14
Чон с ребятами как раз возвращался домой на обед, когда задняя дверь распахнулась с такой силой, что с грохотом ударилась о стену, на улицу вылетела Дженни с пылающим противнем в руках, вопя что есть мочи:
— А-а-а-а!
Чонгук резко нажал на тормоза, выключил двигатель и выпрыгнул из грузовика. Обежал капот и помчался к ней с колотящимся сердцем. Если огонь полыхнет в лицо...
— Брось! — заорал он.
Испугавшись, Дженни немедленно повиновалась. Чистая случайность, что противень упал вверх дном. Несколько языков пламени лизнули бока и потухли.
Дженни, тяжело дыша, с ненавистью смотрела на железный лист. Из других грузовиков осторожно вылезли мужчины, с ужасом гадая, не их ли подгоревший обед только что грохнулся оземь... в смысле, сгорел навсегда. Чонгук внимательно осмотрел повариху со всех сторон.
— Как ты?
— Нормально, — ответила та, все еще тяжело дыша.
Потом снова посмотрела вниз. И вдруг пнула изо всех сил. Первый удар послал противень на пару футов вдаль, по земле расползлось что-то черное и липкое. Второй — на гораздо большее расстояние, наверное, потому что без содержимого противень значительно полегчал. Явно не утолив жажду мести, Дженни ринулась к одному из пикапов и выхватила молоток из кузова. Опустилась на колено, взмахнула инструментом и принялась лупить по проклятому поддону, когда силы иссякли, встала и пнула еще раз для надежности.
— Черт, — пробормотал Уолт. — Никогда и слова дурного не скажу, даже если еда не понравится.
— Да уж, — согласно кивнул Илай. — Неважно, что это будет, всё равно съем или умру. Даже тот резиновый торт.
— Скорее, съешь и умрешь, — вставил Патрик.
Чонгук бы рассмеялся, если бы сердце всё еще не колотилось от страха.
— Черт возьми, — заорал он, — как тебя угораздило...
— Это ты виноват, раз не удосужился обзавестись проклятым огнетушителем, — огрызнулась Дженни.
Видимо, закончив вымещать разочарование на противне, вернула молоток на место и мрачно оглядела мужчин, взирающих на нее с некой опаской.
Чимин знал ее лучше всех, поэтому первым набрался мужества:
— Э-э-э... Что это было, мисс Дженнифер?
— Эксперимент, — отрезала та, и ее тон подсказал, что для их же блага лучше воздержаться от дальнейших вопросов. — Не волнуйтесь, это был не ваш драгоценный обед. Марш в дом, пока всё не остыло. Немедленно.
Все как один, даже Чонгук, дружно потопали внутрь.
Обед не всегда подавался в одно и то же время, мужчины приходили пообедать, когда выпадала возможность. Это немного напрягало, но Дженни научилась плыть по течению. После инцидента с проклятой железякой радовало, что скоро все вернутся к работе, будет время успокоиться. Чертово печенье. Нельзя сказать, что это походило на печенье, скорее, на пылающие хоккейные шайбы, придется разобраться, почему напортачила. Ведь она была абсолютно уверена, что печенье не должно было вспыхнуть.
Дженни отдыхала на кухне, потягивая чай, когда двое последних, Дарби и Патрик, наконец закончили обедать. Как только они уйдут по своим делам, надо убрать посуду и загрузить в машину грязную одежду, которую, как иногда казалось, стирать не перестирать. По крайней мере, груда перед машиной и сушилкой по высоте не достигала четверти мили, в последнее время с хозяйственными заботами стало легче справляться. В одной корзине — ее вещи, в другой — босса, в третьей — полотенца. Ни одна не переполнена. Иногда мелькала мысль стирать вместе их с Чонгуком одежду, но Дженни отвергла идею, ибо это означало некую близость, которой между ними не существовало.
Патрик пробрался через кухню, поблагодарив за обед, — впрочем, он всегда был вежливым — и снова отправился на работу. В столовой остался один Дарби. Замечательно. Интересно, какой повод он найдет для ворчания. Найдет обязательно. Если бы он был одним из гномов Белоснежки, его точно звали бы Засранец.
— Жаркое сегодня чертовски вкусное, — через несколько минут выдавил Дарби.
