КАЛЕРИ. Someone Like U (ЧАСТЬ II)

Все имена, персонажи, организации, места, события и происшествия, фигурирующие в этом произведении, либо являются плодом воображения автора, либо используются с художественной целью. Любое сходство с реальными людьми, живыми или умершими, является чистейшей случайностью.

Часть 2

SOMEONE LIKE U

У судьбы нет причин без причины сводить посторонних.

– 2009 –

– Лондон, Великобритания –

64 дня до моего возвращения

ДЖЕЙН: Окна кухни выходили на маленький палисадник, а первые лучи солнца уже играли на влажных после дождя листьях деревьев.

Сделав несколько глубоких вдохов, чувствуя, как свежий воздух смешивался с ароматами привычного утреннего кофе, я поставила чайник на плиту, чтобы закипела вода. Черный чай, крепкий и терпкий, был обязательной частью ритуала его начала дня. И непременно требовалось заваривать так, чтобы напиток был насыщенным, но не слишком горьким. Это традиция.

Колбаски обжаривались на горячей поверхности сковородки, медленно издавая тот характерный шипящий звук, который служил музыкой моего утра. Момент этот всегда был особенно волшебным, поскольку готовить для него завтрак порой не удавалось из-за плотного графика сьемок и частого отсутствия, отчего наша семейная жизнь стала напоминать сожительство двух глубоко родных людей.

Разрезав несколько томатов на половинки, я обжарила их на той же сковородке, где минутами ранее шкворчали колбаски, чтобы те слегка подкарамелизировались, после чего аккуратно разбила яйца в горячую сковороду, старательно сохраняя желтки целыми. Мне хотелось порадовать его этим утром. Хотелось, чтобы получилось идеально – легкая корочка под белком и жидкий желток, который, как он часто говорил, был важной частью совершенной утренней трапезы в моем исполнении, и в который он непременно станет окунать свежие, обжаренные до хрустящей корочки тосты с небольшим количеством сливочного масла.

Но проснулась я этим утром немногим раньше мужа не оттого, что спешила порадовать, поскорее накормить и проводить его в очередной сложный съемочный день. Вовсе нет.

Сегодня мне приснился ты. Впервые за столь долгое время.

Я не помнила ничего из своего сна, только то, как ты смотрел на меня своим привычным взглядом, таким живым и притягательным, полным неуловимой уверенности, которая в свое время так меня притягивала. Это был странный сон, где мы не говорили. Ты стоял, а я просто смотрела на тебя, чувствуя, как внутри разгорается смесь удивления и растерянности от неожиданной встречи.

Почему я все еще не могу забыть тебя так просто, как забывают людей, которых не ждут обратно?

Во сне ты даже не был удивлен. Ты будто знал, что я пришла, что это я стою перед тобой. Не имея возможности сделать шаг в сторону, ноги стали слишком тяжелыми, я попыталась открыть рот, но не могла. Просто стояла и смотрела на тебя, раздражающе спокойного. И ты улыбнулся. А я пробудилась в трепещущих чувствах тревоги и растерянности.

Вообще-то я редко помню, о чем мне снятся сны, в исключительных случаях запоминаю момент, а так, в основном, только общее впечатление. А вот у мамы всегда получалось их запоминать и даже одно время она увлекалась их разгадыванием. Очередное увлечение Айрис Фрост, коих было такое множество за мое детство, что впору составлять списки.

Услышав, что Дэниел уже проснулся и принимает душ, я вынесла приготовленный на двоих завтрак на веранду на заднем дворе нашего нового дома и с наслаждением грелась в ласковых лучах утреннего солнца, проглядывающих сквозь белые пушистые облачка, стремившиеся закрыть собой яркую звезду небосвода. Для Лондона такая погода была привычной. И обманчивой. Даже в разгар лета.

Вчера Дэн вернулся со съемок на юге Шотландии. Мы проболтали с ним до поздней ночи, а потом занимались любовью. Как и всегда.

Очередной боевик с его участием, который требовал от него физической подготовки и неотвратимо много времени отсутствия дома. Он то и дело сетовал на занятость, грозился покинуть проект, говорил, что все это ему не нравится, что он переживает, оставляя меня дома совсем одну. Но я ему уже не верю. Чего стоит только этот блеск в его глазах, когда он говорит о съемках или об очередном фильме! Все эти съемочные будни, разъезды, пресс-туры, интервью, фотосессии и премьеры хоть и жутко выматывают, но я вижу, как сильно они радуют его. И я радуюсь вместе с ним. За него. Вот так просто.

