ᴄʙидᴀниᴇ ᴄ ʍин юнᴦи.
- И рози, скажи ему, что в следующий раз ему стоит сначала постараться использовать слова, пусть даже и не очень вежливые. У парня чертовски тяжелая рука.
Несмотря на все это, я не могла не улыбнуться.
- Следующего раза не будет, - сказала я ему, взбегая вверх по лестнице и перепрыгивая две ступеньки за раз.
Оба мои родителя смотрели реальности в глаза, теперь пришла моя очередь, и это значило - разрыв связи с чонгуком. К сожалению, для моего пристрастия не существует недельных встреч, помощников или двенадцатишаговых программ.
Я была уверена, что в школе чонгук не будет ко мне приближаться. И с чего бы ему? Не думаю, что он по мне скучает… даже если мне бы очень, очень этого хотелось. Он ничего не терял. У него полно девчонок, чтобы заполнить те пробелы, что оставила я в его графике. Так что не было нужды в плане по избеганию чонгука в понедельник утром.
За исключением того, что я даже видеть его не хотела. Если мне придется видеть его день за днем, я никогда не смогу о нем забыть. Не смогу двигать дальше. В данной ситуации мне нужен был план, и я его составила.
Шаг первый: отвлечься на что-либо в коридоре, если он будет проходить мимо.
Шаг второй: быть занятой на английском и не смотреть в его сторону класса.
Шаг третий: как можно быстрее уехать со стоянки, чтобы не столкнуться с ним.
В воскресенье отец сделал третий шаг возможным, починив мою машину, поэтому я была уверена, что смогу избегать чонгука. И через несколько недель смогу выкинуть наши отношения - или отсутствие таковых - из головы. А если нет, ну, мы выпускаемся в мае, и после этого я никогда больше не увижу его кривоватую ухмылку.
Такая вот была у меня теория.
Но к финальному звонку в понедельник я поняла, что мой план ни к чему не годился. Не смотреть на чонгука не равнялось не думать о нем. По правде говоря, я провела большую часть дня думая о том, что мне не следует на него смотреть. Затем я думала обо всех тех причинах, почему мне не следует думать о нем. И это было просто нескончаемо! Ничто, казалось, не могло меня отвлечь.
До обеда вторника.
Я была по пути в столовую после невыносимо длинного урока по политологии когда случилось что-то, что дало мне настоящий повод отвлечься. Что-то невероятное и шокирующее. И что-то чертовски замечательное.
юнги приравнялся к моему шагу в коридоре.
- Привет, - сказал он.
- Привет. - Я постаралась, чтобы это прозвучало чуточку приветливее. - Как дела, Гарвардский парень?
Юнги улыбнулся и опустил глаза.
- Ничего особенного, просто пытаюсь решить, о чем писать работу, которую нам задали. Мистер Чосер не вдавался особо в детали. О чем ты думаешь писать?
- Не знаю, - призналась я. - Может об однополых браках.
- За или против?
- О, точно за. Я считаю, что у правительства нет права диктовать, кто может, а кто не может публично заявлять о своей любви друг к другу.
- Как романтично с твоей стороны, - сказал юнги.
Я фыркнула.
- Если бы. Я точно не романтик, это простая логика. Отказ гомосексуалистам в праве на брак ущемляет их свободу и равноправие. Вот и все.
- Я тоже так думаю. Оказывается у нас много общего.
- Похоже, что так.
Пару секунд мы шагали в полном молчании, и потом он спросил:
- Есть планы на выпускной бал?
- Нет, - ответила ему я. - Я не иду. Зачем платить двести баксов за платье, тридцать за билет, сорок за прическу и макияж, и еще больше за ужин, где все, что ты съешь, это салатик без заправки, потому что будешь бояться поставить пятно на свое пышное платье? Это просто глупо.
- Понятно, - сказал юнги. - Но немного досадно… я надеялся, что ты пойдешь со мной.
Вот этого я не ожидала. Совершенно. Невероятно. Мин юнги - парень, который нравился мне несколько лет, приглашает меня на выпускной бал? О боже. О боже. А я вылила на него свое остроумное замечание по поводу школьных танцев, как идиотка. Я практически отказала ему, даже не зная этого. О, черт. Я дура. Я самая настоящая дура. И теперь у меня нет слов. Что сказать? Извиниться или взять свои слова обратно или…
- Ничего, если ты так об этом думаешь. Я всегда считал выпускной бал бесполезным социальным явлением, так что мы понимаем друг друга.
