Вторая жизнь.

Я ехала медленно, покачиваясь в седле, луна освещала путь, вот только куда он вел, мне было неведомо. Да какая, впрочем, разница, в голове калейдоскопом проносились видения или, скорее, воспоминания, они хаотично накладывались на известный мне уже мир. Я ни о чем не хотела думать, ни о чем не хотела вспоминать, но прекратить это мелькание перед глазами было не в моей власти. Как все запуталось, даже на такой, казалось бы, простой вопрос: «Кто я?», невозможно было дать однозначного ответа. Только в одном я была уверена: меня зовут Анна, по иронии судьбы там, еще бы знать где, у меня было то же имя. Так, может быть, те воспоминания и не воспоминания вовсе? Может быть, это был долгий сон, где я успела прожить еще одну жизнь? Ведь, по словам миледи, я провела без сознания два месяца.

Коняга вышла на дорогу и замерла. Я огляделась и поняла, что даже не представляю в какой стороне город. Хорошо, что дорога от сарая и до этого перекрестка была одна, и мук выбора я не испытала. А что делать сейчас? Заночевать прямо на дороге? Предварительно скинув с тента сонного Ибрагима? Да, эту сволочь я с собой все же захватила. Мне не нужно было его раскаяние или прилюдное признание своей вины, даже чувство мести отошло на второй план. Меня он интересовал как источник информации, именно ради этого я пожертвовала на его рану одну из своих нижних юбок. Конечно же, не забыла его связать (и руки, и ноги), волоком перетащить на тент, а вот уже его привязать веревкой к седлу. Можно сказать, что степняк удобно устроился. Он путешествовал лежа, и даже камни с кочками не мешали ему, слишком глубокий был его сон.

Сейчас, глядя на перекресток, я поняла, что, в сущности, поступила опрометчиво, наверное, надо было остаться у сарая. Хотя об этом месте мог знать кто-то еще помимо двух бандитов, взять того же главного. А может, пока не поздно свернуть обратно в лес? В ответ на мои мысли вдалеке раздался тоскливый вой, подхваченный еще несколькими голосами. Нет, в лес соваться не стоит, от волков я точно не отобьюсь. Оглянулась на валяющегося в отключке степняка, если волки за нами погонятся, обрежу веревку, сделаю им подарок. Рядышком понуро брела еще одна лошадка, та, что была запряжена в телегу, на которой меня везли сюда. Сначала у меня была мысль воспользоваться телегой для возвращения назад, но запрягать лошадь в нее мне раньше не приходилось, да и вряд ли бы я смогла затащить туда раненого. Лошадка же уходить на волю не захотела, хоть я ее всеми силами уговаривала.

Так что теперь у меня целых два трофея, добытых в неравном бою. А приятно, черт возьми! Я вскинула голову к незнакомому небу, улыбнулась чужим звездам. Как мало надо, чтобы пересмотреть жизненные ценности. Репутация? Слухи? Перешептывания за спиной? Как мало они значат по сравнению с жизнью и свободой. Свежий ветерок подхватил мои растрепанные волосы, принеся с собой запах луговых трав и шум стремительного ручейка. Да, умыться мне не помешает, если меня кто-то встретит в таком виде, то или сбегут, или убьют. Решено, поедем в ту сторону, откуда доносится шум ручья. Потянула за повод, конь беспрекословно подчинился. А ведь вначале боялся, шарахался, всхрапывал, думаю, это запах крови делал его таким нервным. Сейчас запах немного выветрился, кровь коркой застыла на моей коже и на платье. Со степняка я сняла камзол, он был почище, чем у покойника, а мне в легком платье ночью было холодно.

До небольшого моста через ручей мы добрались быстро, перебравшись через него, съехали немного с дороги в тень деревьев. С недавних пор я начала понимать, что страшнее всего ночью встретить не зверя, а случайного человека. Привязав коня к дереву, спустилась к ручью. Отмывалась я долго, у меня заледенели руки, а щеки будто покрылись инеем, но я все терла и терла, стараясь смыть с себя даже воспоминание о чужой крови на моей коже. Попыталась замыть кровь с платья, но сделала только хуже. Так хотелось сорвать его и сжечь, но ходить голой – не выход. Окончательно промокнув и замерзнув, я все-таки вернулась к лошадям.Кутаясь в камзол, я отстраненным взглядом проводила проскакавшую мимо нас кавалькаду из нескольких всадников.

