Глава 21
Лиам
Её объятие застало меня врасплох. В этом движении не было ни игры, ни сомнений — только простая, искренняя потребность быть рядом. Она прижалась ко мне всем телом, как будто искала укрытие. И я, чёрт побери, хотел быть этим укрытием. Единственным.
Мои руки обвили её в ответ, сжимая крепко, чуть сильнее, чем нужно. Я чувствовал, как быстро стучит её сердце. Оно билось в унисон с моим.
— Эмма… — выдохнул я, отстраняясь ровно настолько, чтобы увидеть её лицо.
Глаза — влажные, но в них уже не страх. Только решимость и что-то, от чего внутри меня всё сжималось.
Она чуть приподнялась на носках и прежде, чем я успел подумать, её губы коснулись моих. Мягко. Осторожно. Почти как в первый раз, но с разницей — теперь в этом поцелуе было слишком много невысказанного. Обещания. Страха. Желания.
Я не сдержался.
Рука скользнула по её спине, вторая — в волосы. Я углубил поцелуй, голодный, напряжённый, как будто этого было слишком мало и слишком поздно. Она не отстранялась. Наоборот — тянулась ближе, сильнее. Её пальцы вцепились в мою рубашку, дыхание сбилось, губы отвечали на каждое моё движение.
Всё внутри вспыхнуло. Все барьеры, все запреты, вся хрупкая дистанция — рухнули.
Я оторвался от её губ с трудом, взгляд — тяжёлый, дыхание — рваное.
— Если ты сейчас не остановишь меня… — прошептал я, голос охрип от сдерживаемого желания. — Я не смогу. Честно.
Эмма не ответила. Только посмотрела мне в глаза и провела пальцами по моей щеке, по линии челюсти, потом вниз — к шее, к груди. Медленно. Намеренно.
— Не останавливайся, — прошептала она. — Пожалуйста.
Словно щелчок. Что-то внутри меня сорвалось с цепи. Я прижал её к стене рядом с кабинетом, губы вновь нашли её, уже без колебаний. Она застонала — тихо, едва слышно, но это был самый сладкий звук, который я когда-либо слышал.
Мир сузился до неё. Её кожа под пальцами. Её дыхание в моём ухе. Её голос, шепчущий моё имя. Я чувствовал, как она дрожит в моих руках, и хотел дать ей всё — тепло, защиту, страсть, покой. Всё, чего ей так не хватало.
Её пальцы скользнули под ворот рубашки, и я задохнулся. От желания. От того, как она меня чувствовала. Принимала. Не боялась.
Именно в этот момент я понял — это не просто желание.
Я уже не мог представить её вне своей жизни.
Чёрт, я влюблялся. Быстро, без тормозов. И если это — безумие, то пусть. Я не отступлю.
— Пойдём, — сказал я, почти шепотом. — Не здесь.
Она кивнула, всё ещё тяжело дыша. И я взял её за руку — с силой, с намерением. Потому что теперь, когда я её вкус почувствовал по-настоящему, отпустить стало невозможно. Дверь в мой кабинет закрылась с глухим щелчком. Я повернул ключ, не отрывая взгляда от Эммы. В полумраке комнаты её глаза сверкали, щеки пылали, губы были слегка припухшими после нашего поцелуя.
Мы стояли друг напротив друга — всего лишь пара шагов разделяли нас, но напряжение между нами было ощутимым, почти осязаемым. Я видел, как тяжело она дышит, как прикусывает нижнюю губу, не зная, с чего начать. Или, наоборот, зная слишком хорошо.
Я подошёл вплотную, не торопясь. Коснулся её руки — она не отдёрнулась. Наоборот, положила ладонь мне на грудь, будто проверяя, насколько быстро стучит моё сердце.
— Я думал, что потеряю тебя, — признался я хрипло, чуть склонившись, чтобы наши лбы соприкоснулись.