Я достала из небольшого плетеного сундучка на окне веранды книжку, которую оставила здесь день или два назад. Очередная, завлекшая меня в свои сети, любовная история. Говорят, о любви читают те, кому не хватает ее в реальности, тем самым восполняя невидимые бреши в своей жизни.

Мне стоило задуматься уже тогда, правда ли это.

Любовь.

Сколь обыденно теперь звучит это слово. Уже без налета тайны и ожидания. Люди в браке перестают говорить друг другу о любви каждые пять минут примерно через полгода-год совместной жизни. Все чаще произносят его как ложь. Ты так или иначе перестаешь верить человеку, если он постоянно говорит о том, что любит тебя. Поначалу слова «я тебя люблю» резонируют с внутренним огнем вашей страсти, выжигающем себе место на уровне клеточной памяти, но вскоре вы перестаете замечать их. Эта фраза становится похожей на очередное «доброе утро». Исчезает ее искренность. Вот вам и первая семейная ложь.

Неожиданный легкий стук по дверному стеклу прервал мои рассуждения.

– Доброе утро, любимая, – Дэниел склонился ко мне и поцеловал.

Он без промедления сел завтракать, расхваливая мои кулинарные способности. Подобная похвала уже не воспринимается мной как нечто особенное – Дэниел просто очень хорошо воспитан и знает, как угодить своей женщине.

– Я бесконечно скучаю по твоим завтракам во время длительных перелетов. Континентальный завтрак в отеле был просто отвратителен! Приходилось просить Лору заказывать еду на съемочную площадку. – Дэниел осторожно мокнул кусочек хрустящего хлеба в желток и с наслаждением отправил в рот, после чего обезоруживающе улыбнулся и подмигнул мне.

Я прыснула со смеху, наслаждаясь его маленькими радостями, к которым имела сегодня непосредственное отношение.

С каждым днем мне становилось все сложнее проживать свое одиночество в замужестве с ним. Я перестала сопровождать его примерно год назад. И как же приятно услышать, что он скучает и думает обо мне, когда улетает на съемки.

А еще я безумно люблю его улыбку. Всякий раз сердце замирает, а на душе становится тепло от осознания того, что хоть иногда эта улыбка всецело принадлежит мне.

– Как ты себя чувствуешь?

Вот оно.

– Все хорошо. Сдала анализы позавчера. Тебя ждут завтра утром. Если что-то изменилось, я могу попробовать перенести твой визит в клинику.

– Нет, нет. Я помню про завтра.

Дэниел быстро доел завтрак, пока я все еще с беспристрастной периодичностью смотрю на черную лужицу кофе в своей чашке. Ощущение спешки не покидало нас практически никогда.

Чаще всего, собираясь на работу, он был напряжен, всецело поглощен чтением сценария либо своим имиджем, в зависимости от расписания его дня, а еще чаще исчезал в дверях, не прекращая телефонный разговор с Лорой, главой пиар-отдела. Случалось и она залетала к нам в дом с кофе для меня и чаем для Дэна в сопровождении Патрика, которого Дэн около года назад назначил ответственным за безопасность нашей знаменитой семьи. Но последние месяцы я перестала принимать участие в их собраниях в гостиной на первом этаже, если только на то не было крайней необходимости.

Оттого в такие дни, как этот, я понимала, что мои усилия сделать утро своего мужа комфортным становились незначительными. Однако прощание всегда контрольным выстрелом пресекало любые сомнения, возникавшие в моей голове – он целовал меня на прощание столь сладко и волнительно, словно всегда в последний раз. А затем его внимание вновь ускользало от меня, он спешил убежать к своей привычной работе, к новой роли, к новым людям, которые, казалось, понимали его без лишних слов.

– О чем книжка? – спрашивает Дэн, поднимаясь и оправляя штаны и светло-голубую тенниску с эмблемой крокодильчика.

Я не спешу с ответом. На самом деле, ему абсолютно не важно, что я читаю, и спрашивает он исключительно из любезности – привычное проявление заботы. Он целует меня в макушку и напоминает о том, чтобы я не забыла выбрать платье для субботнего благотворительного вечера у Ричардсонов.

– Нам необходимо там появиться вместе.

– Это каким-то образом связано с твоим новым проектом? – допытываюсь я.

Он недоверчиво разглядывает меня, но все-таки находит ответ, слегка прищурившись.

– Ты не хочешь идти.

– Нет, я хочу. Просто...

– Ты не хочешь идти.