* * *

Известие о похищении Анны застало Двэйна на работе. Он торопился все доделать, раздать все распоряжения, чтобы целый день провести в обществе девушки. Известие принес человек, который втайне ото всех присматривал за домом невесты, он же и проследил до выезда из города за похитителями. Вмешиваться не стал: один мало что может сделать против трех человек, да и девушке, по словам похитителей, ничего не угрожало. Когда они выехали за город, а один из похитителей, он же бывший охранник леди, вернулся обратно, Тень, прицепив магический маячок к телеге, побежал к лорду.

И вот герцог уже не первый час объезжает с отрядом окрестные дороги, кто же знал, что действие магического маячка такое недолговечное. В душе с каждой минутой зрело отчаяние, не помогали подбадривающие слова друга, который, едва узнав о случившемся, порывался сам повесить всех виновных. В другой раз Двэйн и сам бы ему помог, но на кону стояла жизнь Анны, поэтому он просто распорядился всех охранников посадить под арест. Теперь их жизни зависели от того, как быстро он найдет девушку. Он так и не понял, что заставило его оглянуться, когда они проезжали мост. Луна, выйдя из-за облаков, осветила стоящую на обочине фигуру. Сердце кольнуло, тревожно забившись в груди, он натянул поводья и развернул коня, мысленно уговаривая себя, что он просто спросит у путника о телеге.

– Анна! – буквально слетел он с коня рядом с девушкой, не веря, что это все же она. Он хотел сжать ее в объятиях, целовать, повторять ее имя, но наткнулся на выставленную вперед руку девушки.

– Осторожнее, лорд, вы испачкаете камзол, – холодный и безжизненный голос остановил его вернее ледяной руки.

Только тут он обратил внимание, что платье девушки чем-то испачкано, даже при свете луны темные пятна ярко выделялись на светлом фоне. В нос ударил запах крови. Будь Двэйн более суеверный, он заподозрил бы, что девушки уже нет в мире живых.

– Да демон с камзолом, – отбросил он все сомнения и сжал Анну в своих руках. Живая! Мокрая, холодная, измученная, но живая. – Вы не ранены? Вы совсем заледенели! Как вы здесь оказались? Чья это кровь?

– Я цела, чья кровь не знаю, он почему-то не счел нужным представиться, – даже этот саркастический тон порадовал лорда, пусть выговорится, а еще лучше поплачет, чем дальше загонять себя в это подобие жизни. – Спросите у Ибрагима, он точно знает, как того звали.

– У кого?! – гаркнул над ухом Саид, каким-то образом оказавшийся рядом.

– У степняка вашего или не вашего, там, на тенте валяется, – хмыкнула девушка, Двэйну с каждым ее словом становилось все страшнее. Что же пришлось перенести Анне, если у него возникает чувство потери? Будто бы что-то светлое в ней ушло навсегда, а может, наоборот, стресс всколыхнул память?

– Не надо, лорд, мне уже лучше, а вы промокли из-за меня, – высвободилась она из его рук, не разрешая себя гладить. – Мне надо вам кое-что сказать. Лучше, если это сделаю я, чем потом услышу эти слова от вас.

– Анна, как вам удалось справиться с двумя сильными мужчинами?! – бесцеремонно влез князь, он успел уже сбегать и посмотреть на пленного. О ком еще могла говорить девушка?

– Они почему-то тоже думали, что я не представляю опасности, – холодная полуулыбка, взгляд, устремленный на звезды и тоска, непередаваемая тоска в глазах. Как тогда, в ее музыке. – А получилось что один уже труп, второй почти.

– Анна, вы что-то вспомнили из прошлого? – задал вопрос в лоб Двэйн. Ответа не последовало, но потому, как Анна вздрогнула, покачнулась и закрыла лицо руками, было все понятно.

– Это неважно. Я хотела сказать, что снимаю с вас данное мне слово. Вы вольны расторгнуть нашу помолвку в любое время.

