и не желала оголять свои чувства рядом со слугами и конюхами, уже привычно вышедшими встречать нас с конной прогулки. Но бей не желал отступать: в его глазах я видела как он недоволен моей несерьезностью и тем, что не воспринимаю его слова всерьез. Он словно узнал что-то - что-то, что, я искренне надеялась, никак не было связано с тем случаем на охоте и последующими уроками с Юсуфом - и теперь пытался, как ему казалось, помочь.

Казан уже было открыл рот, чтобы высказаться на сей счёт, но я, как последняя трусиха, спешилась с целью воспользоваться заминкой юноши, пока тот спускается с коня, и сбежать. К счастью - или несчастью, если судить по тому, как ёкнуло сердце в груди - к нам подошла служанка, избавив меня от необходимости выслушивать Божкурта, а самого бея - от лицезрения моего бегства.

- Госпожа, - молвила она тихо, почти шёпотом - Онур Али Паша требует вашего присутствия.

- моего присутствия? - когда служанка дёргано кивнула, я вздохнула и с искренним сожалением - я действительно сожалела, что хотела сбежать от него - посмотрела на пасынка - извини, мне нужно идти. Давай продолжим разговор за ужином?

Кажется, такой расклад устроил Казана, так что он лишь кивнул, отпуская меня с чистой совестью. Взял своего коня и мою Карасу под уздцы и, отмахнувшись от мальчишек-конюхов, сам повел животных в конюшню. В его движениях таилось напряжение. Это было заметно, но слуги словно бы не видели состояния господина и навязчиво следовали за ним по пятам. Я не решилась провожать юношу взглядом чтобы не привлекать лишнего внимания и тотчас повернулась к рабыне нервно теребящей край застиранной зиппы.

Пока мы шли по коридорам и поднимались по лестницам, я гадала, что могло быть столь срочным и каким должен был выглядеть при этом муж, чтобы служанка вот так с испугом в глазах сопровождала меня к паше. Мне было интересно. Но было так же тревожно. Вопросов по управлению хозяйством у мужчины никогда не возникало, да к тому же мы не оставались одни после того случая когда Онур в приступе странной ревности пытался меня удушить, и того краткого мига, когда к нам пожаловал Талха.

Мысли крутились в голове подобно маленькому урагану, но стоило нам с рабыней пересечь порог кабинета паши, как они бесследно исчезли, оставив после себя давящую пустоту и звенящую тишину. В молчании я оглядела небольшую комнату, но Али не увидела. Лишь беспорядок учинённый на рабочем столе.

- где Паша?

Сердце моё словно обезумело то пропуская удары, то грозясь выпрыгнуть из груди. В голову по неизвестной причине тут же полезли воспоминания и все тяжёлые мысли, какие только приходили ко мне бессонными ночами.

Набатом среди них били воспоминания, где Мансура Гёзде встречалась с Онуром Али и говорила о Госпоже с тем придыханием, в котором чувствовалась угроза целому миру. Где Мелек Дилара Султан говорила о двух годах ожидания. И где они обе были в обыкновении вместе, как неотъемлемые части, находящиеся всегда где-то поблизости друг от друга.

Уж не знаю к чему они всплыли в памяти и почему именно в тот миг, когда ничего, казалось, не предвещало беды. Но.. поделать с собою ничего не смогла.

- был здесь, Госпожа, - отозвалась служанка не подозревая о моих переживаниях. Брови её свелись к переносице, но в глазах я разглядела облегчение. - подождите здесь, я сообщу Господину о вас...

Она не сказала всё, что вертелось у неё на языке, но я явственно услышала в тишине эти невысказанные слова:

Если найду его.

Я кивнула, отпуская её, но взгляда от стола и беспорядка на нём не оторвала. Даже когда за спиной хлопнули двери - девушка так торопилась, что забыла о всяком почтении - не обернулась. Постояв немного в нерешительности, всё же подошла к столу и выцепила от туда одно единственное письмо. Оно выделялось из общего беспорядка тем как аккуратно лежало на самом краю стола, запечатанное алым сургучом без какой-либо печати.

Письмо явно оказалось здесь недавно и положил его точно не Онур. Тот, кто принёс письмо явно хотел оставить свою личность в тайне, но при этом чтобы как можно скорее услышали послание в написанных строках.

Мне стало интересно, так что без стеснения сломала сургуч. Слова были выведены незнакомой рукой, но вот сами столь требовательные слова могли принадлежать лишь одному человеку...