– Я же говорю, что хочу. Все равно сижу дома.

– Джейн?

– Я поеду выбрать платье на этой неделе, – со вздохом произношу я. Он выпрямился и тотчас заглянул в свой BlackBerry[1].

– Возьми с собой Патрика или Луизу. Я попрошу ее узнать, кто из модных домов готов предоставить платье и украшения.

Мы молчим некоторое время. И я подмечаю, что облака сегодня одержат победу над солнцем – тех с каждой минутой становится больше.

Знаешь, я научилась носить солнцезащитные очки. Круглый год. Вне зависимости от сезона. Совсем как Виктория Бэкхем. И вовсе не потому, что в Лондоне меня слепило солнце.

В городе, который стал для меня родным за эти несколько лет, солнце будто играло в покер с дождем: блефовало, замирая за нарастающими тучами, тогда как уже готовишься раскрыть зонт, ставший неизменным атрибутом твоего гардероба, а оно в миг выходит ярким слепящим ореолом, в очередной раз обманув всех вокруг.

Порой и дождь выигрывал у солнца. Днями. Тогда я предпочитала сидеть дома в уютном кресле с книгой, если не нужно было идти с супругом на премьеру или следовать за ним на съемки в другой город или страну.

И все же, солнце слепило реже, чем вспышки фотокамер преследовавших нас папарацци. Они довольно беспринципно нарушали личное пространство, и Дэниелу приходилось бронировать охрану в продюсерской компании, дабы мы вообще могли спокойно выбраться из машины. Так было весь первый год.

Сумасшедший год, запомнившийся миру тем, что Бритни сбрила свои чудесные волосы на фоне освещенного публично разлада в отношениях с Федерляйном, выпустив следом два самых успешных альбома за всю свою музыкальную карьеру, а Стив Джобс анонсировал выпуск первого Apple iPhone. Это потом Хит Леджер посмертно получил свой Золотой Глобус за роль лучшего Джокера в истории, сыграв маниакального героя комиксов в экранизации непревзойденного маэстро кинематографии – Кристофера Нолана, а всеми любимый «Секс в большом городе» не менее успешно перекочевал с телевидения в кинотеатры, сорвав овации по сбору кассы, превысившей цифру вложенного бюджета в целых шесть раз.

А еще это был год, когда все просто помешались на успехе моего жениха в блокбастере «Ночной дивизион». Отчасти с ума сходили еще и потому, что мы были обручены на тот момент уже год, но никак не раскрывали свои планы на счет даты свадьбы, которую вынужденно перенесли в связи с неожиданно возникшим на горизонте многообещающим для Дэниела проектом.

Примерно два года после официального заявления в прессе о наших с Рейнолдсом отношениях фанатки все еще не могли поверить, что у Дэна и Кристин Батлер[2] не случился «кино-роман в реальной жизни». Не удивлюсь, если кто-то даже мечтал выкрасть меня и отправить обратным рейсом в Чикаго. (Словесные баталии в комментариях под новостями тогда разгорались нешуточные.) На всех выходах, светских мероприятиях, ковровых дорожках Дэниел держал меня за руку, ни на мгновение не разрывая контакт.

– Ты мое сокровище. Моя любовь и моя поддержка, – говорил он, нежно касаясь губами моей щеки под многочисленными вспышками фотокамер. А я смущенно краснела и плавилась под взглядом его серо-голубых глаз.

Мало кто знает, что предложение Дэниел сделал мне на одной из громких премьер фильма с его участием. Помнится, в тот день наша пара была воплощением элегантной изысканности. Черный струящийся шелк очередного невообразимо дорогого платья приятно холодил кожу, плавно переходя в пышную юбку, а ткань переливалась в лучах прожекторов и фотокамер.

– Улыбнись, любовь моя. Все смотрят, – тихо прошептал Дэниел, обвивая рукой мою талию, горячей ладонью лаская бедро. В каждом его прикосновении была нежность, восхищение и контроль.

Я стояла там, на красной ковровой дорожке, чувствуя в очередной раз, как внимание всех вокруг словно невидимой паутиной обвивало нас. Но в этот момент, как ни странно, мир сузился до одного человека. Взгляд Дэниела, такой прямой и спокойный, почти не замечавший направленных на него камер и фотоаппаратов, словно он был где-то далеко от всей окружавшей нас суеты.