– Анна, о чем вы говорите? Я не хочу расторгать помолвку. Что на вас нашло? – в голове у Двэйна крутились тысячи мыслей, но все они сводились к одной, как вытащить Анну из этого состояния?

– Я знаю, вы благородный человек и никогда бы не отказались от своего слова. Но подумайте о том, что начнут говорить уже завтра обо мне? Неужели вы хотите, чтобы ваше имя смешивали с грязью?

– Анна, – Двэйн все-таки прижал ее к себе, подавив слабое сопротивление. – Мое имя уже лет десять с чем только не смешивают, неужели вы думаете, что злые языки заставят отказаться меня от самой лучшей девушки на свете?

– А король? Ведь он может расторгнуть нашу помолвку, а еще есть дед и родители, – всхлипнула у него на плече Анна.

Она права, об этом Двэйн не подумал, а ведь герцог Анзорский слов на ветер не бросает. Если сказал, что случись что-нибудь с Анной, помолвку расторгнет в тот же миг, то, значит, так и будет. Король не пойдет против человека, который уже столько лет наполняет казну государства и хорошо наполняет, а главное, люди довольны. Видимо, девушка приняла его молчание за согласие и опять попыталась вырваться. Нет, ее он не отпустит, ему не раз доводилось видеть такую пустоту в глазах людей, они редко доживали до утра, если оставались наедине с собой и своими мыслями.

– Анна, все будет хорошо, мы что-нибудь придумаем.

– Леди Анна, я могу сказать вам пару слов? – Саид и не думал отходить в сторону. Торжественность в его голосе заставила Двэйна нахмуриться.

– Говорите, князь, – развернулась к Саиду девушка.

Князь Мансур не привык терять время, вся его жизнь была подчинена желаниям. И сейчас он не просто хотел Анну, но собирался бороться за эту девушку. Какой степняк не мечтал привести в свой дом валькирию? Деву, чей облик подобен богам, а храбрость можно воспевать в песнях.

– Анна, я прошу вас стать моей женой. Меня не волнуют сплетни или запреты вашего короля. А если захотите, я увезу вас в любую страну, построю дом в любом, указанном вами месте. У меня хватит денег, чтобы нам прожить всю оставшуюся жизнь в роскоши. Клянусь, я никогда больше не назову другую женщину своей женой или наложницей. Обещаю каждый день усыпать наше ложе лепестками роз.

Двэйн замер, рука сжалась на талии Анны, он не вправе еще принимать решение за нее. Но чтобы она ни ответила, друга он уже потерял. В глазах Саида застыло упрямое выражение, говорящее, что в любви каждый сам за себя. И Двэйн его хорошо понимал, он сам бы боролся до последнего. Так почему же он сейчас молчит и ждет ответа Анны, почему не кричит во все горло, что любит и готов принять ее любую. Что готов ждать, сколько потребуется, только бы она осталась с ним. Наверное потому, что она должна сама решить, кто ей нужен.

* * *

Я смотрела на преклонившего колени князя, слушала его красивую речь, которую мечтает услышать каждая женщина. Но в душе всколыхнулась только горечь, не от него я ждала таких слов, не его признаний хотела. На талии сжалась рука Двэйна, намекает, что неплохо бы ответить? Может, он считает это лучшим выходом из сложившегося положения? Думает, если пристроит меня сразу же замуж, то его совесть будет спокойна? Не знаю. Но я не могу обнадеживать человека, которого не люблю и вряд ли смогу когда-нибудь полюбить. Слишком глубоко в душу запали стальные глаза, точно такие же, как из моего то ли сна, то ли яви. Но ответить все же надо.
– Спасибо, князь. Ваши слова очень лестны, но я не могу даже пообещать подумать над вашим предложением, моя душевная травма долгое время будет связывать вас и того степняка. К тому же, прежде чем вы решитесь на повторное предложение, не забудьте захватить с собой доказательство вашей непричастности к этому похищению.

Получилось грубо, но сейчас я действительно не могла его видеть. Хотелось окунуться в горячую ванну и не вылезать, пока запах крови полностью не пропадет.

