16
Наступили холода. Не просто холода, а настоящие морозы. Чонгук с работниками почти закончили все дела, еще неделя, не больше, и команда значительно поредеет. Дарби и Бо поедут на юг участвовать в родео, Патрик и Илай тоже направятся в теплые края, чтобы подыскать работу на зиму. Неизвестно, приедут ли парни к весне, хотя последние несколько лет они неизменно возвращались на ранчо Чона. Кеннет и Майк останутся здесь, поскольку оба женаты, так что при необходимости их можно вызвать даже зимой. Уолт тоже постоянно жил здесь, Чимин практически одинок, хотя наверняка ненадолго уедет навестить родственников.
Рабочий график не был секретом для мужчин. Работа на ранчо сезонная.
Когда они закончили ремонт водокачки, Дарби выпрямился и пошевелил плечами:
— Заканчиваем, босс?
— Похоже на то. Еще одна неделя, может.
— Думаю, обойдетесь без меня? Хотелось бы успеть на родео в Туксоне, прежде чем уеду в Техас.
— Конечно справимся.
— Не возражаешь, если я прямо сейчас отправлюсь в общежитие, чтобы собрать свое барахло? Завтра рано утром отчалю.
Чонгук посмотрел на Уолта, безмолвно спрашивая, понадобится ли тому помощь Дарби, поскольку они работали вдвоем. Уолт пожал плечами, типа «почему нет? Обойдемся и без него».
— Давай, двигай.
— Спасибо.
Дарби собрал инструменты, загрузил в один из пикапов и поехал прочь. У них здесь стояло четыре грузовика, так что остальные без проблем доберутся домой.
Через десять минут после отъезда Дарби Чонгука вдруг охватило неприятное ощущение. Во-первых, чтобы собраться, у Дарби будет достаточно времени и вечером, не мебельный же фургон загружать. Во-вторых, Дженни в доме одна, и, хотя она по-прежнему одержима запиранием дверей, но в это время суток, когда мужчины на работе, наверняка занялась уборкой в общежитии и домике Уолта.
Может, тревога напрасна. Насколько Чонгук знал, Дарби близко к сердцу принял предупреждение и больше Дженни не докучал. Да и откуда ему знать график уборки, разве что он как-нибудь случайно вернулся за необходимыми инструментами и заметил, что она наводит порядок в общежитии. Большая натяжка. Но... Дарби ведь в курсе, насколько она фанатично запирает все замки в доме? Однако этот приказ не распространялся на общежитие, потому что Дженни проводила там мало времени. Смахивала пыль и подметала полы, остальные обязанности по поддержанию чистоты возлагались на работников.
Насколько ему известно, мужчины никогда не поднимали тему запертых дверей. Чонгук знал о замках. Чимин тоже знал. Но Чон никогда не упоминал об этом, да и парнишка вряд ли болтал с мужиками по вечерам в общежитии.
Не о чем беспокоиться.
С другой стороны, все заметили, как неприязненно Дженни относится к Дарби, что частенько становилось предметом многочисленных шуток со стороны других ковбоев. Дарби злобно огрызался на подтрунивания. У него раздутое самолюбие, может, поклонницы родео поспособствовали, может, с детства такой. Он уже создал проблемы с одной экономкой, хотя, если честно, еще парочка мужиков строила ей глазки, не только Дарби.
Затаил ли он обиду на Дженни? Вот дерьмо, конечно да.
Чонгук игнорировал шестое чувство еще несколько секунд, затем выпрямился и снял перчатки.
— Я возвращаюсь домой, — отрезал он. — Не доверяю Дарби.
Уолт тоже разогнул спину и поразмыслил пару мгновений:
— Согласен. Мы с тобой.
Все до одного погрузились в пикапы. Пусть дело еще не закончено, да и черт с ним. Куда важнее убедиться, что с Дженни всё в порядке.
Чонгук вдавил педаль газа сильнее, чем обычно, грузовик, подпрыгивая на замерзших кочках, рванул вперед. Дорога, по которой они всегда ездили, ровнее, чем пастбище, но теперь скорость важнее комфорта или состояния подвески. Два других грузовика мчались следом.
— Вряд ли Дарби причинит вред мисс Дженнифер, разве что нагрубит, — взволнованно сказал Чимин, крепко ухватившись здоровой рукой за пассажирское сидение.