Вслед за моей смущенной улыбкой, когда мы стояли на обозрении сотен неизвестных людей, каждый из которых исполнял свои обязанности, его лицо вдруг приблизилось к моему уху, и я почувствовала его дыхание – теплое и тихое. Он не сказал ничего громкого, но заставил весь мир вокруг остановиться. Шепчущим голосом, будто это предназначалось не для всех, а только для нас двоих, он произнес слова, которые заставили мое сердце биться быстрее, несмотря на адреналин и без того бурлящий по венам во время выходов на премьеры и публичные вечера.

– Ты выйдешь за меня?

Я не сразу поняла, что он сказал, так как вся эта тишина в его голосе и в моем сердце словно в один миг слились в одно. В его шепоте не было ни капли пафоса или импровизированного спектакля. Дэниел просто спросил. И я вдруг поняла, что все это – не случайность, не момент слабости. Он действительно хотел этого.

Мой ответ не заставил себя ждать.

– Да, – прошептала я.

Все, что я видела в тот момент, был только он. Я дышала им. Я тонула в глубине топленого серебра его глаз. И совсем не важно было, что вокруг нас продолжался этот бесконечный светский танец, когда я поцеловала его на глазах у ликующих папарацци. Снимок столь знаменательного для нас двоих поцелуя всегда украшает каминную полку в гостиной любого нашего дома.

А через год после нашей свадьбы, фотосъемка которой была продана британским таблоидам за менее баснословную сумму, чем смогли выторговать своим рождением близнецы Брэнджелины, все изменилось. Телефонам iPhone едва исполнился год, Instagram не существовало, мир поглотила «сумеречная» волна, разделившая женскую половину на teamEdward и team Jacob[3], а Леди Гага и Кэти Перри еще не были нарицательными именами, когда мой Дэниел наслаждался растущей популярностью.

Фанаты Дэниела разделились на два лагеря: тех, кто был рад за нас, и тех, кто несмотря на историю любви, распиаренную по всем возможным источникам, делал ставки на наше скорейшее расставание. Многие утверждали, что я вышла за него только из-за популярности, приписывали мне жажду денег и чуть ли не молились о том дне, когда я раскрою свои истинные мотивы. Но у Дэниела были и самые преданные почитатели, что приняли меня как его выбор. Фан-клуб поклонниц даже присылал цветы на мой день рождения каждый год с коллажем из наших совместных с Дэном фотографий.

Вот так мир с нарастающей прогрессией сходил по Дэниелу с ума. Он купался в лучах славы, тогда как я держалась в тени, все чаще оставаясь возле него, за ним. Казалось естественным, позабыть про себя, свои интересы и то, чего я хотела достичь.

Когда мы с Дэниелом только встретились в том книжном магазине в Чикаго, я не могла и представить, как много он изменит в моей жизни. Не только в том, как она будет выглядеть в глазах окружающих, но и в том, как я буду ощущать ее сама день ото дня, как наша приватность станет важнейшей ценностью.

Прошло уже четыре года, а кажется будто это было вчера. Меня спрашивают: «Каково это было сменить страну проживания, просто согласившись на брак со знаменитым киноактером после нескольких месяцев знакомства? Каково это жить со звездой?». А я не знаю, что ответить, ведь я просто последовала за предложением человека, которого искренне считала любовью всей своей жизни. Я была счастлива. Но я совру если не скажу, что скучала по привычному образу жизни, по дому, по друзьям, по тебе. Странно, да?

На начальных этапах нашей совместной жизни в Лондоне, я, конечно, продолжала быть в центре внимания. Вся эта феерия – его интервью, публичные события, выходы на красные ковры – привлекала ко мне внимание, и все это время я ощущала давление, словно за каждым моим шагом, если не вздохом, кто-то наблюдал.

Папарацци, обзоры светских хроник, таблоиды... Я была знакома с этим с тех пор, как начала встречаться с Дэниелом, но все невообразимым образом обострилось, когда мы поженились. А это означало, что каждый момент нашей жизни рассматривался под лупой, даже если до всего этого я старалась быть незаметной.

Всего за одну ночь я превратилась из «американки, сбежавшей за красавчиком из кино» в женщину британского актера – надежду многих кинокомпаний, ведь его желали заполучить к себе в фильм лучшие режиссеры мирового кинематографа. Ему давали право выбора на участие в том или ином фильме после прочтения сценариев, одобренных командой менеджеров. Фотографы все также преследовали его по пятам на улицах Лондона, Токио, Лос-Анджелеса. Это был бесконечный круговорот следовавшей по пятам популярности.