— Но не потерял, — прошептала она. — Я здесь.
Это «я здесь» будто ударило в солнечное сплетение. Простое, но такое важное. Настоящее.
Я обхватил её лицо ладонями и поцеловал снова. На этот раз поцелуй был другим. Глубже. Смелее. В нём не было спешки — только нарастающая страсть и жажда близости.
Моя рубашка оказалась расстёгнутой — даже не понял, когда. Её пальцы скользнули по моей коже, медленно, осторожно, будто исследуя каждый сантиметр. Я застонал, прижимая её к себе крепче. Она откинулась назад, позволяя мне добраться до её шеи, ключиц, дыхание у неё стало неровным, прерывистым.
— Лиам… — выдохнула она, когда мои губы нашли тонкую кожу за ухом.
Я поднял её — она обвила меня ногами, и я опустил её на стол. Бумаги сдвинулись в сторону, но мне было всё равно. Сейчас был только момент, только она — сидящая на моём столе, раскрасневшаяся, растрёпанная, с таким взглядом, который сводил меня с ума.
Я целовал её шею, плечи, расстёгивая пуговицы её блузки. Пальцы дрожали, но не от страха — от того, насколько сильно я этого хотел. Насколько давно сдерживал себя.
Она помогла мне, сбрасывая ткань, тянулась ко мне, шептала что-то едва слышное — моё имя, просьбы, стоны.
В кабинете было тихо, только наше дыхание, шелест ткани и шорох её пальцев по моей спине.
Каждое её движение, каждый взгляд, каждый поцелуй — были искренними. Без масок. Без защиты. Просто мы — наконец-то честные, открытые, нуждающиеся друг в друге.
Я замер на секунду, смотря ей в глаза.
— Уверена? Она улыбнулась сквозь дыхание, сбившееся от возбуждения и близости. Провела пальцами по моей щеке, по линии подбородка — медленно, нежно, будто запоминала прикосновение.
— Уверена? — повторил я, голос осип от желания, но и сдержанности.
— Да, — прошептала она, сжимая мои плечи. — Но… — она чуть замялась, потом взглянула на меня снизу вверх, — …давай поедем домой.
Я моргнул, едва уловив её смысл. Она мягко подтолкнула меня ладонями:
— Я хочу, чтобы это было… не среди бумаг и стёкол, — она чуть усмехнулась, поправив сползшую бретельку. — Хочу, чтобы мы не прятались от стен и секретарей. Хочу нас — по-настоящему.
Мои губы растянулись в медленной, одобрительной улыбке.
— Поехали.
Она соскользнула со стола, поправляя одежду, пока я быстро застегивал рубашку, ни на секунду не отрывая от неё взгляда. Эта женщина сжигала меня даже, когда просто поправляла волосы. Когда чуть сжимала губы в попытке выглядеть собранной.
Мы вышли из кабинета молча. Наши пальцы на секунду переплелись в коридоре, где царила тишина, лишь туфли Эммы негромко постукивали по полу. В лифте я притянул её ближе, прижав к себе. Сдерживал себя из последних сил — знал, что если начну целовать её здесь, то забуду, где мы.
На парковке я распахнул перед ней дверцу машины, и она села, бросив на меня взгляд, полный предвкушения.
В ту ночь мы не спешили.
Каждое движение, каждый взгляд, каждый поцелуй — были продолжением того, что началось в кабинете. Но дома, за закрытой дверью, в тишине наших тел, мы позволили себе всё. Без оглядки. Без страха. Без остатка. Квартира наполнилась тишиной, когда я закрыл за нами дверь. Я снял пиджак, бросив его на спинку кресла, и включил мягкий, приглушённый свет. Эмма стояла посреди комнаты, всё ещё слегка взъерошенная, с пылающими глазами. Она смотрела на меня так, будто я был единственным, кого она хотела видеть — и касаться.
