Что с тобой произошло?
Кейси
Я проснулась, не в силах вспомнить, где нахожусь, пока мой взгляд не упал на стеклянные пресс-папье. Квартира водителя лимузина. Тома Каулитца. Я улыбнулась сама себе и потянулась.
Свет, льющийся из окна, был резким и белым - таким, какой бывает только в полдень. Электронные часы показывали час. Я проспала шесть часов. Меня больше не тошнило, но желудок требовал еды.
А еще хотелось курить. Я взяла свой рюкзак и направилась на улицу, во двор, о котором говорил Том.
Жара ударила сверху по голове, и головная боль угрожала вернуться. Я не представляла, как можно привыкнуть к климату пустыни. Как человек, который родился и вырос в Сан-Диего, где почти всегда было двадцать три градуса и ветрено, я не могла терпеть этот вид резкой, сухой жары дольше, чем день или два. Это напоминало жизнь в духовке. Хотя мне казалась ненавистной сама идея воссоединения с группой, я была рада, что мы уезжаем из Невады во вторник.
Я сидела на одной из кованых железных скамеек в темном дворике, на который падала тень от жилого комплекса, напоминающего по форме «Г». Двор был покрыт грязью и толченым известняком, вдоль росли кактусы и еще какие-то пустынные кусты, названия которых я не знала. Здесь не было ничего по-настоящему зеленого. Все было бледно-зеленым, словно покрытым песком пустыни.
Я вдохнула дым и обдумала мысль о возвращении к группе. Неужели мне действительно была противна эта идея? Мы находились на грани мега-известности. Впереди нас ждали ведра денег и горы славы
Так почему же мне казалось, что я хочу уйти?
«Потому что ты не хочешь умереть», - пришла полезная мысль.
Я задрожала, несмотря на безумную жару, и глубоко затянулась. Дверь квартиры, выходящая во двор, открылась, оттуда вышла пожилая дама в домашнем платье персикового цвета, тапочках и бигуди в коротких волосах. Увидев меня, она остановилась.
Я помахала рукой:
- Жарковато сегодня, да?
Женщина фыркнула и замахала на меня обеими руками, а затем с грохотом захлопнула дверь.
Я посмотрела на свою грудь, которая торчала из бюстье, и рассмеялась. Я все еще была затянута в латекс и винил моего костюма и ужасно потела. Старушка, наверное, решила, что я проститутка. Пот стекал по моей спине, и я чувствовала его под корсетом. Выходить на улицу в такую жару было плохой идеей.
Я раздавила сигарету каблуком и направилась обратно в квартиру Тома, надеясь, что смогу попасть внутрь. Я не только не заперла дверь, но и оставила ее слегка приоткрытой.
«Прелестно, - подумала я. Он позволяет тебе остаться, а ты оставляешь дверь открытой».
Обстановка жилого комплекса вовсе не говорила о богатстве и обеспеченности живущих здесь людей, но у Тома в квартире было полно красивого выдувного стекла. Оно казалось мне очень ценным.
Сев под кондиционером, я откинулась на спинку дивана и стянула сапоги. Чулки - «рыболовные сети» - были порваны в дюжине мест. Сняв их, я с облегчением закрыла глаза и вытянула ноги. Сигарета не помогла справиться с похмельем. Язык казался слишком большим, а зубы - будто я не чистила их целую неделю. Может быть, у Тома был ополаскиватель для рта. Или я могла бы почистить зубы его зубной пастой.
В единственном санузле я быстро пописала и подошла к раковине, чтобы помыть руки. Я ожидала найти всю ту гадость, что обычно оставляют парни, живущие одни: волосы после бритья и плевки. За то короткое время, что я жила с Четтом, он всегда оставлял после себя в ванной комнате отвратительный беспорядок.
Том не был Четтом.
Раковина оказалась чистой и не загроможденной лишними вещами, что можно было сказать обо всем его доме. Я начала мыть руки, но отражение в зеркале остановило меня.
То, что осталось от подводки на глазах, размазалось по щекам, как будто я плакала. Помада оставила бледно-красное пятно под нижней губой, словно какая-то сыпь. Волосы были спутаны, а бледная кожа казалась желтоватой в свете флуоресцентных ламп. Чувство стыда, охватившее меня, как только я представила, как все утро сидела и разговаривала с Томом в таком виде, ударило меня в живот.
