Вторая жизнь.

Родители с теткой, видимо, совсем недавно приехали и пытались пробиться в храм, но пятеро дюжих мужчин, подчиненных Двэйна, мужественно держали оборону.

– Да вы знаете, кто я!? – ледяной голос перекрыл даже пение послушников. Захотелось куда-нибудь спрятаться.

Хм, у меня же муж есть, вот пусть и разговаривает с новообретенными родственниками. Но прятаться было уже поздно, отец нас заметил. Ниже на ступеньках стояли мать и тетка, обе в слезах прижимали к глазам платочки, у самого подножия находилась карета, на которой они, собственно, и прибыли.

– Не можем знать, Вашество, но приказано никого не впускать, – ответил один служака, а так как они стояли к нам спиной, то еще не знали о нашем выходе.

– Дочь, что это значит!? Как это все понимать!? – обратился ко мне отец, пространственно обведя рукой всю нашу композицию.

– Я вышла замуж, папенька, – меня потряхивало от избытка эмоций, хотелось или истерично расхохотаться, или зарыдать.

– Ты что сделала?! – крик отца разнесся по площади, заставляя смолкнуть хор мальчиков, а одиночных прохожих оглянуться.

– Извольте сбавить тон, когда разговариваете с моей женой, маркиз, – загородил меня спиной Двэйн, уже за одно это я была готова повторно выйти за него замуж. – Я думаю, разговор нам лучше перенести в более подходящее место. Приглашаю вас к нам на празднование свадьбы.

– Разговор у нас будет, но позже, а пока я забираю свою дочь. Уверен, король не откажет в аннулировании брака, – сквозь зубы процедил папуля.

– Анна моя жена, и прав вы на нее уже не имеете, – таким же тоном ответил Двэйн.

– Она не ваша жена, брак будет действителен после первой брачной ночи, но ее-то как раз у вас не будет. Потому что я имею право забрать дочь до окончания расследования ее похищения. И поверьте, расследование обязательно проведут. И неважно, вы окажетесь виновны в данном деянии или нет, к его окончанию ваш брак уже будет аннулирован, а помолвка разорвана. Рибби, иди сюда, мы едем домой!

А вот этого мне совершенно не хотелось, я глянула на своего супруга: он застыл с бледным лицом и плотно сжатыми губами. Мне неплохо были известны наши законы, чтобы понять, правда на стороне отца, и если ничего не сделать, то Двэйна я никогда больше не увижу. Не знаю, как бы поступила на моем месте примерная дочь, но таковой я в данный момент себя не чувствовала.

– Вы ошибаетесь, отец, король не сможет аннулировать наш с Двэйном брак, – вышла я вперед и твердо взглянула в глаза родителю. – У нас уже была первая брачная ночь и, возможно, я уже жду ребенка. Если вы не верите моим словам, то князь Мансур сможет их подтвердить, он имел неосторожность зайти к нам в спальню без стука. Думаю, он даже поклянется на священном писании. Двэйн, поехали домой, я очень устала.

Я взяла мужа за руку, он крепко сжал ее в ответ, а потом, плюнув на немую сцену и ошарашенные взгляды окружающих, подхватил меня на руки и понес к нашим лошадям. Я смотрела на его лицо, которое оживало с каждым шагом. Где-то там остались рыдающая мать и лежащая в обмороке тетка, как будто издалека слышались холодные расспросы отца. Бедный Саид. Мне не было до всего этого никакого дела, главное, что мы с Двэйном не расстанемся, я не позволю никому разлучить нас, я просто не могу потерять его опять.

* * *

Двэйн нес на руках супругу и чувство безысходности потихоньку отступало. Еще пять минут назад он не знал, как поступить: силовое преимущество было на его стороне, а право за маркизом Монфри. И Двэйн готов был воспользоваться своим преимуществом, только бы не отдавать Анну. Но ему надо было знать, что девушка согласна, если бы она не пошла к маркизу, сказала бы, что останется со своим мужем или еще как-нибудь выразила свое несогласие с решением отца, Двэйн бы нарушил закон. Лорд никак не ожидал, что Анна решится такое сказать во всеуслышание, ведь это клеймо на всю жизнь. В лицо ни ему, ни Анне этого никто не скажет, все-таки герцог Варрийский приходится кузеном королю, но за спиной будут показывать пальцем точно. Если до этого у Двэйна оставались сомнения в чувствах девушки, то после такого заявления они отпали. Пусть Анна никогда не говорила, что любит, но ее поступки значили больше, чем пустые слова.

