Глава 5 - Кэндис
Все головы оборачиваются, когда мы с Жаком входим в фойе.
Все женские взгляды устремлены на мужчину рядом со мной, некоторые смотрят с любопытством, другие определенно ревнуют.
Я знаю, что я буду горячей темой в офисе некоторое время. Последний раз я вызвала переполох, когда Массимо нанял меня. Я ненавижу, когда на меня обращают внимание в любой форме, но сегодня я справлюсь.
Кроме того, я не могу не получать от этого удовольствия, потому что обычно я интровертный трудоголик, который всегда сбивается с ног. Ранее известная как одна из домработниц Массимо. Однако я слышала, как некоторые здешние сучки называют меня бывшей служанкой или моим личным фаворитом... домашней рабыней.
Здесь много хороших людей, но есть и такие, кто посчитал, что с его стороны было неразумно брать на работу свою домработницу, даже если у нее было высшее образование.
Я не обращаю внимания на таких людей. Никогда. Они могут думать, что хотят, мне все равно. Те же самые люди смотрят на меня сейчас, и они могут продолжать смотреть на меня, если захотят.
У меня были свои причины быть домработницей. Такую работу легче выполнять, когда ты пытаешься найти себя, и тем более, когда ты просто хочешь держаться поближе к тому месту, где чувствуешь себя в наибольшей безопасности.
Мы с Жаком останавливаемся у стойки регистрации. Он настоял на том, чтобы проводить меня из кофейни обратно на работу, а затем поднялся со мной на лифте. Мы останавливаемся здесь, потому что он знает, что мне нужно идти на встречу с маркетинговой командой.
— Ну, как у меня дела? — спрашивает он, говоря с легким французским акцентом.
Я перебираю свои балетки и смотрю на него снизу вверх. Как и большинство гигантов здесь, он намного выше шести футов.
Я не такая уж и низкая, со своим ростом пять футов и четыре дюйма, но мне часто приходится вытягивать шею, чтобы посмотреть на людей.
— Что ты имеешь в виду? — отвечаю я. Я знаю, что он имеет в виду, но у меня такое чувство, будто я попадаю на сцену для спектакля.
Его красивое лицо озаряется, как будто он видит, что я все еще играю в недотрогу, что, полагаю, так и есть. Проведя рукой по своим торчащим черным волосам, он расправляет широкие плечи и смотрит на меня с восхищением.
— Ужин. Я ни разу не упомянул об этом за кофе. — Он одаривает меня одной из своих ослепительных фирменных улыбок, а его ярко-зеленые глаза источают сексуальную привлекательность.
— Нет, не упомянул. Но я же согласилась на кофе, не так ли?
Он прислал мне приглашение на ужин в субботу. Я планировала заставить его ждать ответа весь день. Я не ожидала увидеть его этим утром, но не должна была так удивляться, когда он явился в мой офис спозаранку. Такие мужчины, как он, ненавидят не иметь контроля над ситуацией. Вот почему он пришел.
— Неужели от прекрасной Кэндис Риччи я получаю только кофе? Мадемуазель, вы ведь понимаете, что разбиваете мне сердце, заставляя ждать, да?
Я определенно вижу его привлекательность. Он очень красивый и с волосами у него эта штука Патрика Демпси. Думаю, я бы тоже была очарована, как и большинство здесь, если бы у меня не было подозрений на его счет.
— Мистер Белмонт, ваше сердце не выглядит разбитым.
— Вы этого не видите, мисс Риччи. Но я это чувствую. Поужинайте со мной завтра вечером.
Блеск в его глазах говорит о том, что я действительно вызвала его интерес, а это значит, что он оказался именно там, где мне нужно.
— Хорошо, — отвечаю я и не могу поверить, что эти слова действительно исходят из моих уст.
Когда он широко улыбается, словно только что что-то выиграл, я чувствую, что продвигаюсь вперед с этим планом.
— Фантастика. Как насчет того, чтобы я отвел тебя в один из моих ресторанов?
— Это было бы здорово.
— Я заеду за тобой в восемь.