Но Дэниел... он был настоящим мастером игры с прессой. Он не позволял никому прощупать нас, нашу жизнь. В отличие от других знаменитостей, которые просто ждали, если не напрашивались, когда кто-то раскроет их секреты, он сам устанавливал правила игры.

На всяческих интервью Дэн всегда умело уходил от ответов, переводя все внимание на свою работу. Он был готов говорить о ролях, фильмах, о работе с партнершами по съемочной площадке, но только на одном вопросе его взгляд становился жестким. Когда журналисты начинали спрашивать о нас как о его семье, он всегда отвечал так, словно этих вопросов не существовало.

– Я предпочитаю не обсуждать семейную жизнь в интервью.

И когда их вопросы продолжались, он просто смягчал свой ответ, упоминая, как сильно он любит меня, но никогда не раскрывая и малейших подробностей. Дэниел всегда говорил с таким почтением о нашем браке, с таким чувством, что никакая сплетня или ложный слух не мог бы поколебать той связи, что есть у нас.

Он даже научил меня этому. На публике я перестала быть центром внимания. Меня больше не спрашивали, как я себя чувствую, не обсуждали мои наряды или что я могу сказать об игре Рейнолдса в том или ином фильме, едва мне стоило выйти на улицу. Весь интерес Дэниел очень умело, шаг за шагом сосредоточил на себе – и это послужило невидимой защитой для нас обоих. Это было комфортно, несмотря на всю напряженность. Я с детства не любила быть в центре всеобщего внимания, меня беспокоило, что мои личные переживания могли стать предметом обсуждения на страницах газет и журналов. Так что, когда Дэниел уводил разговор в сторону своих проектов, я испытывала к нему благодарность.

«Когда мы уже услышим приятные новости о пополнении?», «Есть ли планы на наследников?», «Новые слухи о беременности вашей супруги – это правда?» – ему часто задавали подобные вопросы на интервью, но он всегда отвечал:

– Сейчас детей в нашей жизни нет. И в этом нет ничего, что я бы хотел обсуждать публично.

При этом его взгляд становился более холодным, он отворачивался от камеры или быстро менял тему. Я замечала, как его лицо приобретало отстраненное и напряженное, но не злое выражение, когда вопросы касательно нас и нашей личной жизни то и дело возникали. Благодаря Дэниелу и работе его пиар-команды во главе Лоры Харпер, все семейные радости, ссоры и праздники всегда оставались за кулисами его публичного образа.

На момент моего знакомства с Лорой, эта звонкоголосая, круглолицая блондинка уже второй год возглавляла пиар-отдел моего супруга. Не имея возможности даже временно отстраниться от Дэниела, она долгое время оставалась холодна ко мне, воспринимая как инородный элемент в команде. Не исключено, что она также принимала участие в ставках на завершение наших отношений с Рейнолдсом в ближайшие сроки.

Поступок Дэниела весной две тысячи пятого года, когда он, наплевав на обязательства и договоренности со студиями, вопреки продуманной стратегии пиар-романа с Кристин Батлер, прилетел в Чикаго, чтобы помириться и забрать меня в Лондон, представив мировой общественности как свою девушку, оказался для Лоры полным сюрпризом. Конечно, в шоу-бизнесе такие ситуации могут случаться, но все же Лора восприняла его поступок как личную обиду – Дэн как будто игнорировал советы, подставлял не только себя, но и ее, рискуя серьезно подпортить созданную для него командой репутацию, задав неожиданный, весьма непредсказуемый курс.

В какой-то мере, Лора воспринимала меня как очередное сентиментальное увлечение Дэниела, который слишком поспешил с серьезными отношениями, не обдумав возможные последствия для своей карьеры. Но умению этой молодой девушки, сочетающей в себе легкость и утонченную элегантность, не смотря на построенную карьеру и большую ответственность, мы с Дэниелом должны были быть благодарны. Ведь именно ей удалось за короткий срок вернуть смещенный вектор внимания фанатов в выгодное направление, правильно воспользовавшись и грамотно управляя лавиной информационного шока, что повлекло за собой раскрытие деталей наших с Дэниелом отношений на расстоянии, а следом и мой переезд в Лондон.

Лора оттаяла постепенно. Все больше и чаще мы соприкасались с ней в поездках, где я первое время постоянно сопровождала Дэна, и она окончательно поняла, как может воспользоваться новыми переменными, перестав воспринимать меня как помеху или слабостьДэниела, удостоверившись в искренности наших чувств, и помогая мне влиться в совершенно новый, сбивающий с ног, пугающий и ослепляющий мир кинобизнеса.