Я смотрела на развернутое письмо и не могла поверить в реальность происходящего. В голове прояснилось, мысли упорядочились и последние кусочки головоломки встали на места.

"Онур Али Паша, моё терпение на исходе, если вы не отправите оговоренное к столице в ближайшее время, это сделает кто-то другой, но в этом случае не надейтесь на мою милость и милость истинного Падишаха. Ваше место легко займёт этот кто-то другой.

Конец Султана Дамир Мурат Хана близок.

Через два дня всё решиться."

А я ведь предупреждала Альтана...

- что ты делаешь?

Двери так внезапно распахнулись перед мужчиной, что я не успела даже отпрянуть от стола. Просто осталась стоять с письмом в руках и широко распахнутыми глазами.

- Мелек Дилара Султан. - выпалила я, чем заставила замереть разгневанного мужа на полушаге, и прищурила глаза - она ведь собирается сместить нынешнего султана и посадить на трон Илькина?

- ты влезла не туда, куда следовало, зверушка - отозвался Онур, но попыток приблизиться ко мне он не предпринял. Лишь устремил взгляд на листок, сжатый в моих руках - и лишь от твоих дальнейших действий зависит твоя жизнь.

- от моих дальнейших действий?

Он не отрицал, не боялся, что кто-либо узнает об его измене и о том, что Мелек Султан осмелилась влезть в политику. То, что они - Мелек Дилара Султан, Онур Али Паша и ещё невесть сколько пашей и визирей, поклявшихся служить Султану Дамир Мурат Хану верой и правдой - задумали было неизбежным.

Они это знали. Как знала моя мать. И как сама уже догадывалась. Я ведь знала, что у Орхана и Альтана нет судьбы - она уже давным-давно была решена - и на Османа и Айзаду смотрела с пониманием, что счастливых дней у них не будет, сколько бы девушка с фруктами не молилась Аллаху. Все они живые мертвецы. Над каждым шехзаде стоит палач.

Я могла смириться с тем, что муж мой поддерживал Озкан Илькина - как-никак тот был старшим шехзаде и первым сыном Султана Мурата, его наследником. Это было очевидно и неотвратимо. Но вот чего я не могла принять, так это то, что Онур Али решил пойти против Повелителя. Против мира, неся ему жестокости и кровь.

- о, мне даже стало интересно, зачем тому, кто замыслил измену, брать в жены ту, что может разрушить все долгосрочные планы в короткий срок? Зачем накликать на себя гнев Аллаха и проливать кровь Османов, если Илькин и так наследник?

Что-то в моих словах и тоне стало спусковым крючком для мужчины, что до этого стоял подобно дикому зверю на охоте. Он в два шага преодолел расстояние, разделявшее нас и грубо схватил за подбородок.

- ты хочешь казаться умной, так подумай хорошенько. Кто из султанских жён способна сделать сына султаном?

Я прищурила глаза. Речь, конечно, шла о матери - Баш-Хасеки Данаре Айсулу Султан с армией крымского хана за спиной и неизвестным числом сторонников в диване, которое легко могло увеличиться, стоило всем познать, что Мелек Султан готовит переворот с целью усадить на трон Шехзаде Илькина. Но мало кто знал нехитрую истину: если раньше она и хотела достичь высшей власти для себя и нас с Орханом, то с годами утратила к этому интерес. Сейчас случилось что главная султанская жена скорее сбежит с сыном в Крым, а после в свои родные степи.

- ты хороший рычаг, чтобы при желании остановить поползновения твоих родственников.

- о своём рычаге ты не особо заботишься, раз хотел удушить меня не единожды.

На губах Онура заиграла кривая улыбка, а рука соскользнула с подбородка на шею. Меня тут же обуял страх, но я попыталась как могла скрыть его. Пальцы паши стали медленно сжиматься вокруг моей шеи.

- при нехватке воздуха человек вначале теряет сознание и уже после умирает. Грань тонкая, но я знаю множество способов причинить смертельную боль не убивая человека, спасибо Шехзаде Ахмаду, Иншааллах, доброй ему памяти.

Я решилась вырваться из его хватки, но, как и в прошлый раз, муж крепко держал меня в тисках.

- ты омерзителен - выплюнула я, скорее чувствуя, чем видя, как по кроям зрения собирается чернота.