Так странно, раньше ему часто приходилось слышать лживые слова любви от женщин. От тех же содержанок или от желающих добиться поблажек для своих мужей, братьев, женихов, отцов, преступивших закон. Тогда Двэйна это только раздражало, а сейчас он ждет хотя бы простого «люблю» от Анны. А еще он понял, что серьезно ошибался в характере невесты, точнее, уже жены. Ему казалось, что она девушка мягкая, застенчивая, уступчивая, хоть и очень образованная. Но сегодня он увидел в ее взгляде уверенность, решимость и полный отчет в своих действиях. От холода ее глаз и слов, которые опасно балансировали на грани цинизма, даже ему стало нехорошо, что уж говорить о ее родственниках.

От мысли, что Анна не из тех жен, что согласятся сидеть дома или в поместье, что ему еще не раз предстоит вытаскивать ее из передряг, у него защемило сердце. С другой стороны, если быстро сделать супруге ребенка, ведь она сама сказала о такой возможности родителям, то у нее уже не будет времени и возможности ввязываться в опасные дела. Точно, вот этим они и займутся прямо сегодня. На губах Двэйна расплылась счастливая улыбка.

– Поедешь со мной? Или ты хочешь на Снежинке? – отпускать Анну хотя бы на минуту не хотелось, кажется, он становится параноиком.

– С тобой, – улыбнулась молодая жена. Он посадил ее в седло и сам вскочил следом.

– Знаешь, я же так и не отдала тебе амулет. Он же какой-то особенный? Думаю, я с его помощью очнулась раньше, – произнесла Анна, прислоняясь к его груди.

– Да, он может отвести стрелу или арбалетный болт, частично нейтрализует яд. Это то, что я испробовал на себе, – усмехнулся лорд, вспоминая, сколько на него было покушений. Еще недавно его это не волновало, но сейчас, когда появилась Анна, ему как никогда хотелось жить самому, и чтобы обязательно рядом была жена. – Не надо отдавать, он теперь твой. Ведь ты самое дорогое, что есть в моей жизни.

– Тогда будем носить его по очереди, – рассмеялась Анна. – Ведь дороже тебя у меня никого нет.

Сердце екнуло и забилось вдвое быстрее. Двэйн не считал себя романтиком, не писал стихов даже в молодости, а разговоры о чувствах считал глупыми. Почему же от слов Анны хочется петь и обнять весь мир? Но обнял он, конечно, жену, впиваясь в ее мягкие, податливые губы поцелуем полноправного мужа.

* * *

Кажется, я немного преувеличила благородство Двэйна, если судить по сверкающим глазам и недавнему поцелую, он вряд ли будет долго оттягивать выполнение супружеского долга. Максимум до нашей спальни. Честно сказать, мне и хотелось остаться наедине с мужем, и было страшновато. Во сне, пусть это будет сном, это было захватывающе и прекрасно, а Надя говорила, что это больно и противно, ей замужние подруги рассказывали. Так кому верить: собственным снам или реальным людям? Хотя отец с матерью после бурного примирения выглядят очень довольными, не думаю, чтобы маман стала терпеть то, что ей не нравится. Сердце выпрыгивало из груди, меня бросало то в жар, то в холод. Опять навалились сомнения, и если до бракосочетания меня мучили одни мысли, то сейчас в ход пошли другие. А вдруг Двэйну со мной не понравится? Что если он разочаруется? Одно я твердо для себя решила: если заведет любовницу, убью, причем его первого. Нет, сначала рожу ребенка, чтобы я всегда могла любоваться на его продолжение, а потом убью.

