У чудовища нет сострадания к святой

Молчание. Шёпот. Отведённые взгляды. После того, что случилось с Рин, атмосфера в группе резко изменилась, и я вновь стала изгоем в одно мгновение. Ещё недавно одногруппники смотрели на меня с любопытством и робким уважением после истории с Рейгаром и тренировки на плацу. Сегодня же их глаза, уже скользили по мне украдкой, были напилены подозрениями, страхом и неуверенностью.

Даже Мадам Агнес, ведя лекцию, неоднократно бросала на меня колючие, оценивающие взгляды, будто пыталась разглядеть на моём лице признаки раскаяния. Похоже, она также уже вынесла вердикт в своей голове....

Сердце сжималось от горькой, знакомой боли. Одиночество, которое я так старалась отогнать, вновь накрывало с головой. Было обидно. Обидно и глупо до слёз. Неужели достаточно одной ничем не подтверждённой сплетни, чтобы на меня вновь повесили клеймо чудовища.

Я глубоко вздохнула, пытаясь прогнать прочь надвигающуюся волну самосожаления. Нет. Меня не должно заботит их мнение. Да несправедливо! Да обидно! Но сейчас главное что с Рин всё хорошо, — сурово напомнила я себе, перелистывая страницу с таким усилием, что бумага чуть не порвалась. Вот что действительно важно. А всё остальное... всё остальное не имеет значения!

Последний урок тянулся мучительно долго. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь высокие витражные окна, медленно ползли по полу, отсчитывая секунды до долгожданной свободы. Я почти не слышала, о чём говорит профессор, весь мой внутренний фокус был направлен на планирование дальнейших действий. Как только прозвенит звонок, я направлюсь прямиком в лазарет. А после визита к Рин... после визита нужно будет вернуться сюда, в класс зельеварения. Тот, кто подмешал яд, наверняка мог оставить какие-то следы, неосторожность, какую-то зацепку! Нужно будет обыскать кабинет, когда никто не сможет помешать.

Наконец, прозвенел долгожданный звонок, оглашающий об окончании занятий. Не глядя по сторонам, я первая выскочила из аудитории, игнорируя тяжёлые взгляды в спину.

Дорога до лазарета пролетела в напряжённом раздумье. Мне хотелось поскорее увидеть Рин. Убедиться своими глазами, что она в порядке, что её бледная кожа вновь приобрела оттенки жизни, а глаза приобрели прежнюю ясность.

Лазарет встретил меня всё той же стерильной, травяной прохладой. Воздух был наполнен тихим звоном магических кристаллов и ровным, размеренным дыханием спящих пациентов. Я краем глаза заметила мадам Помфри. Женщина, что-то яростно вписывала в журнал на своём столе. Стараясь не привлекать её внимания, скользнула вглубь коридора к палатам.

Дверь в комнату Рин была приоткрыта. Я осторожно заглянула внутрь и замерла от неожиданности.

Гномка сидела на кровати, поджав под себя ноги, и что-то увлечённо чертила на пергаменте, зажатом в деревянном планшете. Её тёмно-каштановые косички были вновь аккуратно заплетены, а на щеках играл здоровый румянец. Она выглядела... совершенно здоровой! Совсем не так, как вчера, когда её маленькое тело лежало неподвижно мертвецки бледное и безжизненное.

— Рина? Тихо позвала я, переступая порог.

Гномка вздрогнула и подняла голову. Увидев меня, её лицо озарилось такой искренней, широкой улыбкой, что у меня на мгновение перехватило дыхание.

— Анивия! Девушка отложила планшет и радостно захлопала в ладоши. — Ты пришла! Я так надеялась, что ты заглянешь!

— Конечно, пришла! Я мягко улыбнулась, подходя к кровати подруги, всё ещё удивляясь её преображению. — Как ты? Выглядишь просто замечательно!

— О, да я уже почти как новенькая! Рина с энтузиазмом подпрыгнула на матрасе, демонстрируя свою бодрость. — Голова не кружится, живот не болит, даже есть захотелось!

