Всё рушится

— Ты ходишь в школу уже почти, напомни мне, два месяца?, — улыбнулась миссис Джонсон, в одной руке она держала уже привычный чёрный блокнот, а во второй чашку с кофе.
    Их сеансы с Грэйс становились из раза в раз комфортнее. Разговоры походили больше не на психологические сессии, а на беседу двух давних друзей, которые интересуются жизнью друг друга. Джонсон любила пить турецкий кофе, параллельно записывая что-то в чёрный блокнот, лежащий на коленях, а Грэйс сидела на диване, с поджатыми к груди коленями, разглядывая анатомическую модель головы, которая всегда стояла на рабочем столе Джонсон.
    Кабинет был оформлен с особым комфортом. При первых сеансах Грэйс не обратила на это особого внимания, потому что была полностью поглощена собой, своими мыслями и тревожностью, которая её мучала. Сейчас всё было по-другому: Грэйс смотрела на мир и хотела видеть как можно больше. Большое панорамное окно открывало вид на дождливый Портленд. Светлые потолки и стены были не такого противного белого цвета, как в больницах, например, а кремового, с теплым подтоном. Рабочий стол в углу, рядом — большая книжная полка, заполненная медицинскими книжками. На стенах — живописные картины, в основном в голубых тонах. Проигрыватель виниловых пластинок и мятные конфеты находились на небольшой столике рядом с большим диваном и одним маленьким. На маленьком всегда сидела Джонсон, а на большом — Грэйс.
— Немного дольше, но где-то так, — кивнула в ответ девушка.
— Как думаешь, школа пошла на пользу твоему выздоровлению?
    Грэйс невольно вспомнился их разговор, тот самый, который состоялся перед тем, как она всё-таки решилась пойти в школу. Миссис Джонсон убеждённо говорила о том, что этот шаг может быть невероятно важным для выздоровления, и она оказалась правой.
— Думаю, да, — Грэйс сложила руки около своих коленей, разглядывая свои ладошки, — Я оставила позади общение, которое терзало меня, и сделала шаг навстречу к новым. У меня появились по-настоящему хорошие друзья, благодаря которым мне стало немного легче. Общение с другими и желание помочь им помогло мне двигаться дальше.
— Киллиан, Джеймс и... Вуди, верно?
— Да, — улыбнулась Грэйс, — А ещё Эйра. Я не уверена, могу ли назвать её своим другом, порой задумываюсь: не эгоистично ли это? Но хочу, чтобы она была моим другом.
— Она ведь тебя простила. Почему ты думаешь, что называть её своим другом — это эгоистично?, — Джонсон аккуратно поправила выбившуюся прядь волос за ухо, записывая что-то в блокнот.
— Не знаю, наверное, потому что, я ещё не до конца простила себя за прошлые поступки? Мне кажется, что сколько бы раз я ни извинилась перед ней и другими ребятами, я не смогу простить саму себя. Это сложно объяснить, но мне хочется помочь им и защитить их.
— Чтобы загладить свою вину?
— Может быть, чтобы загладить вину. А может быть, потому что не хочу быть больше такой, какой была раньше, — Грэйс грустно улыбнулась, — Как бы там ни было, я больше не позволю другим людям трогать тех, кто мне дорог. Я приложу максимум усилий, чтобы дорожить людьми, которые протягивают мне руку помощи.
    Джонсон аккуратно закрыла чёрный блокнот, поставив сверху ручку. Её взгляд внимательно изучал сидящую напротив девушку.
— Грэйс, как ты себя чувствуешь сейчас? Испытываешь ли ты тревожность? Навязчивые мысли?
    Прежде чем ответить, Грэйс серьёзно задумалась о вопросе Джонсон. Ей хотелось ответить как можно честнее, чтобы и самой понять, как же она себя сейчас чувствует.
— Бывают моменты, когда я сильно волнуюсь, и тревожность накрывает меня, особенно когда это касается других людей, — она затихла на некоторое время, — Дорогих мне людей, — поправила себя Грэйс, — Но больше меня не преследуют постоянные мысли о смерти. Я больше не думаю об этом. Честно говоря, я чувствую себя даже... нормальной?, — посмеялась девушка, посмотрев на Джонсон, — Это звучит странно, да?
— Вовсе нет, — мягко улыбнулась та.
— Я чувствую себя живой, Миссис Джонсон, сейчас, как никогда раньше, — искренне произнесла Грэйс, — Я думаю о учёбе, о мечтах. Иногда моё сердце бьётся невероятно быстро, а иногда сжимается от боли. Иногда я чувствую себя спокойно и радостно, а иногда — грустно и устало. Думаю, я наконец-то чувствую что-то, помимо вечной усталости и мучительных мыслей о родителях.
— Ты через многое прошла, Грэйси, — улыбнулась ей Джонсон, — И я рада видеть тебя такой. Но наши сеансы ещё не скоро закончатся! — посмеялся она, и Грэйс начала смеяться в унисон с ней.
— Я знаю, есть ещё много вещей, с которыми я должна разобраться в своей маленькой голове, — покрутила она пальцем около головы, — Есть вещи, которые я совсем не могу понять. Например, поведение некоторых людей. Почему некоторым людям так важно чувствовать своё величие, через унижение других?
— Ты сейчас говоришь... — Джонсон открыла блокнот, подсмотрев, — О Трэйси, верно?
     Грэйс кивнула.
— Ты говорила, в последнее время она переходит границы?
— Да. Я хочу понять её. Я правда стараюсь понять её, но не могу. Я думала, что, может, если поговорю с вами, вы поможете. Сделала ли я что-то не так? Мне нужно было держать её около себя и научить уважать других?
— Грэйс, поведение и действия других людей — не твоя ответственность. Даже если она когда-то была тебе подругой, да даже если бы она была частью твоей семьи. Её поступки — не твоя ответственность.
— Верно, не моя, — кивнула Грэйс.
— Зачастую такие люди поступают с другими так, как поступали с ними. Возможно, Трэйси познала такое отношение на себе и теперь ведет себя так с другими, но это лишь одно предположение из тысячи.
