Глава 30
– Не хочешь застегнуться? – спросил Дарий.
– С ума сошел? Лето же.
– Земля холодная.
– Тебе так только кажется.
Мы покинули Сонхаур две недели назад и почти без остановок двигались на Элерине и Лалону. Когда Северные земли были почти близко, стало ощутимо прохладнее. Во всяком случае так говорил Дарий. Разумеется, здесь даже летом не походишь полураздетым, как в Диком царстве. Но босиком? Вполне.
Он жаловался, что воздух суше, а ветер злее, но я видела любопытство в его взгляде, которое росло и росло с приближением Радельме, как робкий росток, пробивающийся сквозь землю. Ему было интересно увидеть и понять то место, где я родилась и выросла. А мурашки на его коже меня забавляли. Не холодно же. Ничуть...
Иногда мне казалось, что мой муж, являющийся сильным воином, преувеличивает, чтоб я лишний раз подошла и обняла его, когда мы делали короткие остановки в лесу. Ночью мы и так грели друг друга, обнявшись, лежа между двух зверей, если спали в лесу.
Дарий взял больше денег, чем я, когда только отправлялась в Дикое царство, потому большую часть времени и ночевали более комфортно, чем я тогда. Останавливались в маленьких деревеньках, платя хозяевам за комнату, или в городах на постоялом дворе.
«Скажи ему, что, если Илма увидит его гусиную кожу, она не сжалится, а добавит ему испытаний» – посмеялся Лалону в моей голове.
«Илма так не сделает»
«Ты слишком хорошего мнения о ней. Это тебя с Элайзой она холила и лелеяла»
«Илма...»
«Не грусти, Эстер. Скоро ты будешь дома»
«Дома ли?»
Лалону мне не ответил.
Леса становились зеленее и темнее, гуще, словно пели своим видом о суровости края. Мохнато-изумрудные ветви спрашивали: «Точно ли туда ты идешь, путник? По зубам ли тебе эта земля». Но я знала, что за густым лесом будут горы и озера, долины и реки. Место, где воздух словно плотнее, и холод можно почувствовать внутри себя даже, если кажется, что жарко. Холод, который действует как лучшее лекарство для горячего сердца.
– Теперь я понял, почему у вас одежда из кожи и меха.
– Дарий, – я закатила глаза. – До этой одежды еще несколько месяцев.
– Ерунда какая-то.
«Если он опять полезет к тебе обниматься, потому что замерз, я укушу его»
«Он убежит» – улыбнулась я.
«Правильно, значит согреется»
На следующий день мы вышли из леса и побежали по полям. Дарий резко затормозил. Я оглянулась на него.
– Что-то не так? – спросила я.
Он потряс головой, словно хотел сбросить наваждение.
– Эти цвет точно, как твои глаза. Хотя нет. Твои глаза все же ярче.
– Это фиалка трехцветная, – я робко улыбнулась.
– Лунные глазки?
– Да, я их не на картине видела, – фыркнула я.
– Надо было догадаться.
Я спрыгнула с Лалону. Конечно, хотелось поскорее подойти к воротам Радельме, но... я сорвала один цветок и задумчиво покрутила его в пальцах. Услышала тихие шаги. Дарий смотрел на меня не отрываясь, а затем взял стебель у меня из рук и вставил в волосы.
– Всемогущая волчица, – шепотом сказал он.
Я рассмеялась и шлепнула его по плечу перед тем, как залезть на Лалону обратно.
– Я никогда не смирюсь с этим прозвищем. Такие сказки рассказываете.
– А то, что духи умерших ходят по земле, где похоронены их кости – это вполне нормально?
– Да, – кивнула я. – Кости должны быть дома.
Я бросила ненароком взгляд на свою сумку. Мы сожгли тело старой Саригрид, а ее кости я везла с собой, чтоб положить рядом с могилой Ракши. Так было заведено – если человек или тотем умирал далеко от дома, то тело сжигалось, а кости возвращались в родную землю.
Я задавалась вопросом, а где будут лежать мои после жизни? Раньше, я считала, что дом – это место, где родился. Но сейчас моим домом было не место, а один человек.
– Дальше? – спросил Дарий.
– Да, – тихо сказала я и кивнула.
Лалону помчался, быстрее обычного. Я оглянулась, и губы дрогнули в слабой улыбке, увидев удивление Дария. Элерин тоже спешил за Лалону. Он много лет не был здесь. И он тоже волновался, как и я перед встречей с Севером.