Чонгук хмыкнул. Он не готов рисковать ее безопасностью, и точка. Если выставит себя дураком, торопясь на помощь, когда в спасении нет необходимости, если Дарби в общежитии упаковывает вещи, как и сказал, а Дженни готовит обед на кухне, — что ж, переживет. Но раз уж даже Чимин, признававший право на презумпцию невиновности за всеми подряд, опасается, что Дарби способен на подлость по отношению к Дженни... Чонгук прибавил скорость. У Дарби десять минут форы, но если рвануть напрямки, они наверстают большую часть этого времени.
* * *
Мужчины проделали достойную работу для поддержания жилья в чистоте. Во всяком случае, стирали свою одежду и в целом соблюдали порядок в общей гостиной. Дженни не стала заглядывать в личные комнаты, сосредоточившись на остальных помещениях. Обычно требовалось около получаса или сорока пяти минут на общежитие, и еще минут пятнадцать на уборку маленького домика Уолта. Дженни не всегда убиралась сразу и там, и там, всё зависело от загруженности. Можно подмести полы, затем вернуться в дом и загрузить стиральную машину, или поставить что-нибудь в духовку к следующей трапезе, а потом вернуться обратно.
Она уже почти закончила, когда услышала, что подъехал грузовик. Дженни настолько изучила ритм жизни на ранчо, что сразу поняла — раз пикап подкатил сзади, а не по подъездной дорожке, значит, вернулся кто-то из ребят. Все заняты работами по подготовке к зиме, так что, вероятно, Чонгук послал кого-то за оборудованием или инструментами. Дженни продолжила уборку, не думая ни о чем, хотя вполуха прислушивалась к шуму двигателя.
Поскольку дверь была закрыта из-за холодной погоды, она не услышала приближающиеся шаги. Внезапно дверь распахнулась, и мускулистый коренастый мужчина возник на фоне солнечного света. Дженни ошеломленно выпрямилась, человек в проеме тоже застыл на мгновение, затем вошел внутрь и закрыл за собой дверь.
— Смотрите-ка, кто тут у нас, — протянул Дарби, обшаривая ее взглядом.
— Я как раз заканчиваю, — невозмутимо заявила Дженни и направилась в кухню.
Общее пространство включало в себя и кухню, и столовую, и гостиную — все вместе. Мало того, что хотелось, чтобы их с Дарби разделяла какая-нибудь мебель, неплохо бы держаться поближе к подставке с ножами, стоявшей на стойке.
— Не спеши из-за меня, — процедил Дарби, прислонившись плечом к дверному косяку и глядя на Дженни прищуренными глазами. — Я вернулся собрать вещи. Завтра уезжаю.
«Скатертью дорога», — едва не выпалила Дженни, но сдержалась и только коротко кивнула.
— Могла бы улыбнуться и пожелать счастливого пути, — осклабился Дарби.
Ледяной узел страха скрутил живот. Они здесь одни, все разъехались по делам, даже на помощь позвать некого, ори — не ори, никто не услышит. «Будь я проклята, если покажу, как сильно испугалась». Нарочито расчетливым движением Дженни протянула руку, вытащила самый большой нож и повернула лезвие так, чтобы оно блеснуло на свету.
Она не произнесла ни слова, просто стояла с ножом в руке. Сердце колотилось как бешеное, даже странно, что Дарби не слышит. Да пропади он пропадом, но она ни на секунду не позволит догадаться, насколько ей страшно. Дарби не особенно высок, зато очень жилистый, и если схватит ее за руки, вряд ли удастся вырваться на свободу. Возможно, он отступит только побоявшись, что она его ранит. Может быть.
Но Дарби явно разозлился и шагнул к Дженни.
— Отвали, — отрезала та, стоя на месте и старательно изображая невозмутимость.
— Или что? — хрюкнул он. — Пырнешь меня ножом? Сомневаюсь.
Сделал еще один шаг.
— И зря.
Дженни быстро схватила еще один нож и выставила оба перед собой. Может, он и сумеет схватить одну руку и вывернуть запястье, чтобы заставить выронить нож, но вторая-то останется свободной. Дарби не больше ее владеет приемами самообороны, так что рану получит в любом случае. Судя по изменившемуся выражению лица, он пришел к такому же выводу. Изменив тактику, поднял ладони вверх, словно сдается, и улыбнулся.