Кошмар! Я схожу с ума, бедный Двэйн, ему досталась жутко ревнивая и, возможно, безумная жена. Но делить я его все равно ни с кем не буду!

– Анна, тебе плохо? Ты так сжала мою руку, у тебя что-то болит? – спросил муж.

Я посмотрела ему в глаза, увидела там искреннюю заботу и решила признаться. Лучше сейчас аннулировать брак, чем он потом будет всю жизнь жалеть о своем поступке.

– Двэйн, я буду плохой женой. Я не смогу терпеть, как все благородные леди, измены супруга.

– Любимая, меньше всего я сейчас думаю о посторонних женщинах, – рассмеялся Двэйн. – Если только о твоей матери и тетке, все-таки со временем надо будет наладить общение, они твои родственники. С чего тебе вообще пришли такие мысли в голову?

– Надя говорила, что все мужья изменяют, а те, что нет, просто тщательно скрывают это.

– Надо будет эту девицу замуж побыстрее выдать, а то она тебя плохому учит. Обещаю, я буду очень тщательно скрывать, – все еще смеялся муж.

– Только попробуй, я все равно узнаю и убью тебя! Или нет, заберу детей и уеду в другую страну! – все стеснение и страх как волной смело. Теперь щеки пылали от возмущения.

– Милая, я же пошутил, мне кроме тебя никто не нужен, – проговорил он, целуя меня, куда придется. Незаметно я начала сама подставлять желаемые места, за ушком мне особенно нравилось. – Знаешь, я еще до сих пор не понял, какая Анна меня больше привлекает: скромная и стеснительная, или с таким вот взрывным темпераментом. Я люблю вас обеих.

– Я тоже тебя люблю, – я сказала это тихо, но он услышал и улыбнулся ярко и счастливо.

Мы подъехали к дому, нас никто не остановил, не требовал вернуть меня, не предъявлял претензий Двэйну, все было тихо и мирно. У ворот нас встретили выстроившиеся слуги, и пока Двэйн нес меня на руках к дверям, осыпали цветами и пожеланиями.

– Добро пожаловать домой, милорд, миледи, – поклонился Джеймс. – Все готово, стол накрыт, к какому часу будут съезжаться гости?

– Не знаю, мы никого не приглашали. Но если вдруг приедут, можешь провожать их за стол, а нам надо переодеться. Нас не беспокоить. Надеюсь, пока гостей не было?

– Нет, приезжали родители леди, но я отправил их в храм. Я правильно поступил? Они успели на ваше бракосочетание?

– Успели, Джеймс, вы все сделали правильно, – влезла я, почувствовав, как напряглись руки Двэйна.

– Еще раз повторяю, кто бы ни приехал, нас не беспокоить! Когда проголодаемся, мы сами спустимся к столу, – от слов мужа волнение вернулось с новой силой.

Двэйн в рекордные сроки преодолел лестницу и коридор, кажется, у него входит в привычку носить меня на руках. В гостиной он поставил меня на пол и вернулся к двери, чтобы запереть ее.

– Извини, Анна, я обещал дать тебе время, – подошел он ко мне. – Но твои родители могут опомниться и потребовать медицинского освидетельствования, я не хочу тебя потерять. Обещаю, я буду очень осторожен.

Лучше бы он ничего не говорил, страх сразу вернулся, но сказать я ничего не успела, Двэйн уже нес меня на руках в спальню.

– А я бы чего-нибудь съела, – смогла выдавить из себя пару слов, когда супруг опустил меня на постель.

– Анна, я настолько тебе неприятен? – погрустнел мужчина.

– Нет, Двэйн, как ты мог такое подумать? Просто мне…

– Страшно?! – подсказал он, присаживаясь рядом и снимая с меня туфли.

– Да, очень!

– И целоваться со мной страшно? – улыбка, прямо сказать, провокационная.

– Нет, целоваться мне нравится, – смутилась я окончательно.

– Тогда будем только целоваться, вот увидишь, лежа это делать намного удобнее.

– Правда? – что-то сомнения у меня еще оставались.

