Глава 1
Есть такая теория: Вселенная и время бесконечны, значит, любое событие неизбежно, даже невозможное.
© Виктор Пелевин
Трескучий холод одолевает меня, закручиваясь вихрем в конечностях, следом пульсирует пустота, напоминающая о себе. С того дня она всегда со мной. Я поднимаю голову к небу и вижу звёзды — словно насмехающиеся маяки, напоминающие о предательстве. Их очень много, как осколков в моём сердце; мне не хватит всей жизни, чтобы их сосчитать. Снова дует ветер, шелестя по моему телу, и я нервно сглатываю.
Оглядываюсь по сторонам, не понимая, как я сюда попала, как вернулась в бездну. Я на той самой трассе, где веет загадочным лесом и воспоминаниями о наших чувствах, где луна освещает наше слияние губ. Дрожа от страха, я вскидываю взгляд на созвездие Малой Медведицы. Почему-то на душе становится тепло, будто ничего не произошло, будто расставания и вовсе не было. Я с облегчением выдыхаю, собираясь встретиться со своим искушением лицом к лицу.
— Крис...
Прошло всего пару дней с нашей последней встречи.
— Кукла, — слышится сзади его грубоватый голос.
Я разворачиваюсь. При виде высокой фигуры мои глаза снова вспыхивают, пронзая мрак улицы. К черту все правила. К черту всех. Я бегу к нему, что есть сил, зная, что он поймает меня, если я упаду. Зная, что это — лишь наша ночь и наша бесконечная история. Я крепко обнимаю его за шею, прильнув всем дрожащим телом, уткнувшись носом в его сильную грудь. Пальцами вжимаюсь в его кожу, вдыхаю запах диких волн и мечтательно закрываю глаза, чувствуя, как его ладони обхватывают мою талию.
— Ты не ушел, — слезливо шепчу я. — Ты остался со мной. — Резкая боль в животе, мои руки теряют энергию, отпуская его тело. Теряя силы, я опускаю взгляд вниз. — Крис...?
Хрипло кашляю, испуганная тем, что вижу и чувствую. Он воткнул в меня нож. Пронизывающая боль прокатывается по каждому окончанию нерва, парализуя меня. Но эта боль кажется не такой страшной, как осознание его предательства, предательства близкого человека.
Сейчас мы закончили то, что когда-то начали, то, что должно было быть.
Из моего рта льется кровь, и мне кажется, что её слишком много, будто моя душа выбрала полностью иссушиться. Я задыхаюсь, прикладывая ладони к губам и к острию в животе, а Кристофер лишь размеренно и безразлично наблюдает за моей агонией. Это наносит очередной удар, и я на издыхании рыдаю. Алая кровь смешивается со слезами.
Поднимается сильный ветер, я падаю на колени, не отрывая взгляда от своего когда-то любимого подонка. Жизненные силы успешно и добровольно покидают меня, но я протягиваю руку, прося его о помощи. Дьявол сверкает зрачками, разворачивается и уходит. Я лишь вижу его отдаляющуюся твердую спину и темноту.
Я вскакиваю, вся в поту, глубоко дыша. Ладошки мокрые, сердце колотится, будто вот-вот выпрыгнет или, ещё хуже, остановится. Я откашливаю сухость и кидаю взгляд на окно.
Всё встает на свои места.
Облизываю пересохшие губы и медленно выдыхаю, чтобы восстановить ритм.
Это всего лишь очередной сон.
Встаю с кровати, подхожу к окну и выглядываю из него, находясь на шестом этаже. Вдыхаю свежий, цветочный воздух лета, а затем закрываю окно. Проверяю время — семь утра, не так уж и рано. Плетусь в душ, начиная потихоньку собираться на работу.
До сих пор не верится, что с того самого дня прошло четыре года. Мне скоро двадцать два, у меня свой маленький бизнес, который я открыла на последнем курсе. Маленькая однокомнатная квартира... Она ничем не примечательна, потому что у меня не было и нет желания вносить в неё кусочек своей души, но зато своя. Не знаю, чем вызван этот бунт. Может, потому что я каждый день думала о том, чтобы сменить город, место жительства? Тогда почему продолжала калечить свою душу? Меня будто что-то удерживало. Институт? Или мама, которая всегда рядом с того момента, как моё сердце разбилось?