   Грэйс никогда не задумывалась о том, что такой вариант возможен. Жизнь Трэйси была для всех идеальной: состоятельная семья, полноценные родители, дорогие вещи, бесконечное количество подарок. Она никогда ни в чём себе не отказывала, пусть иногда казалось, что она завидует состоятельности Вуди. Ведь та была не просто из богатой семьи, а из семьи с большой историей и авторитетом в элитном обществе. Но в целом, Трэйси никогда не показывала своей зависти.
    Знает ли Грэйс что-то помимо её интересов в парнях и шмотках? Как бы она ни старалась что-то вспомнить, в голове — пусто. Но их дружба никогда и не была настоящей. Они никогда не делились настоящими секретами, никогда не рассказывали о настоящих проблемах и никогда не показывали свои настоящие стороны. Дружба бывает и такой – фальшивой.
   В последние дни Трэйси затихла. Она больше не издевалась над ними так, как сделала в тот день, когда все собрались в медпункте. Трэйси вернулась к своим обычным методам: цеплялась в столовой, устраивала насмешки, ставила подножки и толкалась время от времени. Но ничего такого, что предоставляло бы такую угрозу, как раньше. Это должно было успокоить, но только сильнее напрягало Грэйс. Словно затишье перед бурей.
   Пользуясь моментом, Грэйс пыталась разобраться, как справиться с ситуацией. Хотела найти выход. Конец старшей школы уже близок, и можно было бы спустить всё на самотёк, ведь осталось всего ничего — чуть больше двух месяцев. Но Грэйс не могла просто закрыть глаза на то, скольким людям приходиться ежедневно страдать из-за издевок Трэйси.
  Шли недели и дни, но ничего не менялось. Грэйс начала заниматься с репетитором два раза в неделю. Джеймс всё так же вёл себя отстранённо, избегал, пусть и делал это по–своему. Вуди приютила себе котят, и по её словам, одного заставила взять Джеймса. Она продолжала ходить на занятия и проводить с Грэйс гораздо больше времени чем раньше. Эйра вела себя осторожно со всеми, кроме Грэйс: с ней она была открытой, пусть и к другим тоже начинала привыкать. А Киллиан продолжал находиться рядом, продолжал заботиться о Грэйс, быть внимательным, чтобы никто ничего ей не сделал. Грэйс даже думала о том, что Трэйси ничего ей не делает, потому что он постоянно где-то рядом. Но зная Трэйси, это не было для неё помехой.
   Абсолютно для всех поведение Трэйси было загадкой.
   Грэйс не нравилось просто сидеть и ждать, пока что-то изменится. Будет лучше, если, конечно, ничего не изменится, но она слишком хорошо знала Трэйси и её характер. А значит, беды не миновать. Но школьная жизнь на этом не останавливалась. Грэйс хотела сблизить ребят, и в школе это получалось плохо. Атмосфера была не той, потому что рядом всегда были те, кто в след бросит что-то колкое. Столовая — так вообще сплошной ад: там ни поговорить, ни по есть нормально. Поэтому Грэйс решила собрать всех в выходные, сделать совместную поездку, отдохнуть немного и поговорить о дальнейших событиях.
   И это был тот самый день поездки. Встала Грэйс на час раньше будильника, приняла душ, оделась в теплый свитер и штаны, под которыми, конечно же, были колготки. Собрала необходимые вещи в рюкзак: запасной шарф, перчатки, пижама, одежда, белье, носки, пауэрбанк, шнур для зарядки, небольшая аптечка на всякий случай и мятные конфетки. Привела в порядок волосы, сделав две косички. Спустилась вниз, где тётя любезно приготовила ей завтра и термос, наполненный любимым зеленым чаем Грэйс.
— И это ещё не всё, — предупредила Элис, взяв со столешницы уже заранее подготовленный ланч-бокс с сэндвичами и поставив его на стол возле Грэйс, — Это тоже возьми с собой, хорошо?
    Грэйс ела панкейки с кленовым сиропом и ягодами, запивая всё тёплым чаем.
— Хорофо, — невнятно произнесла девушка, смущенно улыбнувшись тёте, — Просто объедение, — искренне добавила Грэйс, прожевав еду как следует.
— Я счастлива видеть тебя с таким аппетитом, — посмеялась Элис.
   Пару месяцев назад ей и кусочек в горло не лез, а сейчас Грэйс ела с таким желанием, что это просто не могло не радовать Элис. Но... было кое-что, что её волновало.
— Уверена, что хотите поехать именно на... Кэннон-Бич?, — вопрос вышел неуверенным. Элис старалась не показывать своего сомнения и тоски во взгляде, но Грэйс за то время, что они живут вместе, уже слишком хорошо узнала тётю, чтобы не понять, о чём она думает.
    О тех днях, когда Грэйс пыталась справиться с потерей родителей и чуть не утонула в том самом море, на которое собирается поехать с друзьями.
— Да, — кивнула Грэйс, — Всем нам нужно подышать свежим воздухом и отдохнуть от Портленда. К тому же, около пляжа есть коттедж семьи Вуди, в котором мы сможем остаться, он пустует, — объясняла девушка, — Не волнуйся, мы только на выходные. В воскресенье вечером я буду дома.
— Около пляжа есть и коттедж твоих родителей, — тихо произнесла Элис, сжимая свои руки от волнения. Именно в том коттедже они оставались, когда Грэйс было плохо. Именно в том коттедже ей снились кошмары. Именно там, в той комнате, она провела больше всего времени, закрываясь в себе.
— Тётя, — позвала Грэйс, положив свою руку поверх руки Элис, — Обещаю, я буду в порядке. Я не стану делать глупостей. Я еду на пляж с друзьями, номера которых я тебе оставила. Поэтому в случае чего — а этого случая не случиться, но если вдруг — ты знаешь, кому позвонить. Я буду не одна. Рядом со мной будет Вуди, Киллиан, Джеймс и Эйра. Целых четыре человека, которые присмотрят за мной. Так что, не думай ни о чём плохом. Я стала гораздо сильнее, чем была раньше. В этот раз я еду туда, чтобы действительно отдохнуть, — улыбнулась девушка.
    Элис подарила ей такую же мягкую улыбку. Грэйс сильно изменилась, стала по-настоящему сильной и упорной девушкой, которая, несмотря на трудности, готова бороться, которая смотрит в глаза страху и смело шагает вперёд. И если раньше Элис боялась за её жизнь, то сейчас она с уверенностью может сказать, что Грэйс со всем справится.