– Я тебя когда-нибудь обманывал? – действительно нет.

Он оказался прав, целоваться лежа было лучше. Сначала я чувствовала себя скованно, каждую минуту ожидая, что Двэйн передумает. Но он не предпринимал никаких других действий, и я расслабилась, стала отвечать ему, в голове зашумело, в ушах раздавался бешеный стук сердца.

– Двэйн, ты же обещал, – слова вырвались с трудом, дыхание перехватило от его поцелуев и рук, которые умело освобождали меня от платья.

– Любимая, я просто снимаю платье, оно же помнется, как ты потом к людям выйдешь? – и глаза такие честные-честные. – Тем более у тебя под платьем еще куча одежды.

В том-то и дело, что у меня там была только тонкая сорочка без рукавов, вообще-то, на нее полагалось еще халатик накидывать, после того как снято платье, но не думаю, что Двэйн даст мне это сделать.

– Но ты-то в рубашке, – я хотела этим сказать, что он-то о своих вещах не переживает. Но мое замечание муж понял по-своему или сделал вид.

– Да, это нечестно, я сейчас же ее сниму, – он сел и взялся за пуговицы. – Поможешь?

Почему-то от его слов бросило в жар, так захотелось самой снять с него одежду, дотронуться до кожи, провести пальчиками по шрамам. Непроизвольно сглотнула набежавшую слюну. «Так, держим себя в руках и ведем себя прилично», уговаривала я себя и свои руки, которые уже потянулись к пуговицам.

Двэйн же сразу предоставил мне все поле для деятельности, переключившись опять на мое платье. Со стороны мы, наверное, смотрелись смешно: сидим на кровати и расстегиваем друг на друге одежду. Но мне было не до смеха, так как на моем платье застежки находились сзади, и мне приходилось сидеть очень близко к супругу, почти вплотную. Посмотреть ему в глаза я стеснялась, но зато могла слышать его тяжелое дыхание и видеть пульсирующую жилку на его шее. С моими крючочками и завязками Двэйн справился быстрее, потом подхватил платье и снял его полностью через голову. Я торопливо поправила сорочку, натягивая ее на колени, руки тряслись, а во рту пересохло.

– Еще пять пуговиц осталось, – от голоса Двэйна у меня побежали мурашки.

Почему я раньше не замечала, что у него такой низкий голос? Вскинула на него взгляд и засмотрелась: волосы взъерошены, глаза потемневшие, а губы улыбаются так, что хочется их поцеловать. Запоздало нахлынуло смущение, дернулась, намереваясь сбежать, но Двэйн перехватил меня за руку.

– Ты куда?

– Под одеяло хотела спрятаться, ты так смотришь, что я стесняюсь, и руки у меня дрожат, – прошептала я, кляня себя за то, что когда-то решила не врать любимому человеку. Как сейчас было бы просто, достаточно было сказать, что хочу в туалет.

– Хочешь, я повернусь к тебе спиной? Если пообещаешь не убегать, – Двэйн улыбался, но было понятно, что он сильно расстроится, если я закроюсь в ванной.

– Обещаю, – улыбнулась где-то даже радостно, хоть перестану краснеть от его откровенных взглядов.

Он повернулся, и я осторожно обняла его за талию, нащупала пуговки и стала не торопясь их расстегивать. Ясно же, что Двэйн давно бы мог снять рубашку через голову, значит, ему нравится, что его раздеваю я, а не он сам. Но вот пуговки закончились, пять штук – это очень мало, как не растягивай. Осталась самая ответственная процедура: снять саму рубашку, хорошо, что Двэйн не видит мое лицо, подозреваю, взгляд мой далек уже от скромности.