— Эй, давай без глупостей. Я ведь просто стараюсь быть дружелюбным. Незачем перегибать палку. Всего лишь предлагаю немного поразвлечься, пока не уехал. Гарантирую отличную скачку верхом на мне, и уж точно не восьмисекундную, если понимаешь, что я имею в виду.
— Не понимаю, — холодно отрезала Дженни, хотя, разумеется, как жительница Техаса, знала, что наездник побеждает, если продержится на быке больше восьми секунд.
Дарби сделал еще один шаг.
— Не изображай из себя невинность. Небось, хозяина ублажаешь каждый вечер, когда гаснет свет. Мне плевать... думаю, ему тоже, если он ничего не узнает.
— Сделаешь еще шаг — гарантирую, что узнает.
Дженни начало трясти, но она изо всех сил старалась держать себя в руках. Последнее, что ей нужно — чтобы Дарби ощутил ее страх, потому что тут же обнаглеет. По спине пробежал холодок, живот свело от ужаса.
— Не говори так, сладкая. У тебя красивый рот, тебе ведь это известно? Не обязательно трахаться. Можешь просто стать на колени. Такими губами ты вполне способна отсосать хром с бампера...
Дверь распахнулась, прервав гнусное предложение, и Дарби повернулся к вошедшему. Чонгук заполонил проем. У Дженни ослабли колени, она громко ахнула при взгляде на Чона.
Тот посмотрел на Дарби, затем на Дженни, задержался взглядом на двух ножах, потом на совершенно белом лице Дженни, и снова на Дарби. Надо быть полным идиотом, чтобы с ходу не оценить происходящее, царящее здесь напряжение или причину, почему она вооружена. Дженни никогда не видела его таким — лицо побелело под загаром, карие глаза заледенели.
— Босс, я... — заблеял Дарби, Чонгук рванул вперед и впечатал ему в челюсть мощный апперкот, отправив противника в одно из кресел.
Дарби рухнул на спину, подмяв под себя стол и лампу, во все стороны брызнули керамические осколки. Чонгук набросился на придурка, как пантера на жертву, схватил его за пояс и буквально швырнул к двери.
— Подожди! — успел взвизгнуть Дарби. — Ничего...
Чонгук пинком выбросил его на улицу.
Дженни застыла на месте. Просто не могла двигаться, не сейчас. Тяжело дышала, едва не теряя сознание. В глазах закипали слезы, но она зажмурилась, загоняя их внутрь. По-прежнему крепко сжимая ножи, выглянула в окно и увидела, как Чонгук, одной рукой держа Дарби за рубашку, второй вколачивал огромный кулак в его лицо, снова, снова и снова. Кровь и сопли летели во все стороны.
Двое мужчин ворвалась в общежитие. Дженни прищурилась и узнала Уолта и Чимина. Оба резко затормозили, глядя на ножи. Дженни тоже посмотрела на свои руки. Один из ножей мясницкий, второй зазубренный хлебный. Как и Чонгук, парни сразу всё поняли.
Дженни очень осторожно повернулась и вложила ножи в соответствующие гнезда в подставке.
— Вы в порядке, мисс Дженнифер? — осторожно пророкотал Уолт.
Та сделала глубокий вдох, дабы не пищать, а ответить достаточно громко.
— Да. Он ничего не сделал. Говорил гадости, расхваливал себя, но... нет.
Голос даже для собственных ушей звучал слишком слабо, но по крайней мере она не плакала.
— Хорошо.
Она снова посмотрела в окно. Дарби, видимо, собрался с силами и сумел нанести пару ответных ударов. Поморщившись, Дженни отвернулась. Появилось смутное ощущение, что, наверное, надо как-то остановить мордобой... ведь женщины всегда так поступают, правда? Но не было сил. Кроме того, на каком-то примитивном уровне ей очень нравилось наблюдать, как Дарби получает головомойку. Однако совсем не нравилось, что и Чонгуку достается.
— Мы... должны остановить Чонгука? — спросила она.
Чимин выглянул в дверь и поджал губы, оценивая происходящее. Звуки ударов, проклятий и падений слышались громко и ясно.