Эбби утешала меня, и я рассказала ей о Кристофере, о нашем неудачном, токсичном романе. Я получила несколько шлепков по бедру и выслушала лекцию о плохих парнях с криминалом, но позже Эбби смирилась с моим выбором, понимая, что её выбор в молодости был не лучше. А дальше мы старались обходить эту тему и сейчас вспоминаем только хорошее. Хотя с каждым разом хорошее ускользало сквозь пальцы, словно я теряла нить, которая когда-то соединяла меня с ним. И, честно говоря, я перерезала её, нисколько не возражая.
Остался маленький нюанс. Я никак не могу избавиться от этой дурацкой привычки: открывать окна, хотя знаю, что из-за холода мне снятся кошмары. Именно Кристофер привязал меня к этому. И нет, я не отказываюсь от этой привычки не потому, что у меня остались к нему чувства — мне абсолютно плевать, где он, как у него дела и всё в этом роде. Мне хватило двух лет.
Я рыдала каждую ночь, как маленький ребенок, которого мама оставила одного в детском саду. Эти слезы будто бы до сих пор под моей кожей, словно впитались, как бумажные салфетки, и остались пятнами ожогов.
Каждый день я наблюдала, как Дьявол расхаживает по коридорам института с разными девушками. Он полностью игнорировал меня, но выбирал общение с другими, говоря им что-то такое, от чего они робко хихикали. Я не понимала его, не видела в нем Кристофера, моего Криса, который хотел бы научиться быть нежным со мной. Он казался сплошь Дьяволом — заносчивым, грозным и холодной глыбой льда, внутри которой скрывалась лава агрессии, говорившая о том, что в нем никогда не было и не может быть любви.
Бр-р, теперь мне кажется, будто это так ему не свойственно. Иногда я думаю: а не выдумала ли я всё, что было между нами?
К чему вспоминать то, что меня погубило? Я свое выплакала. Нет, Кристофер этого не видел. В институте я ходила с сухими глазами, с ровной осанкой, но, увы, с поникшим настроением. Я не могла или не хотела надевать маску самой счастливой девушки после убийственного расставания. Мне нечего было от него скрывать — Форест знал, что я нуждаюсь в нем. Он знал, и всё равно исчез, ничего не объяснив. За те два года мы практически не встречались взглядами, словно не существовали друг для друга.
Он не представлял, и я уверена, до сих пор не знает, как сильно я его любила, ведь тогда я простила бы ему всё: его предательство, отторжение и намеренное издевательство — например, когда он специально брал за руку незнакомок, когда я проходила мимо. Мне было запрещено к нему прикасаться, и это заставляло мою рану снова кровоточить. Почему-то мне хотелось верить, что у него была причина так поступать. Это душило меня, как если бы я могла добраться до берега, не захлебнувшись в океане, но что-то постоянно цепляло меня на дне, не давая ни утонуть, ни доплыть. Ты всегда проглатываешь морскую воду, наполняющую тебя тиной и острыми ракушками.
Но не теперь. Я всплыла, сплюнула эту мокроту с пеной, освободилась и процветаю в родном городе. Зажило ли мое сердце? Говорят, время лечит, но это не так. Оно лишь помогает понять, что это не конец и что нужно жить дальше, верить, что прошлое не вернуть, а в будущем меня ждет лучшее. Этот стимул действительно толкает меня вперед, несмотря на мои разбитые чувства, бессонные ночи, голодовки, нервные срывы и таблетки.
Я решила двигаться дальше, хотя это было невероятно сложно. Каждый раз нутро переворачивалось, взбивалось, как фрукты в блендере, топилось в груди, как тошнотворная смесь, отравлявшая меня, когда я случайно замечала его знакомую спину, зная, что он меня не видит, но помня его татуировки и свои следы от ногтей, оставшиеся после наших бурных ночей.
Он был превосходен, но уже не так мной любим, и от этого я причиняла себе физическую боль, лишь бы сдержать эмоциональный взрыв. Это совсем иное чувство, не как в первый раз. Я не просто ненавидела незнакомца — теперь я знала его и потеряла.
Первая любовь слишком значима и эмоционально ядерная, чтобы её можно было так легко пережить. Но я справилась. Серьезно. Я иду к своим целям и желаниям. Правда... есть последствия.