Провела руками по его плечам, спуская рубашку и оголяя спину супруга, можно было и не дотрагиваться до его тела, но это уже было выше моих сил. Не знаю, куда делись страх и стеснительность, я о них совершенно забыла. Пробежалась пальцами по налитым мышцам, а потом и двумя ладонями. Собственная наглость и распущенность пьянили не хуже вина. Жутко захотелось прикоснуться губами к шее Двэйна или к этой маленькой родинке, а лучше обнять и прильнуть к нему, целуя каждую часть его тела. Мои руки становились все более бессовестными, а дыхание прерывистым. Все-таки я не удержалась и поцеловала сгиб шеи Двэйна. И моментально оказалась на его коленях, как только успел так быстро извернуться, но на этом мои мысли закончили свой бег. Горячие, страстные поцелуи заставили их разбежаться.
Дальше все было как в тумане: нежные настойчивые руки Двэйна, его обжигающие губы, которые я старалась поймать своими. Его потемневшие глаза, смотрящие в самую душу, прерывистый шепот, сулящий счастье и верность, на который я отвечала: «я люблю тебя». Только один раз я попыталась его оттолкнуть, но было уже поздно. Боль ненадолго привела меня в чувство.

– Анна, больно только первый раз, – успокаивал меня муж, а может, он хотел успокоить себя, слишком уж несчастное у него было лицо.

Я обняла его за шею и поцеловала, если ему это так нужно, можно и потерпеть. Боль прошла практически сразу, а к завершению мне стало почти так же хорошо, как вначале. Все-таки подруги Нади ей соврали, или просто не хотели ее расстраивать, ведь они замужем, а девушка нет. Так, может, и про рождение детей врут?

– Я люблю тебя и никому не отдам. А еще никаких поклонников, всех сошлю на каменоломни, – я лежала на плече у мужа, слушала его бормотание и улыбалась. Он обнимал меня так крепко, как будто боялся, что отбирать меня будут прямо сейчас. Глаза сами собой закрылись, напоследок пришла мысль, что Двэйн оказался даже более ревнивым, чем я.

Кажется, мне удалось сказать мужу, что я его люблю до того, как окончательно провалилась в сон.

* * *

Просыпаться не хотелось, но поцелуи супруга становились все настойчивее и настойчивее. А когда они перешли с шеи на грудь, сон пропал полностью.

– Двэйн, что ты делаешь? – хихикнула я. – Щекотно же.

– Любимая, я просто проверяю, не приснилось ли мне все это, – что именно «это» он наглядно показал рукой, которая с груди перекочевала на мою попку. – И пока все не проверю, тебя не отпущу.

– Все-все будешь проверять? – смутилась я, когда его язык провел дорожку до моего пупка.

– Да, – выдохнул он, и моя кожа покрылась мурашками. Щеки запылали, а я вцепилась в его волосы, не давая ему продолжить начатое путешествие вниз.

– Двэйн, – жалобно простонала я, сгорая от стыда.

– Анна, – муж навис надо мной, – доверься мне. Я хочу, чтобы тебе тоже понравилось.

– Ну мне и так понравилось, я думала, будет хуже, – дальше краснеть было некуда, поэтому я просто спрятала пылающее лицо на груди у супруга.

– Посмотри на меня, – голос у Двэйна был мягкий и нежный. – Я люблю тебя всю, от макушки до кончиков пальцев ног. Тебе не надо меня стесняться, мы с тобой женаты. А все, что происходит между супругами и доставляет им удовольствие, не может быть неподобающим. Ты ведь об этом думала, когда я хотел тебя поцеловать там?

– Нет, я думала, что надо сначала в ванну сходить. Ну мы же сразу уснули, – кажется, сейчас подо мной загорится кровать, как же неловко о таком разговаривать с мужчиной. Но любопытство все же взяло верх, и я не удержалась от вопроса: – А что ты говорил про неподобающее поведение? Я как-то слышала разговор о неподобающих позах, но не поняла о чем это.

– Забудь, – рассмеялся Двэйн, страстно целуя меня в губы. – Между супругами все позы подобающие, я тебе потом покажу. Солнышко мое, как же я тебя люблю, и твою амнезию уже просто боготворю. А если бы мы были чистые, ты бы разрешила бы мне продолжить?

Как ему можно что-то не разрешить, когда он так смотрит?

