Всё рушится

Когда теряешь — мир меняется. Все вокруг двигаются вперед, а ты не можешь. Ты остановилась и не можешь сдвинуться с места. Даже если захочешь бежать изо всех ног, твой разум и тело не хотят этого, и ты продолжаешь стоять, падаешь в пучину чувств, теряешься, не понимаешь кто ты и как тебе жить. Так я себя чувствовала, постоянно и чем дольше я находилась в этом состояние, тем меньше понимала. В голове вечно прокручивалось — зачем жить? Смотришь на свою жизнь "до" и не знаешь как справиться с тем, что с тобой сделает "после". Так бывает, понимаете? Ты больше не видишь смысла в том, чтобы просыпаться по утра, есть завтрак, видеться с друзьями, планировать своё будущее и мечтать. Тяжело открывать веки, тяжело контактировать с другими, тяжело даже просто привести себя в порядок. И тогда-то начинаешь понимать, на самом деле, всё это не имеет значение.

***

Грэйс закрылась в себе окончательно. Время — прошлое, настоящее и будущее, всё смешалось. Она поникла, перестала чувствовать себя живой, замкнулась, а внутри чувствовала только пустоту. Ни боль, ни разочарование, ни утрата её больше не терзали. Хотя... может быть, чувство пустоты это то, к чему приводит утрата? Грэйс чувствовала пустоту слишком отчетливо. Ей стало абсолютно всё равно на свою жизнь, на жизнь других и на то, что происходило вокруг.
Первое время было тяжело. Грэйс плакала, постоянно, пока голос не пропадал, а глаза не испытывали дискомфорт. Боль, которую испытывала Грэйс, захлестывала её. А после иссякли силы, больше не получалось плакать, не получалось злиться. Лежа на одной кровати, день изо дня, она открывала глаза, жалела о том что сделала это и снова закрывала их. Грэйс не ела, не умывалась, не расчесывала и даже не переодевалась. Так продлилось несколько дней, потом, начались истерики – Тетя Элис пыталась поднять её с кровати, подбодрить, вывести из дома, но не получалось. Стоило только коснуться Грэйс и настоять на чем-то, как она взрывалась, кричала. Это происходило постоянно, на протяжение нескольких недель, пока одного дня всё не изменилось.
Впервые за долгое время, Грэйс решила встать с кровати, но упала. Сил совсем не было, оглянувшись, стены начали сужаться, пол расплываться, она тонула. Грэйс стало страшно. Стены давили, воздух был ядовитым и она не смогла, расплакалась, выплеснула всё что копилось в ней столько времени. Тетя Элис прибежала почти сразу.
Элис было тяжело смотреть на Грэйс. Знать, что она совершенно никак не может ей помочь – терзало. Беспомощность, отвратительно чувство.
Но в тот день, Грэйс сказала одно единственно, то, что дало старшей надежду:
— Я не могу, — хрипло произнесла Грэйс сидя на полу, — Я не могу здесь находиться Тетя Элис, этот дом, эти стены... я не могу.
Шанс — первое о чем подумала Элис.
Собрав вещи, они покинули Портленд, на время. Грэйс нуждалась в месте, что не будет напоминать ей родителей, новое место которое будет полно свежего воздуха. Элис почти сразу решила что это будет пляж с красивым видом. Подобное должно было залечить раны молодой девушки, что потеряла своих родителей, верно?