Теперь я больше никому не открываюсь — это происходит инстинктивно, потому что подсознательно хочу защитить себя от возможной боли, которая может снова сломать не только сердце, но и кости. Раньше я не нуждалась в друзьях, постоянном общении, а сейчас — тем более. Мне хорошо одной в своем мире, где я храню свои глубоко спрятанные чувства, словно в варежках, дую на них, чтобы согреть, разжечь угли или поддерживать маленькую искру огня.
Я больше ни о ком не забочусь. Главное для меня — мое состояние и карьера. Возможно, поэтому на работе меня считают злой ведьмой. Холодной сукой? Я это подозреваю, ведь сама так о себе думаю. Раньше мне не нравились такие люди, но жизнь заставила меня надеть маску того, кого я считала врагом. Не думаю, что я виновата или ошибаюсь в своей тактике. Работа — есть работа: либо выполняешь свою роль хорошо, либо уволен.
Я открыла свою кофейню и нисколько не жалею. Может, это и не так прибыльно, но для карьерного старта хватает. Не скажу, что я многого добилась, но я обеспечиваю себя сама, и, главное, мне нравится то, чем я занимаюсь. Эта эстетика, приятная тревожность за будущее своего бизнеса, доброжелательные клиенты и городская суета заполняют пустоту, словно не давая осколкам пронзить мои органы.
Счастлива ли я? Честно? Нет. Эта хладнокровность, сохранившаяся после той ночи, пожирает меня изнутри, не оставляя места даже для капельки детской беззаботности.
Знаете, что? Это уже не имеет значения.
Надеваю лёгкое летнее платье лавандового цвета, распускаю волосы, а макияж наношу повседневный. Привычка не сильно краситься осталась, хотя она притупляется, как только мне этого хочется. Поглядываю на часы и вздыхаю. Кажется, кто-то опаздывает... Как всегда.
— Мгм, покушаю на работе... — ворчу, выходя из квартиры. — Не зря же я открыла кофейню.
Закрываю дверь на ключ, захожу в лифт и смотрюсь в зеркале. Поправляя прическу, невольно заглядываю в свои глаза. Они такие... бесчувственные. И так давно не горели. Я больше не ощущаю той радости, готовой к приключениям, той энергии, которая позволяло понять и выслушать всех. Это потухло, как свечи, которые задули в последний день рождения. Я лишь осознаю, что делаю, но почувствовать... Хотя бы что-то, черт, не могу. Печально отвожу взгляд, потому что нет сил удерживать его, заглядывать внутрь своей разбившейся вселенной.
Мои глаза... Они точная копия его, только болотного оттенка, но мы где-то поблизости. Он — земля, я — трава. Иногда я задаюсь вопросом: а что, если бы я не согласилась пойти на вечеринку?
Ответ всегда один: что было, то было, и этого не изменить. Я не люблю долго рассуждать на такие темы. Раньше я это делала, но покончила с этим, потому что это заставляет меня возвращаться в те дни, когда я была прежней Грейс. Это злит до мозга костей и одновременно подавляет.
Всем нам свойственно принимать глупые решения и ждать последствий, а время — забавная штука, иногда даже немного волшебная: любое решение, независимо от того, было ли оно осознанным или внезапным, со временем может превратиться во что-то совершенно иное. Оно способно перевернуть вас, как колоду карт.
Тяжело вздохнув, я уверенной походкой направляюсь к парковке. Открываю дверь машины и сажусь за руль. Ах да... Ещё одно изменение за короткий промежуток времени: я купила машину и получила права. Вроде бы прошло не так много времени, но многое успело измениться.
Марка — Lexus. Конечно, не самая дорогая версия, но я купила её на те деньги, которые заработала. Меня устраивает. Возможно, это была попытка убежать от реальности, ускользнуть от моральных пыток и первого предательства. Зато это дало плоды — и я довольна.
Могу удивить, но волосы у меня на месте. В том смысле, что у девчонок какая-то мания стричься под каре после расставания, а меня к этому под воздействием горечи не потянуло — ни под каким видом. Может, и к лучшему. Хотя я подумываю перекраситься в чёрный. Думаю, будет круто, но для этого нужна смелость и терпение: смелость — чтобы решиться, а терпение... чтобы, если вдруг не понравится, ждать и молиться, пока восстановится родной цвет. Если, конечно, за это время я не угроблю свои волосы... Это мои ежедневные спорные вопросы, помогающие отвлечься от других мыслей.