За пару лет нашей с Дэниелом семейной жизни было немало надежд и пощечин. «Не беременна» было частым ответом на практически любое мое сомнение. И каждый раз это полосовало по сердцу словно очередная пощечина.

В первый раз, когда случилась задержка цикла, я понеслась в аптеку как ополоумевшая. Мои мысли в тот момент были далеки от восприятия окружающего нас хаоса. Помню, как камеры щелкали вокруг, словно не было ничего более важного в этот день, чем мой поход в аптеку.

Стараясь не обращать внимания как каждое движение превращается в спектакль поневоле, я купила тест, не снимая темные очки, и вышла, спешно свернув за угол, воспользовавшись короткой дорогой в Кэмден на севере Лондона, где мы проживали первые полгода после свадьбы, не спеша подыскивать дом, поскольку большую часть своего времени проводили в отелях разных городов и стран.

Но этого единственного выхода было достаточно, чтобы уже через несколько часов вся страна обсуждала, как я на фото складываю тест в сумочку.

Снимок был феноменально точным и не оставлял сомнений.

«Дэниел и Джейн: будут ли они родителями?» – пестрели заголовки британской прессы и желтые страницы сплетен. Шумная, скандальная волна прокатилась по всему городу, не сумев перекрыть собой разве что только слухи о временном расставании принца Уильяма и Кейт, и обсуждения о ее семье, публичных появлениях и рассуждения на тему «потенциальной будущей королевы».

Я ничего не говорила по этому поводу в тот день, хотя голова была переполнена и раздражением, и стыдом, и внутренней тревогой. Я дождалась, когда Дэниел вернулся домой, встревоженный не меньше моего. А когда я вышла из ванной с использованным по инструкции тестом, мы вместе стали ждать результата.

– Как ты себя чувствуешь?

– Тревожно.

– Не переживай. Не обращай внимания, – заботливо сказал Дэн, сжимая меня в своих крепких объятиях так, будто знал, что в недалеком будущем нас ждет еще одна волна, которую нужно просто пережить, просто дождаться, когда все стихнет. – Уже тянет на мороженое мясо?

– С чего бы это?

– Не знаю. – Он повел плечами, снова притягивая меня к себе. Мы все также стояли у дверей ванной комнаты, из которой лился свет на узкий коридор между кухней и гостиной. – Мама рассказывала, как ее тянуло есть свежезамороженное мясо, когда она была беременна мной.

– Не думаю, что все начинается так быстро. Это всего лишь задержка.

Слова прозвучали неуверенно, а руки дрожали от страха. Я была более чем уверена в своем супруге, но так уж случается, когда что-то происходит неожиданно, это сметает все планы.

Результат оказался негативным. И Дэниел принял данное развитие событий как что-то, о чем мы поговорим после его съемок в новом проекте, а тем временем мы продолжили жить как жили до этого.

Но, конечно же, ничего не стихло.

Тесты продолжали быть отрицательными, и хоть мы не спешили становиться родителями, возможно, из-за постоянного стресса мой цикл попросту решил свести нас с ума, но одновременно с этим я заметила, как очередной тест на беременность в моих руках стал сказываться на настроении Дэниела. Он просто уходил в другую комнату, сжав губы. Это была его манера справляться с разочарованием – гораздо тише и сдержаннее меня самой.

Нас словно терзало давление прессы. Мы оба знали, что нам вообще еще рано думать о детях, но при этом чувствовали странный груз – как если бы нам не удавалось пройти через что-то важное, что все вокруг считали нормальным, что удавалось остальным, а у нас не получалось. И после каждой одной полоски, мы будто постепенно привыкали к мысли, что нам не суждено стать родителями сейчас.

Это не стало трагедией для нас как молодоженов, которые даже любимых собак Дэниела не могли забрать у его родителей, поскольку постоянно отсутствовали дома, находясь в разъездах согласно его прыгающему графику съемок. И не смотря на долгие обсуждения этой темы тихими вечерами или за просмотром его любимых телешоу, я замечала, что Дэну то и дело становится тяжело переносить подобные удары судьбы.

Вскоре мы совместно приняли решение пытаться забеременеть естественным путем, окончательно подчинившись навязанной извне тревоге. При том, что анализы говорили об отличном здоровье у нас на двоих, и врачи не понимали беспокойство, которое постепенно нас заглатывало. «Просто еще не время», – говорили они нам и отвечали мы своим родным.