Внезапно чужие пальцы разжались, а саму меня отбросили на стол. Я зашипела от боли: кинжал, который носила в складках зиппы по настоянию Юсуфа, попал между краем стола и моим бедром так, что больно впился драгоценными камнями ножен в кожу сквозь тонкие, но многочисленные слои одежды.

Али не сдвинулся с места, лишь скрестил руки на груди, смотря как я отталкиваюсь от стола и осторожно отхожу подальше - едва ли не в самый угол комнаты.

- я лишь делаю то, что должно, хоть мне и не нравиться, что женщина лезет в политику. Истинным наследником был Шехзаде Ахмад, а не Шехзаде Мурат. Мы долго терпели эту несправедливость, но пора вернуть всё на круги своя и отвоевать трон для Шехзаде Илькина, как подлинного приемника Шехзаде Ахмада. Таково его завещание и таково желание Аллаха.

- сумасшедший фанатик - вырвалось у меня точно проклятие.

Я смотрела на мужчину перед собой и не могла поверить, что кто-то мог превозносить покойного Шехзаде Ахмада - брата Султана Дамир Мурат Хана. О сыне прошлого султана теперь старались не вспоминать, но в мои детские годы о нём могли разговаривать шепотом, пугая молоденьких Джарийе и Гёзде всеми теми ужасами, что он вытворял будучи живым и не осужденным отцом и младшим братом. Некоторые случаи приписывали ему и после смерти. Особо смелые утверждали, что он повинен и в пожаре, где погибла большая часть османской правящей династии.

- вы обрушите на себя гнев Аллаха, а на Империю - ужас и разрушения. Илькин ужасный человек и я всеми силами надеюсь, что на трон взойдёт Альтан. И мне будет всё равно, даже если его мать настоит на казне Орхана и моей матери. - я судорожно схватилась за эфес кинжала под складками зиппы, в то время как Онур сделал резкий шаг в мою сторону.

Да так и застыл в неверии уставившись на вытянутый в моих руках кинжал.

- ты повторяешься - усмехнулся мужчина в бороду.

- то же самое могу сказать и о тебе, дорогой муж - меня потряхивало, но от злости или страха понять не могла - настоящая семейная идиллия неправда ли? Вот только я не та девочка, которую ты увидел впервые. И угрожаю теперь не собственной смертью и чужим гневом. Ты можешь попытаться избавиться от меня, заставить молчать о ваших с Мелек Султан планах, но клянусь - Аллах мне свидетель - я буду защищаться и защищать свой мир, где нами правит не жестокий самодур.

Моим словам Онур не поверил, скорее даже не стал прислушиваться к ним. Он верил в своё превосходство, как иначе? Он был старше и больше меня раза в два и по сути являлся солдатом. Хорошо обученным и закаленном в боях солдатом. В его глазах я была букашкой, чтобы там не говорил Исхан. Подобно кобре бросился на меня с целью вырвать оружие из рук, возможно заставить замолчать навсегда.

Всё получилось как-то сумбурно.

В следующее мгновение глаза паши, точно так же как и мои собственные, широко распахнулись и кровь тонкой струйкой побежала из уголка его губ. Что-то горячее залило мне руки. Кинжал заскользил в дрожащих пальцах.

Лезвие прошло ровно между рёбер - точно в сердце, как учил Юсуф. Я не верила в произошедшее до конца. Как не верила когда-то в слова старшего бея, что способна кого-то убить. Вот так, живого человека, глядя тому в глаза и чувствуя его кровь на своих руках. Ощущая тяжесть его обмякшего тела и чувствуя на коже его последний вздох.

Я отпрянула. В ужасе уставилась на тело Али, что без опоры завалилось на пол.

И именно в этот момент двери кабинета распахнулись.

- Айжан, ты забыла... - Казан осёкся, уставившись на меня и бездыханное тело отца в успевшей набежать лужице крови. - что...

Сердце моё пропустило удар и ушло куда-то в пятки, когда юноша быстрыми шагами направился ко мне.

- я... я сказала, что буду защищаться... - поспешила оправдаться я прежде, чем Божкурт достиг бы той точки невозврата, когда ненависть застилает глаза. Но с языка слетало что-то бессвязное - Мелек Султан намеревается совершить переворот... я узнала.. и...