Я рассмеялась, выдыхая с облегчением. Мы болтали с девчушкой около получаса, она рассказывала, как неудобно спать на твёрдой медицинской кровати и о том как мадам Помфи заставляла её пить отвратительно горькие травяные настои. Мы обе будто избегали главной темы, просто наслаждаясь, компанией друг друга.

Но рано или поздно это должно было случиться. Рина внезапно умолкла, её улыбка сползла с уголков губ. Она опустила глаза, нервно теребя край одеяла.

— Анивия.... Рин начала тихо, почти шёпотом. — Ко мне тут приходили кое-кто из группы... Эти девочки говорили.... Она на секунду замолчала, с трудом подбирая слова.

Моё сердце упало. Я знала, о чём она сейчас скажет. Знала и готовилась к этому.

— Они говорили, что это ты... меня отравила.... Наконец выдохнула гномка, и её голос в то же мгновение дрогнул. — Что ты знала, что я вызовусь попробовать зелье первой...

В воздухе повисла тяжёлая пауза. Я смотрела на её опущенную головку, на дрожащие ресницы, и внутри всё сжалось в тугой, болезненный комок.

— Ты... тоже так думаешь? Осторожно спросила я.

Рина резко подняла на меня глаза. В них не было ни страха, ни сомнения — только чистое, пылающее возмущение.

— Конечно, нет! Взвизгнула гномка и даже топнула ножкой по одеялу. — Это же полный бред! Ты моя подруга! Ты бы никогда так не поступила! Я им так и сказала — чтобы убирались прочь и не смели на тебя клеветать!

Волна такого сильного, такого всепоглощающего облегчения накрыла меня с головой, что я на мгновение лишилась дара речи. Ком в горле рассосался, уступая место тёплому, щемящему чувству благодарности.

Я не сдержалась и наклонилась, крепко обняв её маленькие, хрупкие плечи.

— Спасибо. Прошептала ей в ухо. — Спасибо, что поверила мне!

— Да брось! Смущённо пробормотала Рина, похлопывая меня по спине. — Как я вообще могла усомниться в тебе мы ведь подруги!

Я отстранилась, смотря ей прямо в глаза. Всё тёплое, размягчённое чувство моментально испарилось, сменившись холодной, стальной решимостью.

— Я найду того, кто это сделал с тобой Рин! Сказала я тихо, но так, чтобы каждое слово прозвучало отчеканено и ясно. — Академия будет проводить своё расследование, но я проведу и своё. Личное. Я не успокоюсь, пока не узнаю, кто посмел поднять руку на тебя. И тогда... тогда они очень сильно пожалеют.

— Верю! Ты же самая сильная и умная во всей академии! Девушка улыбнулась, но улыбка вышла немного нервной. — Только... будь осторожна, ладно? Не лезь в неприятности из-за меня.

В этот момент дверь в палату бесшумно открылась, и на пороге возникла высокая, худая фигура Фауста. Лёгкая, почти неосязаемая дрожь пробежала по моей коже. Я не обернулась, лишь мельком бросила взгляд в его сторону из-под опущенных ресниц.

— Мистер Фауст! Обрадовано вскрикнула Рина. — Спасибо вам огромное ещё раз! Я чувствую себя просто замечательно! Мадам Помфри сказала, что вы лично занимались очисткой моей крови!

Я невольно насторожилась, слушая возгласы девушки. Очистка крови магией? Это была не просто сложная процедура. Это была титаническая работа, требующая колоссальной концентрации и затрат маны. Обычные целители никогда так не делали, предпочитая традиционные методы и зелья, чтобы не истощать себя.... Но почему тогда он решил прибегнуть к таким радикальным мерам?

Фауст молча подошёл к кровати, его фиолетовые глаза скользнули по моему лицу, а затем устремились на Рин.

— Для меня это было несложно, мисс Мьяльм. Главное — что вы здоровы. И да, мадам Помфри просила передать, чтобы вы придерживались диеты ещё пару дней. И никаких стрессов.

— О, точно я же не сказала тебе Анивия! Гномка хлопнула радостно в ладоши. — Мистер Фауст сказал, что я уже скоро смогу вернуться на занятия! И что мне даже не нужно будет пропускать учения в Магическом лесу! Мы сможем провести целых три недели вместе!