— А что, если мы встретимся там? — предлагаю я, проводя пальцем по гладкому хлопку его белой рубашки на пуговицах.
Уголок его рта скользит в любопытной усмешке. — Я не могу забрать тебя из дома?
— Нет. Я предпочитаю встретиться с тобой на месте, — я улыбаюсь ему и заправляю прядь волос за ухо.
— Хорошо, мадемуазель. Как пожелаешь. По крайней мере, ты согласилась. Я вышлю данные о ресторане к концу дня.
— Спасибо.
— Нет, mon chéri, тебе спасибо.
С его идеальными манерами, я уверена, это часть его джентльменского фасада, он тянется к моей руке и целует мои костяшки пальцев. Я улыбаюсь, когда он держится дольше, чем положено. Я не дура. Джентльменское дело — подлизываться ко мне.
Когда он отпускает меня и позволяет своему взгляду скользнуть по моему телу, он настоящий, но я продолжаю улыбаться.
— Увидимся завтра, — говорит он, затем поворачивается и уходит.
Я поворачиваюсь, чтобы пойти в противоположном направлении, в конференц-зал, но замираю на полпути, когда мой взгляд падает на мужчину, стоящего в углу и наблюдающего за мной.
Сначала я думаю, что у меня галлюцинации. Это то, чего со мной никогда раньше не случалось, но меня бы не удивило, если бы это произошло сейчас.
Я представляла себе этот момент много раз. Видеть Доминика. Когда я только вышла из больницы и вернулась на работу, мой разум представлял его круглосуточно.
Было бесчисленное множество случаев, когда я видела кого-то, кто, как мне казалось, был на него похож, а затем разочаровывалась, обнаружив, что это не он, и часто человек не мог выглядеть более по-другому.
Так вот, должно быть, именно это со мной сейчас и происходит.
Тот человек, стоящий в углу, не может быть Домиником Д'Агостино.
Я жду, когда он исчезнет или мои глаза привыкнут и заметят, что это не он. Но ничего не происходит, и... Я думаю, что на этот раз это может быть он.
Он отходит от стены, и меня пронзает шок, когда я понимаю, что это действительно он.
Когда он приближается, слезы жгут мне глаза, а воздух выдавливается из моего тела, оставляя меня такой же, как тьма заполняет комнату, когда гаснет свет.
Все мое тело напрягается, и хотя горло работает, сжатие легких с каждой секундой становится все сильнее.
Доминик.
Он вернулся.
Он стоит прямо передо мной.
Я смотрю в эти глубокие синие глаза, которые раньше напоминали мне Средиземное море. Смотреть на него — это огромная разница, чем смотреть на Жака. Когда я смотрела на Жака, я смутно осознавала, что он красив. Смотреть на Доминика, однако, все равно, что смотреть на шедевр.
Его полные губы приоткрылись, и я помню, как целовала их, а затем вспоминаю, когда мы в последний раз были так близки.
Я была в его постели.
Я проснулась в его объятиях на волшебном закате, и он сказал мне, что для нас все будет по-другому.
А через несколько дней он оставил меня на смертном одре.
— Кэндис... привет, — говорит он, и ровный, глубокий баритон его голоса вырывает меня из задумчивости. Ярость сжимает мои легкие, когда я вспоминаю, как он меня бросил.
Я была так больна, и он просто был мне нужен.
Пока я была в коме, он говорил со мной в состоянии раскаяния и сказал, что собирается уйти. Я так сильно хотела, чтобы он остался, что первое, о чем я его попросила, когда я проснулась, было остаться. Но он все равно ушел.
Слеза скользит по моей щеке, ощущая холод на коже. Это противопоставление дрожи жара, которая пробирается по моему позвоночнику.
— Кэндис, я...
Он не успевает договорить то, что собирался сказать, потому что моя левая рука начинает жить своей жизнью и наносит ему пощечину с такой силой, что остается след.
Я рада, что он не выглядит удивленным или сбитым с толку. Если на то пошло, он выглядит так, будто знает, что заслуживает пощечину. Он выглядит так, будто заслуживает и следующую, которую я ему дам.