– Извините, господа, я хотела хотя бы до рассвета попасть домой. А вас, думаю, больше заинтересуют показания Ибрагима, – комок стоял в горле, хочу остаться одной, чтобы оплакать потерянную любовь. Только какую? Эту или ту, из сна? А может она одна?

– Анна, – Двэйн развернул меня к себе лицом. Боже, как же они похожи, как мне тяжело смотреть в родные глаза, которые почему-то забыли, как надо смеяться. – Вы красивая, умная, храбрая девушка. Когда я делал вам предложение, то собирался предложить свое состояние и защиту, но теперь понимаю, что они вам не нужны. Денег у вашей семьи даже больше, чем у короля, а справиться с двумя вооруженными бандитами сможет не каждый мужчина. Мне нечего вам больше предложить. Если вы только согласитесь принять мою любовь и уважение? Желание рука об руку пройти вместе жизнь?

Я видела, как тяжело ему дались эти слова, он привык никого не пускать в свою душу. Но и потерять его второй раз я не могу, просто не переживу. И неважно, что это был сон или что-то другое, главное, что я люблю его и он рядом.

– Мне ничего другого и не нужно, Двэйн. Если только детей, похожих на нас, – договорить он мне не дал, впиваясь в губы поцелуем.

Крепко сжимая в руках, он шептал ласковые слова, просил верить ему. Смешной, ему я верила даже больше чем себе. Все это прорвало ледяную плотину, сковавшую мою душу, слезы потекли по щекам. Я уткнулась ему в плечо, руки жениха гладили, успокаивали, вселяли уверенность, как и его слова.

– Вы тут всю ночь провести собираетесь? – раздался обиженный голос князя.

– Саид прав, ты устала, а нам еще столько надо успеть до рассвета. Поедешь со мной, по дороге поспишь, – с неохотой разжал объятия Двэйн.

– А что нам надо успеть? Этот, – взмах руки в сторону похитителя, – до утра вряд ли очнется, снотворного на кинжале много было. Единственное, что я сейчас хочу – это горячую ванну. Ну и чистую одежду с кроватью.

– Точно, нужно же платье, в этом не пустят в храм. Саид, у тебя есть возможность оправдаться перед леди Анной, – улыбнулся Двэйн. У него сверкали глаза, как будто он сбросил какие-то оковы.

– Стоп, какой храм? Куда мы собираемся? И как князь может оправдаться?

– Любимая, мы с тобой утром женимся, а князь привезет платья из твоего дома. Ты не против?

Я онемела – так сразу и замуж. Я люблю Двэйна, мне он очень нужен, но замуж? У меня нет сомнений, но вдруг они остались у лорда? Вдруг он принял это решение под давлением обстоятельств? Почему-то мне кажется, если бы не предложение князя, то он бы не сделал такой шаг.

Двэйн же воспринял мои сомнения несколько по-своему.

– Анна, – обнял он меня, тихо говоря на ухо, чтобы никто ничего не услышал. – Я понимаю, вы подверглись насилию, вам тяжело, наверное, даже подумать о близости с мужчиной. Но обещаю, я не прикоснусь к вам и пальцем, пока вы не будете готовы к этому. Если мы не поженимся утром, ваши родственники уже к обеду расторгнут нашу помолвку, а я не хочу вас потерять.

– Двэйн, спасибо. Но подвергнуть меня насилию они не успели, – мне было неловко об этом говорить, но хотелось, чтобы он знал правду. – И вы уверены, что потом не будете жалеть о своем скоропалительном решении?

– Не буду и сделаю все, чтобы вы тоже о нем не пожалели. А насилие, я говорил о ситуации в целом. Но я очень рад, что ничего непоправимого не случилось. Так вы выйдете за меня замуж?

– Выйду, – ответила, улыбаясь. Да и как можно было сказать что-то другое любимому человеку? Он подхватил меня на руки, поцеловал и посадил в седло, а потом сам запрыгнул следом.

– Тогда домой? – спросил он, улыбаясь.

– Домой. Только надо вон ту коняжку с собой взять, это мой трофей, – кивком головы показала на жеребца Ибрагима.

– А с лошадью что делать?