    «Надеюсь, вы оба, где бы вы ни были, видите, какой сильной стала ваша дочь».
— Хорошо, — ответила Элис, перехватив руку Грэйс, сжимая ту в своей, — Ты пообещала, а с обещаниями что нужно делать?
— Исполнять, — ответила Грэйс, улыбнувшись.
— Правильно, сразу видно, моя девочка, — посмеялась Элис, потянувшись через весь стол, чтобы растрепать Грэйс волосы.
     Девушки рассмеялись.
— Ты сегодня снова пойдешь на работу?, — любопытно спросила Грэйс, возвращаясь к панкейкам.
— Нет, — счастливо ответила Элис, — Мы наконец-то издали последний выпуск журнала в этом сезоне, и теперь больше никаких переработок!
    Грэйс начала снова смеяться, потому что тётя начала танцевать несовместимые движения, выражая таким образом свою свободу от постоянных переработок по выходным, и Грэйс не могла не быть счастливой за тётю.
   Элис работала в сфере производства журналов, в особенности связанные с бьюти, модой и творчеством. Она была редактором. Грэйс всегда поражалась тому, насколько сильно Элис отдавала все свои силы своей работе, ведь она могла ночами задерживаться в офисе, работать по выходным и иногда из дома. Она прикладывала много усилий, и это вдохновляло Грэйс. Смотря на тётю, она верила, что однажды тоже добьётся успеха. Сможет поступить в медицинский и осуществить свою давнюю мечту, которая снова загорелась в её сердце.
— Ты умница, но тебе пора перестать так рано вставать. Неужели ты не хочешь поваляться в кровати подольше?, — нахмурилась Грэйс.
— Разве рано просыпаться — это плохо?
— Плохо, — упрямо ответила девушка, — Пока меня не будет дома, тебе запрещено просыпаться раньше десяти! Отдохни, выспись и насладись отдыхом, хорошо?, — с просьбой во взгляде произнесла Грэйс.
— Ты такая заботливая, милая, — тихо посмеялась Элис, — Хорошо, никакого пробуждения раньше десяти!
— Вот теперь, ты точно умница, — посмеялась Грэйс.
    Доев завтрак, убравшись за собой, засунув термос с чаем в рюкзак, накинув сверху тёплую куртку, замотавшись серым шарфом и выйдя из дома, Грэйс достала мобильный, написав Джеймсу короткое сообщение, чтобы он выходил.
   Портленд был покрыт утренним туманом, сквозь который пробирались маленькие лучики солнца. Было где-то около восьми утра. Пришлось вставать пораньше, так как до Кэннон-Бич ехать нужно было около двух с половиной часов. Поездка обещала быть нелёгкой, и лучше всего отправляться в путь утром, на свежую голову.
   Джеймс вышел из дома не сразу. Понадобилось около пятнадцати минут, и они уже опаздывали. Вид у Джеймса был не самым внушительным: лицо опухшее, волосы растрёпанные, еле как одетая одежда и небрежно накинутый рюкзак на плечо. По Джеймсу можно было сказать две вещи: 1) Он проснулся пять минут назад; 2) Утро, очевидно, он не любит.
— И тебе доброе утро, — посмеялась Грэйс с его недовольного выражения лица, сев в машину.
    Она оставила свой рюкзак и рюкзак Джеймса на задних сидениях, и только после завела двигатель машины, направившись к дому Вуди. Они договорились, что все встретятся там, так как дом Вуди пустует, и это удобно. К тому же, он был расположен ближе всего к краю Портленда.
— Остановимся где-нибудь, чтобы взять кофе?, — поинтересовалась Грэйс.
— Не переношу кофе, — хрипло произнёс Джеймс, — Всё нормально, мне нужно ещё полчаса, чтобы проснуться, и я буду в норме.
— Не переносишь? — удивилась девушка, — Тогда что ты обычно пьешь?
— Чай, воду, что угодно, где нет кофеина.
    Грэйс понимающе кивнула. Она тоже старалась употреблять кофеина как можно меньше, но иногда просто чувствовала, что ей нужно кофе. И как только организм получал свою дозу, она успокаивалась.
— Могу я кое-что спросить? — заговорил Джеймс, отводя взгляд от окна.
— Конечно.
— Вы с этим очкас... — чуть не сорвалось с его уст, — Ну ты поняла, о ком я. Вы вместе теперь?
    Конечно же, он спрашивал о Киллиане. Грэйс не удивилась вопросу, потому что они с Киллианом ничего не скрывали. Они вели себя вполне очевидно, но никто не осмеливался спросить напрямую, до этого самого момента.
— Да, — кивнула девушка, — Вместе.
— Это было очевидно, — усмехнулся парень, возвращая взгляд к окну, — Мне стоит вас поздравить?
— Не стоит, я же не выхожу замуж, — посмеялась Грэйс.
    Джеймс вёл себя гораздо расслабленнее, чем раньше. Ему понадобилось немного времени, и Грэйс не давила на него, просто ждала, пока он разберётся в себе, и, кажется, разобрался. Он вёл себя удивительно спокойно: поднимал темы о том, о сём, пока они ехали, улыбался иногда, а иногда и вовсе складывалось впечатление, что он почти засыпал. Но, к счастью, этого не произошло.
    Они достаточно быстро приехали к домику Вуди, где во дворе уже стояла машина Киллиана, и сам Киллиан тоже. Он стоял возле багажника, укладывая вещи Вуди и Эйры, которые стояли рядом и что-то ему говорили. Грэйс невольно улыбнулась шире, как только увидела их все вместе. Эйра была одета в тёплую куртку бежевого цвета и такую же милую шапочку с помпоном. Вуди оделась тепло: утепленные спортивные лосины чёрного цвета, коричневая пушистая курточка и варежки на руках. Вуди была похожа на медвежонка. Киллиан, как и всегда, весь в черном. Но даже он сегодня был одет более по-простому и расслабленно. Обычно он любит одеваться классически, на нём всегда можно увидеть чёрное пальто, но сегодня на нём была большая чёрная куртка, похожая на байкерскую.
   Выйдя из машины и забрав рюкзаки, Грэйс почти что подбежала к Вуди, бросившись к ней в объятия.
— Мы наконец-то едем в совместную поездку, — радовалась Вуди, — Помнишь, сколько бы мы раньше ни планировали чего-то подобного, у нас никогда не получалось!