— Ублюдок, — огрызаюсь я и отступаю от него.
Слезы текут по моим щекам, и меня даже не волнует, что ко мне приковано еще больше внимания, чем раньше.
Нельзя просто так дать пощечину одному из братьев Д'Агостино на публике и это останется незамеченным. Мне все равно. Мне надоело, что мне причиняют боль.
— Кэндис, пожалуйста, — говорит он, но я поднимаю руку, чтобы остановить его.
— Нет, просто нет... оставь меня в покое.
Я разворачиваюсь и убегаю,прочь от него и глаз, которые следят за мной через дверь.
Я открываю дверь в свою квартиру, когда раздается звонок, и отхожу в сторону, чтобы Массимо и Тристан вошли. Они оба смотрят на меня сверху вниз, как два обеспокоенных брата. Я предвидела их визит и могу только догадываться, что люди, должно быть, рассказали им о том, что произошло ранее.
Чувствуя, что я не смогу продолжать запланированную работу, я пошла домой после встречи с Домиником.
— Ты в порядке? — спрашивает Массимо.
— Я в порядке, — отвечаю я. Он бы поверил этому ответу больше, если бы мой голос не был так полон эмоций.
— Ты выглядишь неважно, Кэндис, — заявляет Тристан.
— Я в порядке. Почему нет? Доминик дома, и это хорошие новости. Тебе больше не о чем беспокоиться.
Они оба обмениваются обеспокоенными взглядами.
Массимо обнимает меня и ведет в гостиную. — Присаживайся, поговорим.
— Тут не о чем говорить.
— Но это не так.
Он усаживает меня на мягкое кожаное трехместное кресло и садится рядом со мной. Тристан опускается в кресло напротив нас и наклоняется вперед, положив локти на колени.
— Кэндис, мы оба видим, что ты не в порядке. Мы знали, что ты не будешь в порядке, поэтому и пришли проверить тебя, — говорит Тристан.
— Мы не знали, что лучше. Я собирался рассказать тебе, но Доминик сказал, что собирается увидеть тебя, поэтому он подождал, пока ты вернешься с кофе с Жаком, — объясняет Массимо.
Интересно, Доминик видел, как я разговаривала с Жаком. Скорее всего, видел. Что он подумал? Было очевидно, что я флиртую, и это не выглядело бы иначе, чем то, что я делала.
Но почему меня волнует, видел ли нас Доминик? Это неважно. Мои мысли переключаются на то, что сказал Массимо, пока я обдумываю его слова. Когда он узнал, что Доминик вернулся?
Они защищают меня, но при этом скрытны. Всегда есть черта, которую никто из нас не пересекает. Это позволяет нам переключаться между отношениями работника и работодателя независимо от того, какую работу я делаю.
Я знаю свое место. Я уважаю свое место и то, как они оба обо мне заботятся, но я думаю, что в этом случае я перейду черту. Ситуация требует этого.
— Когда ты узнал? Ты говоришь так, будто знал, что он вернется, Массимо. Ты знал, что он вернется? — Слова бездумно слетают с моих губ.
— Нет. Мы знали об этом за пару часов до тебя. Он был в моем офисе, когда мы пришли сегодня утром. Вот что произошло. Я обещаю тебе, никто из нас не знал, когда он вернется или что-то в этом роде, до сегодняшнего дня.
— Если бы кто-то из нас знал, мы бы обязательно тебе сказали, — нараспев произносит Тристан.
Я смотрю на него, вспоминая последний разговор с ним о Доминике. Это было сразу после того, как Доминик ушел, и мы нашли наши письма. Я все еще была в больнице, и Тристан пришел искать меня. Думаю, именно мои мудрые слова привели его в порядок, потому что я знала, что никто не сможет найти Доминика, пока он не будет готов к тому, чтобы его нашли. Я рассказала Тристану, что было в моей записке. Я никогда не забуду, как он был шокирован, когда я сказала ему, что собираюсь сделать все в точности так, как мне было сказано, и не ждать. Интересно, знал ли он, как тяжело мне это будет, или что я с треском провалюсь.
