12 глава
От лица Карины
Мы вернулись домой глубокой ночью, далеко за два. В голове гудело от музыки, перепадов эмоций и пары коктейлей. Образ Винса на сцене, его пронзительный взгляд, тот самый кавер — все это крутилось в голове на повторении, не давая уснуть.
Но сквозь эту романтическую дымку пробивалось неприятное ощущение. Мне категорически не понравилось поведение Джейка. За весь вечер он стал слишком навязчив, слишком фамильярен. Его взгляды были похабными, а шутки — плоскими и двусмысленными. Он то и дело пытался «случайно» ко мне прикоснуться, нашептывал какие-то глупости на ухо, пока Виола и Яр отвлекались. Надеюсь, он не строит иллюзий, что у нас может что-то получиться.
Утро. 10:50
Я чувствовала, как меня кто-то настойчиво тормошит за плечо. Сон был таким глубоким и таким желанным, что я с трудом открыла глаза, завешенные свинцом недосыпа. Передо мной стояла Виола, ее глаза — круглыми от беспокойства. В руке она сжимала свой телефон, как гранату.
— Карина, вставай, это пипец, — ее голос дрожал. Я с трудом пришла в себя, села на кровати, протирая глаза.
— Что случилось? Пожар? — Хуже! — она сунула мне в руки телефон. — Короче, все паблики, все желтушные паблики пишут новости, что ты и Винсент расстались! Смотри!
Она лихорадочно листала ленту. Вот фотка с концерта: крупный план моего лица, по которому катятся слезы (я и не заметила, что плачу), а он на сцене смотрит прямо на меня с таким выражением боли и тоски, что сердце сжималось снова. Другой кадр: мы в толпе, я отвернулась, а он смотрит мне в спину. Подписи были одинаково ядовитыми:
«Танцы закончились? Звездная пара в разладе!», «Винсент один после скандального расставания с музой?», «Слезы на вечеринке: что стало причиной разрыва?».
Только к предпоследней фотографии до меня окончательно дошло, что происходит. Моя личная жизнь, моя боль — теперь публичное достояние для обсуждения и сплетен.
Я тяжело вздохнула и отдала ей телефон.
— И что? Пускай думают, что хотят. Мне плевать на их мнение, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, хотя внутри все сжалось в комок от этого вторжения.
Виола покачала головой, ее беспокойство не утихало.
— Карин, это жесть. Но ладно, с этим разберемся. Надеюсь, мне не одной показалось, что Джейк к тебе неровно дышит? Вчера он так на тебя клеился, аж противно было смотреть.
— Нет, Виол, тебе не показалось, — подтвердила я. — Он явно надеется, что у нас что-то может получиться на руинах моих отношений. Но у меня нет в сердце, да и в голове, места для кого-то еще. Пока я не перестану любить Винса, я даже не буду смотреть в сторону других мужчин. Бессмысленно отрицать очевидное.
Виола обняла меня, и в ее объятиях было столько поддержки.
— Слушай, а ты не думала... вернуть все? — осторожно спросила она. — Вы же оба явно страдаете. Может, стоит встретиться, все обсудить, без криков и обвинений? Проговорить все эти «почему» и «как». Вы можете вернуться друг к другу. Вы можете снова любить друг друга, но уже по-новому, умнее, осторожнее.
Ее слова засели у меня в голове, как заноза. Мысль о примирении пугала и манила одновременно.
— Не знаю, Виол. Слишком много боли. Слишком много обид. Я боюсь, что ничего не изменится, и мы снова угробим друг друга. Ладно, давай сначала позавтракаем, а потом я поеду на студию готовиться к танца на подачу к соревнованиям .
Мы встали и пошли на кухню. Включили бодрящий, веселый плейлист, чтобы прогнать мрачные мысли, и начали колдовать над бутербродами с авокадо и яйцом пашот. Завтрак прошел весело и шумно, почти как раньше.
12:15
Я приехала на студию. Вдохнула знакомый запах — дерево, лак и пыль — и почувствовала себя в своей крепости. Здесь меня никто не достанет. Я выложила в Instagram сторис — свое отражение в зеркале зала в спортивках.