«Боже мой, Кейси…»
Я вытерла размазанную подводку и помаду туалетной бумагой, затем открыла аптечку в поисках зубной пасты. Я застыла в удивлении. Паста и ополаскиватель были там, но полки заполняли ряды лекарств. Оранжевые пузырьки с белыми крышками, которые сложно было пересчитать.
- Гребаная аптека, Бэтмен.
Я повернула несколько пузырьков к себе, чтобы прочитать названия. Ни одно из них не было даже отдаленно знакомым.
- Что за черт? - Я стала читать надписи на других этикетках. У некоторых лекарств были названия, которые, как мне показалось, я видела по телевизору: болеутоляющие, несколько от высокого кровяного давления, два для снижения уровня холестерина и флакон антибиотиков.
«Зачем молодому парню нужны лекарства от холестерина и от повышенного артериального давления?»
Я вспомнила розовый шрам на груди Тома. Какая-то болезнь сердца? Это объяснило бы его непереносимость курения и целую аптеку в ванной комнате.
Я быстро закрыла дверцу шкафа, забыв о зубной пасте, чувствуя, словно только что наткнулась на кого-то голого или прочитала очень личную запись в дневнике. Выйдя из ванной, я направилась на кухню в поисках воды. Мне нужно было смыть неприятный привкус от того, что я влезла в чужую жизнь.
В холодильнике я нашла бутилированную воду, о которой упоминал Том, и больше ничего. Пара увядающих овощей, готовые салаты и, по крайней мере, три подноса с различными запеканками, покрытыми фольгой. Я заглянула в морозилку, чтобы подышать холодным воздухом, и нашла другую упакованную еду: постная кухня и бренд «Здоровое сердце» - кажется, Том был на диете.
Это не был холодильник типичного холостяка из Лас-Вегаса.
«И та аптечка…»
Мой желудок скрутило от тревоги, не от голода. Я никогда не чувствовала себя комфортно рядом с больными людьми. Я не знала, что сказать, не могла найти правильный баланс между сочувствием и жалостью.
Я замолкала во время любой дискуссии о здоровье, а больницы вызывали головокружение.
«Ты ведешь себя глупо. Нужно поесть. Ты не ела с тех пор, как…»
Я не могла вспомнить, когда ела в последний раз. Видимо, я тоже сидела на диете. Жидкой диете.
Миска хлопьев, наверное, была бы лучшим вариантом. Я открыла несколько шкафчиков в поисках простой коробки кукурузных колечек Cheerios. Но вместо этого нашла кучу витаминов, добавок и протеиновых порошков.
Я поспешно все закрыла.
- Черт возьми.
Том сказал, что я могу найти что-то съедобное, но теперь мой аппетит полностью пропал. Он был не просто совершенно незнакомым человеком; он был совершенно незнакомым человеком с серьезным заболеванием. Казалось чем-то наглым узнать все это едва встретившись. Я проходила ускоренный курс по крайне личным обстоятельствам его жизни, а он почти ничего не знал обо мне. Жаль, что у меня не хватило смелости просто позволить ему отвезти меня в дом Саммерлин.
Я побрела обратно в гостиную, не совсем понимая, что делать. По телевизору, возможно, показывали новости о том, что произошло в клубе Pony прошлой ночью, поэтому я оставила мысль включить его и попыталась просто успокоиться, посидев в тишине квартиры Тома.
Но я не могла усидеть на месте. В детстве мать быстро диагностировала у меня СДВГ, используя его, чтобы оправдать мое буйное поведение перед моим отцом, который раздражался при малейшем шуме или признаках несдержанности. Мне всегда было не по себе в собственной шкуре. Став старше, я поняла, что в моем теле заперто две личности: интроверт, который избегал сердитых лекций отца, и экстраверт, который практиковался в игре на электрогитаре в гараже так громко, как только мог, чтобы разозлить его. Постоянная война с самой собой.
Прямо сейчас интроверт во мне шептал, что нужно насладиться тишиной.
Экстраверт хотел выпить.
Вдоль стены гостиной Тома тянулись книжные полки: промышленное искусство, история искусств, биографии художников, о некоторых я слышала, о большинстве - нет. У него не было художественной литературы.
Скучно.
Я продолжала двигаться.
На противоположной стене висело множество фото в рамках. На большинстве фотографий Том улыбался вместе с родителями, насколько я поняла, и симпатичным, задумчивым парнем. Может быть, братом? У него была та же форма лица, что и у Тома, те же темные волосы, но он был выше и похудее что-ли. Черты его лица были более резкими, глаза такие же как и Тома и жесткими. Темные татуировки змеились по его сильным рукам.