– А можно было бы одеялом укрыться? – почему-то своего обнаженного тела я стеснялась больше, чем тела мужа. Наверное оттого, что больше полугода никогда не оставалась одна, даже в ванной, стоило мне там немного задержаться, и уже Надя в дверь заглядывала.

– На первый раз можно, а ты не могла бы поцеловать меня, как тогда? – он подставил шею. Ха, это я могу и с удовольствием сделаю. – Постой, милая, так тебе будет удобнее.

Он вместе со мной перевернулся на спину, я оказалась сверху, и очень захотелось натянуть одеялко или хотя бы простынку.

– Анна, тебе нечего стесняться, ты очень красивая, а еще волосы все прячут, – муж улыбался, а его руки поглаживали место ниже талии. – Ты мне поцелуй обещала.

Я решила не отвечать на его провокацию словесно, у меня была идея получше. Мои поцелуи были нежные, ласковые, а когда Двэйн с блаженной улыбкой на лице расслабился, я его слегка укусила. Результат превзошел все мои ожидания: он вздрогнул, прерывисто вздохнул и притянул меня к себе, поцелуй получился короткий, властный.

– Еще? – вырвалось у меня, глядя в его расширенные зрачки.

– Да, если сама хочешь, – выдохнул он, сжимая то, что было в его руках. Жар пробежался по моему телу и сконцентрировался почему-то внизу живота. Тут некстати всплыли картинки из снов, где я так же лежу сверху, целую, покусываю и опускаюсь ниже, как недавно это делал Двэйн со мной. Следующий момент я пропущу, для меня это пока слишком, а вот дальше вроде бы ничего сложного.

Не знаю, правильно ли я делала, но мужу, кажется, нравилось. Он стонал, говорил «еще», даже подсказывал. Такими темпами я добралась до его пупка, когда в мой подбородок уперлось это. Двэйн выгнулся, прижимая мою голову к своему животу. Мне же было интересно, тем более супруг говорил, что ничего непотребного в этом нет. Сон не обманул: эта штука выглядела именно так. Рука сама потянулась, но была перехвачена на полпути. Двэйн подтянул меня к себе, перевернул на спину, целуя, каким-то чудом успевая быть везде.

– Двэйн, а?…

– В другой раз, – понял он, о чем я хотела спросить, – после ванны.

Дальше мне разговаривать он не дал, закрыв рот поцелуем и одним движением проникая внутрь. Я выгнулась, дрожь пробежалась волной по телу.

– Еще? – хрипло спросил муж.

– Да, – выдохнула я.

* * *

Из спальни мы выбрались только через час. И то, если бы не бурчание в животе, не знаю, на какое время мы бы там остались. Когда мы все же решились встать и сходить покушать, то первым делом наведались в ванну, вода там уже остыла, но нам это не мешало. А когда Двэйн намекнул, что готов прямо тут продемонстрировать, как сильно он меня любит, я решила сбежать, потому что от его демонстраций болели мышцы, и очень хотелось есть. Но далеко мне убежать не дали, супруг поймал у выхода из ванной, закутал в полотенце и применил «страшную» пытку поцелуями. Наверное все бы закончилось, как и в предыдущие разы, но урчание наших желудков прозвучало почти в унисон, вызвав совместный смех.

Потом были сборы, платье все-таки помялось, а волосы растрепались. Платье выбрали другое, с закрытым декольте, волосы мне расчесывал Двэйн, он сам вызвался, косу я заплетала уже сама.

– Так мы на озеро и не съездили, – глянула я в окно на клонившееся к закату солнце.

– Ты жалеешь, что мы сегодня остались дома? – обнял меня за талию муж.

– Нет, но я бы хотела уехать с тобой в домик у озера на месяц или два. Представляешь: только ты и я, а еще купание под звездами, – улыбнулась ему.

– Мечты. На два месяца меня не отпустят, а дней десять можно выторговать, вот закончу это дело и поедем с тобой на море, – целуя меня в макушку ответил Двэйн. – А почему именно под звездами?

– В темноте можно купаться раздетыми.

– М-м-м, это все меняет, надо быстрее разбираться с делами, – с этими словами мы вышли из наших апартаментов.