— Пока нет. Пусть босс отведет душу.
Дженни выдвинула стул и села, колени явно тряслись, а воспитательный процесс, похоже, займет какое-то время.
Оказывается, она ошибалась, после очередного шквала ударов кто-то — похоже, Майк — сказал:
— Хватит, босс. Если ты его искалечишь, он не сможет уехать.
Несколько секунд слышалось тяжелое дыхание, потом Чонгук прорычал:
— Согласен. Вставай, говнюк. Забирай свое барахло и вали отсюда. Не вздумай вернуться весной.
— Всю жизнь мечтал работать в этой дерьмовой дыре посреди нигде, — шепеляво огрызнулся Дарби и сплюнул. — Я на тебя в суд подам за нападение.
— Какое еще нападение, задница? — презрительно протянул кто-то. Илай. — Я собственными глазами видел, как ты неудачно вывалился из своего проклятого грузовика.
— Ага. А я прекрасно помню, как ты при всех бахвалился, что специально устроишь несчастный случай и подашь на босса в суд. — Бо.
— Врете вы всё, сволочи!
— Лично я не слышал ни слова лжи, — заявил с порога Чимин с ангельским и добродетельным как у херувима лицом.
— Я сам упакую твое барахло. — Кеннет. — Просто стой на месте, пока я вышвыриваю твое дерьмо из двери. Забирай и уматывай, чтобы через десять минут и духу твоего здесь не было.
У Дженни снова закипели слезы. В истинной ковбойской манере эти парни пришли ей на помощь. Чонгук устроил мордобой из-за нее... нет, не из-за нее, а потому что Дарби — козел и скотина. И всё же Чонгук за нее вступился. Невыносимо хотелось его расцеловать. Расцеловать их всех. Дженни изо всех сил старалась не расплакаться, чтобы не смутить мужчин.
— Она не возражала, — сердито огрызнулся Дарби и от возмущения вскочил на ноги, забыв про побои.
Уолт бросил на Дженни предупреждающий взгляд и встал в дверном проеме, надежно загораживая повариху.
— Угу, — презрительно процедил он. — Именно поэтому она вооружилась двумя ножами, да?
Дженни слышала, как злобно ругаются другие мужчины, как обороняясь что-то лепечет Дарби, хотя в общем гуле не расслышала что именно. Оно и к лучшему.
Внезапно она почувствовала себя совершенно измотанной, хотелось немедленно вернуться в дом и никогда больше не встречаться с Дарби. Но бежать через заднюю дверь, словно натворила нечто постыдное — ни за что.
— Со мной всё хорошо, — сказала Дженни в спину Уолта. — Он просто урод, но со мной все в порядке, пора приступить к приготовлению обеда.
Уолт оглянулся через плечо, критически ее оглядел, словно оценивая состояние пострадавшей, и коротко одобрительно кивнул.
— Тогда ладно, — кивнул он, отступая в сторону.
Дженни собрала моющие средства и пошла к выходу, глядя каждому в глаза и тихо шепча «Спасибо». Двое на всякий случай держались возле босса, по-видимому, опасаясь, что он снова накинется на Дарби. Дженни внимательно осмотрела лицо Чонгука — ущерб невелик, одна щека покраснела и, возможно, распухнет, вот и всё. Дарби повезло куда меньше, так ему и надо. Плевать ей, в какой форме он находится или что еще может наплести о ней как о женщине. Пошел он к черту. Прямо сейчас.
Потом она остановилась и снова критически оглядела Чонгука. Всё нормально, но покраснение способно превратиться в ужасный синяк, если немедленно не приложить лед.
— Ты тоже иди в дом, — бодро распорядилась Дженни. — Надо сделать холодный компресс на лицо.
— Рукам нужнее, — заметил Чимин, взял ведро с моющими средствами в здоровую руку и зашагал рядом.
Разумно. Чонгук не двигался, поэтому Дженни одарила его убийственным взглядом, в ответ он вздернул брови. Не хотелось перед парнями наговорить лишнего, и в то же время охватило почти злорадное удовольствие, что она лихо дерзит работодателю, когда они наедине, но в присутствии мужчин следует вести себя как обычная подчиненная.