Незаметно для нас самих, мы так сильно захотели ребенка, что в какой-то момент уже начали задумываться над суррогатным материнством, как одним из вариантов, который в необозримом будущем готовы рассмотреть. Я с трудом себе представляла, как кто-то будет вынашивать нашего общего малыша, будет ощущать первые толчки, тошноту и изжогу по утрам вместо меня, но молчала. Это было умопомрачение, которому не суждено было сбыться.

Однажды на интервью Дэниелу снова задали вопрос про будущих детей, этим смутив его, и было заметно как он ощутимо закрылся по сравнению с ответами на вопросы в начале интервью. С тех пор к списку запрещенных тем добавили и прогнозы о будущем семьи, а интервью становились все более профессиональными и менее личными. Фан-клуб также защищал право Дэна на секретность личной жизни вне стен дома, но имелись и те, кто распылял желчь негатива на меня, впрочем, ими были явно те же люди, кто были против его брака со мной осенью две тысячи шестого года.

Конечно, в этих моментах я разделяла его боль. Он оказался очень чувствителен к вопросам о детях, и, хотя Дэн никогда не говорил об этом прямо, я знала, что для него эта тема – не просто личное пространство, а настоящее испытание. И вопрос, который все время оставался, – когда? – болезненно сжимал наши сердца. Мы не обсуждали это вслух с другими, но, когда оставались вдвоем, само молчание говорило громче, чем любые слова.

Несмотря на все усилия не показывать свои чувства, я также болезненно проживала эти моменты. Но Дэниел всегда был рядом.

Где бы мы не находились теперь, нас всюду преследовали папарацци. Дэн перестал отвечать на вопросы, не оставлял автографы, не фотографировался с фанатками, когда находился рядом со мной. Он тщательно оберегал меня от навалившегося на нас внимания. Он защищал нас обоих, как мог, и я постепенно начинала осознавать, что его молчание о личных переживаниях было не только стратегией защиты частной жизни, но и искренним стремлением сохранить нашу неприкосновенность от мира, от людей, что проявляли излишнее любопытство. Мы были как остров в океане публичности, а его любовь была тем берегом, к которому я всегда могла обратиться.

Постепенно интерес со стороны таблоидов за годы супружества и избегания щекочущих тем, интересовавших миллионы читателей и зрителей, угасал. Был даже период, когда мы намеренно вели себя скрытно и скромно, пренебрегая всеми ожиданиями по поводу внешнего вида, разочаровывая папарацци и тех, кто привык к идеализированным образам знаменитостей в реальной жизни.

Я показывала себя как женщину, очень отдаленную от привычного гламурного Голливуда, что не сильно отличалось от ежедневной жизни британских звезд. Дэниел нарочно ходил в одном и том же почти месяц, дабы уличные фотографы не могли сделать с ним новые фото. Мы не давали повода ярким заголовкам, и внимание прессы естественным образом сосредоточилось на новых скандалах, романах и выходах в свет других знаменитостей. Плавно разговоры о нашей вполне себе скучной, однообразной семейной жизни сошли на нет, и нас на какое-то время оставили в покое.

– Джейн?

Голос Дэниела в очередной раз вытянул меня из зыбучих песков воспоминаний, в которые я сама себя постепенно закапывала, оставаясь наедине с картонными контейнерами после переезда в наш новый дом.

Он взволнованно перехватил мой взгляд, все еще продолжая что-то печатать на своем телефоне. Не иначе как очередная переписка с пиар-отделом.

– Проводишь меня? Я уже должен идти.

– Я позвоню Луизе, когда разберусь с коробками, – успокоила его я, целуя на прощание.

Едва за ним закрылась входная дверь, я осталась одна в этом новом доме, моментально охваченная тишиной, что наполнила пространство. Так было изо дня в день, но именно сегодня все было немного иначе.

Гостиная смотрела на меня как незаконченная картина – уютная, светлая, с нейтральным бежевым оттенком стен, создающим ощущение простора, словно сама все еще привыкала к новым хозяевам. В углу комнаты возле больших окон стояли неразобранные коробки. Какие-то незакрытые, другие едва прикрытые пленкой, и все это выглядело так, будто мы еще не были готовы к финальной точке – переезд еще продолжался. Часть мебели уже стояла на своем месте, большой мягкий диван и светлый ковер выглядели куда более контрастно рядом с не до конца распакованными вещами. Не смотря на всю эту незавершенность, было что-то искреннее в этом доме, который мы обустраивали заново для себя. И коробки в углу были просто частью этого пути.