Останавливаюсь на светофоре и делаю радио погромче. Та самая песня врывается в мой салон, как зимняя вьюга. Я застываю, рука остаётся в воздухе, вслушиваюсь в текст. Сердце глухо ускоряется, как бы предупреждая об опасности, а в голове начинают происходить какие-то химические реакции.
— Спасибо, — в который раз благодарю я.
Форест отстраняется. Мы вдвоем тяжело дышим, его рука запуталась в моих волосах, а я уперлась ладонями в его грудь.
— За что? — хмурится он.
— За то, что с тобой я чувствую себя живой.
В ту ночь, когда я почувствовала дерганный импульс в груди, зажигающийся, как фейерверк, я простила ему всё — отпустила дружбу с Аннет и его эгоистичность. Время остановилось после нашего всепоглощающего поцелуя, и я словно выдохнула ужасное бремя из лёгких, заменив его на запах Кристофера, ощущая его присутствие своим телом и взглядом. Это будто было вчера... Наивная любовь. Глупая и наивная.
Я переключаю песню, даже не услышав её до конца. К черту это. Тряхнув головой, я нажимаю на газ и через десять минут паркуюсь у своей кофейни. Улица оживлённая, квартал полон людей, я выбрала отличное место: дороговато, но прибыльно.
Моя кофейня на первом этаже стильного здания в Лос-Анджелесе с фасадом из больших витрин, сквозь которые видны уютные интерьеры, продуманные мной до мелочей. У входа — терраса с несколькими столиками, где можно насладиться утренним кофе под солнечными лучами. Запах кофейных зёрен и свежей выпечки наполняет улицу сладкими и горьковатыми нотами. Это место стало для меня вторым домом, даже уютнее квартиры. Я обожаю кофейню, но держу свои эмоции под контролем, чтобы сотрудники не сели мне на шею. Иначе боюсь, что могу потерять и это.
— Грейс Смит, доброе утро, — вежливо приветствует Алексия, голубоглазая брюнетка с пирсингом на нижней губе и в специальной униформе: белом платье с фиолетовым фартуком, на котором нашито название кофейни. Она проходит мимо с подносом в руках.
Я коротко улыбаюсь ей и киваю. Сажусь на высокий стул за барной стойкой, наблюдая за работой бариста. Алекс разворачивается и, столкнувшись со мной, усмехается. Я вопросительно приподнимаю бровь и снимаю очки с макушки головы.
— Опоздала сегодня на целых пятнадцать минут, — саркастично замечает он.
Я закатываю глаза. Что ж, эта привычка всегда со мной.
Алекс — мой самый первый работник и самый преданный. Я предложила ему работу, когда он только поступил в институт. Он брал на себя много дел, когда я только начинала, и именно поэтому у нас не такие формальные отношения, как с остальными сотрудниками. Но я стараюсь держать границы, насколько это возможно.
— Начальство не опаздывает, оно задерживается, — парирую, подмигивая ему. Он озорно покачивает головой. — Сделай латте, пожалуйста, — прошу я и, достав телефон, начинаю читать новости.
— Как всегда, со вкусом дыни? — Алекс рассматривает варианты сиропов.
— Именно.
— У нас закончилось какао, а также маршмеллоу.
Я отрываюсь от телефона и тяжело вздыхаю.
— Я надеюсь, вы их не кушаете, когда меня нет, потому что я недавно всё заказывала, — потираю лоб пальцами, чувствуя сильную мигрень.
Он с иронией усмехается.
— Здесь камеры, не думай, что мы такие бессмертные.
Да, Алекс прав.
— Значит, бизнес идёт вверх, раз продукты быстро расходуются, — оптимистично улыбаюсь я. Алекс закрывает крышкой мой стаканчик и отдает мне. — Пришли мне смс-кой, что тебе нужно, и к обеду я всё закажу.
Я отпиваю кофе, продолжая листать ленту новостей. Так вот почему Кристофер всё время сидел, уткнувшись в телефон. Когда у тебя есть бизнес, ты должен быть в курсе всех изменений в мире — особенно когда есть конкуренты, вводятся новые законы и давят внешние обстоятельства.
Сначала я арендовала это здание. Конечно, денег на тот момент у меня не было. Как я заработала? Да никак. Мама помогла мне с финансами, и это дало большой толчок в будущее. Когда я чуть подзаработала, решила потратить деньги на приобретение своего здания вместо того, чтобы продолжать его арендовать. Вот так и появилась моя собственная кофейня Cry Doll.