Кэннон-Бич — небольшой городок в округе Клатсоп с видом на море. Элис была уверенна в том, что это место залечит раны девушки, потерявших своих родителей. Первые пару дней так и было. Грэйс понемногу возвращалась в себя, она больше не лежала целыми днями в кровати, и не молчала. Выходила иногда на завтрак, говорила «доброе утро» или «спокойной ночи», выбиралась на пляж и казалось бы, жизнь потихоньку должна становиться на свои места, но жизнь в глазах Грэйс продолжала тухнуть. Иногда Элис пугал взгляд Грэйс. От того насколько он был пустой и безжизненный бросало в дрожь. Чем дольше они находились возле моря, тем больше Элис понимала, что совершила ошибку. Не стоило уезжать, не стоило оставлять эту сломленную девушку один на один с собой, потому что результат может быть... неисправным.
Грэйс пыталась излечиться, но у неё не получалось. Просыпаться по утрам где-то, где нет запаха родителей и воспоминаний с ними, гораздо легче. Грэйс раскрывала веки, переводила взгляд на большое окно в своей комнате и часами смотрела на бесконечно красивый горизонт моря. Ранним утром море покрывал туман, днём стягивались тучи, ближе к вечеру шёл дождь, а вечером холодный ветер проходился по поверхности моря, оставляя после себя только шум от противостоящих волн.
Дышать стало легче, но в месте, где казалось бы, ничего не осталось от людей, которые терзали душу молодой девушки, в голову лезло только больше дурных мыслей. Грэйс не хотела возвращаться домой, потому что там ничего не осталось от былой жизни. Грэйс не хотела возвращаться не только домой, но и к своей жизни. Чем больше она думала, тем ярче понимала – её больше ничего не держит. Отчаяние копилось, создавало яму бол, которая копилась болезненными воспоминаниями, заставляя Грэйс тонуть в собственных сожалениях... и это больно. Невыносимо.
Часть жизни стерли, оставили только пустоту и Грэйс не знала чем её заполнить. Если она потерялась в себе, то наверное, застряла настолько глубоко, что найти выход не получалось, и никто больше не протянет ей руку помощи. Грэйс осталась совсем одна.
Прошло около двух месяцев с потери родителей, и около двух недель с тех пор, как Грэйс покинула Портленд. Этих двух недель ей было достаточно для того, чтобы принять решение. И она ни на долю секунды не сомневалась в правильности этого решения, потому что правильного в её жизни больше не осталось.
Сидя на стуле, тонкие пальцы коснулись коричневой чашки. Грэйс заторможено моргала смотря на пар исходящий от только что заваренного чая, а холодные руки грелись о теплую чашку.
— Грэйси, покушаешь?, — осторожно спросила Элис жаря яичницу, оглядываясь на маленький силуэт девушки. За три месяца Грэйс сильно изменилась, похудела, побледнела, волосы отросли, но что хуже, во взгляде нельзя было найти хоть малейшую искорку. Это пугало Элис, до чертиков.
— Угу, — протянула девушка отпив немного зеленого чая.
— Тебе нужно кушать побольше, — обрадовалась женщина, оборачивая яичницу на другую сторону, — А то совсем исхудала, когда... — застопорившись, Элис оглянулась на Грэйс, что продолжала пить чай, сомневаясь, — Когда вернемся в Портленд, твои друзья тебя не узнают, — всё же произнесла она, выкладывая готовую еду на тарелки, поставив их на стол. Элис не могла не заметить взгляд Грэйс, что пристально разглядывал её. Обычно от такого Элис становиться не по себе, она никогда не была мамой, да и детей она планировала не в скором будущем, а сейчас, ей нужно оберегать ещё одну маленькую, но очень ценную жизнь, что заслуживала заботы и внимания.
— Вот как, — сухо произнесла Грэйс, опуская взгляд, — Значит мы скоро возвращаемся.
— Верно, — кивнул, Элис села напротив, — Грэйси, мы не можем оставаться здесь, нам нужно постараться снова встать на ноги, вернуться домой, строить свою жизнь, ведь именно этого хотели твои... родители.
— Но моих родителей больше нет.
— Это не значит что их желания и усилия больше ничего не значат, милая.
Взгляд был направлен на медленно остывавший чай, словно Грэйс пыталась найти ответы в этой маленькой чашке, только вот, искать ответы бессмысленно, в этом уже нет толка.
— Когда мы возвращаемся?, — единственное, что спросила девушка.
— Я думала, в конце этой недели, что ты думаешь?, — Грэйс ответила кивком, на что Элис лишь тихо выдохнула, — Грэйс, я не хочу заставлять тебя возвращаться, но тебе нужна помощь милая, чтобы двигаться дальше, нужно сделать первый шаг, понимаешь?
Грэйс всё смотрела на чашку с чаем и не отвечала. Взгляд абсолютно незаинтересованный. Она была где угодно, но не в этом разговоре.
— Когда вернемся в Портленд, тебе стоит вернуться домой, — последнее, что произнесла перед тем как встать со стола. Грэйс подошла к столешнице оставляя чашку с чаем, собираясь покинуть кухню, но Тетя Элис остановила её, прикоснувшись к руке.
— Погоди, Грэйс, спе...
— Я хочу пойти на пляж, скоро вернусь, хорошо?
Затянулась пауза. Элис прожигала взглядом Грэйс, а Грэйс смотрела куда угодно, но не на Тетю Элис.
— Я пойду с тобой.
— Я...
— Всё это время, ты делала всё что хотела, я тебя не останавливала, не заставляла есть, не заставляла выходить на улицу или как-то контактировать с другими людьми, но сейчас, я хочу пойти с тобой Грэйс. Хотя бы разок, за всё время, что мы тут, это ведь не так трудно, просто прогуляться со мной, верно?
— ... — взгляд опустился к теплым рукам старшей, но вскоре вернулся к верху, замечая некую надежду в глазах Тети, — Не трудно, — согласилась Грэйс.
— Спасибо, — улыбнувшись, Элис отпустила руку девушки.