- Э, ага, - сказала я обреченно.
О, кто-нибудь, застрелите меня сию минуту!
- Но, - настаивал юнги. - Ты также против обычных свиданий? Тех, что не включают в себя пышные платья или отвратные салаты?
- Нет. С этими у меня проблем нет.
У меня кружилась голова. Юнги хотел пригласить меня на свидание. Свидание! Я не была на свидании с… Черт, я никогда не была на настоящем свидании. Если только вы не называете свиданием - зажимания в кинотеатре с Бэкхёном.
На других я не была.
Но почему? Почему юнги хочет пойти на свидание со мной? Я же Простушка. Простушки не ходят на свидания. Не на настоящие. Но юнги идет против правил. Может он лучше остальных парней. Такой, каким я его себе и представляла в своих глупых девчачьих мечтах. Не пустой. Не самодовольный. Не наглый или заносчивый. Идеальный джентльмен.
- Это хорошо. В таком случае… - Я видела, что он волнуется. Его щеки заливал розовый румянец, он смотрел себе под ноги и поигрывал очками. - В пятницу? Хочешь сходить куда-нибудь со мной в пятницу вечером?
- Я…
И вдруг случилось неизбежное. Я подумала о засранце. О плейбое. О Казанове. Единственном человеке, который мог испортить для меня это мгновение. Да, мне нравился мин юнги. Как он мог мне не нравиться? Он был милым, очаровательным и умным… но мои чувства к чонгуку были намного глубже. С ним я пропустила детский бассейн заинтересованности и прыгнула прямо в глубокий, наполненный акулами океан эмоций. И, простите за дрянную метафору, я была отвратительной пловчихой.
Но лиса сказала мне двигаться дальше, и вот передо мной юнги, кидающий мне спасательный круг и обещающий спасти меня. Было бы глупо с моей стороны не принять его предложение. Бог знает, сколько пройдет времени, прежде чем подоспеет мой следующий спаситель.
И, кроме того, юнги просто очаровашка.
- С удовольствием, - сказала я, надеясь, что моя пауза не слишком его задела.
- Супер. - Он выглядел облегченным. - Тогда я заеду за тобой в пятницу в семь.
- Отлично.
Мы расстались у входа в столовую, и я вприпрыжку - как маленький ребенок, поспешила к столу, забыв напрочь о плохом настроении.
И я забыла о нем надолго.
Всю неделю я не думала о том, что мне не следует думать об чонгуке.Я совершенно не думала о нем. Ни разу. Мой мозг был полон такими вопросами, как Что надеть? и Что сделать со своими волосами? Всем тем, о чем я раньше не волновалась. Вот вам и чудо.
Но лиса с дженни были специалистами в этих вопросах, поэтому в пятницу днем приготовились сделать из меня свою личную куклу Барби. Если бы я не так сильно нервничала по поводу этого свидания, то была бы в ужасе, а мои феминистские чувства оскорблены от их возни и визга.
Они заставили меня примерить двадцать разных нарядов (все из которых я ненавидела) перед тем, как остановиться на одном. Им оказалась черная юбка до колен и бирюзовая блузка с глубоким вырезом, в котором видны были вершины моих крошечных грудей. Остаток времени они выглаживали утюжком мои непослушные волосы. Без преувеличения, им понадобилось два часа, чтобы все их выпрямить.Было уже шесть-пятьдесят, когда они поставили меня перед зеркалом, чтобы я могла изучить их работу.
- Идеально, - заявила лиса.
- Мило! - согласилась Дженни.
- Видишь, розэ, - сказала лиса. - Вся то дерьмо о Простушке было глупостью. Ты выглядишь просто отпадно.
- Что за де… фигня о Простушке? - спросила Дженни.
- Ничего, - ответила я.
- розэ думает, что она самая уродливая.
- Что? - воскликнула Дженни. Розэ, ты серьезно так думаешь?
- В этом нет ничего такого.