— Чимин прав, — согласился Уолт. — Если не приложить лед, босс, завтра у тебя так распухнут руки, что не сможешь работать вообще.
Или здравый аргумент сработает, или толпе ловких укротителей разъяренных быков придется сдерживать одного — двуногого — пока Дарби не уедет. Чонгук уже не был бледен как раньше, но подбородок по-прежнему твердый словно гранит, губы сжаты в тонкую мрачную линию, короче, больших усилий не понадобится, чтобы он снова рассвирепел. Уговорить его на холодный компресс — хорошая идея, прекрасный способ заманить в дом.
— Пойдем, — скомандовала Дженни, и Чон покорно последовал за ней и Чимином в дом.
* * *
Дженни никак не могла заснуть. Выл ветер, обещая похолодание, но непогода тут ни при чем. Ужин прошел в странной напряженной обстановке, несмотря на отсутствие Дарби. Вся сплоченная команда была расстроена, и, хотя Дарби не дружил ни с одним из них, все привыкли к его непрерывным жалобам и постоянно подначивали. Никто не шутил, как обычно. С другой стороны, никто, казалось, особенно по нему не скучал, так что Дженни решила — просто всем нужно время, чтобы успокоиться.
Костяшки пальцев обеих рук Чонгука покрывали ссадины и синяки, хотя благодаря неоднократным опусканиям ладоней в миску с ледяной водой опухоль заметно спала. Он мог сжать кулаки, так что переломов нет. Левая скула слегка припухла, но, опять же, своевременное применение льда творит чудеса.
Мысль о том, что из-за нее Чонгук устроил мордобой — вот что не давало заснуть. После Брэда Дженни отмахивалась от романтических отношений, но Чонгук стал противоядием. Брэд угрожал, Чонгук — защищал. При схожих обстоятельствах, он, вероятно, вступился бы за любую женщину, не только за нее, и это несомненное рыцарство заставляло сердце таять.
Но и не только это. Между ними пробегали искры, которые становились все жарче, и которые всё труднее было игнорировать. Всё стало бы гораздо проще, если бы Дженни иногда не ловила его взгляды из-под полуприкрытых век, такие откровенные, что перехватывало дыхание. Когда другие мужчины мысленно ее раздевали, она чувствовала только раздражение, словно они беспардонно посягали на ее личную жизнь, даже если ничего не говорили. А вот когда Чонгук смотрел пронизывающим как рентген взглядом, сердце билось чаще, всё тело покалывало от возбуждения, кожа согревалась.
После того случая, когда, лежа под ним, она горько сожалела, что нельзя дать себе волю, хотя явно ощущала его неистовое желание, соблазн только усилился.
Надо было уехать несколько недель назад.
А можно прямо сейчас. Ночью.
Нет. Здесь слишком много преимуществ: убежище от Брэда, возможность накопить деньги, да и, черт возьми, ей просто нравится здешняя жизнь. На другой чаше весов — эмоциональная стоимость пребывания на ранчо, и эта стоимость растет с каждым днем. Когда-нибудь наступит переломный момент — оставалось только надеяться, что она не пропустит этот самый момент, — и станет ясно, что эмоции перевешивают выгоды. Вот тогда и оправится в путь.
А пока надо как-то победить бессонницу. Неважно, что произошло сегодня утром, придется вставать ни свет ни заря, чтобы успеть приготовить завтрак. «Тебе необходимо отдохнуть», — решил рассудок.
Дженни откинула одеяло, сунула ноги в теплые тапочки, что стояли возле кровати, схватила халат, висевший в изножье, и направилась к двери с великой целью. Остался еще кусок яблочного пирога, который в сочетании со стаканом молока поможет заснуть. А если нет, ладно, утром она встанет невыспавшейся и счастливой, а не невыспавшейся и злой. Может, варианты и не беспроигрышные, но определенно сулили победу.
Один ночник горел в коридоре, второй на кухне. В доме царила тишина, нарушаемая только ударами ветра. Чонгук был ранней пташкой, стало быть, лег спать пораньше и, наверное, давно спит. Маловероятно, что он услышит ее шаги из своей спальни, но всё же Дженни кралась очень осторожно, дабы совершить налет на холодильник.