Он выглядел как один из тех парней, которых я любила приводить домой на ночь, утопая в их мужественности, силе и властности. И которые сбегали с первыми лучами солнца, и никаких привязанностей, как мне и нравилось.
Том выглядел как парень, которого хочется встретить на обочине дороги ночью, если у твоей машины спустит колесо.
«Или если ты напилась до потери сознания и разнесла клуб в Вегасе».
- И это тоже, - рассеянно пробормотала я, продолжая изучать фотографии.
Горячий брат, два друга-афроамериканца и симпатичная девушка с длинными волосами были на многих фотографиях: в клубе, на вечеринке, в окружении высоких зеленых деревьев в походе или на пустынной равнине с восходящим или заходящим солнцем позади.
Почти на каждой фотографии Том ярко, открыто улыбался, и его лицо светилось. Такой контраст с жестким, серьезным выражением, застывшим на его лице этим утром. Я не могла не улыбнуться ему в ответ, рассматривая фото.
Я заметила, что одна девушка - красивая брюнетка с тонкими чертами лица - часто была рядом с Томом. Обычно он обнимал ее одной рукой, все так же счастливо улыбаясь, в то время как девушка выглядела так, будто ей причиняют страдания, и позировала, повернувшись к камере своей «лучшей стороной».
Над фотографиями висело два диплома в рамках, которые я заметила сегодня утром. Один из них был дипломом Университета Невады в Лас-Вегасе, а другой - Карнеги-Меллона.
Карнеги-Меллон… это большой университет. Возможно, он даже входил в Лигу Плюща. Том был талантлив и умен. Он выглядел молодо, возможно, был всего на несколько лет старше меня. Разве он не должен все еще быть в Карнеги-Меллоне? Или болезнь, что бы там ни было, заставила его бросить?
Я коснулась фотографии смеющегося Тома.
- Что с тобой произошло?
«Он в порядке. Он делает стекло в горячем цехе, или как-то там. Другое дело ты: устроила заварушку и отключилась. Лучше спроси, что случилось с тобой?»
- Я в порядке, - пробормотала я в пустоту, хотя в тот момент отдала бы все за «Кровавую Мэри».
Внезапно чертово бюстье показалось мне на десять размеров меньше, а не на два, как на самом деле. Я не могла дышать и снова начала потеть. Кондиционер тихо жужжал около окна, выходящего на оживленную улицу. Чтобы не шокировать соседей, я вернулась на кухню и потянула за боковые шнурки. Я сняла бюстье и позволила ему упасть на пол, оставшись в черном лифчике без бретелек, затем открыла морозилку.
Я была слишком маленького роста. Ледяной воздух ударил мне в лицо, но не туда, куда нужно. Я заметила табуретку возле шкафов, подтащила ее к холодильнику и забралась наверх. Убрав волосы с шеи, я закрутила их в пучок на голове, так холодный воздух свободно окутывал мои руки и грудь, охлаждая горящую кожу и подавляя желание выпить чего-нибудь крепкого.
- Эм… привет?
Том. Я не слышала, как он вошел из-за шума холодильника. И чуть не свалилась с табуретки.
- О боже, серьезно? - Я схватила бюстье с пола и прижала его к груди, как щит. - Напугать девушку до смерти, почему бы и нет!
Он выглядел так, словно сдерживал улыбку.
- Извини. Я просто пытался понять, что ты делаешь.
- Выуживаю твои готовые обеды своей грудью, - парировала я. - А что, по-твоему, я делала? Я остываю.
- Я почти уверен, что кондиционер для этого и нужен, - сказал он, ткнув большим пальцем в его сторону.
- Да, но это у окна, умник. Я не хотела светиться на всю улицу.
Том поднял руки вверх.
- Замечание принято.
Наступило короткое молчание, когда стало очевидно, что никто из нас не знает, что делать или говорить дальше.
Я тяжело вздохнула.
- Слушай, ты собираешься стоять тут и пялиться на меня весь день или, может быть, поможешь мне? Твоя соседка уже думает, что я девушка по вызову. Это сценический наряд, а не одежда для отдыха.
Теперь было совершенно очевидно, что он старается не улыбаться.
- Один момент.
Он пошел в спальню и вернулся с простой черной футболкой.
- Это подойдет?