– Заберите себе в управление или продайте. Она на свободу не захотела, – я удобнее устроилась, прислонившись боком к груди Двэйна, расположив голову на его плече. – Я вам не мешаю?

– Вы мне никогда не помешаете, – прошептал лорд, крепко обнимая меня одной рукой.

– Ловлю вас на слове. Считайте, что ваш кабинет уже подвергся набегу.

– Какой кошмар, на ком я собрался жениться?! – рассмеялся герцог. – Другие девушки первым делом фамильные драгоценности жаждут проверить, а моей невесте подавай документы. Надеюсь, вы согласитесь сначала посетить кухню? Не знаю, как вы, но я сегодня даже не обедал.

– Да, я бы тоже чего-нибудь съела. Но в ванну хочу больше, – сказала я, пряча зевок в вороте рубашки жениха. Рядом с ним я ничего не боялась, поэтому сон навалился незаметно.

* * *

Двэйн смотрел на уснувшую девушку, доверчиво прижавшуюся к нему, и понимал, что сдержать свое обещание не прикасаться даже пальцем, будет очень тяжело. Но он выдержит, главное, что Анна будет его женой. А чтобы она быстрее к нему привыкла, есть хорошая идея. Улыбнувшись своим мыслям, Двэйн удобнее перехватил поводья, чтобы была возможность обнимать невесту двумя руками.

Князь Мансур искоса поглядывал на счастливую парочку, его душила злость и обида. Почему не он первый встретил Анну? Тогда у Двэйна не было бы шансов заполучить такую девушку. Но боги или демоны распорядились именно так, даровав его другу то, что сам Саид искал всю жизнь. Что ему оставалось делать в такой ситуации? Убить друга и забрать его невесту? Будь на месте Двэйна другой человек, возможно, князь так и поступил бы. Но с Двэйном они вместе росли, Саид подолгу жил в его доме, их отцы тоже дружили. Как бы не было обидно и больно, князь Мансур не мог предать память отца, не мог сделать подлость своему другу. Если бы Анна дала бы хоть малейший намек, что он ей симпатичен, Саид выкрал бы ее и у герцога Варрийского. Но нет, девушка видела перед собой только Двэйна. Смешно сказать, у него, Саида, было много женщин, но ни одна не смотрела на него так, как смотрела Анна на своего жениха. И дело не в любви или обожании, в ее глазах было безграничное доверие. Зато его она сразу заподозрила во всех грехах. И оказалась почти права, он хотел ее похитить, но никогда и никому бы не доверил это дело. По традициям его родины жених должен сам добыть себе невесту, без чьей-либо помощи. И раньше он был уверен, что любая будет счастлива стать его женой, достаточно предложить. Но, как оказалось, любая не нужна ему, а Анне не нужен он.

Может, он в чем-то не прав? Возможно, не всем женщинам подавай красивые слова и дорогие подарки? И настоящая любовь она вот такая, когда любят не за что-то, а вопреки всему, закрыв глаза на условности, традиции, сплетни и осуждающие взгляды? Решение далось Саиду с трудом, обида и горечь никуда не делись, но он все же поступит по чести, не запятнает свой род предательством. Он организует другу достойную свадьбу, раз уж пелена счастья помутила его разум. Надо будет многое успеть до рассвета, но разве его когда-то пугали трудности? А потом он уедет, говорят, время и расстояние лечат душевные муки, что ж, у него будет возможность это проверить.

Проснулась, когда меня снимали с лошади, Двэйн старался это сделать осторожно, но я все равно открыла глаза.

– Приехали, – улыбнулся он. Мне показалось, или он тоже нервничает из-за нашей скоропалительной свадьбы? – Не хотел вас будить, Анна. Но думаю, на кровати спать будет удобнее.

– Тогда поставьте меня на землю, чтобы я могла быстрее добраться до столь нужного предмета мебели, – улыбнулась в ответ.

– Не думаю, что это хорошая мысль, вы два часа провели в седле. Да и до этого у вас была тяжелая ночь. Я сам вас донесу, – и понес.