— Конечно помню, — посмеялась Грэйс, — И боже, ты такая мягкая, — она невольно прижалась к подруге ближе, слыша её тихий приятный смех.
— Как можно радоваться в такую рань, — хрипло произнёс Джеймс, подходя к Киллиану и бесцеремонно забрасывая свой рюкзак в багажник.
— Утро тебе, видимо, не по душе, — усмехнулся Киллиан.
   Отойдя от Вуди, Грэйс подошла к Эйре, которую тоже обняла, пусть и осторожно.
— Я рада, что ты едешь с нами, — искренне произнесла Грэйс, в ответ на что получила смущенный взгляд девушки. И это было весьма необычно, ведь Грэйс казалось, что Эйру просто невозможно смутить. Но в последнее время она подпускала к себе всё ближе, и не только Грэйс, но и остальных тоже. Это не могло не радовать.
   Ну и напоследок Киллиан. Грэйс подошла к нему, поднявшись на носочках, в то время как он наклонился к ней поближе, оставляя на её губах легкий поцелуй. Это было их утреннее приветствие. На самом деле, не только утреннее: теперь они так делали каждый раз, когда виделись и прощались. И каждый раз у Грэйс трепетно стучало сердце, потому что она была невероятно счастлива находиться рядом с ним, а тем более ехать с ним в совместную поездку.
— Надеюсь, ты не забыла взять перчатки, — тихо произнёс Киллиан, беря одну её руку в свою.
— Нет, они в рюкзаке, просто мне не сильно холодно, — призналась Грэйс, улыбнувшись.
— Хорошо, — улыбнулся Киллиан, — Я взял тебе кофе, оно в машине, ещё горячее.
— Правда?, — Грэйс обрадовалась, — Ты знаешь, как сделать мой день лучше, — посмеялась девушка.
    Киллиан довольно улыбнулся, забирая с рук Грэйс рюкзак и ставя его в багажник.
— Ну что ж, вещи все поставили, — подытожил Киллиан закрывая багажник, — Пора в путь.
— Тогда, по местам, ребята, отправляемся к морю, — улыбнулась Грэйс.
    Вуди, Эйра и Джеймс сели на задние сиденья, в то время как Киллиан был за рулём, а Грэйс сидела рядом с ним, уже пила кофе, которое ей купили. Атмосфера была уютной, пусть каждый и занимался чем-то своим. С одной стороны Эйра читала книгу, Вуди, сидящая по центру, болтала с Грэйс, пока Джеймс, сидящий с другой стороны, медленно засыпал, отключался, падал на окно и просыпался. Киллиан принимал участие в разговоре время от времени, но по большей части был сосредоточен на дороге. Так продлилось только первые полчаса, а после все устали. Эйра, спрятав книгу, уснула, облокотившись на окно, Вуди клонило в сон, но ей было очень неудобно, так как не было на что опереться. А вот Джеймс, которого вырубило, снова склонялся к окну, и в этот раз, заметив это, Вуди ловко словила его голову ладошкой, чтобы он не ударился. Она растеряно смотрела на его сонное лицо и закрытые глаза. Видимо, Джеймс сильно устал, раз так легко засыпал.
     Вуди не знала, что ей делать теперь, когда она держала его лицо в своей руке, но пришла к выводу, что лучше всего, будет осторожно уложить Джеймса на своё плечо. Её сердце вдруг забилось быстрее, и от этого даже щеки покраснели. Ей казалось, это немного неправильным, ведь она прикасается к нему без его разрешения. Но Вуди просто хотела как лучше. Уложив его на своё плечо, она тихо выдохнула и, спустя некоторое время, сама уснула, опираясь о его голову.
   В машине было очень тихо. Грэйс держала Киллиана за руку, пока они ехали по пустой трассе. Они ни о чем не разговаривали, чтобы не разбудить других. Молчание между ними не было напряжённым, совсем наоборот: оно было умиротворенным и таким спокойным, что Грэйс ни о чем плохом не думала, только о том, как она счастлива ехать куда-то вместе со своими друзьями.
   Уже давно она не испытывала подобной радости. Грэйс всегда думала, что дружба с Трэйси — лучшее, что было в её жизни. Но сейчас она думала о том, что оставить дружбу с таким человеком — вот что было действительно лучшим решением. Грэйс ни о чем не жалеет, как и о том, что открылась Киллиану.
  Взаимоотношения между людьми — трудная штука. В какой-то момент Грэйс потеряла всякое доверие к другим. Ей хотелось просто закрыться в себе и больше никому никогда не доверять. Но в жизни начали появляться люди, которые относились к ней так хорошо, что она просто не могла не довериться им. Грэйс поняла, что далеко не все люди плохие. Самое главное — найти своих людей.
— Знаешь, — тихо говорила Грэйс, чтобы не разбудить других, — Я очень бы хотела, чтобы мы все так же собрались после выпуска из школы.
   Киллиан внимательно посмотрел на девушку, но почти сразу вернул взгляд на дорогу.
— Думаю, после этой поездки не одна ты этого будешь хотеть.
    Грэйс улыбнулась.
— Было бы славно, если бы так оно и было.
    Интересно, какая жизнь после школы ждёт Грэйс? Она не любила думать о будущем, но сейчас ей правда было интересно, какая жизнь будет после школы. Грэйс искренне надеялась, что она будет такой же свободной, как сейчас.
   К месту назначению они приехали чуть быстрее, чем за два с половиной часа. Все уже давно сладко спали, кроме Киллиана и Грэйс. Повернувшись, они не могли не переглянуться и улыбнуться друг другу. Это была милая картина.
    Достав мобильный из кармана, Грэйс сфотографировала этот момент и только потом дала Киллиану добро на то, чтобы он их всех разбудил.

***

— Ого, какой красивый дом у твоей семьи, — удивлённо произнесла Эйра.
    Трёхэтажный коттедж, первый этаж почти полностью состоит из панорамных окон. Постройка новая и современная, всё в светлых и теплых тоннах. Мебель новая, потолки высокие, а при входе встречает просто невероятная гостиная, недалеко от которой была кухня.
— Это только первый этаж, — улыбнулась Вуди.