Дженни чуть не уронила чашку. Комплимент? От Дарби? Он был единственным, кто вечно жаловался, кто точно хотел знать, чем питается, словно повариха готовила неизвестно из чего. Что-то не так. Волосы на затылке встали дыбом, когда он остановился возле кухонного стола и пристально уставился на нее в напряженной тишине.
— Я здесь долго не пробуду, ты ведь в курсе, — сообщил он.
И как реагировать? Сказать, что пожалеет о его отъезде — наглая ложь, заявить «скатертью дорога» — явная грубость. В общем, Дженни что-то невнятно пробормотала и встала из-за стола, чтобы увеличить между ними расстояние, на всякий случай. Дарби ей совсем не нравился, даже пугал.
Он не понял намека и шагнул вперед.
— После октябрьской ярмарки поеду в Техас, чтобы поучаствовать в родео. Прошлой зимой я уже скакал на быках и необъезженных лошадях тоже. Хочешь взглянуть на мои награды? — нагло ухмыльнулся он.
Господи, это его способ пригласить переспать? Если бы она не потягивала чай, то фыркнула бы ему прямо в лицо.
— Нет, спасибо, — выдавила Дженни, мечтая, чтобы он побыстрее ушел. — Но, э-э-э... удачи, — промямлила она, едва не выпалив: «Надеюсь, бык проткнет тебе яйца».
Неужели она действительно этого желает? На долю секунды ей стало дурно от собственных мыслей.
— Уверена? — протянул он, явно считая себя неотразимо сексуальным, хотя Дженни его терпеть не могла. — Я храню награды в общежитии. Была когда-нибудь на родео? Многих женщин крайне возбуждает мое умение справляться с животными, — вкрадчиво намекнул Дарби.
Мимолетное чувство вины испарилось без следа. Нельзя допустить, чтобы он интерпретировал ее уклончивый ответ, как явный или случайный интерес.
Ну уж нет. Больше никаких недомолвок. Когда Брэд после всего двух свиданий начал преследовать, Дженни чувствовала себя виноватой, бесконечно перебирая их встречи, вспоминала свои слова и поступки, пытаясь угадать, с какой стати он решил, что она предназначена ему. На первом свидании он ей понравился, но только понравился, поэтому она согласилась на второе, которое почему-то насторожило, хотя в Брэде не наблюдалось ничего ужасного, просто общее ощущение, что ей это не надо. Как оказалось, чутье не подвело, но было слишком поздно, Брэд привязался как банный лист, потому что уже на ней зациклился.
Аналогичный страх вызывал Дарби — страх оказаться с ним наедине. Психопат? Нет, вряд ли. Засранец? О, да.
— Родео мне никогда не нравилось, — отрезала Дженни.
Истинная правда, хотя она и из Хьюстона, но ни разу не посещала родео и не собиралась впредь.
— Может, тебе следует увидеть настоящих мужчин в действии.
— Вряд ли. Меня это не интересует.
Боже, можно ли выразиться яснее?
С самодовольной ухмылкой Дарби подошел ближе, так близко, что у нее тревожно зачастил пульс.
— Не надоело одиночество, Дженнифер? Такую красивую девушку не способна удовлетворить готовка и уборка. Дарби к твоим услугам, сладкая, только скажи...
Дженни метнулась в сторону, схватила метлу, стиснула изо всех сил и нацелила на Дарби как автомат.
— Убирайся! — взорвалась она.
— Вау! — изумленно воскликнул он, изобразил невинную улыбку и поднял руки вверх, словно сдаваясь. — Я же ничего не сделал. Просто проявил дружелюбие.
— Проявляй дружелюбие где-нибудь в другом месте. Убирайся! — снова выкрикнула Дженни, более настойчиво на этот раз.
— Ладно, ухожу, ухожу. А ты слегка чокнутая, знаешь? Никто не говорил, что ты слишком нервно реагируешь?
— Не вешай мне дерьмо на уши. Только полный придурок мог вообразить, что ты меня хоть немного интересуешь.
Дженни последовала за ним в прихожую, периодически тыкая метлой в спину. Самое лучшее — чтобы он немедленно покинул ранчо, чем скорее тем лучше.
— Нет необходимости докладывать боссу об этом маленьком недоразумении, — уже у выхода вдруг встревожился Дарби.
— Никакое это не недоразумение, — у Дженни лопнуло терпение, хотя она и не собиралась бежать к Чонгуку с жалобой, но Дарби незачем об этом знать.