Я потянулась потереть усталые глаза, а после поправить выбившиеся пряди, но бей перехватил мои руки. Он сжал их в своих ладонях, но не с целью причинить мне боль. Нет. Он сжал их в попытке успокоить меня и скрыть кровавые разводы. Успокоить меня на некоторое время ему удалось, но вот скрыть кровь - увы. Я ужаснулась, осознав что едва не размазала чужую кровь по своему лицу.

Убедившись, что я больше не предприму попыток измазаться кровью точно боевой раскраской, Казан тяжело вздохнул. Вновь посмотрел на тело отца и подошёл к столу, как ни в чём не бывало перешагнув мертвеца. Ему более не нужны были мои пытки объяснить ситуацию, что уж там про оправдания. Не смея пошевелиться, я как зачарованная смотрела как юноша перебирает бумаги на столе и быстро читает письма, оставляя на них кровавые отметины.

- тебя осудят за убийство быстрее, если на руках твоих останется кровь - я вздрогнула от спокойного и расчётливого тона. Сейчас бей не был похож на того Божкурт, которого я знала вот уже два года.

- и что теперь делать? - эти четыре слова я смогла из себя выдавить только когда на руках не осталось ни единого пятнышка. На одежду я старалась не смотреть.

Меня уже не тошнило, как было в первый раз, тогда в лесу, когда моя стрела пронзила разбойника, собиравшегося убить Исхана, но руки трясло. И мыслить здраво не могла.

- что теперь делать? Нам с тобой - прятаться и надеяться, что в круговерти событий об погибшем паше никто не вспомнит. Лучшее, конечно, было бы, чтобы переворот не удался вовсе, но тут не приходиться выбирать.

- но... - я прочистила горло. Злость на саму себя и свою слабость вспыхнула в груди небольшим огоньком, незаметным, едва ощутимым, но заставляющим понемногу брать себя в руки - нам надо предупредить Султана, Шехзаде. Сейчас... сейчас ведь все в Топкапы собрались из-за свадьбы Гёзде.

Бей отбросил бумаги, которые до того читал с хмурым видом:

- они планировали это годами, а возможно десятилетиями, раз Шехзаде Озкан Илькин не является сыном Султана Дамир Мурат Хана - он подцепил в беспорядке рабочего стола платок и начал усердно оттирать успевшую подсохнуть кровь с пальцев - во дворце ничего не успеют сделать за два оставшихся дня. Это в лучшем случает - два дня. Когда Мелек Дилара Султан и её сторонники узнают о смерти Онура, они, скорее всего, не станут терять больше ни минуты. А там ведь часть Дивана и половина всех войск - подготовленных и знающих, что делать людей, расставленных в нужных местах точно на шахматной доске.

Я невольно посмотрела на мёртвого мужчину всего в паре шагов от себя. По коже у меня побежал холодок, сковывающий всё тело в оцепенении. Однако Казан не дал этому оцепенению расползтись: опрокинув пару горящих свечей на бумаги, схватил меня под руку и поволок прочь из кабинета.

- как ты можешь так спокойно говорить о своём убитом отце?

- он убил мою мать и тебя мог убить, если бы ты была столь же беспомощна и если бы Юсуф не обучал тебя. Да к тому же отношения у нас были не самые лучше даже когда анне была жива. - он поджал губы - я могу послать предупреждение Шехзаде Альтану и Орхану, но, ты же видела, они все на подъезде к столице...

- пусть так, но это лучше, чем ничего.

В моих комнатах, как и в коридорах, которыми меня юноша провёл, было тихо и спокойно, но призрачный запах дыма не давал мне того покоя, что таился в обстановке вокруг. Я подошла к полкам, где стояли шкатулки со всеми украшениями - скромными моими и многочисленными Сайран Ханым - провела пальцами по ним, пока Божкурт говорил что-то о знакомой старушке, способной нас приютить.

Привлёк моё внимание лишь стук дверец в том месте, где никаких шкафчиков быть не должно. Глаза мои широко раскрылись, когда я, обернувшись, увидела в руках бея настоящую паранджу. Старую, выцветшую со временем, но паранджу.

И откуда она только...

Видя моё замешательство, Казан поспешил объяснить:

- из-за отца в последние годы моя мать не могла выйти на улицу в обычном ференже и яшмаке, так что ей приходилось носить это. - он в отвращении встряхнул пыльную одежду - она не любила облачаться в паранджу, порой даже смотреть на неё не могла. Так что прятала её в такие места, в которые обычно люди прячут что-то ценное от завидущих глаз слуг и гостей.