— И что, черт возьми, находится на двух остальных? Если здесь есть гостиная и кухня, уверен, если пойду туда, за поворот, там и ванная будет, — нахмурился Джеймс, не понимая, к чему такие масштабы.
— Здесь пять комнат, на каждом этаже по ванной и туалете, также на втором этаже есть гардеробная, а на третьем — выход на крышу, — объяснила Вуди.
   Грэйс прошла вглубь гостиной, осматриваясь. Дом и правда был очень красивым и таким уютным. Она бы в таком точно жила, хотя три этажа для неё тоже многовато.
— Раз вопросов больше ни у кого нет, давайте каждый выберет себе комнату, немного отдохнём, а затем пойдем к морю?, — предложила Грэйс.
    Никто отказываться не стал. Каждый выбрал себе комнату. Грэйс и Киллиан решили, что будут жить в одной, так им будет комфортнее всего. И спустя два часа, когда все наконец-то разместились, пришли в себя и переоделись, они вместе вышли к морю.
   Уже давно наступила весна, но в Орегоне погода была холоднее, чем в других штатах. К тому же, возле моря становилось в разы холоднее, чем в Портленде.
   Все они шли вместе. Несколько разбросанно, но всё же рядом. Первое время никто ничего не говорил — всем нужно было немного отдохнуть от очередной тяжёлой недели в школе.
   Шли они по пляжу, а затем вышли на небольшой холм, на котором был среднего размера деревянный стол вместе с скамейками.
   Грэйс взяла с собой термос с чаем в сумку, который любезно заварила Элис, и, достав пластиковые стаканчики, разлила каждому.
— Вы уже решили, что будете делать после школы? — вдруг неожиданно спросила Эйра, смотря на красивый горизонт.
   Никто не спешил отвечать, каждый задумался над этим вопросом.
— Что ж, — неловко начала Вуди, грея руки о небольшой стаканчик с чаем, — Я хочу попробовать поступить на дизайнера одежды, — она смущенно опустила взгляд.
    Грэйс удивлённо глянула на подругу.
— Правда? Это замечательно, Вуди! Ты всегда хотела заниматься чем-то подобным, — улыбнулась ей Грэйс, сидя рядом с Киллианом.
— Это правда здорово, — кивнула Эйра, — Ты собираешься оставаться в Портленде?
— На самом деле, я собираюсь подать во все возможные университеты в штате Орегон. Конечно, у меня есть возможность подаваться и в другие штаты, и даже страны, поэтому я буду пробовать и рассматривать наилучшие варианты, — Вуди слабо улыбнулась, невольно заглядываясь на Джеймса, который смотрел на море. Очевидно что, он слушает о чем она говорит, потому что его взгляд тоже тянулся в её сторону, — А что насчёт вас, девочки?
— Я всегда хотела изучать историю и посвятить себя ей, поэтому я собираюсь поступить в Рид-колледж на этнографа, — уверенно произнесла Эйра.
   Все удивлённо взглянули на девушку, даже Джеймс, который пытался делать отстраненный вид.
— Ты не хочешь попробовать поступить куда-то за пределами Портленда?, — заинтересованно спросил Киллиан, — Не пойми неправильно, просто ты достаточно умна, чтобы поступить в университет за границей.
— Я попробую, но если честно, мне нравится Портленд. Я так привыкла жить здесь, что мне не хотелось бы уезжать куда-нибудь далеко, — Эйра улыбнулась, — Я привыкла к здешней погоде, к еде и людям.
— Несмотря на то, что школа здесь паршивая, ты всё равно любишь это место, — произнёс Джеймс, подмечая ироничность.
— Верно, люблю, — согласилась Эйра.
     Все замолчали на некоторое время. Наверное, все просто понимали, что любят Портленд так же сильно, но у каждого это чувство выражалось по-разному: у кого-то — мягкая и тёплая любовь, а у кого-то — та, через которую нужно переступить.
— Уже перед началом учебного года я решил, что хочу учиться на юридическом, — первым подал голос Киллиан, — Хочу стать адвокатом и учиться хочу в лучших университетах, но больше всего я мечтаю о Йеле.
   Грэйс перевела взгляд на Киллиана. Она никогда не спрашивала у него о чем-то подобном, а оказывается, Киллиан чётко знал, чего хотел. Конечно же знал, ведь Киллиан всегда был таким. Он упорно учился, всегда знал, чего хотел, был собранным, спокойным, но целеустремлённым. Он был невероятно умным, а ещё невероятно взрослым для своего возраста.
    Только сейчас Грэйс вспомнила, как в детстве, тогда, в библиотеке, пока она читала книги, которые ей было тяжело понять, Киллиан прикладывал все усилия, чтобы выучить школьный материал.
    Потянувшись к его руке, Грэйс взяла её в свою, улыбнувшись Киллиану.
— Всегда знала, что ты поставишь себе самую высокую цель, — усмехнулась Эйра.
— Воу, учиться в Йеле... — воодушевлённо произнесла Вуди.
— Пф, чего и стоило ожидать от такой пафосной занозы, — бросил Джеймс, чем заставил всех рассмеяться.
   Киллиан сжал руку Грэйс в своей, внимательно смотря на неё, тем самым подбадривая, чтобы она не боялась говорить о своих мечтах вслух, ведь от этого они не станут менее реальными.
— До недавнего времени, если честно, я вообще не знала, чем хочу заниматься, и хочу ли  учиться дальше, — честно призналась девушка, — У меня особо-то никогда не было мечты, но, недавно я решила, что хочу изучать хирургию. Мои оценки сильно ухудшились в этом году, и я не знаю, смогу ли поступить в престижный университет, но...
— Сможешь, — твёрдо поправил её Киллиан.
   И Грэйс улыбнулась.
— Но я хочу попробовать, — закончила она.
— Никогда бы не подумала, что тебя интересует медицина, — честно призналась Эйра.
— Честно? Семь месяцев назад я бы тоже так не подумала, — посмеялась Грэйс.
— Но это прекрасно, что ты пришла к чему-то столь замечательному, — искренне произнесла девушка, на что получила тихое и смущённое «спасибо» от подруги.
   Взгляды остановились на Джеймсе, который даже выглядел так, будто не собирался делиться тем, что ему действительно интересно.
— Ну что вы смотрите на меня?!, — недовольно бросил парень.
— Не хочешь поделиться?, — любопытно спросила Грэйс.