Я подошёл к ней медленно. Коснулся её щеки, заправил прядь волос за ухо. Она прижалась к моей ладони и прикрыла глаза.
— Здесь никто нам не помешает, — прошептал я.
Эмма подняла на меня взгляд, потянулась, её губы нашли мои. Поцелуй был мягким, но с той же подспудной страстью, что бурлила между нами весь вечер. Я провёл руками по её талии, притянул ближе, ощущая, как её тело отзывается на каждое прикосновение.
Мы не спешили. Каждое движение было будто открытием заново. Я целовал её губы, скулы, шею, пока пальцы ловко расстёгивали пуговицы её блузки. Она помогала мне — не торопясь, будто смаковала момент. Когда ткань соскользнула с её плеч, я затаил дыхание. Она была прекрасна. Настоящая. Уверенная. Моя.
Я поднял её на руки — она слегка ахнула и обняла меня за шею. Отнёс её в спальню, опустил на постель, а сам лег рядом, продолжая целовать каждый участок открытой кожи. Она выгнулась мне навстречу, запустила пальцы в мои волосы, выдыхая моё имя.
— Лиам… — тихо, как молитву.
Мои руки скользнули по её спине, по изгибам талии и бёдер. Она отвечала мне тем же — с нежностью, но и с нарастающим огнём в прикосновениях. Мы медленно избавлялись от остатков одежды, не отрывая взглядов друг от друга. Всё было настоящим — не просто физическим притяжением, а чем-то большим. Глубже. Почти священным.
Когда мы наконец стали единым целым, всё исчезло — стены, воспоминания, страхи. Остались только мы. Двое людей, нашедших друг друга в этом хаосе.
Она шептала моё имя, сжимала мою руку, смотрела так, будто впитывала каждую секунду. А я не мог насытиться ею. Ни прикосновениями, ни звуками, ни её кожей, тёплой и живой под моими ладонями.
Мы растворялись друг в друге снова и снова. И в каждом движении, в каждом поцелуе звучал один и тот же безмолвный ответ:
Ты нужен мне. Я здесь. Я с тобой. Мы двигались в унисон, будто давно знали ритм друг друга. В каждом её касании не было ни тени стеснения — только принятие. Я чувствовал, как она растворяется в моменте, отдаётся полностью, как будто в этом была вся её правда, вся её доверие ко мне. И я принимал её, не торопясь, вбирая в себя каждую эмоцию, каждое дыхание.
Наши взгляды снова встретились — и я увидел в её глазах что-то большее, чем просто страсть. Там была нежность. Уязвимость. И сила. Такая, что внутри всё сжималось от осознания: я влюблён в неё так, как не думал, что вообще способен.
Я гладил её пальцами по спине, по изгибу талии, шептал её имя, как заклинание, будто боялся забыть звук её голоса. Она отвечала мне — телом, губами, тихими вздохами, лёгкими касаниями, будто рисовала на мне собственную карту.
Мы сливались, отходили, снова тянулись друг к другу — как прилив и отлив. Мягко, сдержанно, потом — жадно, почти отчаянно. Всё, что было между нами до этого — взгляды, недосказанности, паузы — теперь говорило само за себя.
Время потеряло значение. Минуты текли, как вода, а мы были в этом вечном мгновении. В пространстве, где существовали только двое — я и она. Где не было ни прошлого, ни будущего. Только настоящее, полное дыхания, прикосновений, света от ночной лампы, который скользил по её плечам.
Когда всё стихло, и мы остались лежать рядом — кожа к коже, сердце к сердцу — я почувствовал, что впервые за долгое время действительно дышу.
Эмма склонила голову к моему плечу и прошептала:
— Никогда раньше не было так… правильно.
Я сжал её пальцы в своих и прижал к себе ещё крепче.
— Потому что теперь — по-настоящему.
И в этой тишине, в этом мягком полумраке, я знал: неважно, что будет завтра. Пока она рядом — я справлюсь. Мы справимся.