Пусть подергается, поделом ему. Интересно, Чонгука обеспокоит, что один из его работников так грубо и недвусмысленно к ней подкатил? Наверное, нет, в конце концов Дарби и пальцем ее не коснулся. «Сама справлюсь».
— Никогда больше не оставайся со мной наедине! — выпалила Дженни. — Не приходи раньше всех и не задерживайся после всех. Даже не обращайся ко мне, и тогда я ничего не скажу Чонгуку, а парням сообщу, что мы поссорились из-за неудавшегося десерта. Думаю, они поймут, почему я с тобой не разговариваю.
— Из-за ерунды ведешь себя как последняя сука, — проворчал Дарби, выходя. — Нельзя винить мужчину за попытку.
— Очень даже можно.
Дженни захлопнула за ним дверь, заперла, а затем застыла, выжидая, когда сердцебиение обретет нормальный ритм.
Нельзя снова начать в себе сомневаться или паниковать из-за какого-то урода. Нельзя. Она не сексапильная красавица, давно забыла про макияж, и, честно говоря, зачем ей прическа, если можно просто стянуть волосы в конский хвост?
Разумеется, единственная женщина на ранчо все равно кажется привлекательной, но она никогда не посылала призывных сигналов. Некоторые мужчины время от времени ненавязчиво заигрывали, просто потому, что такова их натура. Повезло, что флиртовали работники, к которым она испытывала симпатию, а мерзкая попытка Дарби вызвала тошноту.
Следует ли кому-то рассказать о неловком моменте? Когда-то Дженни призналась друзьям в Хьюстоне, что Брэд психопат, и пожаловалась на его преследование. Но никто не разделял ее мнения, ведь у Хендерсона хватило хитрости прикинуться славным парнем. В конце концов ее слово против его, и последнее оказалось куда весомее.
Что, если она снова окажется в той же ситуации? Да и кому рассказать? Чонгук — очевидный выбор, но Дарби действительно ничего не сделал, кроме оскорбительных намеков. Она никогда не ныла и не ябедничала, если на то пошло. Может, якобы случайно проговориться Чимину, который стал самым близким другом на ранчо? Нет, в нем слишком много от Галахада... узнав, что Дарби доставил ей неудобство, парень наверняка решит, что обязан защитить ее честь. Господь свидетель, ему не следует никоим образом тревожить плечо, он так рвется избавиться от перевязи.
«Сама справлюсь. Сама». В следующий раз вместо метлы пригрозит Дарби ножом.
Чтобы не считал шуткой приказ никогда не оставаться с ней наедине.
* * *
Октябрьская ярмарка закончилась, и Чонгук подвел итоги. Финансово год выдался хорошим, лучше, чем он ожидал. Продажа скота прошла успешно, пора начать подготовку к долгой зиме. Погода вечно всё усложняла, но забот в холодное время года гораздо меньше. Наконец появилась возможность перевести дыхание, выстроить планы на следующий год и расслабиться. Разумеется, дела всегда найдутся, животных надо кормить, но это самый спокойный сезон за весь год, всё идет своим чередом, грех жаловаться.
Если бы не Дженни.
Чонгук никогда не оставался с ней наедине. Честно говоря, особо и не старался, потому что не хотел пугать, ведь она по-прежнему держалась настороже. Он рассчитывал, что познакомившись со всеми поближе, Дженни мало-помалу смягчится, так и произошло... но только с работниками. Однако в общении с ним неизменно демонстрировала все свои шипы и колючки.
А ведь Чонгук так и не привык равнодушно относиться к ее присутствию. Дженни неплохо готовила, наводила порядок в доме и снабжала чистой одеждой. Мужчины ее любили, во всяком случае, внешне, и она хорошо ладила со всеми. Всякий раз, когда Чонгук возвращался домой и видел свет на кухне, у него теплело на душе, потому что она там... и черт с ним, хорошо или плохо она выполняет свои обязанности!
Барьер, который Дженни воздвигла между ними, совершенно не радовал, тем более что Чонгук прекрасно понимал — она не стала бы так нарочито его сторониться, если бы ее тоже не влекло к нему. Она даже никак его не называла. Без проблем обращалась ко всем по именам, но только не к нему. Не Чонгук, не Ч.Ч, не мистер Чон, даже не босс. Черт, она даже не окликала: «Эй, ты!» Похоже на старую кантри-песню: «Она никогда не называла его по имени, и она, черт возьми, никогда не называла его «дорогой».