По пути в обеденную залу мы целовались почти у всех портретов, по словам Двэйна, он хотел показать всем почившим родственникам, что у нас все хорошо. Мне же было неловко, казалось, с портретов и правда смотрят люди, причем бабушка Двэйна явно осуждающе. Так что я старалась убежать, он догонял, целовал, мы смеялись и вообще вели себя глупо, зато было весело. Дом как будто вымер, прислуга на глаза не попадалась, стояла полная тишина, но мы это заметили, только войдя в обеденный зал.

За большим столом сидели два гостя, первый обвел нас тоскливым взглядом и залпом выпил явно не первый бокал вина. Второй чинно ел, аккуратно промокая платочком уголки рта, его лицо тоже не выражало радости, скорее, он тщательно и довольно долго сдерживал раздражение, которое вот-вот должно было найти своих адресатов.

– Я еще ничего не пропустил? – раздался знакомый скрипучий голос за спиной. Сердце сжалось и упало вниз, затерявшись где-то в животе.

– Ну что вы, герцог Анзорский, вы как раз вовремя, я не успел даже поздравить наших молодых. Проходите, присаживайтесь. И ты, братец, не стой, жена у тебя еле на ногах стоит.

– Ваше величество, – склонил голову Двэйн, я же запоздало присела в реверансе.

– Давай без церемоний, Двэйн, а то мне придется повесить твоего дворецкого за измену, – где-то за стеной что-то упало. – И всю твою остальную прислугу.

Теперь явно раздался грохот упавшего тела и топот убегающих ног.

– Чем же они вам так не угодили, мой дражайший кузен? – супруг подвел меня к столу, сам сел рядом и принялся накладывать нам с ним кушанья на общее блюдо.

– Они боятся тебя больше, чем меня, – усмехнулся молодой симпатичный мужчина, который был нашим королем. Августиан Третий выглядел совсем по-другому: простая, но изысканная одежда, полное отсутствие украшений и макияжа. Сейчас между ним и Двэйном прослеживалось определенное сходство. – Представляешь, я от посторонних людей узнаю о твоей свадьбе, еду поздравить, а мне: «Милорд велел не беспокоить». А ты знаешь, как я не люблю ждать.

– Слуги будут непременно наказаны, сир. Мой приказ ни в коем случае не распространялся на вас, – в словах Двэйна не было подобострастия, что можно было бы ожидать в таком случае. – Любимая, скушай вот это, очень вкусно.

Возможно, но из-за волнения вкуса я не почувствовала, несмотря на голод, мне кусок не лез в горло. Видимо, муж понял мое состояние и налил мне вина.

– Уверен, приказ герцога Варрийского касался меня, – влез дед, на его аппетит присутствие короля не повлияло. – Чем же вам так не угодили новообретенные родственники?

– Если не считать того, что ваш сын пытался забрать мою жену на выходе из храма, то в вас меня все устраивает, – отсалютовал бокалом Двэйн. – А у тебя, Саид, тоже есть претензии?

– Нет, я просто пытаюсь напиться, – на мгновение князь поднял на меня горький взгляд и снова опустил его в пустой бокал. – Но пока не получается.

– Уж не намекаешь ли ты, братец, что я тоже заявился с претензиями, чтобы испортить вам праздник? – прищуренный взгляд серых глаз был обманчиво ласков.

– И в мыслях не было, вы бы никогда не опустились до такого, – усмешка на губах Двэйна была слишком явной, а у меня похолодели руки, что же он творит?!

– Ты прав, но я просто не смог оставить без внимания такие противоречивые слухи, – рассмеялся Августиан. – По одной версии ты похитил леди Рибианну, обесчестил ее, а ее родители силой заставили тебя жениться на девушке. По другой же леди околдовала тебя, применив черную магию, предварительно заключив сделку с демоном. Если тебе будет интересно, расскажу как-нибудь все многочисленные подробности, что успели до меня дойти, некоторые очень пикантные.

Я чуть не поперхнулась: интересные о нас ходят слухи. Но король, а с ним и мой дед, ждали ответа Двэйна, и тем сильнее он поверг меня в изумление.