И почти сразу же мой директ взорвался. Незнакомые аккаунты, подписчики, даже какие-то боты забрасывали меня вопросами: — «А ты правда рассталась с Винсентом?» — «А почему вы расстались? Он изменял?» — «Это из-за той blondie с концерта?» — «Вы ссорились из-за карьеры?»
Я отключила уведомления, чувствуя, как накатывает тошнота. Неужели людям действительно есть дело до нашей личной жизни? До наших слез и нашей боли? Надеюсь, Винс не воспримет весь этот хейт и сплетни близко к сердцу. Ему и так тяжело приходится с его тревожностью.
От лица Винсента
Утро. 9:04
Меня кто-то грубо тряс за плечо, выдергивая из глубокого, тяжелого сна, в котором мне хотя бы не было больно.
— Винс! Винс, вставай, блин!
Я с трудом открыл глаза. Передо мной маячило встревоженное лицо Яра. — Чё такое? Пожар? — просипел я, голос был хриплым от сна. — Хуже! — Яр сунул мне в руки свой телефон. — Смотри, что творят!
На экране мелькали знакомые паблики, и все они пестрили нашими с Кариной фотографиями. Крупные, слезливые, пойманные в самые неудачные моменты. Яр что-то взволнованно говорил, но я не понимал ни слова — в голове был сплошной туман и гул.
— Стопэ, — я поднял руку, останавливая его поток слов. — Говори медленно и спокойно. С самого начала.
Он глубоко вздохнул и начал заново, уже размеренно:
— Короче, все эти желтушные паблики пишут новости, что ты и Карина расстались из за измен. Вот фотки с концерта, где она плачет, а ты на нее смотришь. Обсуждения, сплетни, хейт — полный атас.
Мне было плевать на эти паблики. На их мнение, на их жалкие попытки заработать на чужой боли. Я достал свой телефон и открыл Instagram. Десятки уведомлений, сообщения в директ от незнакомцев, упоминания в постах. Это был настоящий ад.
— Свяжись с PR-отделом лейбла, — тихо, но четко сказал я Яру. — Скажи, чтобы молчали. Никаких комментариев, никаких опровержений или подтверждений. Молчок. Яр кивнул и быстро ретировался из комнаты, чтобы сделать звонок.
10:30
Через час я выполз из комнаты в поисках кофе и чего-нибудь съестного. На кухне за столом сидел Яр, смотрящий в телефон и яростно жующий бутерброд. Я молча поставил чайник, открыл окно, чтобы проветрить, и на автомате достал пачку сигарет. Я сам немного офигел от своих действий — я же бросал. Но нервы были сданы в хлам. Я закурил, делая первую глубокую затяжку и чувствуя, как никотин немного притупляет остроту боли.
Тут я услышал, как Яр, не отрываясь от телефона, злобно бурчит себе под нос, с набитым ртом:
— Епта, чет мне вообще не нравится Джейка в последнее время. Какой-то он странный, заносчивый. Особенно по отношению к Каринке. Я вроде вчера в гримерке подслушал, как он с кем-то трепался по телефону... Планировал, как будет с ней встречаться, «поухаживает», а потом, так сказать, «помотросит и бросит».
Я замер. Сигарету затушил ее о подоконник. Внутри все закипело. Холодная, ясная ярость затопила меня, смывая всю апатию и боль.
Я медленно развернулся к Яру. Лицо мое, должно быть, стало каменным.
— Передай ему, — мой голос прозвучал низко и опасно-спокойно, — что если он посмотрит в ее сторону с дурными мыслями, если скажет ей хоть одно неподходящее слово или попытается к ней прикоснуться без ее желания... я лично сломаю ему все, что можно сломать. Так, что собирать будут по частям и вспоминать он это будет следующие лет пять. Ты понял меня? Передай дословно.
Не дожидаясь ответа, я развернулся и ушел обратно в комнату, хлопнув дверью. Впервые за эти недели я чувствовал не боль и тоску, а жгучую, всепоглощающую потребность защищать ее.
Даже если она больше не моя.