Иронично, не так ли?
Только я знаю, что это означает. И нет, это не память о Кристофере — это символ того, кем я была и что меня спасло, когда эта Кукла плакала. А спас меня мой бизнес. Именно он стал тем, ради чего я встала на ноги и начала работать над своей целью, становясь сильнее и решительнее.
Где-то внутри я не хотела это признавать, но помнила, как Крис заставлял меня учиться, осваивать основы жизни. Он говорил, что однажды мне это пригодится — и... он был прав. Я проводила с ним время и участвовала в сомнительных, но хитрых делах, благодаря которым научилась подстраиваться и управлять бизнесом.
Кофейня оформлена в фиолетовых и черных оттенках, что отражает стильный и немного сумасшедший настрой хозяйки. Это привлекает, ведь кто не любит адреналин и разнообразие? В конце барной стойки слева находится уборная, а рядом — дверь, ведущая в мой небольшой кабинет, где я могу немного поработать. В другом конце зала, справа, расположены квадратные столики с маленькими куколками в фиолетовых платьях, которые стоят на поверхности столов рядом с тейбл-тентами¹ и задвинутыми стульями с подушками. Вдоль окна горизонтально прикреплена высокая узкая стойка, за которой можно сидеть на высоких стульях, наслаждаясь видом шумного города. Там также есть зарядки для телефонов и несколько настольных игр.
Обои в нежно-лиловую полоску напоминают трубочки для коктейлей или сладкие рождественские трости. В помещении достаточно декораций: сейчас лето, и это искусственные цветы в углах, на стенах и потолках, приятная живая музыка, круглые фонарики, светлые картины с природными композициями и нарисованными сладостями, а также подача напитков с трубочками и зонтиками. Как только темнеет, мы включаем неоновые подсветки, словно заманивая гостей особой магией. При определенных погодных условиях мы раздаем пледы. Музыка с популярными песнями всегда задерживает гостей подольше, особенно молодых. Я действительно горжусь тем, что мне удалось создать свой маленький волшебный рай.
— Вроде кофейня, а круассаны разбирают шустрее, чем кофе, — шутит Алекс, вытирая свое рабочее место.
Мой живот урчит при одной мысли о еде.
— Может, скоро я смогу позволить себе расширить наше место и добавить в ассортимент еду, — говорю я, отключая телефон.
Оглядываю посетителей: они чувствуют себя непринужденно, к ним всегда подходит Алексия и выслушивает их пожелания, при этом не мешая. Люди мило общаются, не боясь выражать свои эмоции и пробовать новинки. Сидя здесь и попивая горячий кофе с утра пораньше, они настраиваются на продуктивный день. Например, одна девушка в строгом костюме сидит за столом и что-то печатает в ноутбуке. Это не может не вызвать у меня улыбку. Мои усилия были не напрасны...
— Это будет чудесно, — высказывается Алекс, а затем замечает мой задержавшийся взгляд на еде. — И ты туда же!?
— Не успела покушать утром... — хнычу я. Бариста достает круассан и передает его мне. — Благодарю. Я буду у себя в кабинете. Если будут проблемы, зови.
Довольная, я встаю со стула и откусываю сладкую булочку. Круассан — мягкий и свежий, что не может не радовать: я за этим пристально слежу. Каждое утро здесь готовятся свежие еда и напитки. Я делаю ещё один глоток кофе и достаю ключ от кабинета.
— Грейс Смит, извините, могу я с вами поговорить? — подбегает Алексия, и я подмечаю, как она потирает ладошки друг о друга. По себе знаю — это волнение.
— Конечно, Алексия. — Я открываю двери и захожу. — Проходи, — приглашаю её и откладываю свою еду на стол. (круассан в крафтовой обертке.)
Мой кабинет маленький, но мне хватает. Есть всё, что требуется: прямоугольный стол и кресло, напротив — второй стул, но без колесиков. Шкаф, где хранятся нужные документы, и несколько декораций: лампа на столе, живые цветы и рамки с фотографиями, занавески на окнах позади меня и кондиционер.
Слышу, как закрывается дверь, и разворачиваюсь к сотруднице, облокачиваясь поясницей о стол. Приподнимаю подбородок, показывая, что готова её слушать.
— Могу я взять завтра выходной?