Я усмехнулась, принимая паранджу и накидывая её на плечи. Полностью облачаться в неё не спешила. Взгляд то и дело останавливался на шкатулках. Я знала, что времени у нас с юношей было немного, но оставить памятные вещи не могла. Помедлив немного, всё же подоткнула край зиппы так, чтобы получился своеобразный мешок, а после вытряхнула туда содержимое шкатулок Сайран Ханым. Свои же украшения, вместе со сборником стихов, спрятала в кушак.

Пока я копошилась с драгоценностями и одеждой, Божкурт рассуждал, никак не комментируя при этом моё изменившееся отношение к украшениям и не поторапливая меня, хотя запах дыма уже явственно чувствовался:

- до Озлем Хатун тебе придется добираться так, полностью покрытой, а там покрасим тебе волосы и этим обойдется. Старушка живёт уединенно, да и слепа она уже...

- госпожа, дым... - задыхаясь от бега, в комнату ворвалась Сюмейе да так и замерла в нескольких шагах от закрывшихся за ней дверей, увидев меня в парандже и о чём-то рассуждающего младшего бея. - госпожа?

Не успела я и рта раскрыть, чтобы хоть немного успокоить самую верную свою служанку во всем дворце Онура Паши, как Казан оказался рядом с рабыней. Плавным движением он перерезал ей горло и, прежде чем тело осело на пол, толкнул его на подушки. Вот так просто, не моргнув и глазом, хотя знал, что на неё можно было положиться.

- что ты делаешь?! - взвизгнула я, с ужасом наблюдая как стекленеют глаза Сюмейе, а юноша преспокойно протирает кинжал краем её одежд избавляясь тем от крови на руках и лезвии.

- нам нужно идти - как и в рабочем кабинете Онура Божкурт схватил свечу, но бросил не в бумаги, а оставил в опасной близости от тонких занавесок.

Те не заставили себя ждать и ярко вспыхнули. Огонь быстро пополз по ткани, перекинулся на деревянную решетку окна. Я стояла не смея пошевелиться, поражённая той лёгкость, с какой младший бей избавляется от своего будущего из-за меня. Девушки, которая три года назад была ему никем и о которой он тогда ничего не знал.

- зачем ты убил Сюмейе? - упрямо спросила я, когда Казан едва ли не с силой поволок из горящих покоев.

- так проще. - ответил он нехотя, когда я уже и не надеялась на ответ, а конюшни были совсем рядом. - рост у вас примерно один, так что после пожара все посчитают будто это ты погибла в огне. Тебя никто не станет искать. Ни как убийцу, ни как способ усмирить младшего шехзаде.

Я поджала губы, едва не вбегая в конюшни следом за юношей. Если всё и вправду случиться, если Мелек Султан не смогут остановить и на трон сядет Илькин, больше шансов победить будет у Орхана. У Альтана в том случае будет лишь половина войск, а у Берканта при тех же условиях та же половина войск соединенная с войсками дяди - довольно многочисленными ибо Крымский хан вряд ли упустит возможность сделать Империю своим должником и ослабить хватку на собственной шее.

Мне и в правду стоило притвориться мёртвой. Хотя бы до тех времен, когда грядущих хаос не утихнет.

Седлать Карасу было некогда, так что я просто запрыгнула ей на спину и вцепилась в гриву не сильно уверенная в своих возможностях. Мать учила нас ездить верхом без седла, но я слишком мало уделяла этому внимания предпочитая седло. Запах гари стал невыносимым, но я на мгновение дольше Божкурта задержалась в конюшнях. С жалостью бросила взгляд на оставшихся коней и кобыл Юсуфа, прежде чем легонько ударить Карасу пятками по бокам.

- не оборачивайся - посоветовал впереди младший бей.

Как и со старшим беем, я не послушалась. Оглянулась. И увидела как из окон валит чёрный дым, взвиваясь в светлое небо вестником надвигающейся беды. Отмашкой к действию для тех, кто замыслил недоброе.

- как ты можешь так просто отказываться от всего? - вырвалось у меня, когда Караса поравнялась с конём Казана.

- там не было ничего нашего кроме коней Юсуфа, но, думаю, он поймёт моё послание и не будет гневаться на меня за смерть своих любимцев. - юноша привычно оскалился - этот дом приносил одни несчастья, так пускай он горит ярко.