— Да особо делиться нечем. Я не собираюсь никуда поступать, сразу пойду на работу. Хочу уехать из этого города и просто спокойно жить. Мне не нужна вся эта учёба.
— Вот как... Это тоже хороший выбор, не всё крутится вокруг учёбы, — сказала Эйра.
— Значит, почти никто из нас не останется в Портленде, — грустно произнесла Вуди, опуская взгляд.
— Почти никто, — повторила Грэйс, задумавшись об этом, — Раз мы все уедем и вряд ли скоро снова соберемся все вместе, давайте после выпускного приедем сюда снова. Будет здорово, — улыбнулась она друзьям.
— Почему бы и нет, — согласилась Эйра. 

***

    Киллиан шёл по пляжу вместе с Грэйс. После долгих разговоров на холме они приняли решение вернуться домой. На улице становилось прохладно и никто не хотел заболеть в поездке или после неё. Вуди, Эйра и Джеймс сказали, что сходят в магазин за продуктами, а Киллиан и Грэйс воспользовались моментом, чтобы провести время вместе. 
   Идти рядом с ней, держать её за руку, всё ещё казалось чем-то нереальным для него.  Потому что это же Грэйс Кингстон. Она была необычайно особенной девушкой, которую он только знал. Иметь право касаться её, держать за руку и быть её парнем, было для Киллиана бесценно. Он был без ума от неё — никак иначе. Рядом с Грэйс было спокойно, и одновременно волнительно. 
   Грэйс была красивой. Очень. Всегда — но сегодня особенно. Быть с ней около моря, знать, что впереди их ждет ещё один совместный день, радовало Киллиана. И всё же ему казалось, что Грэйс поглядывала на море с некой настороженностью. У этой девушки всегда всё написано на лице, даже если она пытается это ловко скрыть. А может быть, всё дело в том, что Киллиан особенно внимателен к ней. 
  Подняв их руки, он поместил их в карман своей куртки, замечая на себе удивлённый взгляд Грэйс, чему он улыбнулся. 
— Хочешь вернёмся? Кажется, тебе у моря холодно, — предложил Киллиан. 
— Давай ещё немного пройдемся и тогда пойдем, — улыбнулась Грэйс. 
    Некоторое время помолчав, она всё-таки добавила кое-что ещё: 
— Помнишь, в начале учебного года я пропала и все пытались меня найти?
— Помню, — тихо произнёс Киллиан, смотря на неё пристально, изучая, пытаясь понять, что же она сейчас чувствует. 
— На самом деле, в тот период я была здесь, у моря, — призналась Грэйс, остановившись, — Моя тётя забрала меня после того, как я переболела лихорадкой. Дома всё напоминало мне о родителях, и я хотела поехать туда, где смогу перестать думать о них. 
— И это помогло? 
— Если честно, нет, — грустно улыбнулась девушка, — Где бы я ни была, я всё равно думала о родителях. Воспоминания о них постоянно крутились в моей голове, а с другой стороны, я не могла вспомнить элементарные вещи — их смех, то, какие по ощущениям были их объятия... Даже будучи здесь, у моря, я постоянно думала о них, глядя на горизонт. Я вспомнила, как в детстве мы всей семьей ездили к морю, вспоминала, как любила смотреть на горизонт, как думала о том, что он бесконечный. 
— Тогда если не море, то что тебе помогло?, — осторожно спросил Киллиан, поглаживая её руку большим пальцем, — Как ты с этим справилась?
   Грэйс подняла на него обеспокоенный взгляд. Она боялась рассказывать о чём-то подобном, потому что всегда держала это глубоко в себе. О том, что произошло у этого моря, знала только она и тётя.
    Но Киллиан... Боже мой, Киллиан достигал самого сердца. Ему хотелось верить, на него хотелось положиться, ему хотелось рассказать о самых постыдных и неправильных вещах. Грэйс знала — он не уйдет, останется рядом, будет держать её за руку до конца, потому что именно таким он и был — надёжным. 
— Смотря на море изо дня в день, однажды я подумала: «Все, кого я люблю, рано или поздно уходят от меня». Море не исцеляло меня — наоборот, оно затягивало и я просто утопала в водовороте негативных мыслей. Я всё время думала о смерти, и однажды эти мысли меня поглотили. Я утопала не только в мыслях, но и буквально — в самом море, — она перевела взгляд с моря на Киллиана, — Ты спросил, как я с этим справилась... На самом деле, Киллиан, я никогда не справлялась. Я сдалась. Я была готова распрощаться со своей жизнью, потому что не видела в ней ничего хорошего, — её голос дрогнул. 
   Глаза Киллиана распахнулись то ли от осознания, то ли от ужаса этого осознания. Она пыталась покончить с собой? Здесь? В этом самом море? 
— Боже мой, Грэйс, — сорвалось с его уст, и он, не в силах сдерживать свой страх, притянул её к себе, прижимая, словно боялся, что все те слова которые она сейчас произнесла, всё ещё могут произойти с ней. Ему хотелось уберечь её, спасти в конце концов, обезопасить её от этого мира. 
   Грэйс уткнулась в Киллиана, схватившись руками за его куртку, сжимая её в своих руках. 
— Сейчас я понимаю, какой глупой была. Но тогда... тогда я ничего не могла поделать с тяжестью на сердце, — призналась девушка, — И, наверное, если бы не моя тётя, я бы никогда не стояла здесь. Ведь именно она вытащила меня, именно она заставила меня дать жизни ещё один шанс. Я никогда не смогу отплатить ей за то, что она для меня сделала, ведь я так ценю этот шанс. Киллиан, я на самом деле, хочу жить. Я так сильно жажду жить... — слезы начали течь по её щекам, и она лишь сильнее прижалась к парню, желая спрятаться в нём. В его руках ей никто не посмеет причинить боли. 
    Он прижал её к себе сильнее. 
— Больше не пытайся справляться со всем одна. Грэйс, ты не одна, слышишь? Рядом есть люди, которым ты важна, которые ценят тебя, так что, никогда, слышишь? Никогда, не пытайся сделать чего-то подобного снова. 
   Голос Киллиана дрожал. Он боялся, как и Грэйс. Но находясь в его объятиях, чувствуя его тепло, ей становилось спокойнее, потому что рядом с ним всегда безопасно, тепло и надежно. 