Я не могла не улыбнуться её энтузиазму. Она так искренне радовалась жизни, несмотря на недавнюю опасность. Я мягко погладила её по голове.

— Это и правда здорово. Но сначала тебе нужно окончательно окрепнуть.

— Да мисс Мьяльм нужен отдых. Сухо проговорил Фауст, скрестив руки на груди. Его взгляд, тяжёлый и неумолимый, был направлен на меня. — Поэтому посещения на сегодня окончены.

Я вздохнула, но кивнула. Рина сделала небольшую грустную гримасу, но потом улыбнулась.

— Хорошо. Анивия, заходи завтра, ладно? И не грусти там из-за всяких глупостей!

— Обещаю, что не буду. Я снова обняла подругу. — И завтра принесу тебе свежих фруктов.

— Ура! Она радостно развела руки в стороны, будто ребёнок.

Я наконец отпустила её, кивнула на прощание и направилась к выходу. Фауст молча последовал за мной, закрыв за собой дверь в палату.

В пустом, прохладном коридоре я остановилась и повернулась к нему.

— Фауст... Спасибо... То, что ты сделали для неё.... Я это ценю...

Я запнулась, подбирая слова. Мужчина смотрел на меня своим пронзительным холодным взглядом, ожидая каждое слово, которое было адресовано ему.

— Я это ценю...

Наконец закончив свой монолог я нерешительно подняла глаза на поду-эльфа и заметила то, чего раньше не видела — под его глазами, на бледной коже, лежали лёгкие, но отчётливые синяки тёмно-серого цвета. Он выдохнул, и его плечи под белым халатом на мгновение опустились, выдавая глубинную усталость.

— Это был пустяк. Отрезал он хрипло, но я уже знала, что это была ложь. Фауст действительно потратил на Рину огромное количество энергии.

Мои губы сами собой дрогнули в лёгкой, едва заметной улыбке — смеси благодарности и внезапной нежности к этому странному, закрытому полуэльфу. И я поймала себя на мысли, что моя улыбка, кажется, доставила ему удовольствие — уголки его глаз чуть заметно смягчились.

— Кстати говоря... Тебе следует быть осторожнее. Внезапно сказал учитель, понизив голос. — Ваша темноволосая однокурсница... та, что вечно крутится вокруг Эолы... Грэйсия, кажется?

Я насторожилась, все мои чувства обострились.

— Да. Грэйсия Стендж.

— Она была здесь сегодня. Навещала Мьяльм. Голос стал ещё тише, почти шёпотом, полным нехороших предчувствий. — Её поведение показалось мне... странным. Слишком навязчивым. Она задавала много вопросов о том, что именно Рина помнит о том дне... Создавалось впечатление, что она выуживает информацию, а не проявляет заботу.

Лёд сковал мою грудь. Грэйсия? Здесь? Это было более чем подозрительно.

— Я поняла. Кивнула и мои собственные глаза сузились. — Спасибо, что предупредил меня.

Больше нам было нечего сказать друг другу. Поэтому я повернулась и зашагала прочь по длинному коридору. Мысли лихорадочно крутились в голове, выстраиваясь в мрачные, пугающие цепочки. Теперь мне точно нужно было вернуться в класс и осмотреть его ещё раз!

Я вышла из главного корпуса лазарета на центральную аллею академии. Вечерний воздух был прохладен и свеж, первые звёзды зажигались на темнеющем небе. Углублённая в свои мысли, я почти не смотрела по сторонам, пока мои ноги не споткнулись о выступающий небольшой кирпич кладки.

Выругавшись про себя, я вдруг услышала громкий смех доносящийся не так далеко от меня. Пройдя чуть вперёд и наконец, увидев воочию источник шума, я неприятно вздрогнула.

Рейгар. Он стоял у фонтана, прислонившись спиной к мраморному парапету, поглощённый весёлым разговором. Да он был не один. Его окружало целое облако девушек — блондинка с кудрями до пояса, огненно-рыжая бестия с дерзкой ухмылкой и томная шатенка с глазами, полными обожания. Они вились вокруг него, как мотыльки вокруг пламени, смеялись с его шуток и без смущения касались его рук.