Холодный ветер развевал волосы, черные ботинки оставляли после себя узорчатые следы на песке, а худые руки прятались в карманах кожаной куртки. Вокруг шеи небрежно замотан серый шарф. В ноябре возле моря ужасно холодно, но этот холод заставлял Грэйс чувствовать что-то помимо пустоты и сожаления. Рядом шла совсем затихшая Тетя Элис, наверное, не хотела как-либо портить атмосферу своим присутствием, боялась, что Грэйс разозлиться и вернется домой, только вот Грэйс больше не злилась, уж точно не на Тетю Элис, что оставалась рядом, хоть могла бы давно уйти и жить спокойно не думая о том, что где-то там, осталась сломленная Грэйс, которую нужно собрать по мелким кусочкам воедино.
Шум волн, тихие шаги, а впереди бесконечный горизонт, притягивающий только одну душу.
— Ты сказала, что мне стоит вернуться домой, — начала Тетя Элис, складывая руки, таким образом пытаясь их согреть хоть немного, — Поговорим об этом?
— Ты не можешь оставаться рядом со мной вечно.
— Это твоё мнение, а что насчет моего?, — любопытно спросила женщина.
Грэйс замедлила свой шаг, чтобы развернуться к Тете, взглянув на ту, устало, но с неким любопытством.
— Если я хочу остаться рядом с тобой, ты мне позволишь?, — осторожно спросила Элис.
— Что насчет твоей жизни? Бросаешь всё ради меня? Ты сейчас... — взгляд стал холоднее, — Жалеешь меня?
— Жалею? О, милая моя Грэйс, поверь мне, я испытываю далеко не чувство жалости, — Элис свела брови подходя ближе к ней, — Я боюсь за тебя, потому что люблю, любовь это грех? Я хочу чтобы ты была здорова, чтобы построила своё будущее, чтобы мы вместе встали на ноги и чтобы вместе научились справляться с трудностями с которыми столкнулись. Может быть, прозвучит грубо, но такова реальность Грэйс – ты не единственная кто потерял любимых, твоя мама была частью и моей жизни, важной частью. Я хочу остаться рядом с тобой не только из-за неё. Я не позволю справляться тебе со всем в одиночку, давай сделаем это вместе? Гораздо легче когда есть плечо на которое можно опереться.
— Ты... ты такая же невыносимая, как и мама, — дрожащим голосом ответила Грэйс, отводя взгляд.
— Ты такая же, знаешь ли, — улыбнувшись, она аккуратно прикоснулась к плечу девушки, — Просто оставайся рядом со мной, хорошо?
Грэйс незаметно кивнула, а Элис обняла её за плечо говоря тихое «мы со всем справимся», и Грэйс искренне хотела в это верить. Хотела верить, что жизнь снова станет нормальной, что справиться с потерей родителей, что у неё есть шанс построить своё будущее, и что она справиться со всем одна. Она искренне хотела в это поверить, но... у неё не получалось. Слова не вселяли надежд, да и сердце ими больше не наполнялось, на смену пришло лишь разочарование и пустота. Элис улыбалась и говорила что всё будет хорошо, а Грэйс не верила ни одному её слову.
Отчаяние и безнадежность.
Говорят, есть вещи в жизни поважнее, ради которых стоит жить, ради которых стоит пытаться, но сколько бы Грэйс не пыталась ухватиться хотя бы за одну такую, у неё не получалось. Что её держало до всего происходящего? Друзья? Сейчас они казались Грэйс чужими. Тетя Элис? У неё была своя жизнь, от которой та осознанно отказывалась ради Грэйс и пыталась убедить всех и себя в том числе, что делает это из своих искренних побуждений. Будущее? Даже будучи беззаботным подростком, без особых проблем, Грэйс ничего не интересовало. Она не сидела за учебниками допоздна, не мечтала поступить в какой-то конкретный университет, да и хобби у неё тоже не было. Были вещи которые Грэйс понимала лучше, а были и те, что хуже, но она никогда не придавала им большого значения, она никогда не мечтала о чем-то. И больше причин Грэйс вспомнить не могла. В её жизни совсем ничего не осталось. Так за что же ей держаться?