Он тянется вперед и нежно сжимает мою руку. Со вздохом он выпрямляется и раскрывает ладони.
— Мы все были потрясены, когда он ушел, но я знаю, что никто не был потрясен больше, чем ты. Поэтому, пожалуйста, поговори с нами.
— Я не знаю, что сказать, Тристан.
— Мы все будем злиться на него по разным причинам, хотя и понимаем, почему он ушел, — говорит Массимо, и у меня не хватает духу согласиться с тем, что я его понимаю.
Я знаю, почему Доминик ушел, но не понимаю, почему он решил, что это единственное решение.
— Со мной все будет хорошо. Не беспокойся обо мне. Мы ведь не были вместе. Я была просто девушкой в тени, которая хранила секреты. Человеком на заднем плане, которая не имела значения.
Массимо хмурится и проводит рукой по моей щеке, качая головой. — Нет, это неправда.
— Вот как он со мной обращался.
— Я не думаю, что он хотел этого.
— Он причинил мне боль и держался в стороне два года. Что еще я должна думать? Я не идиотка, я работаю на вас и слышала, как вы разговариваете. Я знаю, что он иногда что-то присылал. Он никогда ничего мне не присылал. Ни черта. Я хочу сказать, что все это не имеет значения, потому что не должно иметь, но я сейчас действительно зла.
— Мне жаль. Я не думаю, что кто-то из нас может сказать больше. Ситуация была сложной, и он говорит, что чувствовал, что ему нужно было уехать.
— Он дома навсегда или просто проездом?
— Кажется, он дома навсегда. Что-то происходит, и мы это проверим.
Отлично... это многое объясняет. Я всегда думала, что произойдет что-то большое и Доминик вернется. Сначала я этого желала.
— Что происходит?
— Пока тебе не о чем беспокоиться, — уверяет меня Массимо. — Однако, пока мы будем проверять, у нас будет несколько охранников. Ты их даже не заметишь.
Я моргаю несколько раз. — Похоже, тут есть о чем беспокоиться.
— Кэндис, в этом вопросе тебе придется просто довериться мне.
Это значит, что мне следует прекратить настаивать на ответах.
— Хорошо.
Он встает, и Тристан следует за ним.
— Может, завтра отгул. Я найду кого-нибудь, кто тебя подменит.
— Нет. Я смогу работать. Работа — это мой способ справиться со всем этим.
— Ну, если передумаешь, дай мне знать. — Он кивает, и они оба уходят.
Мне придется просидеть там еще час, прежде чем я встану и пойду в свою комнату.
Я иду прямо к своему шкафу, где тянусь за маленькой коробочкой для подарков, которую мне подарила мама. Это маленькая пудрово-розовая коробочка с золотой отделкой по краям. Я открываю ее, и первое, что я вижу, — это маленькое сердечко из розового кварца, которое папа подарил мне на десятый день рождения. Рядом с ним — моя записка от Доминика.
Я достаю ее и читаю. Это очень коротко. У меня столько сильных эмоций, когда я это читаю, но это всего несколько строк.
Ангел,
Спасибо, что ты моя опора. Я не могу больше оставаться в Лос-Анджелесе. Мне нужно уехать и разобраться во всем. Мне так стыдно за то, что я с тобой сделал. Я никогда не думал, что мне придется защищать тебя от себя. Никогда не думал, что до этого дойдет.
Мне жаль, что я так поступил, но еще больше мне жаль, что я не могу быть с тобой.
Не жди меня. Двигайся дальше. В этом мире есть мужчины получше, которые тебя заслуживают. Я не был одним из них.
Я всегда буду люблю тебя,
Доминик
Я делаю глубокий вдох и кладу записку обратно в коробку.
Два года назад, когда я впервые прочитала эту записку, я испытала целую гамму эмоций.
Обида, боль, гнев, ярость, отвержение... печаль.
Все эмоции, которые разбили мое и без того хрупкое сердце.
Сейчас я чувствую то же самое.