– Первая версия ближе к истине, мой король.

– Да? А вот твоя жена с этим не согласна, – усмехнулся Августиан, заметив мое удивленное лицо. – Леди, может, вы нам поведаете правдивую историю?

– Похищение и правда было, но Двэйн меня спас, сир. И мы на радостях решили пожениться прямо с утра, – я смутилась, понимая, что такое объяснение только подтверждает факт моего совращения.

Я оказалась права в своих предположениях: лица у сидящих мужчин выражали разные чувства, но думали они точно об одном и том же. Король чуть ли не подмигивал моему мужу, дед поглядывал мрачно, но с пониманием, а князь с обидой.

– Анна у меня слишком честная, но за это я ее и люблю, – Двэйн поцеловал мою ладошку, его глаза искрились радостью и счастьем. Я невольно заулыбалась в ответ, любуясь своим мужем.

– Ну что, герцог Анзорский, вы готовы сказать молодым напутственное слово?

– Я многое хотел им сказать, сир. Даже подготовил целую речь о том, как лишаю их наследства, приданого, а возможно, и родового имени. Но поглядев на них сейчас, и когда спускался за ними, – от слов деда я покраснела еще больше, вспомнив, как мы с Двэйном целовались на каждом углу, – я понял: ничего этого им не нужно. Будьте счастливы, детки, пронесите эту любовь через всю жизнь. Теперь и умирать не страшно, в надежных руках Рибби оставляю.

Дед прослезился, а я только сейчас заметила, что он действительно уже очень стар.

– Деда, ну какая смерть? Тебе еще жить и жить, неужели правнуков увидеть не хочется?

– Хочется, очень, так что вы с этим не затягивайте, а то боюсь, не доживу, – лукаво улыбнулся дед.

– Мы уже стараемся в этом направлении, герцог Анзорский, – серьезно ответил Двэйн.

Обеденный зал потряс заразительный хохот Августиана, к которому присоединился каркающий смех деда. Супруг тоже улыбался, обнимая меня за плечи, по-моему, только одному человеку было не до смеха, князю. Он продолжал напиваться, практически не закусывая. Я пихнула Двэйна локтем, кивком головы указывая на князя Мансура.

– Поговори с ним, – тихо сказала мужу.

– Хорошо, когда пойдем в музыкальную комнату, я с ним поговорю, – так же тихо ответил Двэйн, смерив Саида хмурым взглядом.

– Деда, а ты не мог бы с родителями поговорить? – решила сменить тему, а заодно скинуть на деда неприятный разговор.

– Э, нет, звездочка моя. Ты теперь взрослая леди, герцогиня, привыкай сама улаживать конфликты и недопонимания. Тебе еще многому предстоит научиться, вот разговор с матерью и отцом будет твоим первым уроком.

– Мудрое решение, герцог, – усмехнулся король. – Я тоже не буду вмешиваться. И еще, Двэйн, вам с супругой придется на пару месяцев отказаться от официальных приемов и посещения дворца, пусть слухи немного улягутся. Вам надо съездить куда-нибудь, отметить медовый месяц.

– Да, сир, мы как раз хотели с Анной съездить на море. Вот закончу нынешнее дело, и поедем.

– Отлично, считай, мое разрешение у тебя уже есть. Со своей стороны тоже хочу пожелать вам счастья. Как-нибудь навестим вас с супругой, надеюсь, наши девочки подружатся.

– Я тоже на это надеюсь, – вежливо ответил Двэйн.

Я же промолчала, так как меня не спрашивали. Королева, конечно, милая девушка, даже младше меня, но становиться ее подружкой, а значит, придворной леди, мне не хотелось. Но выбора у меня, кажется, нет. Вон они уже обсуждают, как их сыновья будут вместе расти, а если у нас родится дочь, то выдадут ее замуж за будущего принца, который еще и не родился. Вот будет смешно, если сын Августиана, окажется дочкой. Но с другой стороны приятно осознавать, что о беременности королевы мы узнали раньше всех.