Я прошла в дальнюю комнату, что служила кабинетом и библиотекой. Стеллажи были заполнены различными книгами, словно исполнившаяся детская мечта. Удивительно, что эту комнату, как и спальню, и кухню, я обустроила практически в первый день после переезда.

– Мне кажется, предложи я тебе заночевать в этой домашней библиотеке, ты не откажешься, – пошутил тогда Дэниел, придя за мной поздним вечером, чтобы насильно увести от разбора полученных из Чикаго коробок с книгами. Я уже несколько часов к ряду переставляла их с полки на полку.

– Я так скучала по ним, если бы ты только знал, – мечтательно ласково произнесла я, прижимая к себе парочку книг. Айрис заботливо упаковала каждую, потому я сидела в ворохе оберточной бумаги, словно в облаке из пекарского папируса. Интересно, сколько рулонов ушло у мамы на все это?

– Порой мне кажется, что по книгам ты скучаешь больше, чем по мне.

– Не ревнуй. Мы просто очень давно не виделись. И нам всегда есть о чем поговорить.

– Пойдем спать. Завтра продолжишь свою перестановку.

Дэниел нежно коснулся ладонями моих плеч, помогая встать. Бумага зашуршала вокруг и под ногами.

– Еще чуть-чуть и я приду...

– Джейн, ты говорила мне это полчаса назад, – с улыбкой произнес мой муж, перехватывая у меня из рук книгу и отправляя ту обратно в коробку.

– Дэн, нет! Ей будет скучно одной! Положи ее на полку к остальным, – молила я, подыгрывая ему, вопреки тому, как он ловко поднял меня на руки и понес из комнаты. – Пожалуйста!

– Ладно, ладно... – он вернулся, так и не спустив меня на пол, и переложил книгу из коробки на полку. – Теперь довольна? Мы можем идти спать?

– Да, – я с нескрываемым восторгом смотрела на полупустой стеллаж, который мне еще предстояло заполнить, пока он уносил меня в спальню.

Я искренне верила, что этот кабинет станет пристанищем моих фантазий и бесконечных творческих дней. Я представляла, как буду однажды писать свои романы, любуясь сменой лондонской погоды в саду за окном, но вот уже который месяц я не могла напечатать ни слова.

А сегодня я оказалась здесь для того, чтобы в очередной раз за эту неделю опуститься в кресло и включить ноутбук. Затянувшаяся пауза перед загрузкой экрана показалась мне вечностью. И вот пальцы сами потянулись к клавишам. Я открыла страницу Facebook, войдя в аккаунт не под своим именем, поскольку пиар-отдел запрещал мне вести какие-либо социальные сети, в том числе LinkedIn и Twitter, привычным жестом пролистала ленту, пока не увидела знакомую фотографию.

Несколько дней назад, когда случайно наткнулась на афишу спектакля «Веер леди Уиндермир» в твоей ленте Facebook, я не могла поверить собственным глазам. Я давно поняла, что ты сменил широкие экраны на театральную сцену, но на твоей странице практически ничего никогда не менялось вот уже несколько месяцев, пока однажды ты не репостнул к себе сообщение с основной страницы Чикагского театра, где сообщалось, что они «отправляются на гастроли в Лондон».

В одно мгновение все внутри меня оборвалось. Вернулись мысли, запахи и чувства, которые я так давно пыталась спрятать. Даже закрыв страницу браузера, я продолжала видеть перед собой эту афишу, ее цвета и слова продолжали вертеться в голове до глубокой ночи. Как будто сама жизнь начала набирать скорость, снова вплетая тебя в мой день, в мою новую реальность.

И вот я снова смотрела на нее, в очередной раз скользя взглядом в поисках твоего имени мелким шрифтом внизу справа.

Шон Кейн. В Лондоне.

______________________________________

[1] Модель смартфона, популярная среди бизнесменов, политиков и знаменитостей в 2009 году, особенно в Великобритании, благодаря удобной клавиатуре и фокусу на электронной почте и мессенджерах, таких как Twitter и Facebook, что помогало оставаться на связи с фанатами и коллегами.

[2] (прим.автора) Британская актриса, партнерша Дэниела по фильму из первой части «Калери. Somebody's Me».

[3] Имеется в виду выход второй части Сумеречной франшизы о любовной вампирской истории Беллы и Эдварда, главные роли в которой сыграли Кристен Стюарт, Роберт Паттинсон и Тейлор Лотнер. Волна фанатской любви феноменально отразилась в последующем развитии вампирской тематики как отдельного под-жанра в литературе и кино.