Только тогда я обратила внимание, что мы находимся рядом с незнакомым домом. Он чем-то напоминал наш, но был не такой старый. Если наш дом сразу давал понять о древности рода, то дом Двэйна говорил, что понятие красоты и удобства его обитателям не чуждо. Несмотря на ночь, фонари неплохо освещали дом и прилегающие к нему дорожки. Я с интересом рассматривала строение, которое уже через несколько часов должно стать моим жилищем на долгие годы. И пока увиденное мне нравилось, хотя мне понравилось бы почти все, главное, чтобы Двэйн был рядом.

Дверь нам открыл пожилой мужчина, видимо, дворецкий, он неодобрительным взглядом окинул нашу композицию.

– Вы сегодня поздно, милорд, – склонился он голову в приветствии, делая вид, что меня нет.

– Джеймс, распорядись приготовить миледи горячую ванну в моих покоях. Также пусть принесут чего-нибудь поесть и побольше, у нас была тяжелая ночь. Приедет Саид, привезет вещи леди, его тоже накормите. А вообще, будите всех, пусть приведут дом в порядок, украсят там, приготовят чего-нибудь эдакого. В общем, не мне тебя учить, как организовывать праздники.

– Простите меня милорд, я, видимо, запамятовал. Вы не могли бы напомнить мне, какой сегодня праздник, чтобы я мог достойно его подготовить?

– Свадьба. Моя. То есть наша с леди Рибианной. Любимая, это Джеймс, дворецкий. Джеймс, эта леди отныне твоя хозяйка. Если я услышу, замечу, или леди мне пожалуется на неуважение со стороны прислуги, уволю без выходного пособия любого, невзирая на прежние заслуги.

Я видела по глазам жениха, что он не шутил, это понял и Джеймс. Дворецкий склонился ниже, чем прежде и произнес ритуальную фразу, как если бы мы уже были супругами.

– Добро пожаловать, миледи! Счастлив видеть вас дома.

– Рада познакомиться, Джеймс.

– Ну все, со знакомством закончили, все остальное потом. И, Джеймс, горячая ванна и еда – это очень срочно.

– Ванну наполнят сейчас же, вы же знаете, я всегда поддерживаю запас горячей воды, когда вы задерживаетесь на работе. С вашего позволения, милорд, – Джеймс еще раз поклонился мне и ушел выполнять распоряжения своего лорда.

А мы стали подниматься по лестнице, точнее, поднимался Двэйн, я же все так же была у него на руках. Честно сказать, мне даже стало любопытно, как долго он сможет меня нести? Ведь я не похожа на худосочных благородных девиц. Любимый мужчина легко вбежал со мной на второй этаж и дальше по коридору направо, причем у него даже не сбилось дыхание. Как же приятно, что будущему мужу твой вес не кажется большим. Но один вопрос не давал мне покоя.

– Двэйн, а почему вы сказали наполнить ванну в ваших покоях? – я не была против, просто он обещал немного подождать, да вот хотя бы до свадьбы и надо.

– Анна, это не то, что вы подумали. Понимаете, буквально вчера я распорядился полностью обновить женскую половину хозяйского крыла дома. Всю мебель вынесли, завтра должен был приехать художник по интерьеру. Я же не могу поселить вас в гостевых комнатах, это вызовет еще больше кривотолков. Но вы не бойтесь, своего обещания я нарушать не буду. Я вполне могу устроиться на диване в гостиной.

У Двэйна был такой честный и в то же время тоскливый взгляд, что оставалось ему только поверить. Я улыбнулась, до свадьбы пусть поспит на диване, за парочку часов ничего с ним не случится, а потом… Щеки окрасились румянцем от нескромных мыслей. Вообще-то мое воображение дошло только до того места, где мы спим в одной кровати в обнимку, о дальнейшем думать не хотелось. Теоретически я знала, что происходит между мужем и женой, еще и воспоминания подсовывали картинки пикантного содержания, но страх все равно был. Наверное, Двэйн прав, надо немного подождать, привыкнуть друг к другу, и сон в одной кровати этому будет более способствовать.

Если в коридоре был полумрак, то в гостиной, куда внес меня Двэйн, и вовсе темно. Только немного света проникало через окна от уличных фонарей, ровно столько, чтобы не наткнуться на мебель.