Она поставила на кухонный столик тарелку с последним куском яблочного пирога и стакан молока, взяла вилку и уселась на стул. Простая задача — устроить среди ночи легкий перекус — не могла отвлечь от круговорота мыслей и заглушить вой ветра, но всё же... яблочный пирог грел душу.
Дженни не слышала шагов, ни о чем не подозревала, и вдруг без предупреждения Чонгук появился на пороге кухни, заполнил собой пространство и зарядил воздух электричеством, казалось, составляющим часть его ауры. В любом месте он чувствовал себя хозяином положения.
Чонгук остановился в дверях, на лице промелькнуло удивление. Разумеется, он удивлен, если бы предвидел, что застанет Дженни на кухне, вероятно, надел бы еще что-нибудь, кроме джинсов. Ясно, что он спит без пижамы, впрочем, это Дженни уже было известно, ведь собирая его белье, она ни разу не наткнулась на пижамные штаны. Неизвестно, спал он голым или в трусах, дьявол, об этом и задумываться ни к чему, потому что, черт возьми, он выглядел прекрасно. Босиком, без рубашки. Высокий, здоровенный, мускулистый. Эти стальные мышцы он накачал не в тренажерном зале, а получил по старинке — каторжным трудом. Голые плечи блестели, сильные руки оплетены мощными жилами, огромные мозолистые ладони, ободранные в драке суставы...
На этот раз она не запаниковала, много чего бурлило внутри, но только не паника. Дженни посмотрела на него и невольно тяжело сглотнула, вспомнив свои ощущения от прикосновения к этим мышцам, запах его кожи, горячее тяжелое тело на себе... ох, хвала Господу за пирог — прекрасный предлог сглотнуть еще раз. Во рту внезапно пересохло.
— Извини, — буркнул Чонгук и повернулся, чтобы уйти.
— Подожди, — окликнула Дженни и тут же прикусила язык.
Плохая идея. Самое лучшее — чтобы он вернулся в постель. Может, тогда удастся забыть, как он выглядит босиком и без рубашки. Может, тогда удастся забыть его запах. Ага, а еще, может, удастся найти под кроватью волшебную палочку, махнуть — и все проблемы исчезнут.
Но это его дом, в конце концов, негоже выставлять хозяина из собственной кухни, даже если Дженни на время считала ее своей.
Чонгук остановился и обернулся. Освещение теперь практически не позволяло рассмотреть соблазнительное тело, так как он почти полностью находился в тени... Оно и к лучшему. Дженни снова нервно сглотнула.
— Ты что-то хотел?
— Надеялся поживиться последним куском яблочного пирога, — усмехнулся Чонгук. — Ты оказалась шустрее, что ж, честно и справедливо.
В голосе слышалась мягкая насмешка — редкое явление.
— Здесь хватит на двоих. С удовольствием поделюсь.
Прежде чем он успел возразить, Джен встала и принесла из буфета тарелку, еще одну вилку и нож, чтобы разрезать пирог.
— Молоко? — спросила она.
Чонгук редко пил молоко, но сейчас не время варить кофе без кофеина.
— Сам налью.
Пока он наполнял стакан, Дженни разрезала пирог, большую часть пододвинула Чонгуку, меньшую себе. Чонгук сел за стол, оценил размеры кусков, подмигнул ей и принялся за еду. Дженни уткнулась в свою тарелку, возя вилкой по корочке. «Господь Всемогущий, он мне подмигнул!». О, нет! Никакого флирта.
За окном как стая волков завывал ветер.
— Ветер усиливается, — заметила она.
— Холодный фронт, — ответил он.
— Наверное, очень холодный.
— В конце недели обещали первый снег.
«О Боже, сижу в тускло освещенной кухне в полночь с полуголым мужчиной, от вида которого пересыхает во рту, который заставил забыть обо всех бедах, который просто сводит с ума... и болтаю с ним о погоде! Разве ты не жалка?». И что еще хуже — благодарна, что они просто обсуждают погоду.
— Никогда не видела снега.
Не считая редких внезапных снегопадов. Дженни всё еще не могла поверить, что она, любительница палящего солнца и пляжей, собирается добровольно пережить суровую зиму в Вайоминге.
— Скоро всё изменится, — усмехнулся Чонгук и уставился на нее пронизывающими как лазер карими глазами. — Ты ведь не уедешь, правда?