Оба были так заняты до сих пор, что соблюдать дистанцию не составляло труда, Дженни хлопотала по дому, он на ранчо, и кроме совместных трапез их пути практически не пересекались. Но теперь-то что делать, когда ярмарка закончена, и он вынужден будет проводить в доме гораздо больше времени? Дни становились все короче и короче, и пусть она жила в своей части дома, он в своей, они неизбежно будут сталкиваться гораздо чаще.
Кстати, и ее нагрузка тоже станет меньше. Чимин избавится от перевязи в ближайшее время. Как только Бо и Дарби вылетят в Техас на свои любимые родео, а Патрик и Илай уедут домой на пару месяцев, количество голодных ртов уменьшится. И что они будут делать? Часами молча сидеть дома? Или она ждет, что он переедет в общежитие?
Надо заключить перемирие. Надо пробить брешь в этой ее проклятой стене. И добиться, чтобы она называла его... хоть как-нибудь.
Имея всё это в виду, Чонгук встал из-за стола и пошел искать Дженни, хотя чего там искать? Если она не убирала дом, то торчала на кухне, которая частенько походила на лабораторию сумасшедшего ученого. Она всё еще училась, но в целом становилась более чем достойным поваром и, казалось, преисполнилась решимости достичь совершенства в этом деле. Конечно же, именно на кухне Чонгук ее и обнаружил. Играло радио, и Дженни, покачивая восхитительной попкой, исполняла своего рода танец, используя метлу в качестве партнера. Ее шикарную пятую точку только покойник не заметит, не говоря уже о Чонгуке, давно и глубоко восхищенном этой фактурной задницей.
Она снова экспериментировала. Из духовки сочился соблазнительный аромат выпечки, и казалось, на кухне произошел мини-взрыв муки. Белая пыль покрывала пол, стол и ее лицо. Наверняка и волосам досталось.
Метла не слишком преуспела в наведении порядка, взметая муку вместо того, чтобы собирать, но пока она так танцует, наверняка это ее ничуть не волнует.
Дженни, должно быть, пришла к такому же выводу, потому что перестала танцевать, обернулась и, увидев босса, немедленно напряглась.
— Дженни, — сказал он вместо приветствия, гадая, не ответит ли она так же коротко: «Чонгук». Увы...
— Чем могу помочь?
Вежливый способ спросить: «Какого черта ты делаешь в моей кухне?»
Нельзя же прямо заявить, что пришел морально надавить, поэтому ответил:
— Вкусно пахнет.
— «Никогда не подведет», — вызывающе сообщила Дженни, потом отвернулась, поставила метлу в шкаф, достав вместо нее швабру.
— Правда? — скривился Чонгук.
— Давно собиралась попробовать еще раз, да руки не доходили.
— Неужели ты вняла совету Чимина и использовала полуфабрикат?
— Нет. Это совсем не то. Рано или поздно этот дурацкий торт сдастся, — смеясь над собой, улыбнулась Дженни. — Ты говоришь почти испуганно.
— Черт, да, боюсь, — без обиняков отрезал Чонгук. — Наверняка желудок еще не переварил тот первый кусок.
— Этот получится, — уверенно заявила Дженни. — Потому что я купила правильный сорт муки и хорошенько вымесила тесто.
— На этот раз получится мягче бетона?
— Очень смешно, — она начала улыбаться, но тут же спохватилась и нацепила на лицо равнодушное выражение, словно щелкнула выключателем. Обороняясь шваброй как оружием, снова спросила: — Так чем могу помочь?
Невозможно рассказать о картинках, замелькавших в голове, зато дружок в штанах откликнулся незамедлительно. Черт, если она посмотрит вниз... никакой опасности. Дженни редко смотрела ему в лицо и никогда в промежность.
— Пахло чем-то вкусным, вот я и зашел полюбопытствовать. Или мужчине нельзя уже заглянуть на собственную кухню?
— Пока что это моя кухня, не твоя. Загляни куда-нибудь еще. Неужели ни одна корова по тебе не скучает?
— На данный момент нет.
— А лошади?
— Насколько я знаю — тоже нет.
— Ну, и мне ты тут не нужен, — заявила Дженни, а потом буквально погнала его в сторону прихожей. — Иди выкопай яму или еще что-нибудь. Воткни туда бревно и назови его забором.