— Не буду, — прошептала девушка, — Обещаю. 
— Если я тебя потеряю, я не знаю что буду делать, — его голос сорвался. 
   Грэйс встревоженно подняла на него взгляд, видя, насколько он был растерян. 
— Эй, — мягко позвала девушка, нежно касаясь его щеки, — Ты меня не потеряешь. Теперь, я буду жить, во что бы то ни стало, слышишь?, — она улыбнулась. 
— Слышу, — мягко улыбнулся Киллиан, прижавшись к её руке, а затем потянулся к Грэйс, оставляя на её губах легкий, почти невесомый поцелуй — громче любых слов. 
—Ты важна для меня. Во что бы то ни стало, борись за свою жизнь. Без тебя у меня уже не получится. 
— И ты тоже, важен для меня, Киллиан, — прошептала она в сами его губы. 

***

    Вуди лежала в теплой кровати на третьем этаже. Она приняла душ, переоделась в пижаму, высушила волосы, выключила основной свет и лежала под уютным желтым ночником, свет которого распространялся на всю комнату. Приезжая с родителями в Кэннон-Бич, она всегда выбирала именно эту комнату — вид из окна был самым красивым. Правда, приезжали они с родителями к морю, когда Вуди была маленькой, и с тех пор, как ей исполнилось десять лет, они больше не возвращались, только иногда по командировках или из-за прочих, не столь важных причин. 
    Но сейчас ни вид из окна не привлекал, ни тот факт, что когда-то Вуди ездила сюда с родителями. Она так отчаянно старалась держаться за воспоминания, где была хоть какая-то любовь со стороны родителей, но Вуди устала искать эти чувства в прошлом. Сейчас ей хотелось побыть в настоящем и жить нынешним, не прошлым. 
   Двери в комнату были приоткрыты. Вуди никогда не закрывается. Её взгляд был направлен на небольшую щель, через которую был виден коридор. Долгое время она так и лежала, смотря в одну точку, пока не услышала шум и не увидела мимо проходящего Джеймса. Он был одет в шорты и футболку, на его плечах лежало полотенце, а волосы были слегка влажными. Только что вышел из душа. Почему-то от такого его вида сердце Вуди забилось быстрее. Она невольно подумала о том, что такой уютный Джеймс очень красив, но быстро отбросила эти мысли, опустив взгляд. Некрасиво вот так наблюдать за кем-то исподтишка.
   Что не волновало самого Джеймса, который остановился, заметив, что дверь в соседней комнате была открытой. Он выбрал себе комнату на третьем этаже, потому что хотел быть подальше ото всех. К тому же никто не хотел больше жить в этой комнате. Те двое по уши влюбленных выбрали комнату на втором этаже, как и Эйра, которой нужно было быть поближе к кухне, потому что, как она сказала, любит ночные перекусы. 
   Вуди лежала на кровати, такая задумчивая, в тёплом свете. Красивая, но одинокая. Джеймс не отводил взгляда, он хотел, чтобы она подняла глаза, чтобы заметила его и что-нибудь сказала. Как же это, чёрт возьми, непривычно, что он хочет, чтобы кто-то его заметил и что-то сказал. Джеймс уже давно заметил некие странности в этой девушке, из-за чего перестать думать о ней не получалось. 
   И вот он, нагло смотрящий на неё, и она, несмело поднявшая взгляд. Столкнувшись с его взглядом, она запаниковала, не зная, куда смотреть. 
    Вуди вдруг подумала: «Нужно повернуться, сделать вид, что не заметила», но вместо этого снова подняла на него взгляд, не меняя своего положения. Это же он не отводит взгляд и стоит в коридоре неподвижно, так почему убегать должна она? 
— Что-то... не так?, — тихо, несмело спросила девушка. 
     Джеймс некоторое время стоял, ничего не говорил, а после подошёл к двери. 
— Ты забыла дверь закрыть, — он прикоснулся к ручке, словно хотел вот-вот закрыть, как вдруг... 
— Не нужно, — поспешила его остановить Вуди, приподнимаясь в сидячее положение, — Не стоит, я обычно не закрываюсь. 
— Не закрываешься?, — переспросил парень. 
    Она кивнула. 
— Мне спокойнее, если дверь открыта. Так легче засыпать. 
   Джеймс нахмурился. Разве обычно люди не боятся, когда дверь открыта? Что к ним может кто-то зайти? Что может что-то произойти? 
— Почему?, — вдруг спросил Джеймс, удивившись. Он сейчас открыто проявляет свой интерес?
    Вуди и сама удивилась вопросу, не ожидала услышать что-то подобное от Джеймса. Он редко что-то спрашивает или интересуется. Почти никогда. Он даже о себе рассказывать не любит. 
— Ну... ты так и будешь там стоять?, — осторожно спросила девушка, — Мне будет легче ответить на этот вопрос, если ты будешь стоять немного ближе. 
   Джеймс поднял взгляд, сталкиваясь с глазами напротив. Сомневался он, кажется, чертовых секунд десять, но всё же зашёл внутрь, не закрывая за собой дверь. Вуди подвинулась на кровати, и он уселся на место, которое она ему любезно освободила, приподняв полотенце в одной руке, встряхивая им волосы, а после сразу отпуская, вздыхая, переводя взгляд на девушку сидящую рядом. Её волосы растрепанные, а ещё на ней милая белая пижама с маленькими, почти незаметными, белыми цветочками. И почему он только разглядывает её? 
— Мои родители часто оставляли меня дома одну, в большом доме. Когда двери закрыты, мне всегда было страшно: что если кто-то вдруг окажется дома, кто-то, кого я не знаю, и у меня не получится убежать, потому что двери будут закрыты?, — объясняла Вуди, немного неуверенно, потому что рассказывать что-то подобное в любом случае тяжело, — Мне всегда слышались странные звуки, поэтому с самого детства я оставляю дверь открытой. 
— И ночник горит по той же причине?, — любопытно спросил Джеймс, не отводя от неё взгляда. 
    Вуди кивнула. Значит, она боится темноты. Джеймс выдохнул, несколько безнадёжно. 
— Значит, принцесса получала отнюдь не всё, что ей хотелось. 