Как он догадался, что с каждым днем она всё чаще и чаще подумывает сорваться? Ей слишком нравилась здешняя жизнь, и желание остаться пугало всё больше и больше.
— Мне казалось, тебе не нравится мое присутствие, — нарочито беспечным тоном откликнулась Дженни. — Через несколько дней Чимину снимут гипс, и тогда он сможет...
— Просто пообещай, что не сбежишь.
Дженни прожевала маленький кусочек и запила молоком, ощущая взгляд Чонгука и его нетерпение.
— Нет, — наконец ответила она. — Не буду обещать. Но сделаю всё возможное, чтобы остаться до весны.
Вообще-то, ближе к обещанию, чем хотелось бы.
Покончив с едой, Дженни взяла свои тарелку, вилку и стакан, сполоснула и оставила в раковине, чтобы утром после завтрака засунуть в посудомоечную машину. Оказывается, пирог — прекрасное снотворное, так что пора в постель. Мужчина, на которого она работает, сильно запал в душу, и ей это нравилось. Проклятье.
И тут Чонгук оказался рядом, бесшумно подкравшись босиком, поставил свою тарелку в раковину. Он стоял так близко, что Дженни ощущала исходившее от него тепло и могла бы поклясться, что каждый волосок на ее теле встал по стойке смирно. По венам словно электрический ток пробежал, внутренности превратились в огонь и лед. «Скорее бы ушел...» Но Чон и не собирался. Застыл на месте, горячий, соблазнительный, искушающий.
Дженни повернулась и посмотрела на него... зачем спрашивается? Она похожа на киношную идиотку, спустившуюся в темный подвал на поиски приключений. Обнаженная мощная грудь оказалась прямо перед носом. Если чуть наклониться вперед, можно коснуться губами, попробовать, каков он на вкус... Чонгук склонил голову, взгляд сосредоточился на ее губах... намерения абсолютно ясны, но пока есть время отпрянуть, сказать, остановить... Дженни не шелохнулась.
И конечно он ее поцеловал. «Поцелуй» — слишком невыразительное слово, слишком ничтожное для описания впечатляющего прикосновения, которое потрясло всё ее существо. Этот поцелуй ощущался кожей, грудью, всем телом. Впервые за долгое время Дженни почувствовала себя живой, необычайно живой. Забыла о побеге, воющем ветре, приближающемся снегопаде, Брэде, Джине и мучительной печали. Забыла вообще обо всем. Просто упивалась.
Чонгук медленно поднял голову и облизал губы, словно наслаждаясь ее вкусом. Потом что-то пробормотал, может, проклятье, непонятно. Поцелуй восхитительный, более чем восхитительный, но надо остановиться прямо сейчас, или придется уехать. Видимо, Чонгук тоже это осознал. Не двигался, не касался. Боже, как же хотелось нырнуть в его объятья... номер один в длинном списке плохих идей.
— Позволь тебе помочь.
Дженни покачала головой, понимая, что он имеет в виду.
— Нет. Не стану втягивать тебя в этот кошмар.
— У тебя сил не хватит куда-то меня втянуть. Просто хочу помочь.
— Научи меня драться. Это поможет, — криво усмехнулась Дженни. — Тогда, возможно, мне не придется хвататься за кухонный нож.
— И стрелять, — добавил он.
— Может быть.
Чонгук обхватил ее подбородок и провел большим пальцем по губам.
— А ведь ты никогда не обращаешься ко мне по имени, — пробормотал он.
— Извините, мистер Чон.
Он был прав. Дженни действительно никак к нему не обращалась — инстинктивная и, очевидно, явно бесполезная попытка держать его на расстоянии.
— Вот как? — насмешливо скривился Чонгук. — Мистер Чон?
— Ну, тогда просто Чон. Или босс.
— Нет, — сказал он, понизив голос. — Скажи, только один раз. — Большой палец снова прошелся по губам. — Давай, Дженни, неужели так трудно?
Надо бы сказать, что это просто имя, ничем не отличающееся от любых других. Но оно отличалось — потому что принадлежит ему.
— Спокойной ночи, Чонгук, — прошептала она, ощущая, как сильно колотится сердце.
— Спокойной ночи, Дженни, — улыбнулся он.