Когда на улице стемнело, а ветер стал невыносимо холодным, девушки вернулись домой. Элис готовила ужин, а Грэйс вернулась в свою комнату, где бессильно рухнула на кровать и сил, чтобы подняться, она в себе не нашла, даже на трепетно приготовленный ужин Тетей, что в итоге, остыл на кухонном столе.
Грэйс долго не выбиралась из своей комнаты, насколько это было возможно в силу отъезда в конце недели. На пляж ей идти больше не хотелось, и не потому что она запуталась, или больше не хотела смотреть на один и тот же пейзаж, а потому что не могла найти в себе силы. Тело словно чужое, а мысли пребывали в наихудшем состояние. В голове проносилось лишь одно: «я так устала».

Устала. Устала. Устала. Устала. Устала. Устала. Устала. Устала. Устала.

Больно. Больно. Больно. Больно. Больно. Больно. Постоянно. Больно.

Говорят, рано или поздно боль проходит, так почему же у Грэйс не получается? Раскрывая каждое утро веки, она чувствует всю ту же боль, что ощутила той ночью, когда ей сказали, что родителей больше нет. Каждый раз, сердце разрывается, сжимается и снова разрывается. Грэйс хотела оставаться сильной, но не получилось. Тускнеет, теряет связь с внешним миром, становиться пустой оболочкой, которой нужно проживать эту жизнь, потому что, так принято.
Смерть пугала Грэйс не так сильно как жизнь, и может быть, этого было достаточно? Достаточно, чтобы убежать, спрятаться и сдаться.

Резко раскрыв глаза, грудь тяжело вздымалась, взгляд потеряно бегал по темной комнате, а холодный пот стекал по лбу. Грэйс медленно поднялась, тяжело дыша. Очередной кошмар, один и тот же: ночь, Грэйс выходит из коттеджа Харриса, телефонный звонок, незнакомый женский голос, всего четыре слова из-за которых Грэйс срывается с места, а дальше... всё рывками, словно из раза в раз в спину Грэйс вонзается нож, пробивая плоть, заставляя легкие отказывать.
Нужно собраться, встать, и сделать шаг к новой жизни, но что если у Грэйс не получается? Что если дорога по которой она должна была идти, вдруг исчезла? Она не знала как встать на правильный путь. Она больше ничего не понимала. Жизнь превратилась в сущий кошмар и как бы Грэйс не старалась проснуться, не получалось.
В этот момент она поняла. Сидя в темной комнате, на кровати, где за окном дул сильный ветер, а капли дождя бесшумно падали на землю, Грэйс поняла – нужно не бежать от кошмара, а захлебнуться в нём, тогда боль не будет её мучить.
Поднявшись с кровати, рука схватила первую попавшуюся кофту. Что-то остановилось Грэйс и взгляд поднялся к зеркалу, однако отражение ответило молчанием. Смотрит в свои глаза, пытается найти в последний раз хоть какие-то ответы, но ничего кроме пустоты там больше нет. Больше нет начала, да и конца тоже.
Грэйс вышла из комнаты, параллельно одевая на себя кофту, не забыв схватить телефон, на экране которого высвечивало 04:19 времени и несколько сожалеющих сообщений от неизвестных контактов. Наверное, уже вся школа успела посочувствовать бедной Грэйс чьи родители умерли в автокатастрофе, как жаль что в их жалости не было ни капли искренности.
Кожаная куртка и ботинки – последний штрих перед выходом девушки. Холодный ветер тут же ударил в щеки, съежившись, она спрятала руки в карманах куртки и тихо направилась к пляжу, словно призрак. Любой другой человек ещё бы долго размышлял, но у Грэйс не пролетало ни одной мысли, в глазах усталость и отчаяние. В её сердце нет места жизни, в её мыслях нет места сомнениям, в её глазах нет места надеждам. Весь хаос, бурное море и поток боли – стихли. Шаг за шагом, надвигаясь ближе к морю, сердце наполнялось черной скорбью, одновременно больно и так легко.