Я повернулась к нему спиной и натянула футболку через голову. Она была слишком большой, с V-образным вырезом, что было совершенно не в моем стиле, и еще пахла им.
И снова на меня нахлынуло ощущение, что с этим парнем я слишком быстро перешла на ты. Теперь я стояла босиком на его кухне, одетая в его футболку.
- Спасибо, - сказала я, поворачиваясь к нему. Еще одна короткая пауза, во время которой Том пристально смотрел на меня. Не с отвращением, скорее он пытался понять, что со мной делать.
На меня так часто смотрят.
Я переступила с ноги на ногу.
- Как прошло твое стеклоделие?
- Выдувание.
- Прошу прощения?
- Выдувание стекла, - сказал Том. - Я не делаю стекло, я делаю вещи из разогретого стекла, продувая воздух через трубку… - он махнул рукой. - Неважно. Это долгий процесс. Я не хочу утомлять тебя подробностями, и нам лучше вернуться…
- Звучит интересно, - быстро сказала я. - Я даже не представляю, как ты это делаешь. Так замысловато. Пресс-папье с морскими животными. Я имею в виду… как ты это делаешь?
Боже, я лепетала как идиотка, пытаясь удержаться на плаву, в то время как мысль о возвращении в Саммерлин была свинцовым грузом, тянущим меня вниз. Том нахмурился, явно пытаясь решить, действительно ли меня это волнует или я просто тяну время.
«И то и другое».
- Я мог бы объяснить, - сказал он, - но на это уйдет весь день, а у меня плотный график, и я должен его соблюдать и…
- Мое присутствие здесь - огромная заноза в твоей заднице, - закончила я, не желая навязываться, - я понимаю. Все нормально.
- Ты не заноза в заднице, - сказал Том.
Я склонила голову набок.
- Ладно, может быть, немного, - сказал он с легкой улыбкой.
Я восприняла это как хороший знак.
- Эй, знаешь, что? Я чертовски голодна. Как насчет того, чтобы где-нибудь перекусить? У меня еще есть около часа, прежде чем мне нужно будет вернуться, чтобы подготовиться к шоу. Что скажешь? Как тебе идея? Я угощаю.
Лицо Тома окаменело, а мышцы на руках напряглись.
- Мне нужно уехать сегодня вечером, в шесть, и у меня очень плотный график…
- Ты все время это повторяешь, - я толкнула его в плечо, как будто мы были старыми приятелями, - ты никогда не нарушаешь свой распорядок?
- Нет. Не нарушаю.
- Ох, - я прикусила губу, но не отступала, - один плотный, «после похмельный» обед не займет так много времени, не так ли? Полчаса, максимум сорок пять минут.
Проницательные темные глаза Тома встретились с моими, и я почувствовала, как он изучает меня. Этот парень был наблюдательным, и я догадывалась, что он читает неуверенность на моем лице.
«Или, может быть, он смотрит так потому, что ты выглядишь как девушка с плаката «Блондинка в эфире».
- Я же сказал, что ты могла съесть все, что найдешь здесь, - наконец произнес Том.
- И это было очень мило с твоей стороны, но у тебя не так уж много… настоящей еды.
- У меня есть много диетических ограничений, - сказал он.
- Конечно. - Я закашлялась. - Но почему?
У Тома, казалось, внутри шла внутренняя борьба, хотел ли он сказать мне то, что я уже подозревала.
- У меня больное сердце, - медленно произнес он.
- Ох… - выдохнула я, как будто до этого я не рылась в его аптечке. Мои глаза так и хотели взглянуть на шрам, который шел от ямочки между ключицами. Я не отрывала взгляда от его лица. Должно быть, я выглядела как сумасшедшая, пристально глядя на него, потому что Том сделал шаг назад.
- В любом случае. Это еще одна долгая история и… да, я думаю, мы могли бы перекусить, если ты действительно голодна.
- Умираю с голоду! - я снова натянула сапоги, которые странно смотрелись с моей кожаной юбкой и мужской футболкой, но я избавилась от бюстье, слава богу.
- Я готова.
- Хорошо, - нерешительно сказал Том. - Быстренько пообедаем, а потом я отвезу тебя обратно в Саммерлин.
- Звучит великолепно.
Он, вероятно, согласился на обед, только чтобы мы сменили тему, но, независимо от причины, я была рада отсрочке своей казни. Ненадолго, но я все равно воспользовалась случаем.