– Вот мы и дома, – поставил меня на пол любимый мужчина.

Он не спешил отпускать меня из объятий, как и зажигать свечи. Последнее меня даже радовало, представляю, на кого я стала похожа после всего случившегося, впору людей пугать. Но, видимо, Двэйна мой внешний вид не пугал, он склонился ко мне с нежным поцелуем.

– Милорд? – в распахнутую дверь вошла женщина, принеся с собой свет и разочарование, нам в тот момент никто не был нужен. – Вам ужин накрыть здесь?

По-моему, глупее вопроса женщина просто не смогла придумать за столь короткий срок. Ведь явно ей было любопытно взглянуть на будущую хозяйку. Или она не поверила Джеймсу и решила проверить самостоятельно?

Меня окинули оценивающим взглядом, не пропустив ни дюйма, и, судя по всему, женщину я не впечатлила. Но ее мнение меня совершенно не заботило, буду я еще нервничать оттого, что не понравилась прислуге.

– Лаура, я уже все сказал Джеймсу, не надо спрашивать меня повторно. Ты же знаешь, я этого не люблю, так что не порть мне настроение, – раздраженно ответил Двэйн. – Свечи поставь на стол и можешь идти отдыхать, у меня достаточно молодых слуг, тебе не нужно каждый раз дожидаться меня самой. А скоро эта почетная обязанность ляжет на плечи моей драгоценной супруги.

Двэйн подмигнул мне и улыбнулся, я ответила ему тем же.

– Двэйн, ну что за глупости ты говоришь, чтобы леди и ждала всю ночь? Да даже ваша матушка, вот уж была истинная леди, и то ложилась спать, не дожидаясь милорда. А эта, ты уверен, что эта девушка будет тебе достойной супругой? Заявиться в дом жениха в таком виде? Может, пока не поздно, тебе стоит выбрать девушку поприличнее?

Сказать, что я лишилась дара речи после таких слов, это ничего не сказать. Я переводила опешивший взгляд с Двэйна на эту Лауру и пыталась понять, по какой причине она так разговаривает со своим лордом, да еще и на «ты» называет. Впрочем, ответ нашелся быстро.

– Все, Лаура, хватит! Я терпел твои выходки и нотации, потому что обещал матери позаботиться о тебе. Но то, что ты год кормила меня грудью, не дает тебе право распоряжаться в моем доме. Завтра, нет, сегодня ты собираешь свои вещи и уезжаешь жить в дом, который я тебе подарил еще десять лет назад. Пособие я тебе назначу до конца жизни, в деньгах нуждаться не будешь.

– Двэйн…

– Для тебя лорд Двэйн или милорд, – рявкнул мой будущий муж.
– Милорд, но как же так, я же всю жизнь только о вас заботилась. Я же уделяла вам больше времени, чем своим детям. Для меня вы же, как сын. Это все она! Она вас приворожила, заколдовала! – кажется, Лаура с горя сошла с ума. У нее затряслись руки, особенно та, которой она тыкала в меня пальцем.

– Уйди, Лаура! Не доводи до греха! Джеймс, проводи ее и проследи, чтобы она сегодня же покинула этот дом, – только сейчас я заметила, что у двери мнется дворецкий. Лаура не стала дожидаться его, выбежала из комнаты, заливаясь слезами.

– Джеймс, проследи, чтобы Лауру отвезли со всеми удобствами. Пусть возьмут одну из карет, а еще, чтобы она собрала все свои вещи. Ты же помнишь, чем закончилась моя прошлая попытка отправить ее в деревню, – уже спокойнее продолжил Двэйн.

– Будет исполнено, я пришел сказать, что ванну наполнили, ужин сейчас принесут, – дворецкий с поклоном удалился, прикрыв за собой дверь.

– Анна, прости меня. Лаура моя бывшая кормилица и нянька, ей многое позволялось, но она все же перешла грань дозволенного. Такого больше не повторится, обещаю, любимая, – вид у Двэйна был раздосадованный и виноватый.