Только ради сохранения хороших отношений Чонгук повиновался и позволил себя прогнать. Выйдя из кухни, однако, отметил про себя, что она по-прежнему, черт возьми, никак его не называет. Он согласился бы и на «засранца».
Остановившись в прихожей, чтобы надеть куртку, увидел пару маленьких уродливых зеленых сапог. Нагнулся, поднял один, повертел, оценил подошвы. Кусок дерьма.
— Пожалуйста, скажи, что это не твои сапоги, — попросил Чонгук, повышая голос, чтобы Дженни услышала.
Раздалось фырканье, потом она резко ответила:
— Нет, одного из ребят, кто носит женский седьмой размер.
Чонгук направился на кухню с сапогом в руке. Дженни впустую выбросила деньги, потому что подобная обувь не подходит для вайомингской зимы. Для дождливой погоды в лучшем случае. Дураку понятно, что ей нужно, о чем он тысячу раз ей говорил: достойная пара сапог, тяжелая куртка, теплые носки и нижнее белье, шапка. И вдруг остановился. Понятно, почему она их купила: из-за дешевизны. Дженни экономила каждый цент на случай побега от психопата, пугавшего ее до смерти.
Вернув обувку на место, Чонгук вышел на улицу, навстречу ледяному ветру. И только сделав несколько шагов, осознал: Дженни выперла его из собственного проклятого дома.
* * *
Дженни наблюдала за лицами мужчин, когда поставила торт на стол. Они тут же узнали злополучное лакомство, выражения лиц варьировалась от настороженных до испуганных. Раздалась пара ругательств и несколько скорбных вздохов. Наконец Спенсер сказал:
— Мисс Дженнифер, выглядит замечательно, но вряд ли я смогу проглотить хотя бы кусочек.
Все дружно подхватили, лепеча что-то типа «Я и так уже объелся», «Сыт по горло» и один оправдывающийся «Похоже, у меня аллергия на торт из яичных белков».
Ничего удивительного, но всё же немного обидно. Дженни старательно трудилась, тесто вышло вкусным, однако если никто не попробует, невозможно узнать, действительно ли вторая попытка успешнее первой. Похоже, она здесь единственная подопытная морская свинка, и даже если проклятый торт наконец удался, вряд ли кто поверит.
Дженни развернулась, чтобы отнести десерт обратно на кухню, когда Чонгук встал, потянулся через Уолта за ножом и тарелкой и жестом пригласил остаться.
Храбрец. Или глупец. И всё же Дженни ощущала благодарность. Поставила перед ним торт, Чонгук отрезал себе большой кусок.
— Если все остальные слишком объелись, значит, мне больше достанется, — заявил он, не глядя на кулинарку.
Та помчалась на кухню за кофе, налила чашку и вернулась. Чонгук сурово смотрел на содержимое тарелки, как на препятствие, которое необходимо преодолеть, как на трудную задачу или проблему. Дженни рассердилась, благодарность превратилась в ярость. Чон, должно быть, почувствовал, что слишком долго колеблется, наконец взял вилку и положил в рот кусок. Все замерли. Дженни перестала дышать, судя по всему, остальные тоже. Чонгук прожевал, проглотил, облегчение в глазах говорило само за себя.
Получилось!
Дженни издала боевой клич и потрясла кулаком, все, за исключением Дарби, засмеялись.
Чонгук запил лакомство глотком кофе.
— Вы, ребята, отказались от необыкновенной вкуснятины. Как я уже сказал, мне больше достанется.
Уолт тут же потянулся к блюду, Чимин решил, что не настолько уж он объелся в конце концов. Один за другим мужчины разбирали куски торта, смеясь и подшучивая над Дженни, не забывая нахваливать десерт. Ну, Дарби, правда, ничего хорошего не сказал, но это не в диковинку. Наверное, все просто со стульев бы попадали, если бы он кого-то или что-то похвалил. Дженни пошла на кухню за чашками, но остановилась в дверях и посмотрела на Чонгука, поймала его взгляд и, хотя знала, что это плохая идея, одними губами произнесла: «Спасибо».
Чонгук принял благодарность легким кивком головы. Никто не заметил маленькой сцены, все были слишком заняты едой.
Дженни неслышно напевала, собирая кружки. Проклятый торт получился! Враг повержен, она победила.
Следующий шаг?
Печенье.