Я потеряла всё. Себя, своих близких, свою жизнь, свои воспоминания, часть своего сердца. Без него ведь уже не будет как прежде, верно?

Тогда зачем всё это? Зачем пытаться?

Грэйс встала у берега. Впереди бесконечный горизонт, когда-то он перехватывал дыхание и будоражил маленькую Грэйс, сейчас же, легкие сдавливало от накатывающей боли, от безнадежной и сломанной судьбы которую больше не собрать. Когда-то приносящий столько счастья горизонт, уже сейчас не играл никакой роли. Так бывает, становишься взрослее и начинаешь терять, нужно только принять это и двигаться дальше, только вот у Грэйс не получилось двигаться дальше, она застряла в этом моменте, что повторялся из раза в раз и это убивало её изнутри.
Иногда Грэйс кажется, что как бы сильно она не кричала, никто её не слышит.

Она кричала так громко, отчаянно и сильно, но никто не услышал её мольбы.

А теперь, лишь один шаг разделял её от бесконечного горизонта. Утонуть в бесконечности не такой уж и плохой конец, правда?

— Мама... — вышло хрипло, — Папа... — собственный голос казался чужим, Грэйс его почти не узнавала, как и своё отражение в зеркале, — Иногда, я не могу вспомнить ваших лиц, прошло так много времени... — она сделала шаг вперед, вода задела край её обуви, — Как бы я не старалась, не могу вспомнить ваши улыбки, как звучал ваш смех, теплоту ваших объятий... я больше, ничего не могу вспомнить.
Шаг за шагом, она заходила в море глубже, а впереди луна, наблюдала, как молодая девушка хваталась за руку тьмы. Холод пронзил Грэйс, вода почти ледяная, а ветер отталкивал её, просил вернуться назад, выйти, но девушка делала шаг вперед навстречу к умиротворенному морю. Она устала чувствовать боль, устала чувствовать шрамы на сердце, чувствовать, что больше никого рядом нет. Быть одной паршиво. Ноги сами тянулись вперед, всё тело и даже разум, ничего больше не хотело держаться за эту жизнь и сама Грэйс этого тоже не хотела, а потому когда вода достигла шеи...
— Простите меня, простите если я разочаровываю вас, но я больше так не могу, я правда... не могу... — последнее, что произнесла девушка. Слезы стекали по её щекам, собирались у подбородка, маленькими каплями падая в море, а за ними и Грэйс. Ноги больше не держали её на плаву. Погрузившись в холодные объятия моря, Грэйс наконец-то почувствовала облегчение, словно с последним глотком воздуха исчезли всё её терзания.
Тело девушки медленно погружалось всё глубже и глубже, а за ним — тишина, покой и умиротворенность.
Раскрыв глаза, последнее, что увидела Грэйс перед тем как полностью уйти из этого мира, был силуэт уходящий луны, на смену которого пришел свет, но его Грэйс больше никогда не увидит.

Смерть далеко не самое страшное, ведь рано или поздно каждый покинет этот мир. Страшнее жить не зная себя. Страшно когда в голове нет ни одного хорошего воспоминания, страшно когда рядом нет ни одного любящего человека, страшно когда вся твоя жизнь травит тебя, подсыпает каждый день яд, а ты пытаешься с этим бороться, не зная что всё равно умрешь. Страшно остаться одной, страшно что ни один человек не станет по тебе скорбит. Страшно проживать такую жизнь, поэтому я решила уйти. Я была готова уйти, я хотела уйти... я так хотела уйти...