Я недовольно поджимаю губы. Конечно, мне это не нравится. Она единственная официантка в кофейне, и намеревается взять отгул посреди рабочей недели.
— Алексия, ты можешь взять выходной только по важным и экстренным причинам, — твёрдо выражаюсь я. — У нас клиенты. Ты знаешь, что я никого не отпускаю.
— Я поняла, — она кивает и с досадой выходит из кабинета.
Я опускаю взгляд вниз, понимая, что это достаточно строго, но это правильно. У меня нет времени искать ей замену, поэтому без веской причины я никуда её не отпущу. Если им не нравятся правила, пусть смело пишут заранее заявление на увольнение.
Выйдя из кабинета, я подхожу к Алексу и жду, пока он примет заказ у девушки. Бариста миловидно улыбается незнакомке, и я понимаю, что не зря полгода заставляла его улыбаться даже мне. Клиентка уходит и садится за стойку у окна, ожидая свой заказ.
— Так держать, Алекс, — поддерживаю я, ухмыляясь. Парень оборачивается ко мне с угрюмым лицом и тут же специально скалится. — О, разве тебе не нравится?
— Она попросила меня написать мой номер телефона на стаканчике вместо её имени.
Я оценивающе выпячиваю губы. Смелая девчонка.
— Что в этом ужасного? Она вполне симпатичная, — рассматриваю смуглую девушку. Вдруг навевает ностальгия. Встряхиваю головой и смотрю на свои наручные часы. — Я зачем пришла-то...? Сейчас же скинь мне список, что тебе не достаёт, я закажу.
— Написал от руки. — Алекс протягивает мне лист, и я забираю его.
— Чудно, отличная работа, — хвалю, одновременно читая список. Да, кажется, недавно заработанная прибыль уйдёт на продукты.
— Что с Алексой? — с серьезным тоном интересуется он, наблюдая, как она нервно стоит в конце барной стойки.
— Попросила завтра отгул.
— Дай угадаю... — Алекс возвращает взгляд на меня. Я сщуриваюсь, приподнимая одну бровь. — Ты не отпустила.
— Не отпустила. У меня нет другого выхода. Я не собираюсь искать ей замену на один день. Да и это отнимет время. — Я складываю лист пополам.
— Давай я завтра поработаю вместо неё? За бариста и официанта, — предлагает он, уверенный в своих словах.
Я с сомнением поглядываю на него.
— Ты сам предложил, — подумав, пожимаю плечами. — Но!.. — тычу пальцем в стол. — Не справишься — вычту убытки из твоей зарплаты. Справишься — получишь зарплату Алексы как за проработанный день.
— Что? Подождите! Грейс Смит...
Я хихикаю и выглядываю, чтобы увидеть свою работницу.
— Алекса... — Она сразу же отзывается, вскидывая голову. — Можешь взять выходной.
Алекса радостно улыбается и подпрыгивает на месте.
— Не вижу улыбки, Алекс! — подбадриваю я, и он снова натягивает её сквозь раздражение.
Смеясь, направляюсь в свой кабинет. В следующий раз Алекс подумает, прежде чем соглашаться заменять кого-то. Задумается об обязательствах, подумает о последствиях. Я снова погружаюсь в уголок своей прошлой жизни, вспоминая ошибки, которые совершала, чтобы сегодня не повторять их. Хотя, по правде говоря, я сама — одна большая проблема. Именно поэтому и застряла в своём мире одиночества.
Заменить кого-то — это не так просто, как им может казаться. Каждая работа трудна по-своему, даже должность официантки в маленькой кофейне. Тем не менее, если бы сейчас Алекс зашёл и отказался, я бы отменила наш план — это ведь не входит в его обязанности. Но, поскольку меня никто не догоняет, не спотыкается о порог, не кричит о справедливости, я оставляю всё как есть.
Набираю номер поставщика и прислушиваюсь к гудкам. Просматриваю ещё раз список, примерно считая, сколько это будет стоить.
— Грейс Смит?
— Я пришлю вам список нужных мне продуктов, доставьте их к обеду, пожалуйста.
¹Тейбл-тент — это небольшая рекламная или информационная конструкция, обычно из картона или акрила, которая устанавливается на столах в кафе, ресторанах и других заведениях. Она используется для размещения меню, специальных предложений или акций, а также для привлечения внимания к определённым товарам или услугам.