Флейм тоже улыбался.... Широко, непринуждённо, по-настоящему. Так же, как улыбался мне тогда, в библиотеке, когда его губы обжигали мою кожу, а руки сжимали меня так крепко...

Острая, режущая боль кольнула меня прямо в грудь. Я непроизвольно подняла руку, прижимая ладонь к сердцу, пытаясь унять внезапную дрожь. Думала... я думала, он так смеялся только со мной, — пронеслось в голове глупой, наивной мыслью.

В это же мгновение, словно почувствовав мой взгляд, дракон поднял глаза. Наши взгляды встретились сквозь толпу девушек, сквозь вечернюю дымку, сквозь несколько метров, что отделяли нас. Его золотистые глаза, всего секунду назад сиявшие весельем, на мгновение застыли.

Моё сердце, наивное и глупое, пропустило один судорожный, полный надежды удар.

А затем... Затем он остановилось....

Рейгар просто отвел взгляд. Спокойно, безразлично, как будто я теперь была пустым местом. Ничем. Его улыбка не дрогнула, он что-то сказал рыжей девушке, и та засмеялась ещё громче.

Всё внутри меня рухнуло. Я отступила на шаг, потом на другой. Воздух перестал поступать в лёгкие. Мир вокруг потерял краски и звуки, сузившись до одной-единственной картинки: его смеющееся лицо и его холодный, равнодушный взгляд, отведённый в сторону.

Он... он сделал вид что не знает меня?

Я отступила на шаг, словно получив пощёчину. В горле встал ком, а глаза предательски заныли. Сжала губы до боли, изо всех сил стараясь сдержать подступающие слёзы. Нет. Нет. Я не буду плакать. Я не позволю себе. Я сама его оттолкнула. Сама сказала, что он мне не нужен...

Но это логичное осознание не делало боль меньше. Ревность, острая и едкая, как яд, разливалась по венам, сжигая всё на своём пути. Он забыл меня. Так быстро. Так легко.

Я развернулась и побежала. Куда угодно, лишь бы подальше от этого места, от этого смеха, от этого зрелища, которое разрывало моё сердце на части.

Закрывая лицо руками, я старалась сдержаться всеми силами, чтобы не заплакать. Я бежала, пока в груди не стало колоть, а дыхание не превратилось в прерывистые, хриплые всхлипы. Наконец я влетела в знакомый коридор и, отчаянно дёрнув на себя ручку, ввалилась в пустой класс зельеварения.

Дверь с грохотом захлопнулась за мной. Я прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол, поджав колени. Тишина и прохлада пустого кабинета обволакивали меня. Здесь пахло пылью, засохшими травами и слабым ароматом вчерашних экспериментов.

Оставшись наедине с собой, я уже не смогла сдержаться. Слёзы, которые я так старалась сдержать, хлынули ручьём. Я плакала тихо, почти беззвучно, уткнувшись лицом в колени. В ушах всё ещё стоял смех Рейгара, а перед глазами стояла картинка — он, счастливый и беззаботный, в окружении тех, кто явно не оттолкнул бы его как я.

Прошло, наверное, минут десять, пока горькие спазмы не стали потихоньку отпускать, оставляя после себя пустоту и опустошённую, ноющую усталость. Я утёрла лицо рукавом мундира, с силой выдохнула и попыталась взять себя в руки. Нужно было искать улики. Нужно было сосредоточиться на деле, а не на своих глупых, никому не нужных переживаниях.

Я уже было собралась подняться, как вдруг дверь класса, о которую я упиралась спиной, с силой распахнулась, из-за чего я полетела спиной на пол. Благо я всё же успела перед падением выставить руки назад, чтобы смягчить удар иначе бы неминуемо стукнулась затылком.

Прежде чем я успела опомниться и понять, что происходит, из-за двери раздался низкий, ледяной от ярости знакомый голос:

— А что ты тут делаешь?