Мы приближались. Показался серый забор, который состоял из цельных бревен, заточенных наверху. Ближе-еще ближе.
Бег Лалону перешел на легкую трусцу, а затем на мягкий шаг. Громкий звук стоял в ушах, и только спустя минуту я поняла – то билось мое сердце.
Мы слезли со зверей. Дарию хватило одного взгляда на меня, чтоб понять, что меня лучше не трогать. Я как завороженная смотрела на башню часовых у ворот в город. Нас было двое людей, а я с волком. Мужчина в башне скользнул по нам взглядом, я увидела узнавание и легкий кивок. Взяла Дария за руку и повела.
Радельме хоть и был центром на Севере... но это не целое царство. Северные земли – это мой родной город и пара близ лежащих деревень, которые почти вросли в город. Обычные люди тут жили под управлением нашего клана. Мы давали защиту, а они помогали нам строить цивилизацию.
Но город выглядел слегка опустелым. Да, люди были. Но я привыкла видеть шумные повозки, запряженные лошадьми, стук молота по наковальне, – ведь в городе много кузнецов и среди обычных людей, – пение детей и звук топора и бревен.
Было тише.
Дарий взял меня за руку, вовремя поняв, что мне необходима была связь с реальностью, ибо я почувствовала себя во сне.
Я ведь догадывалась, что так будет. Тогда отчего в сердце так больно?
«Догадываться и видеть – разные вещи» – сказал Лалону.
– Идем, – хриплым голосом сказала я Дарию.
Я повела его привычной дорожкой туда, куда могла найти путь закрытыми глазами. Мы оглядывались на торговцев, я слегка улыбалась, но чувствовала печаль с чем-то еще. Смирением.
– Прости, – вдруг сказал Дарий.
– За что?
– За... это... все.
– Ты не виноват. – Я положила ему руку на щеку, а затем потянулась и поцеловала его в уголок губ.
– Но я... если бы я был царем, то не начал бы войну и...
– Ты не можешь исправить то, что в прошлом. Ведь оно... прошло.
Он молча смотрел на меня, хмурился. Думал о чем-то, что не готов еще был озвучить. Положил свою ладонь сверху на мою, прижимая мою руку к его щеке плотнее, прикрыл глаза, а затем поцеловал мне пальцы.
– Идем же, – сказала я.
Дом на окраине, почти у леса. Впрочем, мы все жили у леса. Но этот дом дальше всех.
Я скинула обувь под удивленным взглядом мужа и пошла босиком. Изумрудная трава щекотала ступни как в детстве. Как в те дни, когда я считала, что самая большая проблема – это синяк на локте или коленке.
Из-за дома выскочила старая светло-серая волчица. Она втянула ноздрями воздух и кивнула. Я медленно шла, стараясь почувствовать кожей каждую травинку. Дарий шел за мной.
Постучать? Открыть?...
Но бабушка Илма сама вышла на крыльцо, кидая взгляд на своего тотема – Тауру.
Я столько раз представляла нашу встречу. Сначала я думала, что вернусь и гордо скажу, что я взяла кровь за кровь. Потом я думала, что никогда не вернусь и не увижу ее. А дальше... я думала, что приду одна и буду стыдливо прятать глаза, что не смогла.
Но ни один из вариантов моей головы не был приближен к реальности. Потому я молча и смотрела на нее, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы.
Она сделала несколько быстрых шагов ко мне и крепко прижала меня.
– Бабушка... – все, что смогла я выдохнуть. – Я...
– Я верила, что вновь увижу тебя, Эстер. Каждые лунные сутки верила и ждала.
Она слегка отстранилась, ее взгляд прошелся по Дарию и Элерину. В глазах было понимание. Она всегда все понимала без слов.
– Мальчишкой ты здесь был, – покивала она. – Забрал северного зверя?
– Каюсь, что украл его.
– Только ли его? – иронично спросила она. – Ну все, чего стоять на улице. В дом заходите.
Илма заварила чаю, дом наполнился ароматами шалфея, смородины и... малины.
– Самый сезон, – сказала она, пододвигая к нам тарелку с красными ягодами.
– Никогда не пробовал, – тихо сказал Дарий.
– Все бывает в первый раз, – покивала она. – Но, что бывает во второй – повторится в третий. Север и Юг всегда стремятся друг к другу.
Я усмехнулась и отхлебнула горячий напиток из кружки.