— Далеко не всё, — грустно улыбнулась Вуди, опустив взгляд, и только сейчас она заметила его руку, испещрённую порезами, точнее, шрамами от порезов. Их было много: некоторые больше, некоторые меньше. Её удивлению не было границ. Она потянулась к его руке, коснувшись её, взяв в свою, проходясь пальцами по его шрамам. 
— Твоя рука... — испуганно произнесла девушка. 
    Джеймс удивился не меньше, стоило ему почувствовать прикосновение к своей руке, к тому же такое нежное и мягкое, что он сначала просто застыл. 
— А, да пустяки, только шрамы, — произнёс он, но руку не забирал. Не хотелось. 
— Пустяки?, — не веря своим ушам, переспросила Вуди, — Откуда они, Джеймс?
    Её пальцы осторожно скользили по старым и новым шрамам, она исследовала каждый миллиметр, ничего не пропуская, но делала это с таким обеспокоенным и испуганным видом, что казалось, она вот-вот упадёт, хотя сидела на кровати. 
    И почему ему не всё равно, что она сейчас чувствует? 
— Не знаю, о чём ты там думаешь, но всему виной я. Это я их оставлял, — признался он, глядя на девушку. 
   И неожиданно по её щекам начали течь слёзы, и в это мгновение испугался уже Джеймс. Он и сам не знал, чего испугался — её слёз или своей реакции на них, но то, что её слезы были одной из причин — факт. 
— Ты чего, они же все зажили, — произнёс Джеймс, подвинувшись к ней ближе, пытаясь заглянуть в её глаза, но они были сосредоточены на его руке. 
— Но это ведь не значит, что тебе не было больно, — всхлипнув произнесла Вуди. 
    Она наклонилась к его руке, взяла её в свои ладони, прислонившись лбом, тихо плача. Каждый его шрам — это причина боли внутри. Каждый след на его руке — это терзания, с которыми он пытался справиться самостоятельно. Каждый шрам — это борьба. Каждый, чертов, шрам.
    Вуди стало так плохо от мысли, что он всё это время, возможно, искал помощи или пытался как-то с этим справиться, но никто не протянул ему руку помощи. Неужели никто не заметил, как ему тяжело? Но ведь и она тоже не заметила. Его трудный характер она списывала на простой человеческий фактор и никогда не задумывалась о том, что он закрывается ото всех по другой причине. 
    Почему она всегда такая невнимательная к людям? Почему упускает из вида самое главное? 
    Теплое прикосновение к макушке заставило её всхлипы стать громче. Джеймс поглаживал её по волосам, пытался утешить — то ли дать понять, что она может не сдерживаться, и она не сдерживала. Плакала, но старалась делать это тихо, пока по её щекам стекали слёзы, одна за другой.
    Ей нужно было немного времени, и Джеймс дал ей его, никуда не уходил, поглаживал её по голове и оставался рядом. 
   Он и сам не знал причин своего странного поведения рядом с этой девушкой, но то что ему не всё равно на неё — факт, и закрывать на это глаза глупо, особенно когда она была такой уязвимой.
    Её слова заставили Джеймса понять, сколько всего прекрасного скрывается в Вуди. Она была понимающей и очень чувствительной, и, если честно, никто никогда не задумывался о том, насколько Джеймсу было плохо. 
   Да, было больно. Так больно, что хотелось приглушить эту боль физической.
   Было аж настолько больно. 
   И только Вуди сказала, что если на нём остались шрамы, это не значит, что ему было не больно. 
   Всхлипы становились тише. Вуди легла на его колени, всё ещё держа руку Джеймса в своей, смотря на его шрамы, но теперь гораздо спокойнее. От слёз осталась только влага в глазах и опухлость.
    В комнате стало очень тихо.
    Джеймс смотрел на Вуди, всё ещё поглаживая её по волосам. Пусть она и успокоилась, ему казалось, что сейчас ему можно прикасаться к ней так. 
— Ты... – хрипло произнесла Вуди, — всё ещё причиняешь себе боль?, — тихо спросила она. 
— Нет, стараюсь больше не делать этого, — честно ответил Джеймс. 
— Хорошо, — произнесла девушка, словно одобряя его ответ, чем заставила парня посмеяться, — Не делай так больше с собой. Если больно — поговори с кем-то. Можешь даже со мной. Знаю, я тебе не совсем приятна, но я отличный слушатель, правда. 
     Это было неправдой. Точнее, в первые дни после их встреч Вуди действительно не вызывала в нём приятных чувств, но уже после первых разговоров с ней он понял, что она не та, какой кажется при первом взгляде. Далеко не та. 
— Хорошо, — ответил он, на удивление спокойно и одобрительно. Сейчас ему хотелось ответить именно так, и, увидев некое облегчение на лице Вуди, ему стало легче, — Принцессу после такого нельзя оставлять на ночь одну?, — усмехнувшись спросил он. 
    Вуди поджала губы, чувствуя себя неловко. Ей правда будет не по себе, если она в итоге останется одна. Ей было стыдно признаваться об этом вслух, поэтому она кивнула. 
    Джеймс посмеялся. 
— Принцесса, оказывается, очень пугливая. Кто бы подумал, — произнёс он, заставив Вуди недовольно на него посмотреть. Ну вот, так гораздо лучше. Обстановка стала легче. 
— Я просто беспокоюсь о тебе, — фыркнула Вуди, надув губы. 
    Джеймс приоткрыл губы, словно хотел что-то сказать, но не смог. Беспокоиться. От чего-то он был рад это слышать. Он её беспокоит, это хорошо. 
— Мне остаться?, — спросил он вслух, не отводя от Вуди взгляда. 
    Девушка водила пальцами по его руке, делая это с особой нежностью, чтобы не причинить ему дискомфорта, но остановилась, услышав вопрос.
    Вуди осторожно забрала свою руку, смущаясь тому, что всё это время касалась его и не отпускала, а ещё тому, что лежала и лежит у него на коленях. Но кажется, пришло время подняться. 
   Снова сев, она посмотрела на сидящего напротив Джеймса, который находился совсем рядом. И в этот момент Вуди поняла — она не хочет, чтобы он уходил. Рядом с ним спокойнее. И если он ляжет рядом и будет с ней, то  у неё точно получится уснуть, после всего, что произошло. 
— Да, — произнесла Вуди, смотря ему в глаза, — Да, останься, пожалуйста. 

    И он остался. Не ушёл.