воскресенье
Утро было ясным. Настояще-ясным, без серого налёта на окне.
Кира проснулась и не почувствовала тяжести в груди.
Это было непривычно. Будто тело забыло, как носить цепи.
Сначала она испугалась этой лёгкости.
Но потом… просто встала. Без усилий. Без борьбы.
Заварила чай. Съела бутерброд.
Всё ещё в пижаме, с распущенными волосами, села на подоконник и смотрела, как прохожие идут кто куда.
И на секунду… ей захотелось идти вместе с ними. Куда угодно. Лишь бы дальше.
Подруга пришла в гости около полудня.
Сели молча. Без разговоров. Без вопросов.
Иногда этого достаточно.
Когда молчание — не пустота, а присутствие.
— Сегодня ты выглядишь по-другому, — сказала подруга.
Кира улыбнулась. Едва-едва.
Но улыбнулась.
А потом…
Всё рухнуло.
Резко.
После её ухода в чате появилась фраза от человека, которого Кира когда-то любила.
Он писал другому, но она увидела.
"С такими, как она, всё равно ничего не получится. Они только притворяются, что хотят жить."
Одна фраза.
И всё, что строилось в Кире эту неделю, затрещало.
Руки снова задрожали.
Грудь сжалась.
Мысли закричали:
> "Вот, видишь? Всё это было зря. Они всё равно не верят в тебя. Ты никому не нужна."
И она снова оказалась на полу.
С лицом в подушке.
Сонным телефоном в руке.
Со старыми мыслями в голове.
Прошло, казалось, вечность.
Она не знала, сколько лежала.
Час. Может, два.
Но когда вечер опустился на город, и лунный свет прорезал комнату —
она встала.
Не потому что стало легко.
Потому что поняла: боль — возвращается.
Но она — уже не прежняя.
Кира взяла телефон.
Удалённое сообщение уже не болело так.
Просто — исчезло. Как дым.
Она написала:
> «Мне снова было плохо.
Очень. Почти как в четверг.
Но я не вернулась туда.
Я осталась здесь.
Потому что знаю теперь:
боль уходит.
Не навсегда. Но уходит.
А я — остаюсь.»
На ночь она открыла окно.
Вдохнула прохладный воздух.
И впервые за долгие месяцы сказала себе:
— Я не хочу умирать.
И это не было победным криком.
Не было слезами.
Просто — факт.
Чистый. Тихий. Живой.
---
> Иногда тебе не нужен свет в конце тоннеля.
Достаточно понять, что ты умеешь идти в темноте.
И хочешь — идти.