Бабушка рассказала, что после смерти большей части клана должность главы города занял один из кузнецов, а в совете были торговцы. Но... город плохо справлялся. Такое бывает, когда мало людей, кто понимает, куда нужно двигаться дальше, как считать налоги, что строить в первую очередь и многие другие вопросы.
Детей без родителей приютили. Часть матерей с маленькими детьми покинули город, надеясь забыть прошлое, что приносит боль.
– Значит... – начала медленно я. – Люди разъезжаются?
– Понемногу. Не грусти, Радельме не рухнет за пару лет. Будет еще город, потом деревня... а потом... кто знает, что нас всех ждет через несколько десятков?
– Если бы...
– Если бы ты осталась, то что? Остановила бы матерей? Не отдала бы детей в обычные семьи? Все, когда-нибудь заканчивается.
– Все-все? – спросила я, осознав, что вопрос мой звучит наивно и по-детски.
– Все кроме любви, – улыбнулась Илма, и морщины на ее лице слегка отступили, как отступает ночь с рассветными лучами солнца.
– Я должна была возрождать клан...
– Из двух-трех десятков людей, большая часть которых дети? Эстер, ну ты же повзрослела...
– Тогда почему ты меня останавливала в ту ночь?
– Я тебя останавливала не от твоего пути, а от тех целей, с которыми ты шла. Но вижу... что ты сама все поняла.
– Мой дом...
– Ты давно знала, еще когда уходила, что дома того самого больше нет.
Я всхлипнула, ощутила теплую руку Дария на своей руке. Он сжимал не сильно, но давал ощущение уюта.
– Ты ведь знала, когда ехала сюда, что не возвращаешься на совсем, – усмехнулась Илма.
– Я... мы... не знали, что будет.
– Действительно? – она перевела взгляд на Дария.
– Я сопровождал Эстер и готов принять любое ее решение.
Бабушкин взгляд был оценивающим, слегка хитрым.
– Ох, и какие еще испытания тебе устраивать. Жизнь с дочерью Луны уже испытание.
«Ну вот... Илма теряет хватку» голос Лалону раздался в моей голове полным разочарованием, и я слегка рассмеялась сквозь слезы.
– А ты... – начала я.
– Я останусь тут.
– Но я буду скучать...
– Стара я уже для путешествий. Не переживай, те, кто знаю меня помнят под какие песни нужно землю рыть.
– Не говори так.
– Я говорю правду, Эстер. Но... кое-кого забери.
Я услышала легкие шаги, дверь скрипнула. Раздался звук падающего хвороста. Ветки разлетелись у входа.
Тоненькая, высокая для своих восьми лет, – она успела еще больше подрасти, – кудрявые волосы свисали ниже поясницы. Они были белее моих, даже чуть подернутые пепельно-голубым оттенком. И синие глаза, так похожие на мои были широко распахнуты.
Нижняя губа Элайзы задрожала. Я привстала, и она кинулась ко мне в объятия, крепко сжимая маленькими ладошками рубашку на моей спине.
– Как ты выросла, – прошептала я.
Она лишь всхлипнула, и я поняла, что она все еще не говорит.
– Элайза... Эстер тебя заберет.
В глазах моей троюродной сестры заиграло недоумение, она бросила взгляд на Дария и нахмурилась.
– Присядь, пожалуйста, – попросила я ее, ведя за руку к столу.
Она настороженно осматривала моего мужа, но увидев Элерина слегка расслабилась. Я ее понимала. Разве человек, связавший себя с северным зверем может обмануть?
Это была долгая ночь, длинные разговоры. Элайза кивала, понимала, но уже начинала тосковать по Радельме. Она успела найти себе тотема – серую волчицу Голи́нд, и я порадовалась, что часть Севера она возьмет с собой. Ее большие глаз не по-детски смотрели, напоминая мне, что вряд ли ее уже можно назвать ребенком в полной мере.
Мы уснули только на рассвете, провели весь день в Радельме, чтоб потом по утру следующего дня отправиться назад. Я успела сходить с Дарием в лес, забраться на ту скалу, что казалась мне высокой, и спуститься снова, держа за руку его. Но в этот раз глаза я держала широко распахнутыми, запоминая каждый миг.
Бабушка Илма обняла нас крепко и велела не плакать по ней и Радельме долго.
– Помни, – сказала она перед нашим уходом. – Что Север будет далеко, но в тоже время близко, прямо в сердце. И пусть ты теперь принадлежишь Югу... когда-нибудь Север снова встретится с тобой.
Я кивнула, мутными от слез глазами, мало понимая, что она говорит.