Но рука схватившая Грэйс, не дала ей уйти. Будучи почти без воздуха, она резко раскрыла глаза, пока чьи-то руки вытягивали её из воды. Грэйс не хотела возвращаться к той боли, а потому отчаянно отталкивала их от себя, желая остаться там, где она была сейчас, но схватка чужих рук была сильнее из-за чего её буквально вытащили из моря, заставляя сделать глоток воздуха.
— Я не... — задыхаясь и откашливаясь, начала говорить Грэйс, — Не хочу...
В ответ она ничего не услышала, пока полностью не оказалась на суше, вся мокрая и испачканная в песке.
— Как ты... как ты только могла... — сорвалось у человека напротив и этот голос был больно знакомым для Грэйс, ей взгляда поднимать не нужно, чтобы понять кто это. Всё же взглянув в глаза напротив, она увидела Тетю Элис... глаза её были красными, одежда мокрая, как и кончики длинных черных волос, — Почему, Грэйс? Почему ты делаешь это с собой? Почему ты так отчаянно пытаешься лишить себя всего?, — в её голосе не было злости, только отчаяние.
— Потому что я не могу так жить, ясно?, — плача говорила Грэйс, — Я больше не могу так, мне слишком больно, дыра которая образовалась в моём сердце не заживает, она никуда не исчезает. Я устала постоянно испытывать чувство вины. Я больше не хочу, мне не за что держаться. Жизнь... убивает меня... терзает меня, выбивает из меня всё что осталось, а у меня осталось совсем ничего... у меня больше ничего нет, Тетя Элис... ничего.
— Это не правда, — Элис встала на колени, прямо напротив Грэйс, — У тебя есть я. Я знаю что не могу заменить тебе твою маму или твоего отца, но я тоже часть твоей семьи. Ты подумала о том, каково будет мне, если тебя не станет? У меня ведь тоже больше никого не останется, Грэйс, без тебя, какой во всём этом смысл?
— Я... я не знаю Тетя Элис, — всхлипнув произнесла девушка.
— Посмотри на меня, — коснувшись холодных щек Грэйс, Элис завела мокрые пряди волос ей за ухо, поднимая её взгляд на себя, — Это может быть невыносимо больно, но если ты положишься на меня, доверишься, и примешь мою руку помощи, мы сможем справиться с этим вместе. Может быть, сейчас ты и не видишь смысла, но что если через неделю или две он снова появиться? Может быть, сейчас ты чувствуешь только боль, но что если через две недели ты снова сможешь испытать радость или хотя бы спокойствие? Что если ты упускаешь что-то важное, бросая сейчас всё? Прошу, если не для себя, то хотя бы ради меня, дай себе время, хорошо?
Грэйс затихла.
— Хотя бы ради меня, пожалуйста, — всхлипнув произнесла Элис обняв холодную как льдинку девушку. Сколько боли несла в себе столь хрупкая девушка?, — Не дай миру забрать у тебя самое драгоценное Грэйс.
Самое драгоценное?
Сердце Элис билось так быстро, что Грэйс начала приходить в себя. Объятия согревали, возвращали тепло в тело, что казалось бы больше никогда не почувствует его. Грэйс осторожно обвила руки вокруг Тети, уткнувшись ей в плечо, прикрыв глаза. Почему-то только после всего пережитого, только после попытки оборвать свою жизнь, именно сейчас, в объятиях Элис, Грэйс чувствовала умиротворение и горечь одновременно.
— Хорошо, — единственное, что ответила девушка.
Грэйс даст ещё один шанс этой жизни. Последний.

Они ещё долго сидели на берегу вместе, в объятиях друг друга, будто боялись что мир вокруг может рухнуть. Элис держалась за Грэйс, потому что боялась её потерять, а Грэйс держалась за Элис, потому что больше не знала за что держаться. Наверное, только так у людей и получается бороться? Вместе, держась друг за друга.
В этот раз, Грэйс крепко держалась за протянутую руку Элис и не ослабляла хватку всю дорогу домой, пыталась прочувствовать её тепло.

Грэйс попробует, и если не получиться в этот раз, больше ни одна протянутая рука её не спасет, потому что рано или поздно, тьма побеждает.