Он серьезно полагал, что меня расстроила такая встреча. Если бы это случилось до похищения и попытки изнасилования, я конечно бы обиделась, но сейчас мне было просто неприятно оттого, что Двэйну пришлось все это выслушать.

– Двэйн, это только начало, я еще не раз услышу о себе такое, а то и что-то похуже. Так стоит ли принимать это так близко к сердцу? – я ласково провела по его щеке, улыбнулась, заглядывая ему в глаза. – Тем более из всего произошедшего мне больше запомнилось, что мы перешли на «ты». Или это была просто оговорка?

– Нет. Ближе тебя, Анна, у меня никого нет, поэтому я хочу, чтобы между нами не стояло это официальное «вы». Мои родители друг к другу обращались на «ты» и я им в детстве очень завидовал, ведь мне приходилось говорить им «вы». Мой отец смеялся над моими обидами, говорил, когда вырасту, женюсь и тогда мне тоже будет кого называть на «ты». Пойдем, я покажу тебе, где ванна, пока вода не остыла. А еще я не позволю тебя обижать, никому. Ты мне веришь?

Захотелось столько ему сказать, а еще больше сделать, но боюсь, до ванны я тогда не доберусь, да и до свадьбы надо все же потерпеть с признаниями и поцелуями. Поэтому я просто прислонилась лбом к его груди, тихо прошептав, что ему я верю.

Ванна имела привычный вид, хотя воспоминания подсовывали картинки, где ванная комната смотрелась несколько иначе. Особенно мне в них нравилось, что вода там текла из трубы. Интересно, а что если попытаться воплотить сон в явь?

– Полотенца здесь, а тут всякие масла, бальзамы, мыло. Я этим не часто пользуюсь, но Лаура всегда держала запас, потому что так полагается в богатом доме, – усмехнулся Двэйн. Мне показалось или он немного смущен? – Тебе помочь снять платье? Или лучше позвать служанку?

Понятно, все-таки смущен, мне тоже стало неловко, служанку одну я уже сегодня видела, так что других встречать мне не хотелось.

– Не надо служанку, я сама справлюсь, только помоги развязать корсет, – покраснела, но, надеюсь, при свете свечи это было не видно.

– Анна, зачем ты его вообще стала носить? У тебя замечательная фигура, – прохладный воздух коснулся обнаженных плеч, когда Двэйн снял с меня камзол Ибрагима. Потом его руки быстро пробежались по застежкам платья, и оно опало к моим ногам, оставив меня в корсете и нижней юбке. Только сейчас я вспомнила, что одну из них извела на повязку похитителю и теперь оставшаяся просвечивается. – Знаешь, я, наверное, пойду, посмотрю, как накрывают на стол. Тебе больше не нужна моя помощь? Волосы, например, помыть? Они у тебя такие длинные, густые, восхитительные.

Двэйн стоял напротив меня, глаза его потемнели, а руки застыли на полпути к моим волосам, которые я начала расплетать, чтобы хоть как-то скрыть смущение.

– Я все-таки пойду, – пробормотал мужчина и несколько неуверенно двинулся к выходу.

– Двэйн, извини, но ты забыл корсет развязать, – пискнула я, когда поняла, что он сейчас так и уйдет, а мне тогда в корсете, что ли, мыться?

– А? Да, отвлекся, – тяжело вздохнул мужчина. – Ты так и не ответила, зачем ты его вообще начала носить? Леди Алисандра заставила?

– Нет, маменька пыталась, но я не поддалась ни на уговоры, ни на угрозы, – рассмеялась, вспоминая, сколько фальшивых слез было пролито из-за этого корсета. – Просто это единственное место, куда удобно прятать кинжал. Знаешь, с твоей работой я, наверное, и дальше буду носить корсеты.

– Это намек на то, что я не могу позаботиться о безопасности собственной семьи? – нахмурился Двэйн.

– Нет, это намек на то, что козырь в рукаве всегда должен быть, – улыбнулась. – А еще я знаю хорошую поговорку, не знаю, чья она, но звучит так: «На бога надейся, а сам не плошай».

– Мне нравится, – загадочно улыбнулся он, пропуская меж пальцев мои волосы. – Мне кажется, в нашем случае бог сделал все, что мог. Осталось дело за нами.