***
Дорога обратно была быстрее и легче. Я думала, что уеду с тяжелым сердцем. Но внутри понимала, что бабушка права. Я как будто сняла с души груз. Может быть кто-то скажет, что это неправильно. Но в жизни не всегда бывает все правильно или так как хочется. Есть вещи, которые просто происходят... как бурное течение реки. И надо знать момент, когда нужно поднапрячься и поплыть против, а когда сдаться.
Мы вернулись поздно, когда уже стемнело. Элайза с настороженностью осматривала цветные здания Сонхаура, хитро щурила глаза при виде крупных кошек и слегка улыбалась, чувствуя пряные запахи. Сестра с недоумением делала шаги по коврам в Доме, и я вспомнила себя в первые дни, усмехнулась.
Она быстро смекнула, что Дарий заботится о моем душевном равновесии, а я переживаю за саму Элайзу, потому и перестала шугаться его. Но ее взгляд часто был слегка насмешливым. Впрочем, это не было плохо. Она всегда была слегка с характером, но с добрым сердцем.
Мы выделили ей комнату, она забралась в кровать вместе с Голинд. Я несколько раз за ночь навещала ее, смотрела как она прижимается к меховому боку волчицы и сопит. А потом я возвращалась вниз, где мы обсуждали будущее короны.
Дарий... согласился стать царем. Он не сильно хотел, в свидетельницах Мать Луна и Судьба. Но ведь не нужно хотеть быть царем. Нужно желание заботиться о людях. Вид Радельме и последствия битвы впечатлили его. Он не мог изменить прошлое, но сделал выбор – иметь возможность менять будущее.
И пусть его спутником был не солнечный лев... времена меняются, правила тоже.
На утро мы послали письмо в Тигриный Дом с новостями о том, что Дарий пройдет церемонию принятия власти, и что Эфирай отныне может отделиться. Дарий прописал, что надеется на взаимное сотрудничество, если того потребует случай. Часть близ лежащих деревень, также, отходила Тигриному Дому.
Парвати не очень хотела мириться с тем, что Дарий объявил, что коронует и меня как царицу. Но он ее не спрашивал.
Радж и Разие были рады остаться в Доме династии, когда мой муж предложил это. Они сказали, что после того, как все утихнет, то поженятся. Это было... предсказуемо и радостно слышать.
Я понимала, какой масштаб работы предстоит. Но за одну ночь все не решается. Но в ближайшее время нужно было найти замену на должность Люкассы.
Люкасса... Эгира... в сердце мне их никто не заменит. И я молилась, чтоб боль от их потери когда-нибудь ослабла. Я не знаю, ослабнет ли... По родителям сердце все еще болело, несмотря ни на что.
Шойдра предпочла вернуться в Тигриный Дом. А над Парвати надо будет еще подумать, как ее сослать из Дома.
– Пойдем спать? – спросил Дарий, когда все разошлись, и в комнате мы остались вдвоем.
– Уже день. Скоро проснется Элайза, – усмехнулась я. – Лучше попроси сюда завтрак.
– Вы вернулиииись! – прокричал Кори, забегая к нам в комнату.
– Да!
Я обняла и потрепала его по макушке.
– Дарий будет царем, – известила его я.
– Я всегда это знал, – спокойно сказал он.
– А еще... со мной приехала моя сестра, Элайза. Она старше тебя всего на два года.
– Элайза? – медленно спросил Кори.
– Да. Получается, вторая сестренка? – пошутила я, понимая, что вряд ли Элайза будет всех подряд называть братьями.
– Неееет! – покачал Кори головой. – Не сестренка, точно.
– Смешной ты.
Я услышала легкую походку волчицы. Сестра въехала прямо на ней, а затем грациозно спустилась на пол.
Кори посмотрел на нее, ему пришлось задрать голову. Девочки в это время сильно обгоняют мальчиков по развитию, а она еще была и старше.
– Я – Кори!
Она едва заметно кивнула, глядя на него сверху вниз и присела за стол. Я наложила ей еды в тарелку.
– Эстер любит ягоды, – затараторил мальчишка. – У нас нет свежих, но есть засахаренные. Смотри вот засахаренная малина. Хочешь, нет? А еще есть вишня. Будешь? Что ты любишь?
Элайза взяла тарелку с красными ягодами, один уголок ее губ дрогнул, поднимаясь вверх. Мое сердце пропустило удар, когда я услышала:
– Вишню. Я люблю вишню.